15 июня Пленум ЦК РКП(б) состоялся, но в отсутствие И.В. Сталина: он был занят подавлением вспыхнувших 13 июня контрреволюционных выступлений на фортах Красная Горка, Обручев (принес повинную после разгрома двух других) и Серая Лошадь. Для заострения вопроса об использовании бывших офицеров в Красной армии лучшего повода нельзя было и придумать.
По иронии судьбы аккурат в середине июня 1919 г., по итогам ликвидации восстаний на фортах, советской власти удалось сломать хребет контрреволюции в петроградском тылу Красной армии. По оценке Н.А. Корнатовского, « восстание на Красной Горке, явившееся одним из крупных результатов деятельности внутренней контрреволюции, объективно способствовало советским органам в деле ликвидации ряда белогвардейских групп, работавших в Петрограде»[117]. 16 июня И.В. Сталин телеграфировал В.И. Ленину: «Вслед за Красной Горкой ликвидирована Серая Лошадь, орудия на них в полном порядке, идет быстрая [фильтрация] всех фортов и крепостей. Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает всю морскую науку. Мне остается лишь оплакивать т. н. науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой»[118].
После Пленума ЦК РКП(б), 18 июня, И.В. Сталин категорически выступил против признания Петроградского фронта главным. Легат Совета обороны заявил по прямому проводу В.И. Ленину в 3 часа утра: «Колчак является наиболее серьезным противником, ибо у него достаточно пространства для отступления, достаточно людского материала для армии, богатый хлебом тыл. По сравнению с Колчаком генерал Родзянко муха, ибо у него нет ни хлеба в тылу, ни пространства для отступления, ни достаточного людского материала. Мобилизация двадцати возрастов, которую он вынужден теперь проводить в двух-трех уездах, в виду недостатка людского материала, призвана превратиться в его могилу, так как крестьяне не выдержат такую мобилизацию и [] неминуемо отвернутся от Родзянко. Поэтому
ни в коем случае
по заявлению ТроцкогоС.ВБудущий генсек по традиции бомбардировал центр своими посланиями о контрреволюционерах в сердце и мозге Красной армии, тем более что Ильич прозрачно намекнул на желательность совершенно определенного освещения происходящего в Петрограде и губернии. Однако Сталин разошелся во взглядах на военно-политическое положение РСФСР с Гусевым и Лениным, мнение свое о Петроградском и Восточном фронтах высказал уже после состоявшегося решения, да еще и со ссылкой на позицию Троцкого. Между прочим заметим, что при публикации телеграммы в 1941 г. выделенный нами курсивом текст был опущен без малейших признаков отточий[120]. Сколько еще подобным образом «отредактированных» документов? Видимо, вполне достаточно для сокрытия простого факта: Троцкий и Сталин (и Зиновьев тем более) в годы Гражданской войны никогда не смешивали борьбу за власть в РКП(б) с судьбой большевистского режима.
Во второй половине июня 1919 г. наметился перелом в пользу красных. 22 июня И.В. Сталин с облегчением телеграфировал В.И. Ленину: «Перелом в наших частях начался. За неделю не было у нас ни одного случая частичных или групповых перебежек. Дезертиры возвращаются тысячами. Перебежки из лагеря противника в наш лагерь участились, за неделю к нам перебежало человек 400 большинство с оружием. Вчера днем началось наше наступление, хотя обещанные подкрепления еще не получены. Стоять дальше на той же линии, на которой мы остановились, нельзя было: слишком близко до Питера. Пока что наступление идет успешно: белые бегут, нами сегодня занята линия Карново Воронино Слепино Касково. Взяты нами пленные, два или больше орудий, автоматы, патроны. Неприятельские суда не появляются: видимо, боятся Красной Горки (форт, который отстоял Сталин. С.В.), которая теперь вполне наша.
Срочно вышлите 2 млн патронов в мое распоряжение для 6‐й дивизии
С.В23 июня сделавший политическую ставку на Л.Д. Троцкого Э.М. Склянский, пояснив в телеграмме И.В. Сталину причины задержки подкреплений для Петрограда, рекомендовал, «если впредь будете обращаться по воскресеньям и понедельникам по вопросам снабжения и пополнения к Ильичу [] для скорости посылать копию мне»[122]. (Если бы Эфраим Склянский не утонул в США в эпоху третьего «коллективного руководства», заместитель Троцкого, несомненно, получил бы пулю в сталинских застенках в тридцатые годы.)
Однако тут и у В.И. Ленина, и у И.В. Сталина появился повод для недовольства: 25 июня 1919 г. последний просил вождя ускорить прибытие 2 млн патронов[123]. Выяснилось, что только в этот день по распоряжению Э.М. Склянского выслали 1 млн патронов из Москвы и 2 млн штук в пяти вагонах «экстренным поездом»[124] из Тульского патронного завода.
Что характерно, сталинские заявления о заговорах исчезли тотчас же после улучшения оперативной обстановки.
