Чем дольше я работал с Ополем, тем он мне больше нравился своими увлечённостью, ответственностью и чётким пониманием задачи. Однако само по себе летописание похода дело творческое, побочное, я бы сказал факультативное, а в составе команды Ополь числился штатным лекарем. От такой перспективы он скривился, будто полыни пожевал, но согласился. После этого наши медики начали его натаскивать на оказание разной неотложной помощи.
Подготовка к экспедиции занимала немало времени. Дома я бывал всё реже, но ни на минуту не забывал о состоянии Лары. Бедная моя жена, достался же ей муж несуразный. С другой стороны, и я вроде бы невиновен, ведь не из праздного удовольствия мотался по прошлым векам, и дни напролёт занимался спецподготовкой. И так неладно, и так нехорошо.
Повседневная подготовка воспринималась, как рутинная, но необходимая работа, среди которой немного выделялись лекции профессора Луцкого, упорно вгоняющего в наше сознание фактуру того далёкого времени:
Все интересующие нас события произошли к югу от Биармии на ладожско-новгородской земле. Главный торговый город в тех краях Альдейгья (Ладога) появился на реке Волхов вблизи её впадения в Ладожское озеро, или, как его называли местные биармы и карелы озеро Нево, или Невозеро. Альдейгья возникла на восточном торговом пути примерно в 740-750 годах одновременно с торговыми ганзейскими городами: Хадебю, Любеком и Биркой. Сначала все эти небольшие на 500-1000 жителей фактории вовсе не имели укреплений, лишь рвы с валами и тынами. А, когда поселения забогатели и разрослись, то обзавелись городскими стенами, башнямии цитаделями-детинцами. И, что характерно, изначально экономика всех этих ганзейских городов начиналась с торговли рабами из разных уголков Европы. Лишь по большей части славянский Новый город, что стоит у истоков Волхова из озера Ильмень избежал порока и позора работорговли. Почему порока? А потому что этот врождённый наследственныйдефект западных городов на все последующие века определил бесчеловечный характер их экономики, нацеленной на безудержное обогащение правящей верхушки за счёт жизней и судеб простых людей.
Шло время, и год от года поток европейских мигрантов, балтийских торгашей и скандинавских бандитов в Северную Русь увеличивался. Как следствие, страну захлестнули насилие, грабежи и война всех со всеми. Неизбежно дальняя торговля захирела и почти прекратилась. И тогда новгородское вече обратилось за помощью к ободритскому князю Буривою, который в ходе войны с данами и саксами потерял свои владения. Он откликнулся и явился на Русь с дружиной. В ходе боёв с нурманами Буривой неизменно побеждал и проиграл лишь однажды, когда погиб в Карелии. В Новгороде место павшего князя занял его сын Гостомысл.
Завоёванное Буривоем затишье закончилось вместе с вторжением в Ладожско-Новгородскую землю банды изгнанного из Дании принца Людбрандта Бьёрна. Тогда в боях с данскими захватчиками погибли старшие сыновья Гостомысла, и в живых остался лишь младший Вадим. Спасая Новгород от разорения, Гостомысл вынужденно смирился с присутствием данов на Ладоге и отдал Бьёрну в жёны свою дочь Умилу, после чего установился недолгий мир.
Для понимания логики и связей всех последующих событий, имеет смысл обратить внимание на второго сына Бьёрна и Умилы Хергейра по прозвищу Хрорек. Его похождениям на Руси предшествовала долгая и запутанная борьба за власть в Дании, а потом и за родовые наделы во Фрисландии, что находится в устье Рейна.
После того как сын Карла Великого франкский король Лотар объявил Хрорека пиратом и изменником и изгнал из родовых владений, тот собрал большую варяжскую ватагу, принялся грабить купцов в Восточной Балтии и, в конце концов, добрался до новгородских земель, в которых правил его дед Гостомысл. Захватив на правах правнука Буривоя земли вокруг Ладожского озера, Хрорек объявил Альдейгью своей столицей. Для сбора податей, пошлин и налогов он посадил в ней наместником своего племянника Ульфхелля по прозвищу Хелегов, а сам отправился в Европу, чтобы попытаться вернуть свои рейнские владения.
Владения вернуть не удалось, и, помотавшись по морям и потерпев ряд поражений, Хрорек решил вернуться на Русь, считая, что помимо Альдейгьи у него есть и право и на Новый Город.
Якобы по призыву своего деда Гостомысла Хрорек самовольно вступил в Новгород под предлогом защиты от нурманов. Вместе с ним прибыли и варяжские дружины во главе с ярлами Трубором (Торгваром) и Синеусом (Сагнюсоном). Этот эпизод призыва Хрорека, или по-славянски Рюрика, отражённый в Начальной летописи почему-то стал считаться годом начала Руси.
Однако новгородские словены отвергли превосходство Рюрика, отдав предпочтение последнему сыну Гостомысла Вадиму. В ходе восстания воинственные варяги и даны наголову разгромили кое-как вооружённое новгородское ополчение. Вадим погиб в бою.
Победивший Рюрик объявил себя правителем всей Северной Руси, после чего её стали называть Русью Варяжской. Но, ни словены, ни корелы, ни весины не признали Рюрика и не простили ему кровавого захвата власти. Также не признали чужака и русы, живущие к югу от озера Ильмень. Разгоревшаяся гражданская война, обострила отношения и внутри варяжской знати. В итоге на фоне полного здоровья странной смертью умерли ярлы Трувор и Синеус, и единственным князем остался Рюрик.
