Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное) - Филичкин Александр Тимофеевич 6 стр.


Так же, как все, Доля не усидел на своей верхней шконке и включился в общий процесс. Так и дело пойдёт веселей, и сам хоть немного согреешься. Лишь старый ремонтник, которого все звали Матвеич, не принял участия в общей работе.

Вместо этого, он выбрал большое полено и вместе с ним забрался в «теплушку». Усевшись на нарах, он вынул из «сидора» нож, похожий на острый кинжал. Мужчина устроился, как можно удобнее и начал что-то строгать.

Никто из старших сержантов не сделал ему замечания по данному поводу, что можно взять со старика? Не хочет махать топором, так пусть хоть стружек нарежет для растопки печурки.

Наконец, приготовленные дрова загрузили в «буржуйку», подложили под них тонкие щепочки и подожгли. Огонь запылал в узкой топке, и приятное для тела тепло потекло в разные стороны.

Дверь тотчас закрыли и лишь после этого, уселись на нары. Все стали чистить оружие от заводской твёрдой смазки. Затем, принялись набивать магазины автоматов патронами и подгонять под себя амуницию.


Минут через тридцать, снаружи донёсся гудок паровоза. Послышался крик:  По вагонам!  состав резко дёрнулся и медленно тронулся с места. Курившие возле путей, танкисты откатили дверь в сторону, где-то на метр, и уже на ходу запрыгнули в тесный вагон.

Убедившись, что никто не отстал, они быстро захлопнули створку, пока всё тепло не улетело наружу. Суматошная погрузка закончилась. Начался долгий путь на западный фронт. Поэтому, нужно беречь имеющиеся в распоряжение ресурсы. Ведь, кто его знает, сколько придётся им ехать и удастся ли, снова разжиться дровами?

Поезд выехал с полигона полка, выбрался на основные пути и через какое-то время застыл на какой-то маленькой станции. По вагонам прошла громовая команда:  Стоянка полчаса.

Дневальные схватили чистые вёдра, принесённые из «англичанок», и помчались искать водяную колонку. Доля и ещё несколько человек не усидели на месте, и пошли вместе с ними.

Во-первых, нужно помочь двум ребятам набрать чистой воды, а то пить по пути будет нечего. Во-вторых, интересно взглянуть, что же творится в окружающем мире, куда их не пускали во время учёбы? Ну, а в-третьих, уже надоело сидеть в полутёмном вагоне и хотелось размять усталые ноги.

Станция оказалась на удивление маленькой, и разглядывать там было собственно нечего. Скромное здание, стоящее посреди чистого поля, да ещё дощатый сортир, расположенный чуть на отшибе. Вот и все достопримечательности данного края. Зато, молодые разведчики выяснили, что полевая кухня вовсю дымит железной трубой, и часа через два, будет готов долгожданный обед.

Едва танкисты набрали воды, как поезд тронулся с места и уверенным ходом, покатился на запад. Ехали не так чтобы быстро, но без остановок. Так что, первая станция, где они снова встали, появилась не скоро, часа через три.


Голодные молодые танкисты быстро оделись и метнулись к платформе с полевой кухней-автоприцепкой. Вернулись они минут через десять и принесли полмешка ржаного тёмного хлеба, порезанного уже на куски, и три больших армейских металлических термоса. В первых двух оказался тёплый кулеш, сваренный из американской тушёнки с мёрзлой картошкой, а в третьем горячий, но светленький чай без наличия сахара.

Дневальные обошли постояльцев «теплушки», и собрали у них котелки, учили и тех сослуживцев, что находились в наряде. Они открыли емкости с полужидкой едой и сразу задумались, чем же её разливать? Старик Матвеич поднялся с нар, и протянул поварёшку, которую он стругал из полена.

Механик весьма удивился небывалой находчивости пожилого мужчины, который предусмотрел такое развитие текущих событий. Ну, а потом из разговора ремонтников, Доля узнал, что старик уже был на этой войне.

Он получил небольшое ранение, лечился в горьковском госпитале и теперь возвращается на западный фронт. Что ни говори, а опыт великая вещь. Не потеряешь его, и не пропьёшь.