27 июня Л.Д. Троцкий с гордостью констатировал: «Англо-французское правительство категорически заявляло о близком вступлении генерала Юденича в Петроград. Уже по всей Европе и по всему миру прошла весть о том, что красный Петроград пал. На французской бирже стояло ликование. Но Петроград устоял»[125]. Правда, были несколько преждевременны и такие заявления, поскольку угроза колыбели революции оставалась, мягко говоря, достаточно серьезной.
9 июля Л.Д. Троцкий, в связи с произведенными тогда в Полевом штабе арестами бывших офицеров, с одной стороны, и недоверием Г.Е. Зиновьева и И.В. Сталина к военспецам с другой, находясь в Воронеже, отдал приказ по Красной армии и Красному флоту: «В связи с предательским заговором части командного состава на Петроградском фронте в печати появляются статьи, которые истолковываются как признак изменения советской политики в военном вопросе, в частности, по отношению [к] военн[ым] специалист[ам]. [Судя] по докладам политработников, такого рода слухи широко распространяются в среде самого командного состава, порождая чувства тревоги и неуверенности. Посему считаю необходимым разъяснить: советская политика в военном вопросе остается неизменной, ибо она представляет собой не продукт вымысла отдельных лиц или групп, а результат коллективного опыта многих сотен тысяч рабочих и крестьян»[126]. К чести председателя РВСР отметим: он делал все, чтобы не допустить вакханалии арестов «бывших».
23 июля ленинский Совет обороны решил «гор. Петроград и его окрестности радиусом до 15 верст превратить в укрепленный район»[127] (соответствующий приказ был подписан Реввоенсоветом Западного фронта 5 августа[128]), а 28 июля Комитет обороны г. Петрограда принял постановление о разгрузке Петрограда[129]. При этом 1 августа вождь запросил Реввоенсовет 7‐й армии: «приняты ли все меры, чтобы удержать Питер во что бы то ни стало?»[130]
11 августа было образовано белогвардейское Северо-Западное правительство, однако враги большевистского режима с созданием нового государственного образования явно торопились[131]. 26 августа на фронте наступило затишье, 31 августа советское правительство предложило мир поддерживавшей Северо-Западную армию Эстонии, 4 сентября был получен ответ заявление о готовности вести с Советской России мирные переговоры[132], однако Северо-Западная армия не была разбита и большевики вполне допускали, что Петроград все же придется сдать: они отнюдь не отказались от эвакуации города.
В начале осени 1919 г. эвакуация Северной столицы продолжалась 5 сентября Совет обороны поручил наркому юстиции Дмитрию Ивановичу Курскому выявить виновных в сокращении «вывоза в августе», а также постановил: «б). Потребовать от Эвакома (Эваком Комиссия по эвакуации Совета обороны. С.В.) неукоснительного продолжения эвакуации не менее 50 вагонов в сутки; [] г). Поручить Эвакому увеличить норму вывоза грузов из Петрограда по мере возможности; д). Поручить НКПС оставить в районе Петроградского узла необходимое количество порожняка для вывоза самого ценного имущества и людей в момент острой опасности; е). Поручить Эвакому разработать план эвакуации Петрограда и Кронштадта; [] ж). В виду заявления [наркома почт и телеграфов РСФСР В.Н.] Подбельского и [председателя Радиосовета А.М.] Николаева, что можно начать эвакуацию Детско-сельской (совр. Царскосельская. С.В.) радиостанции без всякого перерыва в перехвате иностранных радио, СО постановляет: эвакуацию Детско-сельской радиостанции начать немедленно. Поручить Наркомпочтель внести в 3‐дневный срок в СО план эвакуации Детско-сельской станции; з). Указать Комитету обороны Петрограда на необходимость удовлетворения в полной мере требований Эвакома Совобороны, на рабочую силу, главным образом, из имеющихся на учете нетрудовых элементов и автогужевые средства. Доклад Эвакома об исполнении постановлений, касающихся разгрузки Петрограда и Кронштадта, назначить на ближайшее заседание СО»[133].
24 сентября по докладу Варлама Александровича Аванесова, заменившего к этому времени И.В. Сталина в Совете рабочей и крестьянской обороны, Совет обороны постановил было обязать заместителя наркома почт и телеграфа и начальника Управления связи Красной армии Артемия Моисеевича Любовича срочно представить в Эвакуационную комиссию Совета обороны план эвакуации Детско-сельской радиостанции, но на том же заседании, выслушав А.М. Любовича и А.М. Николаева, признал представленный в Совет обороны план эвакуации радиостанции обязательным для Эвакома, если он не будет опротестован немедленно, и предложил А.М. Николаеву снестись с членом Совета обороны В.А. Аванесовым «и выяснить окончательно вопрос о том, представлен ли ему один или два плана эвакуации»[134]. 10 октября Совет обороны предписал Комиссии по эвакуации усилить эвакуацию Петрограда и Кронштадта, доведя отправку до 75 вагонов ежедневно[135]. Кроме того, 17 ноября Совет обороны постановил эвакуировать в Челябинск радиостанцию[136].
