Ну не гарем, ваше высочество, так другое какое применение, растерянно говорит госпожа Комвоно.
Другое? Так потрудись же нам рассказать, какое именно. Ты, я вижу, только и ищешь, как бы что-нибудь выгадать и избавить себя от обузы. И опять же, глянь для нее это тоже новость. Может, она сгодится тебе, принц?
Мне она особенно полезной не кажется, отмахивается принц Мажози.
Тогда, может, сгодится при кухне, ваше высочество? предполагает Аеси.
Чтобы я отправила эту девчонку к повару? Да ты, я вижу, забываешь, кто здесь во дворце хозяин! Ты искусна в приготовлении блюд, любезная? обращается она к Соголон.
Нет, ваше высочество, ничего-то она не умеет, спешит с ответом госпожа Комвоно, пока Соголон не открыла рот.
С каких это, интересно, пор люди двора пристраивают к делу наложниц и поваров?
Прошу простить, ваше высочество.
Простить что, придворная? Ты оставляешь свой подарок с умыслом, что он так или иначе попадет к нужной тебе особе. Подарок Королю скоро будет означать подарок принцу, а затем Ну да ладно.
Принцесса Эмини поднимается. На сегодня ее дела закончены.
Полюбуйтесь на это создание. Ни рабыня, ни стряпуха, ни танцовщица, ни рукодельница, ни красавица, ни дурнушка; всего-то и толку, что живая, Принцесса покачивает головой. От моего брата держать ее подальше, дает она наказ и направляется к выходу.
Поднимаются гвалт и суматоха. Придворные наперебой оглашают прошения, одно неотложней другого, которые принцесса должна слышать нынче же, но тут Аеси, не повышая голоса, говорит, что, когда королевская особа покидает вечер, вечер уходит вместе с ней этот прозрачный намек всем понятен. Сразу с уходом принцессы Аеси объявляет двору, что дары госпожи Комвоно благосклонно приняты, а стало быть, и ее хорошие отношения с Королем восстановлены. Теперь корона желает ей благоволения богов на обратный путь в Конгор. Сегодня к ночи.
Хозяйка потрясена. Ее сотрясают рыдания, но она превозмогает слезы, когда видит, что на нее таращится весь зал. Госпожа Комвоно с высоко поднятой головой выходит без сопровождения, на Соголон ни разу не взглянув. А ей бы ох как хотелось, чтобы их взгляды встретились и чтобы хозяйка все прочла по ее лицу! С уходом публики в зале воцаряется тишина. Уходят все, кроме Соголон, которая не знает, куда ей деваться. Она обхватывает себя руками, хотя ей не холодно. Опустевшее помещение становится другим. Его подергивает сероватая дымка, как пустыню, на которую опускается ночь. Вокруг тихо, но тишина эта похожа на гул, словно находишься под деревом, кишащим незримым пчелиным роем. Этот звук заунывно дрожит и колеблется.
Ты девочка без имени.
Имя у меня есть.
Аеси приглушенно смеется:
Но нет представления о том, с кем ты можешь заговаривать и когда.
Он близится к трону, а затем оборачивается к ней лицом. Его мантия поворачивается медленнее, следуя за ним подобно мягкой волне.
Ты когда-нибудь наблюдала такое великолепие?
Я
Первое, что нужно усвоить, девочка: когда кто-нибудь из высокородных задает тебе вопрос, он не ищет ответа. А теперь оглянись вокруг. Посмотри на эти золоченые колонны, бархатные гобелены, потолки и стены, ведающие истории королей. Как ничтожно мала вероятность, что такая девчушка, как ты, оказалась нынче в этих залах! Я знаю, что бы ты сказала, найдись у тебя на это дар речи, наверное, что ты здесь вообще ни при чем. Но боги, должно быть, проявили к тебе особый интерес, дитя, весьма особый интерес. Что ты знаешь о своем Короле?
Соголон стоит сомкнув губы.
Там, в покоренных землях, безвестной девчонке вроде тебя до королей дела едва ли более, чем льву или буйволу, которые, хоть и покорены, всё равно остаются львом и буйволом.
Соголон стоит в непонимании.
А здесь ты среди павлинов. И павлиньего дерьма.
