Лично я это понимаю, ответил Гутьеррес. Перелеты будет легче переносить, если у нас будет возможность объединиться в наши привычные группы.
Именно поэтому мы так не поступаем, пояснил я. Вы же знаете, что, как только мы опустимся на Роанок, среди нас не будет ни хартумцев, ни эрийцев, ни киотцев.
Я посмотрел на Хайрама Йодера, и тот кивнул в ответ.
Мы все станем роанокцами. И пора, не откладывая, начать становиться ими. Нас всего две тысячи пятьсот человек. Маловато для того, чтобы разбиться на десять отдельных племен.
Очень верная мысль, отозвалась Мария Черная с Руси. Но я не думаю, что наши поселенцы смогут быстро забыть, откуда прибыли.
Об этом я даже не думаю, ответил я. Да я и вовсе не хочу, чтобы они забыли, где их прародина. Но надеюсь, что они будут думать не о прошлом, а о настоящем. Вернее, о ближайшем будущем.
Колонисты здесь олицетворяют свои миры, вставил Трухильо.
Имеет смысл поступить именно так, с намеренной неопределенностью сказала Джейн. По крайней мере, на данный момент. А оказавшись на Роаноке, мы сможем вернуться к этому вопросу.
Все собравшиеся несколько секунд думали над смыслом сказанного.
Затем руку подняла Марта Пиро с колонии Чжунго.
Прошел слух, что вместе с нами на Роанок летят два обинянина, сказала она.
Это не слух, ответил я, а чистая правда. Хикори и Дикори, можно сказать, члены нашей семьи.
Хикори и Дикори? переспросил Ли Чен с Франклина.
Так назвала их наша дочь Зои, когда была маленькой, объяснил я.
Если позволите, я хотела бы спросить, как это может быть: два обинянина и вдруг члены вашей семьи? продолжала допытываться Пиро.
Наша дочь держит их вместо домашних животных, рубанула Джейн.
Ее слова вызвали несколько напряженный смех. А я решил, что дело не так уж плохо. После часа непрестанных, не слишком тонко замаскированных нападок со стороны Трухильо, слава людей, способных держать при себе в роли слуг или просто для развлечения грозных иноплеменных существ, могла пойти нам только на пользу.
Вы обязательно, обязательно должны выкинуть этого сукина сына Трухильо в открытый космос! воскликнула Савитри после того, как комната опустела.
Успокойся, попросил я. Просто некоторые люди не могут ни есть, ни спать, если не руководят чем-нибудь или кем-нибудь.
Гутьеррес, Черная и Трухильо сколачивают свою собственную политическую партию, сказала Джейн. И, конечно, Трухильо уже примчался к Кранджичу и сейчас излагает ему подробности собрания. Они успели прекрасно спеться друг с другом.
Но нам это не грозит никакими проблемами, заметил я.
Не грозит, согласилась Джейн. Похоже, что никто из остальных депутатов не питает большой симпатии к Трухильо, а рядовые колонисты все еще грузятся на борт. У него не было времени, чтобы познакомиться с кем-либо, кто не с Эри. Но даже будь у него время, все равно он не имел бы шансов добиться у ДК нашей замены. Секретарь Белл ненавидит Трухильо еще с тех пор, как они оба представляли свои планеты. Воспользоваться его идеей и поставить нас во главе колонии такое она могла устроить лишь для того, чтобы лишний раз щелкнуть его по носу.
Генерал Райбики предупреждал нас, что эта история серьезно связана с политикой, напомнил я.
Генерал Райбики имеет обыкновение недоговаривать многое из того, что нам следовало бы знать, бросила Джейн.
Возможно, так оно и есть, кивнул я. Но здесь он сказал правду. И, как бы то ни было, давай не будем слишком сильно волноваться из-за этого. У нас полно дел, а после того, как «Магеллан» отчалит от станции «Феникс», их станет еще больше. Так вот, что касается дел: я обещал Зои сегодня свозить ее на Феникс. Кто-нибудь хочет отправиться со мной? Пока что в составе экспедиции я, Зои и двойняшки-обиняне.