Дежурные тщательно перемешали жидкую кашу и разложили всем поровну. Танкисты устроились кто, где сумел. Взяли по большому ломтю чёрного хлеба и принялись за еду.

Можно было, конечно, разогреть кашу в печке, но, как и все остальные, Доля не стал этого делать и проглотил всё, как есть. После скудного рациона «учебки», армейская пища показалась ему восхитительно вкусной и, самое главное, её оказалось достаточно, чтобы наесться досыта.


На следующей станции, пришла очередь Доли, идти в караул. Он подхватил автомат, приписанный к его «англичанке», и выпрыгнул из «теплушки» на улицу. Малознакомый старлей подвёл его к той платформе, где темнели «Матильды» и «Т-60». Мужчина окликнул стоящего там часового, и приказал сдать вверенный пост.

Доля поднялся наверх и подошёл к боевому товарищу, трясущемуся, словно лист на ветру. Парень помог снять зимнюю униформу охранника и огромные валенки. После чего, всё надел на себя. Он натянул мягкую обувь прямо на сапоги, а тулуп на комбинезон, под которым находилось бельё, телогрейка и ватные брюки.

Затем, стащил свой шлемофон, сунул за пазуху, а вместо него, нахлобучил на голову шапку с опущенными большими ушами. Парень почувствовал себя так, словно его завернули в одеяло из ваты огромных размеров, и сказал сам себе:

 «Как я смогу защитить от нападения фрицев состав, если ничего я не слышу и не могу даже быстро повернуться к врагу? Да и жарко мне будет, в такой плотной тяжёлой одежде!»

Потоптавшись на месте, Доля глянул туда, где был западный фронт, и увидел дымы паровозов, уходящие в небо, словно столбы. Судя по этой картине, перед ними спешили десятки войсковых эшелонов.

Навстречу, один за другим, катились составы, состоящие из открытых платформ. Все они оказались заставлены разномастными ящиками. Среди них часто мелькали «теплушки». Над трубами горящих «буржуек» вился лёгкий парок.

 «Эвакуируют заводы из прифронтовой полосы.  понял молодой человек:  Везут в тыл оборудование вместе с рабочими, инженерами и их любимыми семьями».


Скоро остановка закончилась. Колеса застучали на стыках, и Доля вдруг понял, что сильно ошибся в расчётах. Небольшой ветерок, который был еле заметен на станции, на большом перегоне ощущался намного сильнее. Температура держалась чуть выше ноля, но вокруг расстилались поля, плотно покрытые крупитчатым снегом. Отовсюду веяло холодком, и чем быстрее летел их состав, тем крепче становился мороз.

Оставалось только одно, укрыться от потока встречного холодного воздуха. Стараясь не свалиться с платформы, Доля устремился вперёд и подошёл к ближайшёй «Матильде». Он встал перед люком механика так, чтобы башня его защищала от ветра.

Дрожащими от холода пальцами боец завязал тесёмки на шапке, поднял воротник у тулупа и натянул толстые рукавицы на овчинном меху, Он вжал голову в плечи, обхватил тело руками и прислонился спиною к броне.

В таком положении, дуло не так чтобы сильно. Стало немного теплее, но уснуть он совсем не боялся. Во-первых, его уже била трясучка. Во-вторых, пути были очень изношены. Платформу нещадно качало и дёргало в разные стороны. Тут поневоле не закроешь глаза. Главное, устоять на положенном месте и не свалиться на землю от очередного толчка.

Сколько он дрожал на посту, Доля не знал. Часов у него никогда не имелось, а рассмотреть те куранты, что висели на пролетающих станциях, молодой человек не сумел. К тому же, наверняка, они все стояли. Почти целый год, как некому было их починить.

Наконец, поезд затормозил. Появился разводящий старлей, а вместе с ним другой часовой. Дрожа всем своим телом, Доля немедленно сдал тёплую форму и пост. Он спрыгнул на землю и, едва двигая замёрзшими мышцами, побрёл к своей тесной «теплушке».

