Конечно, нет. Если у нас свидание, это было бы уместно.
А ты не хотел, чтобы это было свидание? до меня дошло, что я сама форсировала события. Ой, извини! Я не подумала, что это просто приглашение!
Я очень рад, что это свидание, голос немного смягчился. А работаю я банкиром.
О, а в каком банке? Открою там счет и у меня будет личный менеджер!
Герман вежливо улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз, и я почувствовала себя еще более скованно.
Это маленький банк, который занимается инвестициями в малый бизнес и не работает с физическими лицами.
Звучит скучновато, вздохнула я.
Что ж, здесь мы с тобой не сойдемся, Лана. Мне кажется, это очень интересно.
Я уже жалела, что согласилась на это свидание. Но по дороге я успела погуглить и обнаружила, что это самая звездная премьера сезона. Билеты на нее были раскуплены в первые полчаса. Грех пропускать такое событие только потому, что кавалер мне кажется скучноватым.
Ну что, мы идем на второе свидание в театр? Я уже достаточно благонадежен для тебя? спросил Герман, глядя на часы и вставая из-за стола.
Мне показалось, он был бы рад, если бы я передумала, но
Идем, конечно!
Давно. Слушай, а давай наоборот?
В холле театра столпилось столько народу, что Герману пришлось взять меня за руку, чтобы не потеряться. Ладонь у него была сухая и прохладная, держал он меня крепко и ловко лавировал между людьми. Только я на всех натыкалась, но он вовремя меня спасал.
Лана! И ты тут? вдруг удивленно заявило очередное препятствие, и я затормозила.
Полина! С ума сойти! я ужасно ей обрадовалась.
С Полиной мы были знакомы уже пару лет работали как-то в молодежной газете, деля одну ставку на двоих.
Она была старше, опыта у нее было больше, поэтому она быстро ушла в какой-то женский журнал начальником отдела и общаться мы стали еще больше, потому что теперь еще и она подкидывала мне работу.
С самого начала я немножко робела рядом с ней, признавая ее ум, красоту и эрудицию. Но надеялась, что лет через пять наберусь от нее манер и лоска и стану такой же стильной изысканной дамой, как она в свои почти тридцать.
Я церемонно, как сумела, представила ее Герману, он пожал ее ладонь с легкой прохладцей.
Ты одна? поинтересовалась я.
Представляешь да, проходя мимо зеркала, она машинально заглянула в него, поправила прическу и смущенно мне улыбнулась. Так хотелось на этот спектакль, что я сделала себе подарок на день рождения.
Поздравляю! А «Фейсбук», зараза, не сказал, что у тебя сегодня, посетовала я.
Да ерунда, Лан.
Она остановилась, чтобы купить программку. Герман вежливо, но неуклонно отвел ее руку с кошельком и купил ей тоже. Предложил и мне, но я с недоумением пожала плечами зачем?
Я их коллекционирую, сказала Полина. Всегда можно вспомнить, в каком году какой состав был, сравнить. Сначала вкладывала в дневник, где записывала впечатления, а теперь веду блог о театре.
Да? Как интересно, Герман пропустил меня вперед, а сам замешкался. Можно ссылку?
Пока мы ждали звонка, они успели обсудить заявленный состав, поделиться впечатлениями о других спектаклях Ленкома, да и МХАТа. Они сыпали именами, которые мне ни о чем не говорили, перекидывались фразами, которые имели смысл только для посвященных и явно не испытывали той деревянной неловкости, что была у меня с Германом.
В антракте Герман взял на всех бутылку шампанского и бутерброды с осетриной и, устроившись у столика, мы продолжили разговор. Точнее они продолжили. А я методично надиралась шампанским, отчаянно скучая. Время от времени Герман обращался и ко мне, задавая какие-то вопросы, на которые я даже могла ответить что-то внятное. Истинный джентльмен.
Правда, весь второй акт он оборачивался назад, где сидела Полина и обменивался с ней улыбками. И чуть не забыл, что я сидела рядом, когда после спектакля рванул к ней. Но быстро опомнился.
