Поднялась по чуть скрипящей лестнице в спальню, разделась, смыла пот и натянула свежую хлопковую ночную сорочку.
Ральф настаивал, чтобы я спала голой, чтобы была доступной в любой момент, а я, привыкшая к скромности, от этого очень страдала. По приезду домой я купила дюжину сорочек и упорно в них ложилась спать. Правда, в такую жару ночью скидывала, даже не просыпаясь, но это было и неважно.
Я затворила окно, оставив приоткрытой лишь створку, полюбовалась ночным небом, улыбнулась шелесту листьев. Редко мне удавалось поймать перышко счастья, но сегодня был именно тот вечер.
Только я растянулась на белых простынях, только задремала, в окне что-то звякнуло. Меня мгновенно охватил липкий ужас. Гвардейцы! Гвардейцы короля пришли за мной! Ах нет, я же в Эльзании, здесь нет гвардии.
Снова камушек в стекло. Уже не страшно: вряд ли пришедшие меня арестовывать станут деликатно постукивать в окно. Осторожно поднялась, выглянула и судорожно выдохнула: снизу стоял Хиро и чуть заметно улыбался своей загадочной улыбкой.
История повторялась, только теперь не я к нему пришла, а он.
Я широко распахнула окно и отступила. Что говорить, я не знала.
Я не акробат, мне в окна лазать не положено, громким шёпотом сообщил ниххонец. Открывай дверь.
А вот и не открою, показала я ему язык. Я защитный контур активировала. Хочешь лезь в окно. Не хочешь проваливай.
Он огляделся, а потом решительно развернулся и ушёл. Ушёл? Я разочаровано поджала губы. Что ж, пусть идёт к черту тогда. Я не навязывалась. То же мне, а еще ниххонец, смелый и изобретательный воин!
На окно аккуратно легла деревянная лестница, в которой я не без смущения узнала дядюшкино имущество. Хиро ловко по ней вскарабкался и запрыгнул в комнату, а потом оттолкнул её от стены, с любопытством наблюдая, как она упала в кусты.
Контур, говоришь? мурлыкнул он. Какая жалость, что лестница упала. Теперь придётся остаться до утра.
Он шагнул ко мне вплотную, подцепил пальцем завязки на вороте сорочки и, пристально глядя мне в глаза, распустил их. Едва касаясь моих плеч, убрал волосы от лица, отодвинул ткань и склонился, чтобы поцеловать в шею. Я вздрогнула всем телом. Сорочка стекла с плеч на пол, я даже не пыталась её удержать. Мы оба прекрасно понимали, зачем он здесь. Оба этого хотели.
Поцелуй меня, шепнула я.
Не умею, серьёзно ответил он. Научи.
Я поднялась на цыпочки, обвила руками его шею, зарываясь в гладкие жёсткие волосы, прикоснулась губами к его губам, облизнула, проникла языком в его рот. Он оказался отменным учеником, повторяя мои движения. Ещё немного, и он уже перехватил инициативу, настойчиво лаская мой рот и сжимая плечи.
Сегодня я буду главной, оттолкнула я его. Ты пришёл ко мне. Мои правила.
Ну попробуй, бакэ она1.
Перед тобой я без маски, возразила я. Я знала ниххонский и отлично его понимала.
Он отступил на шаг и опустил руки, сдаваясь на мою милость.
На Хиро было всё то же шёлковое кимоно. Отлично, я много раз пыталась представить, что под ним. Развязала обмотанный дважды пояс, сложила его и положила на стол. Ниххонцы очень трепетно относятся к одежде. Мне не хотелось сейчас все испортить. Запустила руки под верхний халат, с улыбкой понимая, что мой ниххонец вовсе не строго соблюдает традиции. Под чёрным шелком была обычная нательная сорочка из батиста. Стянула с него халат, бросила на стул. Сильные плечи, мускулистые руки так хотелось прижаться к его груди, уткнувшись носом в шею. Я не стала себя лишать этого удовольствия.
Ты меня нюхаешь, с удивлением заметил Хиро.
Ты потрясающе пахнешь, сообщила я. Солнцем. Травами. Мужчиной.
Рубашку снять я с него никак не могла, слишком он был высок, зато задрать её и опуститься на колени, целуя твёрдый живот запросто. Он, понимая мое затруднение, сам стянул рубашку через голову и откинул прочь. Хм, кажется, я не слишком хорошо понимаю ниххонцев.