Целую четверть луны в Соголон живет невысказанный, гложущий стыд. Из своего окна она смотрит на небо, смотрит с утра до ночи, потому что ей не остается иных дел, кроме как выпрыгнуть и брякнуть свое тело там, куда укажет воля богов. Ей хочется кричать, вопить на хозяйку в прошлом госпожу за ее злобу и обман. Рабыней она, Соголон, не была никогда, и это ей хочется бросить хозяйке в лицо. Хочется крикнуть, что именно поэтому ее муж находится там, где нашел себе место, но он по крайней мере к ней прикоснулся, пытаясь ее употребить. А хозяйка просто в нее плюнула, без всякого прикосновения.
Вот она, эта девочка, в комнате третьей башни дворца, принадлежащего принцессе. Дни тянутся в унылом, праздном ожидании. Солнечный восход знаменует утро, а затем как заведено: три трапезы, две смены караула, хотя горничная говорит, что она здесь не узница. Но всюду, куда бы Соголон ни направлялась, вход ей запрещен, и она вынуждена томиться в заточении своей комнаты.
Из своего окна она видит жилища, названия которых ей не терпится узнать. Всё это сущие чудеса по сравнению с красным термитником, «сундучком» дома терпимости или господской поварней. Госпожа Комвоно ушла не так давно, чтобы ее лицо начало стираться из памяти, но потихоньку забывается и оно. Из своего окна Соголон видит ступени, ведущие от ее собственной башни; видна отсюда и часть зубчатой стены с башней оживленного королевского замка, где сменяются часовые. Остальное обрезано пределами окна.
Прямо впереди мощеная дорожка к библиотеке по виду замок, но с четырьмя стенами, похоже на короб в два этажа с дверью, которой отсюда не видно. Справа оттуда пиршественный зал размером с поле, откуда по ночам слышны музыка, танцы, крики и вопли. Если долго и внимательно смотреть сквозь деревья, то становится виден большой архив, вдвое шире библиотеки. По соседству с библиотекой притих недостроенный замок Кваша Абили, умершего всего через луну после того, как он взошел на трон, а рядом достроенный замок Кваша Кодзе, его брата и правнука нынешнего Короля. Вся эта извилистость королевской родословной Соголон слегка смущает, а вот замки нет. Неплохо бы там побывать. Но даже это место от нее отгорожено. Дальше, слева от замка теперешнего Короля, находится замок Кваша Конга не самый старый, но наиболее запущенный. Из всех строений это самое узкое, и оно же больше других устремлено ввысь. Над деревьями можно насчитать четыре ряда окон; остается гадать, сколько же их внизу. Из окна видны залы и крыши залов, крытые переходы и те, где крыши провалились; люди и звери, одетые ко двору; стражники и солдаты, огороды и пастбища, павлины и львы.
С вечерним светом за ней приходят пятеро женщин, все в белом. При утреннем свете они приходят тоже, сопроводить ее в трапезную, где они безмолвно стоят, пока она сидит за завтраком или ужином.
Вам что, языки отрезали? сердится она, но они не отвечают.
В этом обеденном зале, который может вместить сотню человек, но сейчас вмещает только ее одну, она чувствует себя королевой пустоты и ощущает, как эти мысли преследуют ее своим полым эхом, рождая гневливо-безутешное одиночество; тягостное сознавание того, что эти кушанья и питье в кувшинах могли предназначаться многим, как и сам этот зал.
Но она хотя бы не видит Аеси. Этот нетопырь нервирует ее одной лишь своей мантией. Кеме она тоже не видит, за исключением одного раза, когда принцесса решила проехаться верхом, а дворцовые стражники, среди которых нет умелых ездоков, крикнули его и еще двоих со львами, чтобы те следовали за ней. Возможно, вся эта картина из окошка и есть уклад жизни во дворце? Смотреть и видеть это всё, что ей остается. Счет дням начинает размываться, и тут на последней четверти луны этого праздного заточения Соголон требует к себе принцесса; видно, захотелось повидать этот одушевленный подарок.
Голова у нее вполне себе ничего, говорит одна женщина, должно быть, благородных кровей, судя по тому, как у нее из шеи выступает подбородок.
Соголон находится в какой-то комнате, не в силах даже вспомнить, как сюда попала. В дверном проеме виднеется кровать, значит, это, видимо, спальня. При этом принцесса сидит на подоконнике, а другие женщины расположились на приземистых пуфах. Эта комната может принадлежать любой из них. На всех модные тоги, а лбы и щеки в белых точках умчокозо, ввиду посещения кого-то или чего-то важного.
Что значит «ничего», Вунакве? Что за рот роняет такой помет? спрашивает принцесса.