Осенью 1919 г., когда Добровольческая армия Антона Ивановича Деникина продвигалась к Орлу, Туле и Москве с юга, обстановка на северо-западе страны вновь осложнилась. Чтобы оттянуть силы Красной армии с Южного фронта, готовился к переходу в наступление на Петроград А.П. Родзянко. В сентябре при помощи Антанты была значительно усилена Северо-Западная армия: она получила боевую технику, оружие, обмундирование, продовольствие, пополнилась личным составом[137].
1618 сентября были проведены мирные переговоры между РСФСР и Эстонией, сорванные по вине последней[138].
К концу месяца Северо-Западная армия насчитывала свыше 18, 5 тыс. штыков и сабель, 57 орудий, 500 пулеметов, 4 бронепоезда, 6 танков, 6 самолетов. Белогвардейские войска поддерживали белоэстонская армия (около 18 тыс. штыков и сабель) и английская эскадра.
В составе 7‐й советской армии, оборонявшей Северную столицу, на начало октября было около 21 тыс. штыков, немногим более 1 тыс. сабель, 557 пулеметов и 157 орудий. Кроме того, 2433 штыков, 81 пулемет, 190 орудий насчитывалось в приданной 7‐й армии крепости Кронштадт, 17 093 штыка, 653 сабли, 261 пулемет и 213 орудий в Петроградском укрепленном районе. Оборонявшие Петроград красные части, таким образом, превосходили ударную группу противника по количеству штыков и сабель. Однако они были растянуты на большом фронте, измотаны в предыдущих боях и испытывали недостаток в продовольствии и одежде. Осложнял положение заговор в штабе 7‐й армии, впрочем, своевременно ликвидированный[139]. 28 сентября по войскам 7‐й армии был нанесен отвлекающий удар, 4 октября белогвардейцы перерезали ж.-д. линию Петроград Псков и заняли станцию Струги-Белая. Попытка 7‐й армии перейти в контрнаступление на Псковско-Лужском направлении успехом не увенчалась. 16 октября белые захватили Красное Село, 17 Гатчину, 20 Детское Село и Павловск, подойдя вплотную к Пулковским высотам последнему оборонительному рубежу на подступах к Петрограду[140].
Еще 4 сентября, осознавая, что вот-вот начнется второе наступление Северо-Западной армии, Военный совет Петроградского укрепрайона принял решение об организации коммунистических отрядов особого назначения (ответственный организатор Александр Яковлевич Клявс-Клявин). 13 октября Петербургский губернский комитет РКП(б) назначил на 15 октября пробную мобилизацию всех зачисленных в коммунистические отряды большевиков с их временным переводом на казарменное положение[141].
15 октября Политбюро ЦК РКП(б) в составе В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, И.В. Сталина, Льва Борисовича Каменева, Николая Николаевича Крестинского, а также цекиста Леонида Петровича Серебрякова, «признавая наличность самой грозной военной опасности», постановило «добиться действительного превращения Советской России в военный лагерь», для чего выработало целый ряд мер. В частности, приняло решение: «Петрограда не сдавать; снять с Беломорского фронта максимальное количество людей для обороны Петроградского района; помочь Петрограду посылкой некоторого количества кавалерии; вопрос о Северном и Западном фронтах рассматривать лишь под углом зрения безопасности Московско-Тульского района в первую очередь, Петрограда во вторую очередь. [] Предложить Троцкому после проведения в Реввоенсовете [Республики] срочных мер съездить на сутки в Петроград»[142]. Кроме того, Политбюро направило Л.Д. Троцкого в колыбель революции для личной организации ее обороны, поставив на карту помимо судьбы города политический авторитет председателя Революционного военного совета Республики, и без того серьезно подорванный в конце 1918 г. начале 1919 г. дискуссией по военному вопросу в РКП(б).
16 октября Л.Д. Троцкий опубликовал в своей поездной газете «В пути» статью «Петроград обороняется и внутри», в которой предложил позволить Юденичу «прорваться в самые стены города, ибо Петроград нетрудно превратить в великую западню для белогвардейских войск»[143]. Председатель РВСР, видимо, искренне верил, что «несколько тысяч красных бойцов» могли за два-три дня «уличной борьбы» превратить белогвардейские части «в запуганное, затравленное стадо трусов, которые группами или поодиночке сдавались бы безоружным прохожим и женщинам»[144].
В тот же день, 16 октября, В.И. Ленин в телеграмме Г.Е. Зиновьеву сообщил о направленных в Петроград подкреплениях и дал ценные указания о том, как их рациональнее использовать. В ночь на 17 октября состоялось внеочередное заседание Совета обороны, на котором обсуждался вопрос о тяжелом положении Петрограда. Совет обороны принял постановление о защите Северной столицы до подхода подкреплений и о подготовке воззвания к рабочим и красноармейцам Петрограда[145].
К вечеру 17 октября левый фланг 7‐й армии находился на расстоянии 15 верст от Николаевской железной дороги; перерыв этой дороги открывал Юденичу ворота в Петроград. (Генерал А.П. Родзянко поставил своим войскам соответствующую задачу 18 октября. Естественно, в бой со стороны Красной армии были брошены «лучшие коммунистические силы»[146].)