Я, пожалуй, пропущу, сказала Савитри. Мне надо привыкнуть к Хикори и Дикори.
Но ведь ты знакома с ними уже семь лет, удивился я.
Да, согласилась Савитри. Семь лет по пять минут общения зараз. Мне необходимо поработать над техникой продолжительных свиданий.
Замечательно.
Я повернулся к Джейн:
А какие планы у тебя?
У меня назначена встреча с генералом Сциллардом. Он хочет получше разобраться в ситуации.
Сциллард являлся ни больше ни меньше командующим Специальными силами.
Ладно, значит, ты тоже отпадаешь, подытожил я.
А что вы собираетесь там делать? спросила Джейн.
Мы отправляемся навестить родителей Зои, ответил я. Тех, других.
Я стоял перед могильной плитой, на которой были высечены имена отца Зои, ее матери и самой Зои. Дата смерти Зои, определенная на основе ошибочного предположения, что она погибла во время нападения на колонию, была, как мы прекрасно знали, неверна, как, впрочем, и дата смерти ее отца (хотя эта ошибка была не столь очевидной). Конец жизненного пути ее матери был обозначен точно. Зои присела на корточки, чтобы вплотную приблизиться к этим именам. Хикори и Дикори включили свои электронные личности, чтобы испытать десятисекундный экстаз от сознания того, что они находятся возле итоговой вехи жизненного пути Бутэна. Сейчас, отключив имитаторы, они с безразличным видом стояли поодаль.
Я помню, как была здесь в прошлый раз, сказала Зои.
Букетик цветов, который она принесла, лежал на могильном камне.
Это было в тот самый день, когда Джейн спросила меня, хочу ли я жить вместе с вами с нею и с тобой.
Да, отозвался я. Ты узнала, что будешь жить со мной, даже раньше, чем я сам узнал, что буду жить с тобой и с Джейн.
Но я-то думала, что у тебя и Джейн любовь. Что вы давно уже решили жить вместе.
Насчет любви ты не ошибалась, подтвердил я. И жить вместе мы решили уже давно. Но все это было очень непросто.
Все в нашей маленькой семье непросто, вздохнула Зои. Тебе восемьдесят восемь лет. Джейн на год старше меня. А я дочь предателя.
Ко всему прочему, ты единственная девочка во вселенной, имеющая личный эскорт из обинян, добавил я.
Кстати, о сложностях, сказала Зои. Днем я нормальный ребенок. А по ночам превращаюсь в объект поклонения целой иноплеменной расы.
Бывает положение и похуже.
Наверное, кивнула Зои. А вы считали, что, раз мне поклоняется разумная раса, я буду все время отлынивать от домашних дел? Не надейтесь, я это хорошо замечала.
Мы не хотели, чтобы это вскружило тебе голову, коротко объяснил я.
Спасибочки, бросила она и указала на надгробный камень. Даже с этим куда сложнее, чем у нормальных людей. Я жива, а вместо моего отца здесь захоронен его клон. Единственный настоящий человек из всех троих, кто тут якобы лежит, моя мать. Моя родная мать. Все это очень, очень непросто.
Мне очень жаль
Зои пожала плечами:
Я к этому давно привыкла. И в основном это не так уж плохо. К тому же расширяет кругозор, скажешь нет? Когда я в школе слушала, как Анджали или Чадна жаловались на сложности своей жизни, я думала: девочки, да вы и понятия не имеете, что такое настоящая сложность.
Рад, что ты научилась так хорошо справляться с этим.
Я стараюсь. И должна признаться, что тот день, когда вы с Джейн сказали мне правду о папе, был не самым лучшим в моей жизни.
Нам он тоже не доставил радости. Но мы решили, что ты имеешь полное право знать правду.
Я знаю. Зои встала. Но ведь ты должен понимать, что это значит: проснуться утром, считая своего родного отца простым ученым, а ложась спать знать о том, что это вовсе не так и что он мог бы истребить всю человеческую расу. От такого у кого угодно голова пойдет кругом.
К тебе твой отец относился хорошо. Кем бы он ни был и что бы еще он ни делал, тебя он воспитывал правильно.