Забравшись в вагон, он подошёл к круглой «буржуйке» и сел на пустой ящик из-под оружия, который использовали, как табурет. Механик протянул все конечности к раскалённой печурке и начал греть замёрзшие руки и ноги.

 «А как же ребята несли караул в декабре, когда они ехали на защиту Москву?  трясясь от сильного холода, сказал он себе:  Ведь тогда там стояли морозы под сорок! Да и в танке в такую погоду усидеть невозможно».

Парень немного согрелся и ощутил, что его одолевает дремота. Доля встал с низкого ящика, забрался на третий ярус настила, растянулся на досках и крепко уснул.


После этого, всё вошло в привычную норму. Потянулись серые будни, похожие один на другой, как патроны в обойме. Свободные дни сменялись нарядами разного рода: нужно было стоять в карауле, работать дневальным в тёплушке, или подсобником в кухне.

Поезд добрался до города под названьем Ковров, но вместо того, чтобы двинуться дальше, свернул на север к Иваново. Там он попал на параллельную ветку и вновь устремился на запад. Оказавшись в Загорске, состав не свернул в левую сторону, а направился прямо.

Кто-то из знающих пожилых мужиков посмотрел на названия пролетавших мимо маленьких станций и глухо сказал:  Едем в обход нашей столицы. Видать, все пути забиты войсками, вот нас и пустили кружною дорогой.

 «Жаль, что не удастся взглянуть на главный город страны.  расстроился Доля:  Когда, ещё рядом окажешься с ним?»

Эшелон подъезжал к линии фронта, и чем ближе он к ней подбирался, тем осторожней и медленнее катился вперёд. Скоро он двигался не быстрей пешехода. Всё чаще делались остановки в пути, которые продолжались по паре часов.

Ни шатко, ни валко, состав обогнул столицу по северной кромке и проехал ещё какое-то время. За стенкой «теплушки» поплыли места, по которым недавно прошла большая война. Причём в обе стороны. Сначала, фашисты шли на восток, а потом, красноармейцы продвигались на запад.


Железнодорожные рельсы стали такими неровными, что вагоны качались, словно в море корабль. Вдоль полотна виднелись пеньки необычного вида. Они располагались с равными на вид промежутками, торчали из мёрзлой земли не более метра, и имели весьма, разлохмаченные чем-то верхушки. Рядом стояли короткие столбы телеграфа. Их высота не превышала два человеческих роста.

Увидев эту картину, молодой человек удивился, и непроизвольно спросил:

 Что с ними случилось?

Опытный ремонтник Матвеич, глянул на странные пни и всё объяснил:

 Когда захватчики отступают с занятых ими земель, они уничтожают всё то, что не могут с собой увезти. Бревна рубить, им, конечно же, лень, а оставлять Красной армии жалко.

Поэтому, они изготовили динамитные шашки с коротким отрезком бикфордового шнура. С одной стороны, небольшие бруски обмазаны какой-то химической дрянью, которую закрывают куском крафт-бумаги.

Фрицы снимают листок и приклеивают свой динамит к любому столбу на уровне пояса. Затем, поджигают коротенький шнур и топают дальше. Раздаётся маленький взрыв. Волна детонации бьёт в незащищённое дерево и ломает его, словно тонкую ветку.

 А с железной дорогой поступают значительно проще.  добавил другой ветеран, которого звали Петровичем:  Цепляют к своему паровозу, металлический крюк, похожий на большую соху. Локомотив едет вперёд и крушит толстые шпалы, как спички.

Они грузят рельсы на пустые платформы и увозят с собой. Судя по состоянью дороги, эти места отбили у немцев зимой, а пути уложили на промороженный грунт. Сейчас лёд начал таять. Поэтому, рельсы такие неровные.


Поезд шёл мимо вокзалов, разрушенных сильной бомбёжкой. Фашисты разбили все здания до такой сильной степени, что остались только руины, а пыльные вывески оказались прибиты к столбам, врытым рядом с железной дорогой.