Загадочная, ты мне мстишь? почти простонал Хиро, когда я, покусывая его живот и бока, играла шнуром от штанов. Тоже, между прочим, из тонкого хлопка, не из шёлка. Чёрная ткань давно топорщилась.
Разве что немного, хмыкнула я, с удовольствием проходясь языком по коротким чёрным волоскам внизу его живота. Просто ты вкусный.
Я мылся, прежде чем идти к тебе, сообщил он, нерешительно опуская руку на мои волосы и пропуская их сквозь пальцы.
Я хихикнула и распустила пояс штанов, стягивая их и наконец рассматривая тот самый ниххонский "короткий меч". Подруги мне явно лгали, наверное, чтобы не расстраивать меня. Все у ниххонцев в порядке с размерами.
Я осторожно провела пальцами по члену, а потом, прикрыв глаза, вобрала его губами. Пальцы в моих волосах сжались крепче, но я не возражала. Наслаждаясь вкусом его кожи, ощупывая языком неровности и складочки, я медленно скользила ртом по члену, вбирая его всё глубже. Да, я мстила. Он был медлителен и нетороплив, он мучил меня, не давая разрядки, так пусть же поклюет своего собственного зерна.
Вот только лаская его, я уже сама возбудилась так, что застонала, когда он осторожно собрал мои волосы в горсть и потянул наверх.
Знаешь, за что ниххонцев не любят в мире? шепнул он мне в губы. Мы очень мстительные. И очень изобретательные в мести.
Я ахнула, когда Хиро легко приподнял меня, подхватывая под ягодицы, заставляя широко развести колени и обхватить его бедра ногами. Качнулся, проникая в меня одним движением.
Я буду долго тебе мстить, обещал он, тяжело дыша. Очень долго.
Но долго в этот раз не получилось. Его движения никак не ложились в ритм, он постанывал, насаживая меня на себя, а потом спустил с рук, уложил животом на стол, безжалостно сметая на пол и мои бумаги, и масляную лампу, и свой пояс, и начал вбиваться яростно и быстро, заставляя меня кричать. Его самоконтроль явно полетел к чертям, и я получала от этого ещё больше наслаждения. Он даже не успел выйти из меня, наполняя горячим семенем мое лоно и хрипло рыча, словно зверь. И не остановился сразу, продолжая движение, пока я не застонала, изо всех сил цепляясь пальцами за край стола.
Хиро уткнулся мокрым от пота лбом мне между лопаток и тихо засмеялся.
Черт возьми, я сделал все неправильно, выдавил из себя он. Не выдержал и четверти часа, сбился, причинил тебе боль, достиг вершины раньше тебя. И ни капли не жалею.
Мне было хорошо, усмехнулась я. И вовсе не больно.
Я знаю, в его голосе звучало самодовольство. Но я все равно должен исправиться.
Кому должен?
Себе, наверное.
Ладно, исправляйся, милостиво согласилась я. Но сначала в ванную.
Он исправлялся долго и на этот раз все делал по своим дурацким ниххонским правилам так, что я снова билась под ним, кусалась, умоляла пощадить, а потом лежала почти без чувств и едва не плакала от того, что все тело ныло от блаженства.
Проснулась от того, что стало холодно. Вдвоем в постели было жарко, мы были потные, а простыни так и вовсе хоть выжимай. По влажному телу скользнул ветерок, по спине пробежали мурашки. Я приподняла голову от подушки, наблюдая, как он натягивает штаны.
Прости, у меня утреннее построение, виновато сообщил Хиро. Я все же начальник стражи, люди не поймут, если я не явлюсь, начнут искать.
Ты придешь вечером?
А ты пустишь? Через дверь?
Приходи днем, и я внесу тебя в защитный контур.
Доверяешь?
Если не доверять начальнику стражи, то кому вообще можно доверять? философски заметила я, переворачивая подушку. Давай, проваливай. Контур тебя выпустит, он только на вход работает.
Он прищурился, обещая мне взглядом самые страшные кары, завязал волосы в узел моим шнурком, который он подобрал на полу, кивнул и вышел. Я потянулась и тут же подскочила, услышав снизу голоса.
Нет, аптека ещё закрыта, громко сказал кому-то Хиро. Хозяйки нет.
Застонала, уронив голову на подушку. Отлично. Теперь слухи разлетятся по городу, как перья после голубиной драки.