Зои шагнула ко мне и обняла.
Спасибо, что привез меня сюда. Ты хороший парень, девяностолетний папаша.
А ты отличный ребенок, взрослеющая дочь, ответил я. Ну что, пойдем?
Еще секундочку.
Она вернулась к могильному камню, быстро опустилась на колени и поцеловала плиту. Затем встала и вдруг сделалась похожей на самое себя на подростка, охваченного бурей чувств.
Я поступила так, когда была здесь в прошлый раз. Мне хотелось посмотреть, испытаю ли я сейчас то же самое, что и тогда.
Ну и?
Да, отозвалась необычно притихшая Зои. Ладно, пойдем.
Мы направились к воротам кладбища; я достал из кармана ЭЗК и вызвал такси.
Как тебе нравится на «Магеллане»? спросил я Зои.
Очень интересно. Я ведь давно не бывала на космическом корабле и совсем забыла, как там и что. А какой он большой!
Но ведь нужно где-то разместить две с половиной тысячи колонистов и все, что они везут с собой.
Я понимаю, махнула рукой Зои. Просто говорю, что он большой. Хотя теперь он уже начинает заполняться. Туда прибывают колонисты. Я уже познакомилась с несколькими. В смысле моих лет.
Кто-нибудь тебе понравился? поинтересовался я.
Парочка нашлась, ответила Зои. А одна девочка, похоже, очень хочет со мной подружиться. Гретхен Трухильо.
Ты сказала Трухильо?
Зои кивнула:
Да. А в чем дело? Ты ее знаешь?
Возможно, я знаком с ее отцом.
Мир тесен, философски заметила Зои.
И скоро станет еще намного теснее, добавил я.
Хорошо подмечено. Зои огляделась вокруг. Интересно, я когда-нибудь попаду сюда хоть еще разок?
Ты отправляешься всего лишь в новую колонию, ответил я, а не на тот свет.
Зои улыбнулась:
Похоже, ты не обратил внимания на мою могилку, папочка. Я ведь уже была на том свете. Вернуться оттуда совсем не трудно. Это с жизнью трудно справиться.
Джейн легла спать, сообщила мне Савитри, когда мы с Зои вернулись в нашу каюту. Вернее, это были апартаменты люкс из нескольких комнат для особо важных пассажиров. Она сказала, что неважно себя чувствует.
Я удивленно вскинул брови: Джейн была самым здоровым человеком из всех, кого я когда-либо знал, и оставалась такой даже после пересадки в стандартное человеческое тело.
Да, понимаю, ответила Савитри на мой невысказанный вопрос. Мне тоже это показалось странным. Она сказала, что с ней все в порядке, но просила не тревожить ее хотя бы несколько часов.
Спасибо, что предупредила. Все равно мы с Зои собирались пойти на обзорную палубу. Не хочешь присоединиться к нам?
Джейн попросила меня кое-чем заняться, пока она спит, сказала Савитри. Так что погуляю в другой раз.
На меня ты никогда не вкалывала так старательно, как на Джейн, недовольно заметил я.
Тут все дело во вдохновляющем примере деятельного руководителя.
Вот и прекрасно, сказал я.
Савитри отмахнулась от последней реплики.
Когда Джейн проснется, я свяжусь с вами через ЭЗК. А теперь идите. Вы мне мешаете.
Обзорная палуба «Магеллана» была оформлена в виде маленького парка, и уже сейчас там находилось много колонистов, опробующих те развлечения, которые «Магеллан» намеревался предложить им, чтобы скрасить недельный перелет к точке скачка до Роанока. По пути Зои заметила трех девочек-подростков и помахала им. Одна помахала в ответ и сделала приглашающий жест. Я подумал, не могла ли это быть Гретхен Трухильо. Зои коротким взглядом попрощалась со мной и помчалась к новым подружкам. Я же в одиночестве бродил по палубе, разглядывая моих товарищей-колонистов. Вскоре большинство из них будут с первого взгляда узнавать во мне руководителя колонии. Ну а пока что я благополучно наслаждался анонимностью.
