Сколько угодно! Такие загадки, что ты ахнешь.
Трудные?
Да уж такие, что даже Лиза не отгадает. У неё сейчас никого нет?
Никого. А вот отгадай ты загадку, предложил я, ведя его за руку в укромный уголок сада. «В одном бочонке два пива жёлтое и белое». Что это такое?
Гм! задумчиво сказал молодой человек. Вот так штука! Не яйцо ли это будет?
Яйцо
На моём лице он ясно увидел недовольство, разочарование: я не привык, чтобы мои загадки так легко разгадывались.
Ну, ничего, успокоил меня незнакомец. Загадай-ка мне ещё загадку, авось я и не отгадаю.
Ну, вот отгадай: «Семьдесят одёжек, и все без застёжек».
Он наморщил лоб и погрузился в задумчивость.
Шуба?
Нет-с, не шуба-с!..
Собака?
Почему собака? удивился я его бестолковости. Где же это у собаки семьдесят одёжек?
Ну, если её, смущенно сказал молодой человек, в семьдесят шкур зашьют.
Для чего? безжалостно улыбаясь, допрашивал я.
Ну, мало ли Если, скажем, хозяин чудак.
Нет, это ты, брат, не отгадал!
II
После этого он понёс совершеннейшую чушь, которая доставила мне глубокое удовольствие:
Велосипед? Море? Зонтик? Дождик?
Эх, ты! снисходительно сказал я. Это кочан капусты.
А ведь в самом деле! восторженно крикнул молодой человек. Это замечательно! И как это я раньше не догадался. А я-то думаю: море? Нет, не море Зонтик? Нет, не похоже. Вот-то продувной братец у Лизы! Кстати, она сейчас в своей комнате, да?
В своей.
Одна?
Одна. Ну, что ж ты Загадку-то!
Ага! Загадку? Гм Какую же, братец, тебе загадку? Разве эту: «Два конца, два кольца, а посередине гвоздик».
Я с сожалением оглядел моего собеседника: загадка была пошлейшая, элементарнейшая, затасканная и избитая.
Но внутренняя деликатность подсказала мне не отгадывать её сразу.
Что же это такое? задумчиво промолвил я. Вешалка?
Какая же вешалка, если посередине гвоздик? вяло возразил он, думая о чём-то другом.
Ну, её же прибили к стене, чтобы держалась.
А два конца, где они?
Костыли? лукаво спросил я и вдруг крикнул с невыносимой гордостью: Ножницы!!!
Вот, чёрт возьми! Догадался-таки! Ну, и ловкач же ты! А сестра Лиза отгадала бы эту загадку?
Я думаю, отгадала бы. Она очень умная.
И красивая, добавь. Кстати, у неё есть какие-нибудь знакомые?
Есть. Эльза Либкнехт, Милочка Одинцова, Надя
Нет, а мужчины-то. Есть?
Есть. Один тут к нам ходит.
Зачем же он ходит?
Он?
В задумчивости я опустил голову, и взгляд мой упал на щегольские лакированные ботинки незнакомца. Я пришёл в восхищение:
Сколько стоят?
Пятнадцать рублей. Зачем же он ходит, а? Что ему нужно?
Он, кажется, замуж хочет за Лизу. Ему уже пора, он старый. А эти банты завязываются или так уже куплены?
Завязываются. Ну, а Лиза хочет за него замуж?
Согни-ка ногу Почему они не скрипят? Значит, не новые, критически сказал я. У кучера Матвея были новые, так небось скрипели. Ты бы их смазал чем-нибудь.
Хорошо, смажу. Ты мне скажи, отроче, а Лизе хочется за него замуж?
Я вздёрнул плечами.
А то как же! Конечно, хочется.
Он взял себя за голову и откинулся на спинку скамьи.
Ты чего?
Голова болит.
Болезни была единственная тема, на которую я мог говорить солидно.
Ничего Не с головой жить, а с добрыми людьми.
Это нянькино изречение пришлось ему, очевидно, по вкусу.
Пожалуй, ты прав, глубокомысленный юноша. Так ты утверждаешь, что Лиза хочет за него замуж?
Я удивился:
А как же иначе?! Как же тут не хотеть? Ты разве не видел никогда свадьбы?
А что?
Да ведь, будь я женщиной, я бы каждый день женился: на груди белые цветочки, банты, музыка играет, все кричат ура, на столе икры стоит вот такая коробка, и никто на тебя не кричит, если ты много съел. Я, брат, бывал на этих свадьбах.
Так ты полагаешь, задумчиво произнёс незнакомец, что она именно поэтому хочет за него замуж?
А то почему же!.. В церковь едут в карете, да у каждого кучера на руке бант повязан. Подумай-ка! Жду не дождусь, когда эта свадьба начнётся.
Я знал мальчиков, небрежно сказал незнакомец, до того ловких, что они могли до самого дома на одной ноге доскакать
Он затронул слабейшую из моих струн.
Я тоже могу!
Ну что ты говоришь! Это неслыханно! Неужели доскачешь?
Ей-богу! Хочешь?
И по лестнице наверх?
И по лестнице.
И до комнаты Лизы?
Там уж легко. Шагов двадцать.
Интересно было бы мне на это посмотреть Только вдруг ты меня надуешь?.. Как я проверю? Разве вот что Я дам тебе кусочек бумажки, а ты и доскачи с ним до комнаты Лизы. Отдай ей бумажку, а она пусть черкнёт на ней карандашом, хорошо ли ты доскакал!
Здорово! восторженно крикнул я. Вот увидишь доскачу. Давай бумажку!
Он написал несколько слов на листке из записной книжки и передал мне.
Ну, с Богом. Только если кого-нибудь другого встретишь, бумажки не показывай всё равно тогда не поверю.
Учи ещё! презрительно сказал я. Гляди-ка!
По дороге до комнаты сестры, между двумя гигантскими прыжками на одной ноге, в голову мою забралась предательская мысль: что, если он нарочно придумал этот спорт, чтобы отослать меня и, пользуясь случаем, обокрасть мой домик? Но я сейчас же отогнал эту мысль. Был я мал, доверчив и не думал, что люди так подлы. Они кажутся серьёзными, добрыми, но чуть где запахнет камышовой тростью, нянькиным платком или сигарной коробкой эти люди превращаются в бессовестных грабителей.
Лиза прочла записку, внимательно посмотрела на меня и сказала:
Скажи этому господину, что я ничего писать не буду, а сама к нему выйду.
А ты скажешь, что я доскакал на одной ноге? И заметь всё время на левой.
Скажу, скажу. Ну, беги, глупыш, обратно.
Когда я вернулся, незнакомец не особенно спорил насчёт отсутствия письменного доказательства.
Ну, подождём, сказал он. Кстати, как тебя зовут?
Ильюшей. А тебя?
Моя фамилия, братец ты мой, Пронин.
Я ахнул:
Ты Пронин? Нищий?
В моей голове сидело весьма прочное представление о наружном виде нищего: под рукой костыль, на единственной ноге обвязанная тряпкой галоша и за плечами грязная сумка, с бесформенными кусками сухого хлеба.
Нищий? изумился Пронин. Какой нищий?
Мама недавно говорила Лизе, что Пронин нищий.
Она это говорила? усмехнулся Пронин. Она это, вероятно, о ком-нибудь другом.
Конечно! успокоился я, поглаживая рукой его лакированный ботинок. У тебя брат-то какой-нибудь есть, нищий?
Брат? Вообще, брат есть.
То-то мама и говорила: много, говорит, ихнего брата, нищих, тут ходит. У тебя много ихнего брата?..
Он не успел ответить на этот вопрос Кусты зашевелились, и между листьями показалось бледное лицо сестры.
Пронин кивнул ей головой и сказал:
Знавал я одного мальчишку что это был за пролаза даже удивительно! Он мог, например, в такой темноте, как теперь, отыскать в сирени пятёрки, да как! Штук до десяти. Теперь уж, пожалуй, и нет таких мальчиков
Да я могу тебе найти хоть сейчас сколько угодно. Даже двадцать!
Двадцать? воскликнул этот простак, широко раскрывая изумлённые глаза. Ну, это, милый мой, что-то неверо-ятное
Хочешь, найду?
Нет! Я не могу даже поверить. Двадцать пятёрок Ну, с сомнением покачал он головой, пойди поищи Посмотрим, посмотрим. А мы тут с сестрой тебя подождём
Не прошло и часа, как я блестяще исполнил своё предприятие.
Двадцать пятёрок были зажаты в кулак. Отыскав в темноте Пронина, о чём-то горячо рассуждавшего с сестрой, я, сверкая глазами, сказал:
Ну! Не двадцать? На-ка, пересчитай!
Дурак я был, что искал ровно двадцать. Легко мог бы его надуть, потому что он даже не потрудился пересчитать мои пятёрки.
Ну и ловкач же ты, сказал он изумлённо. Прямо-таки огонь. Такой мальчишка способен даже отыскать и притащить к стене садовую лестницу.
Большая важность! презрительно засмеялся я. Только идти не хочется.
Ну, не надо. Тот мальчишка, впрочем, был попрытчей тебя. Пребойкий мальчик. Он таскал лестницу, не держа её руками, а просто зацепивши перекладиной за плечи.
Я тоже смогу, быстро сказал я. Хочешь?
Нет, это невероятно! К самой стене!..
Подумаешь трудность!
Решительно в деле с лестницей я поставил рекорд: тот, пронинский, мальчишка только тащил её грудью, а я при этом ещё, в виде премии, прыгал на одной ноге и гудел, как пароход.
Пронинский мальчишка был посрамлён.
Ну, хорошо, сказал Пронин. Ты удивительный мальчик. Однако мне старые люди говорили, что в сирени тройки находить труднее, чем пятёрки
О, глупец! Он даже и не подозревал, что тройки попадаются в сирени гораздо чаще, чем пятёрки! Я благоразумно скрыл от него это обстоятельство и сказал с деланым равнодушием:
Конечно, труднее. А только я могу и троек достать двадцать штук. Эх, что там говорить! Тридцать штук достану!
Нет, этот мальчик сведёт меня в могилу от удивления. Ты это сделаешь, несмотря на темноту?! О, чудо!
Хочешь? Вот увидишь!
Я нырнул в кусты, пробрался к тому месту, где росла сирень, и углубился в благородный спорт.
Двадцать шесть троек были у меня в руке, несмотря на то, что прошло всего четверть часа. Мне пришло в голову, что Пронина легко поднадуть: показать двадцать шесть, а уверить его, что тридцать. Всё равно этот простачок считать не будет.
III
Простачок Хороший простачок! Большего негодяя я и не видел. Во-первых, когда я вернулся, он исчез вместе с сестрой. А во-вторых, когда я пришёл к своему дому, я сразу раскусил все его хитрости: загадки, пятёрки, тройки, похищение сестры и прочие штуки всё это было подстроено для того, чтобы отвлечь моё внимание и обокрасть мой домик Действительно, не успел я подскакать к лестнице, как сразу увидел, что около неё уже никого не было, а домик мой, находившийся в трёх шагах, был начисто ограблен: нянькин большой платок, камышовая палка и сигарная коробка всё исчезло. Только черепаха, исторгнутая из коробки, печально и сиротливо ползала возле разбитой банки с вареньем
Этот человек обокрал меня ещё больше, чем я думал в то время, когда разглядывал остатки домика: через три дня пропавшая сестра явилась вместе с Прониным и, заплакав, призналась отцу с матерью:
Простите меня, но я уже вышла замуж.
За кого?
За Григория Петровича Пронина.
Вдвойне это было подло: они обманули меня, надсмеялись надо мной, как над мальчишкой, да кроме того выхватили из-под самого носа музыку, карету, платки на рукавах кучеров и икру, которую можно было бы на свадьбе есть, сколько влезет всё равно никто не обращает внимания.
Когда эта самая жгучая обида зажила, я как-то спросил у Пронина:
Сознайся, зачем ты приходил: украсть у меня мои вещи?
Ей-богу, не за этим, засмеялся он.
А зачем взял платок, палку, коробку и разбил банку с вареньем?
Платком укутал Лизу, потому что она вышла в одном платье, в коробку положил разные свои мелкие вещи, палку я взял на всякий случай, если в переулке кто-нибудь меня заметит, а банку с вареньем разбил нечаянно
Ну, ладно, сказал я, делая рукой жест отпущения грехов. Ну, скажи мне хоть какую-нибудь загадку
Загадку? Изволь, братец. Два кольца, два конца, а посередине
Говорил уже! Новую скажи
Новую?.. Гм
Очевидно, этот человек проходил весь свой жизненный путь только с одной этой загадкой в запасе. Ничего другого у него не было Как так живут люди не понимаю
Неужели больше ты ничего не знаешь!..
И вдруг нет! Этот человек был решительно не глуп он обвёл глазами гостиную и разразился великолепной новой, очевидно, только что им придуманной загадкой:
Стоит корова, мычать здорова. Хватишь её по зубам вою не оберёшься.
Это был чудеснейший экземпляр загадки, совершенно меня примирившей с хитроумным шурином.
Оказалось: «Рояль».
Кривые углы
Глава первая
Приезд
Гимназист 6-го класса харьковской гимназии Поползухин приехал в качестве репетитора в усадьбу помещика Плантова Кривые Углы.
Ехать пришлось восемьсот вёрст по железной дороге, семьдесят лошадьми и восемь пешком, так как кучер от совершенно неизвестных причин оказался до того пьяным, что свалился на лошадь и, погрозив Поползухину грязным кулаком, молниеносно заснул.
Поползухин потащил чемодан на руках и, усталый, расстроенный, к вечеру добрёл до усадьбы Кривые Углы.
Неизвестная девка выглянула из окна флигеля, увидала его, выпала оттуда на землю и с криком ужаса понеслась в барский дом.
Поджарая старуха выскочила на крыльцо дома, всплеснула руками и, подскакивая на ходу, убежала в заросший, густой сад.
Маленький мальчик осторожно высунул голову из дверей голубятни, увидел гимназиста Поползухина с чемоданом в руках, показал язык и громко заплакал.
Чтоб ты пропал, собачий учитель! Напрасно украл я для кучера Афанасия бутылку водки, чтобы он завёз тебя в лес и бросил. Обожди, оболью я тебе костюм чернилом!
Поползухин погрозил ему пальцем, вошёл в дом и, не найдя никого, сел на деревянный диван.
Парень лет семнадцати вышел с грязной тарелкой в руках, остановился при виде гимназиста и долго стоял так, обомлевший, с круглыми от страха глазами. Постояв немного, уронил тарелку на пол, стал на колени, подобрал осколки в карманы штанов и ушёл.
Вошёл толстый человек в халате и с трубкой. Пососав её задумчиво, разогнал волосатой рукой дым и сказал громко:
Наверно, это самый учитель и есть! Приехал с чемоданом. Да. Сидит на диване. Так-то, брат Плантов! Учитель к тебе приехал.
Сообщив самому себе эту новость, помещик Плантов обрадовался, заторопился, захлопал в ладоши, затанцевал на толстых ногах.
Эй, кто есть? Копанчук! Павло! Возьмите его чемодан. А что, учитель, играете вы в кончины?
Нет, сказал Поползухин. А ваш мальчик меня языком дразнил!
Высеку! Да это нетрудно: сдаются карты вместе с кончинами Пойдём покажу!
Схватив Поползухина за рукав, он потащил его во внутренние комнаты; в столовой они наткнулись на нестарую женщину в тёмной кофте с бантом на груди.