7. Такое сложное имя
Уснуть снова мне не удалось. Постель была мокрой и неудобной, и в голову лезли разные мысли. В довершение всего в животе заурчало. Надо вставать.
Завтракала я обычно с семьёй дядюшки исключительно потому, что крошечную кухню всю заставила банками, склянками и решетками с травами. На обеденном столе красовался перегонный куб, на подоконнике самогонный аппарат (о, исключительно для очистки спиртовых настоек!). Полки в шкафчике были поделены под временные периоды: сверху стояли зелья, которые нужно настаивать пару месяцев, снизу которым достаточно нескольких дней. Разумеется, из продуктов у меня в кухне были только яблоки и иногда хлеб с молоком.
О, Лина, птичка моя ранняя, поприветствовал меня дядя Амбруаз. В кухне, кроме него, никого не было, все еще спали. А ты не слышала, что ночью было?
А что было? придушенно спросила я, соображая, было ли закрыто окно, не слышала ли мои стоны вся улица.
Так новый начальник стражи Акихиро Кио, ну, ниххонец, за лестницей прибегал. Что-то про задержание преступника буркнул. Вот где мне теперь свою лестницу искать?
Дядя взглянул на меня с хитрым прищуром, а я, побагровев так, что даже уши зажглись огнем, призналась (все равно если не к полудню, то к завтрему весь город знать будет):
У меня в саду твоя лестница. В кустах. Я скажу Хиро, чтобы принес вечером.
Ай да племянница, фыркнул довольно дядюшка. Такого коршуна в силки словила! А я ещё думал, неужто к Ларке из синего дома помчался или, может, к Доле, портнихе Про тебя, признаться, и не сразу вспомнил.
Что же, я недостаточно хороша для ниххонца? сразу прекратила смущаться я. Хуже Доли?
Так ты у нас не горлица, орлица. Графиня бывшая. С чего тебе простого стражника в спальню пускать?
Положим, не простого, возмутилась я. А самого красивого!
Дядько расхохотался так, что чаем облился. Сверху послышался гневный крик тетки Аглаи что-то про бессовестных мужчин, что выспаться бедным труженницам не дают. Дядько быстро сбежал в лавку, оставив мне разлитый чай и крошки на столе. Я убрала, конечно, про себя обозвав его жуком навозным. И кашу сварила. С мёдом и орехами, как люблю я и дети, и терпеть не может Аглая. Тетка, конечно, ворчала, но как-то неискренне. Ей явно было приятно. Ну а я что, мне не сложно я еще и посуду помыла. Раз уж я у них решила столоваться.
Начальник стражи пришел днем, как я просила, невозмутимый, с каменным, ничего не выражающим лицом, и громко спросил про заказанный настой. Я отмахнулась не до него было. У меня на плите кипела патока для пастилок от кашля.
Теша, внеси в контур господина Кх.. Акх
Акихиро Кио, вежливо подсказал Хиро.
Ага.
Зачем? не поняла Теша.
Затем, что он начальник стражи. Так положено.
Кем положено? с подозрением спросила девушка. Тетушка никогда никого не вносила, даже меня. И отец никого, кроме семьи, в контур не вносит.
Пришлось переставлять ковш и выглядывать в зал (зал, конечно, громко сказано тут едва несколько человек разойдется, после того, как я часть помещения отделила под склад). Взглянула на серьезного Хиро, в глазах которого плясали бесенята. Он явно забавлялся каждой минутой этого прекрасного диалога.
Теша, кто здесь хозяйка, ты или я?
Ты, конечно, но
Вот и вноси а, черт с тобой, я подобрала юбку и выползла из-за прилавка, перешагивая через стоящие на полу ящики. Ладно, иди вари пастилки, курица. Сама внесу.
Так я не умею!
А чего там уметь-то, рецепт же на стенке. Анис от гвоздики отличаешь? Ну вот. Вперед, дорогуша.
Я повесила на дверь табличку «перерыв на 15 минут», кивнула Хиро и отодвинула картину с нарисованным на ней одуванчиком лекарственным. За ней висел охранный медальон. Покрутила колесико, выбрала риску «добавить существо», взяла Хиро за руку и приложила его пальцы к медальону. Он немедленно воспользовался ситуацией, обхватив меня свободной рукой за талию, и прижался со спины, щекоча дыханием мое ухо. Пальцы, лежащие на медальоне, переплелись. «Укусило» обоих одновременно, он даже вздрогнул от неожиданности.
Образец тканей взял, шепнула я.
Да я понял, не первый раз такую штуку вижу. Забыл просто, как это больно.
Я стояла, впитывая тепло его тела, не желая даже на шаг отступать. Медальон зажжужал и потух, а я все еще не шевелилась. Хиро решил все за меня: поправил картину, развернул меня, нежно провел костяшками пальцев по моей щеке, а потом склонил голову и прильнул к моим губам. Я вся вспыхнула, вцепилась в отвороты кимоно, приподнялась на цыпочки, отвечая на поцелуй. Его руки скользнули по спине, сминая ткань моей блузки, губы спустились на шею, обжигая и лаская. Я запустила ладони в широкие рукава из шелка, гладя его предплечья. Он же вклинил колено между моих ног, чуть нажимая.
Из вязкого безумства нас вывел крик Теши с кухни:
Аааа, оно убегает!
Я отскочила, поглядела на Хиро с ужасом во взгляде и побежала на кухню спасать пастилки, если там оставалось еще, что спасать.
В самом деле, безумие! Для чего мне мужчина? Я не хочу снова в клетку, а отношения это именно она. Но ведь ночи вдвоем это еще не отношения? Это всего лишь ночи вдвоем. Всего лишь игра. Я никогда не играла в любовь, так может самое время? К тому же Хиро такой хороший, такой понятный. В нем нет двойного дна какое было в моем муже, какое есть во мне. Хиро просто Хиро.
***
Он пришел вечером, усталый, лохматый, нервный.
Прости, сказал ниххонец. День тяжелый. Ты мне зелье сварила?
Разумеется.
Вояки в Фулбине не приведи боги войну. Саблю держать не умеют, о технике боя ничего не знают.
А зачем им? легкомысленно спросила я. Здесь не столица, да в Фулбине даже преступников нет! Это маленький городок, здесь все друг друга знают!
Ты за политикой вообще не следишь?
Неа, зачем мне?
Хм, не знаю. Лина, я могу воспользоваться уборной?
Я тебя в защитный контур внесла, можешь даже кухней воспользоваться, легкомысленно махнула рукой я.
Он усмехнулся и ушел в ванную комнату, а потом оттуда послышался плеск воды. Мне стало любопытно, я прокралась к двери и заглянула в щелку.
Ниххонец лежал в моей ванне голый, выставив наружу длинные ноги, и что-то напевал. Вот это наглость!
Эй, у тебя в казармах воды горячей нет? возмутилась я. Ты не очумел? А я как буду мыться теперь? Ты мне всю горячую воду извел!
Я извел, я принесу.
Принесет он, подбоченилась я. У меня тут бочка металлическая, она на крыше. На солнце греется. И насос к колодцу подведен. Не принесешь, а накачаешь. Но это теперь завтра, сегодня уже не нагреется.
Лина, птичка, но ведь тебе нравятся чистые мужчины! в голосе Хиро ни малейшего раскаяния.
Мне нравлюсь чистая я, отрезала я.
Он повернул голову, улыбаясь и у меня аж сердце зашлось: знает, чертяка, что красивый, и беззастенчиво этим пользуется. Ну так и я воспользуюсь, в конце концов мой дом, моя ванна, моя теплая вода! Потянулась к вороту блузки, распустила тесемки, сняла ее и бросила в плетеную корзину в углу уборной. Спустила юбку и отправила ее туда же. Ниххонец приподнялся, чтобы лучше видеть.
Ты меня соблазняешь? недоверчиво спросил он.
Я? Вот еще не дело. Я просто собираюсь вымыться перед сном.
Занято.
Потеснишься.
Я отбросила в сторону корсаж, стянула панталоны и подошла к ванной. Хиро, к счастью, не стал медлить, потому что я не привыкла выступать в роли соблазнительницы и уже готова была развернуться и сбежать. Нет, он подхватил меня и затащил в ванну, усадив между своих разведенных ног. Я, конечно, взвизгнула и принялась сопротивляться не сильно, только для вида, а он, конечно, меня не отпустил.
Волосы у меня так и не отросли. Ральф требовал, чтобы я красилась в блондинку, он считал пепельный оттенок вульгарным. В тюрьме краситься было нечем, да и не зачем, там и помыться не всегда удавалось. Волосы прилично отрасли. Я их потом обстригла без всякой жалости. Сейчас они доросли до плеч и благодаря моим снадобьям были густые и шелковистые. Но короткие.