Вунакве собирается что-то ответить, но, похоже, передумывает.
Давай без виляний. Говори, что хотела сказать, требует принцесса.
Да я говорю, голова хорошей формы. Когда нет ничего, то хоть что-то уже годится.
Хм. А в тебе, Вунакве, что есть, кроме моей снисходительности?
Глаза Вунакве говорят сами за себя. Для нее лучше, если она промолчит.
А знаете, я и вправду жестокосердно обошлась с фавориткой моей матери, вздыхает принцесса. Госпожа Вунакве, ты должна меня простить.
Разумеется, принцесса.
Ну-ка скажи: «Я тебя милую». Скажи вслух.
Я вас милую, принцесса.
Принцесса смеется:
Подумать только: я нуждаюсь в чьей-то милости! Да язви меня боги, уж и пошутить нельзя с моими любимыми подружками. Неужто это место совсем уж лишено веселья?
Все четверо хохочут. Принцесса скрещивает ноги в коленях. Соголон только сейчас замечает, что она одета как мужчина.
Голова хорошей формы? А по мне, так немного странная, говорит принцесса, приглядываясь. Подойди сюда, девочка.
Соголон колеблется, но делает шаг вперед прежде, чем женщины замечают в ней дерзость. Она стоит несколько ближе к ним, расположившимся на коврах и подушках, чем к принцессе. Соголон чувствует на себе женские взгляды, а также то, насколько они отличаются от мужских. Тоже недружелюбные, но по-иному.
Что нам с ней делать, Итулу?
Губы Итулу блестят от куриного жира. Она пытается говорить сквозь жевание, не замечая, что принцессе это не по нраву:
Вы меня спросили, принцесса?
Я назвала тебя по имени и задала вопрос, клуша, как ты думаешь? Ох, боги испытывают меня сегодня с женщинами моей матери!
Может, принести ее в жертву Бараке, ваше высочество?
Принцесса со смехом встает. Обойдя Соголон по кругу, она говорит:
Итулу, это для тех, кто всё еще надрезает своим женщинам ку. Не будь совсем уж дикаркой. Хотя я знаю, у тебя мать родом из Борну.
Губы Итулу смеются, но глаза остаются холодны. Остальные пытаются укрыться за своими занятиями: жуют курятину, прихлебывают вино и воду с нектаром, гладят тканевых кукол, щекочут маленького львенка, обмахиваются веерами, но на самом деле наблюдают за принцессой, пытаясь понять, что у нее на уме, и быть готовыми к ее дальнейшим словам.
Она нас изучает, веселым голосом замечает принцесса.
Соголон моментально прячет взгляд, но та смеется:
Да смотри, драгоценная, смотри на что хочешь. Здесь никто не стоит твоего внимания.
Но изучать Соголон в самом деле изучает. Считывает, как старательно эти женщины скрывают на лицах свои чувства при очередном выпаде принцессы, которой, похоже, нравится высказывать этим женщинам что-нибудь колкое. Интересно, есть ли где-нибудь на свете две женщины вроде Кеме с его львом? Может, они тоже проводят день за поеданием курятины и цапаньем между собой? Хотя нет, здесь цапает одна принцесса, а остальные уворачиваются, и по их лицам это заметно.
Тусклая улыбка, означающая боль от укола, превращается в широкую, когда удар приходится мимо, а когда нет, то уголки губ опускаются книзу. Две поднятые брови означают: «Что за новость!», а одна: «Надо же, какой вздор». Если под приподнятой бровью закатывается глаз, то это означает: «Ну вот, опять пошло-поехало». И независимо от того, как быстро он закрылся, разинутый рот означает: «Ох, не чаяла, что сейчас прилетит». Быстрый взгляд в сторону смахивание с ресниц слезы. Быстрое озирание «не увидел бы кто».
Любопытно, что ей от нас передается?
Пока не знаю, отвечает принцесса. Что ты видишь в этих почтенных женщинах? Я обращаюсь к тебе, девочка.
Какая наглость, не отвечать своей принцессе, фыркает Итулу.
Девочка, хочешь, чтобы мы позвали сюда слугу с хлыстом? Ну-ка, отвечай ее высочеству.
Я Мне сказали никогда не разговаривать с принцессой напрямую, благородная дама, произносит Соголон.
Кто тебе такое сказал? спрашивает принцесса.
Дама госпожа Комвоно.
Это та, отлученная? Да она могла тебя поднять, раздвинуть вот так ноги и насадить на жезл моему отцу. Я бы ее словам веры не давала.
В самом деле, ваше высочество, говорит одна из женщин. Мне еще помнится, как она сказала Королеве-Матери
Если мне понадобится это вспомнить, я тебя спрошу.
Да, ваше высочество.
Принцесса снова прогуливается возле Соголон.
Ты, однако, загадка, девочка.
Может, вам взять ее новой прислужницей, ваше высочество?
Прислужницей? Но тогда вы, девы, становитесь для меня бесполезны. Посмотри на них, девочка. А я-то всё принимаю их за своих подружек.
Терпеть всё это Соголон всё тяжелей. Она не знает, что ей думать, что чувствовать и даже куда смотреть. Она смотрит за окно на стражника, надеясь узнать в нем Кеме, но это просто какой-то часовой.
Придумала, принцесса! восклицает та, которую звать Итулу. Выдать ее за военачальника Олу.
У всех это вызывает заливистый смех, который становится всё громче и заливистей, пока они не замечают, что принцесса не смеется.
Нет, вы представляете? То, как он продолжает таскать эту жениховскую гирлянду, как будто ни разу не бывал женат. Совсем умом тронулся, старый дуралей, хохочет одна.
Одурел, спятил вконец, вторит другая.
Да оставь ты его, старик никого не беспокоит.
Гадюка тоже не беспокоит, пока на нее не наступишь. А там, глядишь, ужалит.
У него уж там не гадюка, а ужик!
Снова смех.
Он и вправду женат не то на воздухе, не то на призраке, а может, на демонице. Я слышала, как он ночами стонет, будто лежит под ней, а утром и не помнит, как ее звать, шутит третья.
Соединить их вместе, и парочка будет что надо: двое бестолочей. От него толку лишь справлять нужду по кустам, а у нее обличье, будто она только что оттуда вылезла, зубоскалит первая.
Да как вы смеете! взрывается вдруг принцесса. Деяниями этого человека вы все тут можете лежать вразвалку, жрать цыплят и скабрезничать единственное, на что хватает ваших курьих мозгов!
Вся комната замирает. Становится так тихо, что даже слышно, как стражник снаружи говорит кому-то воспользоваться третьими воротами.
Олу таков потому, что копье прошло ему прямо сквозь голову, оставив дырку, через которую влетают злые духи! Ну что ты за змеюка, Итулу! А вы? Нутро сводит от одного вашего вида! Убирайтесь отсюда! Пошли прочь!
Соголон смотрит, как женщины торопливо уходят, и тоже поворачивается уходить.
Глянь на этих стервятниц. Все как одна с покоренных земель. Та, что похожа на кобылу, служила моей матери и потеряла мужа, когда мы отвоевывали Увакадишу. Я тебя не отпускала, девочка. Откуда ты родом?
Из Миту, ваше высочество.
Расскажи мне что-нибудь о тех краях.
Они, э-э Я
Мне уже скучно. Сядь. Кушай цыпленка.
В середине следующей четверти луны, сразу после захода солнца, Соголон покидает свою комнату. Стражник многократно предупреждает, чтобы она этого не делала, но против ее желания ничего сделать не может. Круг за кругом Соголон сбегает вниз по лестнице, пока не оказывается у арочного прохода, который ведет к другому арочному проходу, а тот к еще одному, а тот к огромной тяжелой двойной двери, на которую Соголон с разбегу налетает всем телом. Дверь подается. Выйдя наружу, девочка оказывается на тропинке, что ведет к королевскому дворцу, библиотеке, амфитеатру и ступеням к руинам замка Кваша Абили. Толпа придворных в изысканных одеждах и с гомоном направляется к замку, где обитает наследный принц Ликуд. Неслышный снаружи голос звучит так, будто исходит от нее самой: «Подарок королю значит, подарок наследному принцу». Соголон спешит в другую сторону, к библиотеке, но голоса как будто преследуют ее. Принца она не видела никогда и уже поняла, что совершенно этого не хочет, но знает и то, что говорить бесполезно: скоро она наверняка его увидит. Он наследный принц, а все пути во дворце должны вести к короне. Голоса становятся громче, они кудахчут смехом, как будто все смеются над ней. Соголон задается вопросом, как в этом месте, где угроз меньше всего, ей больше всего не по себе. Она оборачивается и видит, как они, уже отдаляясь, по-прежнему движутся к замку принца. Соголон поворачивается и утыкается прямиком ему в грудь.