Вместе с тем, не смотря на властную неразбериху в Северной Руси, остервег продолжался, и Европа продолжала выплёскивать на восток волны переселенцев и хирды викингов, ограбивших и замучивших всю Биармию, а также Приладожье и Новгородчину. И тогда, желая избавить свои владения от засилья нурманов, Рюрик перенаправил их агрессию, громко объявив большой поход на юг, главой которого назначил мятежного ярла Аскольда, вернее Тира Скальда по прозвищу Лучник (Буескиттер). Собравшиеся со всей Северной Руси самые бедовые и опасные головорезы спустились вниз по Днепру, моментально захватили Киев и всё Среднее Поднепровье. Там Аскольд организовал что-то вроде вольной разбойничьей республики, в которую стали стекаться вояки со всей Руси и Европы. Не прошло и трёх лет, как в 866 году это скопище бандитов и грабителей уселось на корабли, вторглось в Византию и разорило несколько городов и предместья Константинополя. Жестокость и ярость того набега отразилась в византийских хрониках патриарха Фотия.
Примерно в то же время, может чуть позже, на фоне всеобщей европейской смуты в Дании началась тирания конунга Харальда Лохматого, объявившего себя повелителем севера. Не желающие ему присягать, свободолюбивые ярлы и хёрсиры, спасаясь от расправы, вместе со своими хирдами покинули родину. Некоторые из них отправились в Варяжскую Русь, опять погрузив её в горе, беды и разруху.
В том же 879 году скончался Рюрик, толи сам умер, толи погиб, толи был убит, обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны и вызывают яростные споры историков. Спасая наследника Рюрика Игоря, ярл Олег (Ульфхелль или Хелегов) скрылся в землях русов.
На этом цикл лекций по истории был закончен.
Всё-таки «Макошь» великий педагог, при её помощи древний диалект скандинавского языка мы усвоили намного быстрее, чем прошлый раз древнеаварский. К середине августа команда приобрела нужные кондиции, бойцы заросли волосом, обветрились, получили личное оружие, одежду и снаряжение. Выход за кромку времени наметили на 30 число, 15 по старому стилю.
Накануне выхода разразилась гроза, самая обыкновенная летняя гроза. Мы с Ларой под вечер вышли на улицу прогуляться и размять ноги. Медленно остывающий воздух источал запах нагретой земли. Рокот далёкого грома заставил повернуться. Восток затянула свинцовая туча, наползающая прямо на нас. Близкая вспышка расколола небо, Лара взвизгнула и прижалась ко мне. Я увлёк её под навес веранды. Оттуда мы долго смотрели на завораживающее зрелище грозы в стране вулканов, а потом любовались умытой дождём зеленью и журчащим по дороге прозрачным потоком, подсвеченным выглянувшим вечерним солнышком, начавшим весёлую игру света и тени.
Как я ни уговаривал Лару, она заявила ультиматум, что должна проводить меня на старте. Мои слова, что там не будет ничего интересного, чистая механика, рассыпались, как об стенку горох. Упёрлась и всё тут. Но самое смешное, что на старт заявились все наши жёны и близкие. Первомайская демонстрация, блин. Профессор Артемьев поворчал, но смирился и разрешил, но при условии, что все рассядутся на верхней галерее, и в зал, ни ногой.
Предстартовая суета закончилась отсчётом таймера в хронокапсуле и в зале. Расположившись в ячейке, я помахал рукой жене. Мужики тоже заняли места и с непривычки слегка волновались.
Три, два, один, ноль. Пространство скрутилось и взвихрилось спиралями времени. Разлетелись брызгами смазанные прочерки света. Пыхнул короткий цветной фейерверк. Лёгкая тошнота и всё замерло. Тихо. И только монотонный голос начал обратный отсчёт отведённого нам получаса. Секундное замешательство, и на землю полетели кофры и мешки с одеждой, оружием и снаряжением.
ЧАСТЬ 2.
РУСЬ ВАРЯЖСКАЯ.
За бортом тихо журчала вода, мерно опускались вёсла, оставляя за собой убегающие буруны. Августовское солнце ощутимо, но мягко припекало мокрые от пота плечи. Я смотрел на сгибающиеся и разгибающиеся спины друзей и вспоминал недавние события.
Хронокапсула высадила нас на берегу Днепра севернее Киева. Заходящее солнце сразу дало привязку по времени вечер. Начинать движение на ночь глядя не имело никакого смысла, и мы решили встать на ночёвку. Удобная луговина нашлась в двух сотнях метров с плавным спуском к реке и берёзовой рощей по соседству. Старое кострище в центре говорило о том, что этим местечком не раз пользовались речные путешественники.
Пока устраивались, незаметно подкравшиеся сумерки возвестили о близости ночи. И, хотя осень была не за горами, август в этих краях вполне себе ещё летний месяц, поэтому мы не стали заморачиваться всякого рода утеплением и укрытием, решив, что подстилка из веток и травы да тёплый плащ наилучшая постель. Расположились почти с комфортом, если не считать вездесущих комаров. Отмахивались от несносных тварей, пока дым от разгоревшегося костра не отогнал озверевших кровососов. Тихий тёплый вечер обещал приятные посиделки, но, только забулькал котелок с ароматным варевом, и мы расположились вокруг огня, как с реки донеслись всплески, крики и замелькали огни: