А двое других помощников? спросила Клавдия.
Мой отец и еще один неординарный человек, мой учитель. Но это было несколько в иной жизни, гораздо раньше, чем судьба свела нашу семью с Софьей Михайловной, не стал развивать эту тему Ладожский.
Знаете, это, конечно, замечательно, что вы до сих пор храните в памяти тот момент, но, согласитесь, испытывать благодарность и помнить столько лет спустя кого-то, кто мимолетным советом помог в чем-то подростку, это все-таки несколько странно, немного перебор, высказала свои сомнения Клава.
Софья Михайловна серьезно помогла моей маме и всей нашей семье в очень трудный момент. Такое не забывается, признался Матвей.
А что у вас случилось? заинтересовалась необычайно Клава.
Мы вернулись из Монголии и
В смысле из Монголии? перебила Клава, изумившись. Из турпоездки, что ли, или вы что там жили?
Родители там работали. И да, мы там жили, подтвердил ее предположение Матвей.
Это как это? подивилась Клавдия чудному обстоятельству. И сколько вы там жили?
Восемь лет, усмехнулся Ладожский ее оторопевшему виду, делавшему ее совершеннейшей девчонкой.
Обалдеть! уставилась на него пораженно Клавдия. А почему я об этом ничего не знала?
И тут же сообразила почему.
А, ну да, не тот возраст, чтобы интересоваться какими-то скучными Монголиями и подробностями жизни других людей. А потом вы уехали и пропали из моей жизни. Слушайте! возбудилась вдруг необычайно Клавдия пришедшей ей в голову мыслью. Матвей, вы должны обязательно мне рассказать про ту вашу жизнь и про Монголию в целом. И повторила: Обязательно! Мне ужасно интересно. Я вообще про то, что советские люди могли годами работать в других странах, не знала, ну просто потому, что никогда не интересовалась и не сталкивалась с этим вопросом и фактом, а про Монголию так и вовсе знаю, только где она находится на карте и что там был Чингисхан. И, в общем-то, все.
Это слишком большая тема, и на ходу ее не охватишь, усмехнулся энергичному напору девушки и ее очевидному горячему интересу Ладожский.
А не надо на ходу, зачем нам на ходу! даже возмутилась такой перспективой Клава. Давайте встретимся! предложила она и тут же осеклась, немного стушевавшись, поняв, что чуть ли не свидание назначает, причем малознакомому мужчине, которого, по сути, видит в первый раз. И внесла уточнение: Мы же можем встретиться? Ну, как давние друзья?
Можем, кивнул Матвей, улыбаясь все шире, так его радовала и забавляла эта девушка, ее шумная энергичность, открытость и невероятное обаяние. И как давние друзья, и как нынешние. Он посмотрел на нее, ненадолго призадумавшись, и предложил: И знаете, Клава, раз уж мы оба признали, что когда-то были друзьями, то, может, перейдем на «ты»? А то когда я слышу от вас обращение ко мне во множественном числе, то чувствую себя уже даже не «наполовину старым», а на все три четверти.
Легко! с брызжущим оптимизмом и энтузиазмом согласилась с предложением Клавдия и сразу же спросила: Ну так что, мы встретимся?
Обязательно, уверил ее Матвей и усмехнулся: Если, конечно, нам удастся синхронизировать наши графики, напомнил он о немаловажном факте их жизней.
Да, графики, опечалилась сразу Клава, достала из кармана свой смартфон, активировала и открыла страницу с графиком ее работы на ближайший месяц. Вот! обрадовалась она. У меня послезавтра отменился пациент, как раз в обеденное время, в три часа. А потом у меня все плотно занято Сможешь послезавтра? спросила она с осторожным оптимизмом.
Сейчас посмотрим.
Ладожский, никак не ожидавший от девушки столь стремительной скорости принятия решения, полез за своим смартфоном в карман и вздохнул немного по-стариковски, открывая записную книжку в телефоне.
Послезавтра пролистывал он график назначенных дел. В три точно не смогу, а вот в полчетвертого может получиться.
Мне тебя уговаривать? приподняла величественно-язвительно бровку Клавдия.
Не надо уговаривать, рассмеялся Ладожский. Приложу максимум усилий, чтобы успеть.
Ну и отлично! порадовалась Клавдия и незамедлительно потребовала: Диктуй свой номер, запишу.
Номер Ладожский продиктовал и принял проверочный звонок от нее, пополнив свою записную книжку телефоном энергичной девушки Клавдии.
И в этот самый момент смартфон Матвея зазвонил у него в руке.
Матушка, сообщил он Клаве, посмотрев на экран. Видимо, вечеринка-девичник надолго все же не затянулась и подошла к концу, предположил он и ответил: Да, мам.
Выслушал, что ему говорит Анастасия Игоревна, и коротко сказал:
Понял, сейчас подойдем. А нажав отбой, подтвердил свои предположения: Вечер встречи наших дам завершился. Пора и нам, Клавдия, возвращаться.
Сидя в комнате отдыха, держа в руке свою эксклюзивную кружку (с ручной росписью на стоматологическую тему, некогда подаренную благодарным пациентом) с позабытым и уже безнадежно остывшим чаем, бессознательно отталкиваясь носком правой ноги от пола и покручиваясь туда-сюда в офисном кресле, откинув голову на подголовник, Клавдия Юрьевна Донгак, один из ведущих, уникальных специалистов известной стоматологической клиники, выпав из действительности, полностью погрузилась в захватившие ее мысли.
Мальчик Матвей Ладожский вырос и стал интересным, привлекательным мужчиной. Несколько замкнутым, неспешным и молчаливым на вкус Клавдии, предпочитающей мужчин открытых, веселых, с хорошим чувством юмора и обязательно надежных. И желательно сексуальных. Нет, не желательно обязательно сексуальных, причем не явно и прямолинейно, как одиозный разбушевавшийся бабник и вечный ходок какой, нет, а так, чтобы от мужественности его шла аура, волнительно, захватывающе, эротично
«Ага, мысленно хмыкнула с сарказмом Клавдия, а остальные женщины, можно подумать, предпочитают угрюмых мужиков, желательно импотентов, не смеющихся над классным анекдотом, потому что не догоняют, в чем юмор, готовых в любое время дня и ночи всех поголовно предать и продать».
Какого качества и уровня чувство юмора у Матвея Ладожского, за короткую беседу во время их вынужденной прогулки с Бобчиком Клавдия, честно говоря, не разобралась. Конечно, Матвея Андреевича не отнесешь к разряду неугомонных весельчаков, но не в силу природной угрюмости и нелюдимости характера отнюдь, а просто из-за присущей ему вдумчивости и привычки тщательно взвешивать свои слова, прежде чем транслировать свои мысли.
А вот что Клавдия чувствовала абсолютно точно и в чем была совершенно уверена, на все сто процентов, так это то, что этому мужчине можно полностью доверять.
Хотя-а-а напомнила она себе очевидный факт это в свои семь лет Клавочка полностью и безоговорочно доверяла мальчику Матвею, но мало ли как могла изменить, переформатировать жизнь человека и каким в силу обстоятельств и пережитого опыта он мог стать к сегодняшнему дню, растеряв по пути и смелость с отвагой, и честность с надежностью, всякое возможно. Но что-то подсказывало Клаве, некое обостренное чувствование и какое-то внутреннее виденье, что никакие жизненные превратности не смогли бы сломать и настолько кардинально изменить натуру Матвея Ладожского.
Вот не могли, и все тут, что вы ей ни говорите! Она это точно знает.
Чувствует на уровне интуиции, редко подводившей ее в серьезные жизненные моменты.
«Да-а-а призналась честно она себе, запала я на Матвея-то Батьковича, ой, запа-а-а-ла зацепил он мое девичье-ретивое».
Сразу, с ходу и вот, получите, Клавдия Юрьевна!
А потому, что с сексуальностью у этого мужчины все очень и даже очень в порядке, как надо у него с этим фактором! Клавдия прямо-таки ощущала всеми своими пресловутыми женскими фибрами исходящую от него притягательную мужскую энергию и магнетизм какой-то, ей-богу, будившие в ней всякие там положенные флюиды и ой-ой! эротические, прости господи, мысли.
А какая у него улыбка!.. Ох ты, боже ты мой, мамочка!..
Клавдия Юрьевна, але!!! прорвался в ее сознание громкий окрик ортодонта Багирова, безжалостно развеивая яркий образ Матвея Ладожского, улыбающегося перед мысленным взором Клавдии. Что это с нашей красавицей? спросил он у кого-то.
Очень похоже на романтический припадок, засмеялась Лиза, их терапевт-стоматолог, и спросила в свою очередь: Клавочка, ты, часом, не влюбилась?
Может, и влюбилась, не стала отнекиваться Клавдия и, тяжко вздохнув, окончательно вернулась в действительность. Пока непонятно.
Да все уже понятно, возразила, посмеиваясь, Лиза. Судя по тому, как ты напрочь выпадаешь из жизни, витая в своих фантазиях с улыбкой, влюбилась, да еще как.
Я настолько залипла? уточнила, подивившись, Клава.
Минут пятнадцать сидела, от всего отключившись, и улыбалась.
Беда-а-а дала оценку своему состоянию Клавдия.
А может, и хорошо все будет, предположила Лиза и от внезапно пришедшей ей в голову мысли резко перестала посмеиваться. Спросила со строгостью и искренней тревогой: А ты, случайно, не из-за Влада тут улыбаешься?
Да ну, отмахнулась Клавдия, нет, конечно. И от мысли о такой возможности даже встряхнула головой. Слава богу, данный эпизод моей жизни в прошлом и возврату не подлежит.
Тогда кто? взбодрилась интересом Лизавета.
Да, честно говоря, никто, ушла от ответа Клавдия. Так, привиделось что-то, подумалось о чем-то, взыграло где-то
Посмотрев на часы, она вздохнула протяжно-тягостно, подчиняясь обстоятельствам, отставила чашку с остывшим чаем и поднялась с кресла:
У меня следующий пациент. Так что романтика отменяется, пойду трудиться.
Трудиться и постараться не думать о Матвее Ладожском, залипая на его образе, и не торопить время в нетерпеливом ожидании предстоящей завтра встречи. Только бы отказавшийся от приема пациент не передумал и не решил все-таки явиться в назначенное ранее время.
А вот Матвею, на следующий день с самого раннего утра погрузившемуся с головой в рабочие дела, было совсем не до воспоминаний о девушке Клавдии. Нет, до девушки Клавдии дело ему, как выяснилось путем логических размышлений и эмоциональных ощущений, безусловно было, и очень даже серьезное и важное дело. Но думать, гоняя в голове мысли о ней и обо всем, что с ней связано, Матвею уже не требовалось: со всем тщанием и довольно подробно, со всех возможных сторон, он обдумал этот вопрос вчера, сидя за рулем джипа, когда возвращался вместе с мамой домой по вечерним запруженным московским улицам.
Размышлял, внимательно прислушиваясь к тем чувствам, что вызывает в нем стоявший перед мысленным взглядом образ Клавдии, вспоминая ее звонкий солнечный смех, выражение неподдельного восторженного удивления и любопытства в этих распахнутых синих глазах Вспоминал и тихо улыбался, привычно параллельно слушая мамин рассказ-отчет в восхищенных тонах о прошедшей встрече с Софьей Михайловной и бывшими коллегами.
Что тут думать-то особенно вот встретятся послезавтра, поговорят, а там он дополнит свое видение и понимание явления под именем Клавдия, и свои выводы на ее счет, и принятые, пока только промежуточные решения.
Это же квартира, наклонившись поближе к Ладожскому, прошептала недоуменно Клавдия, словно сообщала неприятный факт, который тот по невнимательности не заметил.
Матвей «подхватил» Клавдию на автобусной остановке возле ее клиники и повез в предложенное им для обеда милое, как он пояснил девушке, кафе, где потрясающе готовят удивительные блюда, исключительно по-домашнему, используя какие-то старинные рецепты.
Ну, по-домашнему так по-домашнему, не стала спорить Клавдия, согласившись с его выбором места для встречи, одним из важных факторов в пользу которого была возможность именно что хорошо пообедать двум работающим, честно проголодавшимся людям.
Но вот уж чего она никак не могла ожидать, так того, что понятие «по-домашнему» следовало трактовать и понимать настолько буквально!
Уверенно покрутившись во дворах, как водитель, хорошо знавший кратчайший путь к нужному объекту, Ладожский припарковал свой джип у отреставрированного старинного здания. Обойдя капот машины, галантно открыл пассажирскую дверцу, подав даме руку, помог выбраться из высокого автомобиля и, поддерживая под локоток, направился к подъезду того самого, совершенно очевидно по всем приметам жилого, здания.
Матвей позвонил в домофон (им сразу же открыли, не поинтересовавшись, кто же там пожаловал) и повел Клавдию на второй этаж по старой широкой лестнице с огромными окнами-витражами на лестничных пролетах и истертыми временем и ногами многочисленных бывших жильцов ступеньками, правда, с явными признаками недавно сделанного отличного ремонта-реставрации. На втором этаже они остановились у солидной двери, определенно сделанной из массива какого-то дерева, которую заранее распахнул уже ожидавший их парень лет восемнадцати, любезно пригласивший гостей в помещение:
Здравствуйте, проходите, пожалуйста. И пропустил их вперед.
Обычная прихожая, с интересной и такой же старинной, как и весь этот дом, кованой вешалкой и огромным зеркалом чуть не во всю стену. Ковровая не красная, нет, синяя дорожка, но той же этимологии, что и красная в бывших кабинетах дворцов советской власти. Через анфиладу двух комнат Клавдию с Матвеем проводили в небольшой кабинет, по трем стенам заставленный от пола до высоченного потолка полками с книгами. Со скромно притулившейся сбоку специальной «библиотечной» лестницей, предоставляющей возможность доставать книги с самых верхних полок. С тяжелым старинным письменным столом у окна и креслом с высокой спинкой и «ушами» ему под стать. У одной из стен с книгами расположился небольшой круглый стол на одной массивной «ноге», застеленный белой кружевной скатертью. Большой персидский ковер покрывал практически весь пол комнаты.
Ошарашенная Клавдия, недоуменно крутя головой по сторонам и рассматривая обстановку, опустилась на галантно отодвинутый и придерживаемый для нее Ладожским стул. Придвинулась к столу, дождалась, когда он займет свое место, и вот тогда, наклонившись к нему поближе, прошептала свой вопрос-открытие.
Ну да, квартира, подтвердил тот, усмехнувшись удивленному и заинтригованному выражению лица девушки, но не совсем. Вообще-то это кафе, только исключительно для друзей и близких знакомых. Без всяких вывесок и реклам.
Подпольное, что ли? все дивилась Клавдия.
Почему подпольное? пожал плечами Матвей. Вполне себе официальное, со всеми необходимыми лицензиями и сертификатами, разрешающими этот вид деятельности. Просто вот такое.
Умеете вы удивить, Матвей Андреевич, откинувшись на спинку стула, не то укорила, не то похвалила Клавдия.
Хозяин всей этой красоты мой хороший и давний знакомый, пояснил Ладожский. А готовят тут на самом деле очень вкусно. И, что немаловажно, здесь можно спокойно и поесть, и поговорить. А я очень ценю, когда эти два дела можно совершать именно так: спокойно.
Тот же молодой человек, что впустил их в квартиру, принес меню и, ловко сервировав стол под полноценный обед и приняв заказ, скрылся за дверью комнаты.
Поскольку мы все же ограничены во времени, предлагаю тебе, Матвей Андреевич, приступить к обещанному рассказу о Монголии и о том, каким образом ваша семья там очутилась и как вам там жилось, предложила Клавдия и призналась: Я честно порывалась несколько раз посмотреть в интернете информацию об этой стране, но, к сожалению, была настолько занята эти дни, что увы, так мне и не удалось прочитать ни строчки. Поэтому придется тебе взять на себя функции энциклопедии и сделать хотя бы небольшой экскурс в историю, поскольку я вообще не в теме.