Ну что, Полина, не жалеете, что проводите свой день рождения в обществе лучших актеров современности? Ну и нашем, разумеется, с ней Герман на ты не переходил, но почему-то эта церемонность звучала теплее, чем наши с ним разговоры.
О, это лучший день рождения за последние пять лет, откликнулась Полина. И во многом благодаря вам.
Может быть, пройдемся еще по бульварам? Время детское, а погода просто замечательная, предложил он, глядя куда-то между мной и Полиной.
Полина подняла брови, посмотрела на меня, на Германа, снова на меня и
Извините, мне нужно в уборную, сбежала, чтобы не разбираться.
Мне тоже, хмыкнула я и последовала за ней.
В туалете состоялась классическая беседа двух подружек, претендующих на одного мужчину. Точнее НЕ претендующих, потому что мы всячески расшаркивались друг перед другом, переуступая Германа.
Не волнуйся, я сейчас вызову такси и уеду, уверила мне Полина. Не хотела портить тебе свидание, но что-то мы увлеклись. Давно ни с кем не было так интересно обсуждать театр. Повезло тебе.
Во мне было слишком много шампанского. Наверняка.
Ну, еще сыграло роль то, что меня не тянуло гулять в их компании, чувствуя себя пятым колесом в телеге, да еще и необразованным колесом.
Равно как и гулять с Германом, неловко обмениваясь скучными фактами биографии.
Поэтому я предложила:
Слушай, а давай наоборот? Я сбегу, а ты пойдешь с ним гулять.
Ну что ты! замахала руками Полина. У вас же свидание! Да он на такое и не согласится.
А я спрашивать не буду, отмахнулась я. Пойдем гулять втроем, а потом я помашу ручкой и слиняю в метро.
Я не могу, Лан. Это же твой мужчина.
Можешь, Полина. Он тебе нравится.
И что?
А то, что у тебя сегодня день рождения. Считай, я его тебе дарю!
Я засмеялась, а Полина посмотрела на меня с таким возмущенным видом, что я окончательно уверилась в своем решении.
Все получилось ровно так, как я планировала. Стоило нам выбраться на бульвар, как они снова начали трещать о чем-то своем. Я уже даже не вслушивалась просто ждала, когда мы дойдем до поворота на Петровку. Не пришлось даже разыгрывать неумелую сценку. Я просто посмотрела на телефон, сказала:
Ой, у меня срочные дела. Простите, ребята!
Чмокнула в щечку оторопевшего Германа, который попытался поймать мою ладонь, но я ловко увернулась.
Обняла Полину, шепнула ей: «С днем рождения!» и почти бегом пересекла дорогу, по которой тут же поехали машины.
Впрочем, я была уверена, что догонять меня никто не будет.
На следующий день Полина позвонила мне, чтобы повиниться театральный вечер закончился весьма страстными поцелуями у ее дома.
Прости, я чувствую себя так странно У вас же было свидание, а я так себя повела!
Глупости, Поль, отмахнулась я. Он мне все равно не понравился. И я его тебе уже подарила. Подарки не отбирают.
Она хмыкнула, помолчала и тихо произнесла:
Знаешь, он сказал, что я по всем параметрам для него идеальная жена.
Ого! Ого! Ого! я запрыгала с телефоном по кухне. Я настоящая сваха! Дарю мужей дорого, надежно! Чур, я буду твоей свидетельницей на свадьбе!
Да ну, брось, какая свадьба смущенно ответила она, но в голосе мне послышались мечтательные нотки.
Свадьба была через месяц.
Сейчас. Я не сплю с женатыми
Я хорошо помню то свидание. На первый взгляд тогдашний и нынешний Герман почти не отличаются лишь время слегка забелило виски сединой и жестче стал прищур черных глаз.
Но для меня это разные люди.
Когда я тебя впервые увидела, то подумала какой шикарный! Вообще не похож на тех задротов, что обычно пишут мне в фейсбуке и зовут на свиданки формата «посидеть в машине».
То есть, приглашение в театр тебя на эту мысль не навело? Только внешний вид?
В низком голосе Германа так глубоко скрыта ирония, что я не сразу научилась ее там находить. И только теперь вижу, что он почти всегда такой ничего серьезного, и у всего двойное дно.