Большинство городов носили названия, которые Доля узнал из сводок «Совинформбюро»:

 Солнечногорск, Калинин и Клин. Все они были захвачены фрицами в начале войны и освобождены в декабре 41-го года, в ходе зимнего наступления войск Красной Армии.

 Значит, едем на Калининский фронт.  сделали вывод пожилые ремонтники:  Там говорят, настоящая мясорубка теперь

 Может быть, нас повезут значительно дальше, на Северо-Западный или под Ленинград?  с надеждой спросил какой-то танкист.

 Там сейчас тоже несладко после этих ободряющих слов все замолчали и больше не говорили об этом.

 «Какая разница, где воевать?  раздумывал Доля:  Везде фашисты стреляют, везде могут убить!»  он снова прислушался к разговору мужчин и согласился с соседями, что оказаться на острие большого удара, гораздо опасней, чем там, где наступила передышка в боях. Вот все и хотят забраться туда, где потише.

Доля решил заявить, что если все спрячутся в норах, то кто же спасёт страну от врага? Он немного подумал и промолчал. Ему ли учить взрослых людей, умудрённых богатым жизненным опытом.

Чуть погодя, старый Матвеич вдруг сообщил:

 Мы подъехали к фронту, почти что, вплотную, а нас до сих пор не бомбили. Да и самолётов фашистов почему-то не видно. У них что, с авиацией стало так плохо?

Вернувшийся из караула замёрзший танкист, услышал слова старика и, не стесняясь, влез в разговор:  Только что видел аэроплан, с двумя винтами и двумя хвостами, соединённых узким крылом. Он долго крутился на большой высоте, но не напал на состав.

 А кабина у него расположена на переднем крыле, между моторами?  уточнил какой-то ремонтник.

 Точно.

 Это разведчик под названием «рама», или правильнее сказать «фокке-вульф 189». Сам он имеет два пулемёта и несколько бомб, но атакует исключительно редко. Только если будет уверен, что ему ничего грозит.

На наших платформах стоят четыре зенитки. Он их увидел, вот и не дёргается. Его дело смотреть, где находятся, какие войска, и куда они движутся. После чего, при помощи радио доложить своим командирам.

Там уж начальство решает, посылать «лаптёжников» бой или же нет. А вот почему нас ещё не бомбили, мне совсем непонятно? В прошлые месяцы, налетали почти каждый час и давали нам прикурить по полной программе.


Ответ на данный вопрос Доля узнал несколько позже. На следующей маленькой станции в «теплушку» влез политрук. Чтобы поднять боевой дух танкистов, он рассказал, что их батальон направляется в Калининскую область. В ходе зимнего наступления, Северо-Западный фронт прорвал оборону фашистов восточнее озера Ильмень и западнее озера, что зовут Селигер.

В конце января в районе посёлка Демянск наши военные части окружили главные силы 2-го армейского корпуса 16-й немецкой армии группы армий «Север». В ловушке там оказалось более ста тысяч фрицев. Задача их батальона прибыть в район большого котла и помочь с уничтоженьем врага.

Все шумно порадовались успеху родной Красной Армии. Молодёжь воодушевилась так сильно, что готова была немедленно броситься к танкам, снять их с платформ и лететь к намеченной точке самым быстрым аллюром.

Пришлось ремонтникам сказать своё веское слово и напомнить мальчишкам, что «Матильда» может пройти на полной заправке сто тридцать км. Как раз столько, сколько отсюда до места их дислокации. А есть ли у фронта солярка, ещё неизвестно. Кроме того, моторесурс дизелей составляет двести двадцать часов. Его нужно беречь для боёв, а не жечь при катании в заболоченной местности.

После ухода политрука, старик добавил, что видимо, все самолёты фашистов сейчас занимаются снабжением войск, попавших в котёл. Поэтому, машин не хватает, и фрицы перестали утюжить прифронтовые дороги. Все с ним согласились и тихо порадовались, каждый сам про себя. Никому не хотелось подвергаться опасности на подъезде к передовой и бесславно погибнуть не за понюх табаку.

Назад Дальше