Твой внешний вид затмевал все остальное. Я все время боялась ляпнуть что-то не так и постоянно ляпала.
Когда я увидел тебя впервые, я подумал слишком громкая девица. И развязная. По беседам в «Фейсбуке» ты казалась другой.
Но после кафе ты все равно позвал меня в театр.
Конечно. Кем бы я был, если бы сказал: «До свидания, вы мне не подходите».
Полина тебе понравилась больше.
Мне не было обидно
Почти.
Только чуть-чуть досады ведь хотелось, чтобы в меня влюблялись все, все, все мужчины.
Да. С ней было намного легче. С тобой вечно были какие-то неловкость и напряжение. Поэтому я не любил сталкиваться с тобой, когда вы с Полиной встречались.
Я была той самой подругой, которую не любит муж, потому что она плохо влияет на жену?
Почти. Ты никак не влияла. Полина очень сильный человек. Но без твоего присутствия было спокойнее. Ты меня раздражала.
Я едва заметно усмехаюсь. В полутьме Герман может и не видит выражение моего лица, но все же что-то улавливает. Проводит ладонями по голым плечам, склоняется, касаясь губами гладкой кожи. Его горячие губы обжигают, а его аромат розмарина, мшистых камней на берегу северного моря и горьких воспоминаний окутывает туманом, заставляя дрожать.
Но не от холода, царящего в этом темном кабинете.
От странного, уникального чувства, для которого в русском языке даже слова-то нет. Это смесь восхищения со страхом и удивлением как такой потрясающий, чужой до чуждости, ослепительный человек согласен быть со мной? Радоваться моему присутствию. Прикасаться ко мне.
Любить меня.
Однажды бывший мой одноклассник после шатаний по университетам, где он менял химический факультет на физмат, а его на аграрный институт, осевший наконец в семинарии, объяснял мне фразу из Библии: «Жена да убоится мужа своего».
Это не про то, что он должен пугать жену, а она не поднимать на него глаз, чтобы не разозлить. Ты что! Это же полностью противоречит тому, что написано в той же фразе чуть раньше что муж должен любить жену, как самого себя. Нет, здесь глагол «убоится» идет от греческого «phobitai», имеющего несколько оттенков смысла. Имеется в виду так называемый «священный ужас», благоговение. Это ближе к восторгу и восхищению, чем страху.
Но ведь толкуют чаще всего
А ты не смотри, как другие толкуют. Им за себя самим отвечать. А тебе за себя.
Вот что-то подобное я испытываю в присутствии Германа.
Благоговение.
И безмерное удивление, когда он соглашается снизойти до меня.
Но это лишь в первые секунды, когда он первый раз после разлуки прикасается губами ко мне. Поднимает голову, глядя с таким же удивленным восхищением, что я чувствую в себе, и я понимаю, что мои чувства отражаются в нем.
А потом первую дрожь смывает прибой более сильных чувств, и мы оба проваливаемся в пустоту, в глубокий транс, в другой мир.
Но сейчас падение прерывается негромким жужжанием.
Лежащий на столе телефон Германа, как всегда, поставленный на беззвучный режим, вибрирует, и на экране загорается вызов от контакта «Жена».
Мы замираем и смотрим на него. Корпус телефона бьется о твердое дерево стола, он проползает несколько миллиметров и наконец затихает. Но уже через несколько секунд начинает вибрировать снова.
Я помню, как это случилось в первый раз. Звонок Полины в тот момент, когда мы были вместе.
Мы остановились в безликом чистеньком отеле, который Герман снял на время командировки. Телефон лежал на тумбочке экраном вниз и так же едва слышно вибрировал, и Герман, застегивая запонки на манжетах своей белой рубашки, попросил меня:
Глянь, кто там?
Я перекатилась по кровати, где нежилась после горячего душа, подняла телефон и замерла.
Мир стал вязким и густым как гудрон.
Я прижала руку к горлу и выдавила из себя:
Жена. Это слово растягивалось, как жевательная резинка, липло к зубам и никак не кончалось, звеня последним звуком где-то под потолком безликого номера.
Уши заложило, как в набирающем высоту самолете, и я сглотнула, чтобы услышать:
Дай сюда.
Кто же так именует в телефоне любимую женщину? попыталась пошутить я, протягивая ему телефон. Как в паспортном столе.
Воздуха не хватало, и я делала вдох после каждого слова.
Герман посмотрел на экран, а потом нажал кнопку отбоя.
Меня вдруг сорвало я вскочила и начала судорожно одеваться.
Бюстгальтер, чулки, юбка, блузка, туфли, черт, куда мы трусики дели
Нашла висящими на настольной лампе, засунула в сумку. Зачем-то достала оттуда помаду и принялась тщательно красить губы, словно важнее этого ничего на свете не было.
Что ты делаешь? удивленно спросил Герман. Ты куда?
Я не сплю с женатыми, ответила я, закрывая помаду и несколько раз не попадая в нее колпачком.
А я не изменяю. Он отвернулся и потянулся за галстуком, валяющимся под кроватью. Но мы оба здесь.
Больше с тех пор мы не обсуждали звонки Полины.
Только замирали и молчали, словно поставленные на паузу, пока телефон не прекращал звонить.
Как же ты согласился, чтобы я была свидетельницей на свадьбе? продолжаю с того места, где нас прервал звонок.
Герман делает шаг назад, к столу, присаживается на край и тянет меня к себе, утверждая между своих ног.
На свадьбе, говорит он, медленно окидывая меня темным взглядом, начиная с ровного края челки, заканчивая маленькой золотой подвеской в ложбинке груди и возвращаясь обратно к шее. На свадьбе ты бесила меня так, что я хотел тебя придушить.
Его ладонь ложится на мое беззащитное горло, и я откидываю голову, отдавая ему всю власть над собой. Герман чуть сжимает пальцы, его лицо искажается от ярости
А потом он рывком роняет меня на себя и жадно целует, компенсируя недостаток кислорода воздухом из собственных легких.
Давно. Да хоть на всю жизнь
Свадьба Германа и Полины была самой красивой из тех, что я видела за всю свою жизнь.
Одно время я пробовала себя в жанре светской журналистики.
Оказалось вообще не мое. Не испытывала я достаточно пиетета к знаменитостям, не пищала при взгляде на кумиров и регулярно забывала брать у них автографы.
Но какое-то время я потратила на светские рауты и была приглашена на несколько «звездных» свадеб.
Я была на свадьбе в настоящем замке, на круизном лайнере, на необитаемом острове.
Платья невестам шили стилисты с мировыми именами, гостями были все мало-мальски известные личности, угощения готовили повара с мишленовскими звездами.
Один раз молодоженов даже лично поздравлял президент.
Все эти свадьбы были дорогими, скандальными, роскошными, безвкусными, грандиозными какими угодно, но не красивыми.
Что такое красивая свадьба, я поняла, побывав у Германа с Полиной.
У нее не было платья, расшитого стразами Сваровски, заказанного за три года на церемонии только узкое шелковое, цвета топленого молока.
Не было лучшего стилиста Москвы но светлые волосы, уложенные в стиле «ревущих двадцатых» выглядели так, что породили новую моду в определенных кругах.
Не было золоченой кареты и белых лошадей зато старинный лимузин заменил их с лихвой.
Не было ни острова, ни замка, ни лайнера только Грибоедовский загс и банкетный зал, украшенный белыми и темно-красными орхидеями.
И жених в костюме того же цвета топленого молока, высокий темноглазый брюнет, элегантный до искр из глаз. Хотелось прикрыть глаза рукой так они оба сияли, танцуя вальс на сверкающем старинном паркете и глядя только друг на друга.
В этот момент я единственный раз за весь день присела и сразу скинула узкие туфли. На правах свидетельницы я носилась с раннего утра, контролируя, чтобы успели парикмахер и визажист, вовремя привезли цветы, правильно расставили таблички на столах, играли ту самую музыку в нужные моменты, никто из водителей-официантов-музыкантов-фотографов не ушел в запой, не сбился, не запутался, чтобы гости не потерялись, шампанское не нагрелось, мороженое не растаяло, а жюльен не остыл.