На первый взгляд могло показаться, что колонисты разгуливают совершенно свободно, но уже через пару минут я заметил, что они собираются в почти не соприкасающиеся группки. Общим для всех колоний был английский язык, но у каждого мира имелось по одному, а то и по нескольку основных языков, бывших родными для их предков. Вот и сейчас я слышал обрывки речей на испанском, китайском, португальском, русском, немецком.
Вы тоже их слышите, сказал кто-то у меня за спиной.
Я повернулся и увидел Трухильо.
Все говорят на разных языках, пояснил он и улыбнулся. Полагаю, что вы скажете, что это рудименты наших старых миров. Но лично я сомневаюсь, что, когда мы окажемся на Роаноке, люди перестанут говорить на этих старых языках.
Следует ли понимать ваши слова как тонкий намек на то, что колонисты не станут спешить отказываться от своей национальной принадлежности, чтобы сплотиться во вновь образовавшийся роанокский народ?
Это всего лишь наблюдение. И я уверен, что в свое время все мы станем роанокцами.
Трухильо произнес последнее слово так, будто оно представляло собой что-то острое и шершавое и ему лишь с большим трудом удалось вытолкнуть его из горла.
Только на это потребуется некоторое время. Возможно, больше времени, чем вы рассчитываете. В конце концов, мы сейчас делаем нечто новое. Не просто создаем новую колонию на основе одного из старинных миров, а смешиваем десять различных культур. Если говорить начистоту, я думаю, что Департамент колонизации должен был принять мое первоначальное предложение и позволить каждой из колоний независимо от других осваивать новый мир.
Так ведь для этого и существует бюрократия, заметил я. Чтобы портить идеальные планы.
Да, пожалуй протянул Трухильо и слабо махнул рукой на разноязычных поселенцев и, вероятно, на меня. Ни для кого не секрет, что дело тут прежде всего в моей вражде с министром Белл. Она с самого начала была против Роанока, но давление со стороны колоний было слишком сильным, и ей не удалось совсем погубить эту инициативу. Но никто не мог помешать ей организовать все чрезвычайно непрактично. В том числе и поручить руководство колонии двоим, пусть даже способным, но совершенно неопытным людям, которые даже не представляют себе, где заложены самые опасные мины. А если колонизация не удастся, из них можно будет сделать прекрасных козлов отпущения.
Вы считаете нас простофилями? решил уточнить я.
Я хочу сказать, что и вы, и ваша жена умные и компетентные люди, но плохо представляете себе политические игры, пояснил Трухильо. Когда колонизация провалится, вина будет возложена не на Белл, а на вас.
Но ведь это она выбрала нас.
Разве? Я слышал, что ваши кандидатуры предложил генерал Райбики. Ему политические бури не страшны, ведь он из ССК, а там не обязаны думать о политике, о причинах и следствиях различных поступков. Нет, Перри, дерьмом будут забрасывать именно вас с супругой.
Вы, похоже, уверены, что колонизация провалится, сказал я. Но все же летите с нами.
Я уверен, что колонизация может провалиться. И уверен, что многих людей, в том числе министра Белл, эта неудача сильно обрадует, так как поможет расквитаться с собственными политическими противниками и прикрыть собственную некомпетентность. И потому они совершенно определенно разработали весь проект с расчетом именно на провал. И воспрепятствовать этому гнусному плану, помочь колонии выжить могут только люди, обладающие желанием и соответствующим опытом.
На последнем слове он сделал сильное ударение.
Например, такой человек, как вы, сказал я.
Трухильо шагнул поближе.
Перри, я понимаю, что вполне можно подумать, будто все дело в моем больном самолюбии. Действительно, оно серьезно задето. Но я хотел бы, чтобы вы приняли во внимание еще вот какое соображение. На этом корабле полетят две тысячи пятьсот человек, и произойдет это потому, что шесть лет назад, в палате представителей СК, я поднялся и потребовал для нас права колонизации. Я несу ответственность за то, что они оказались здесь, а также и за то, что я не сумел воспрепятствовать Белл и ее клике снарядить эту колонию в самоубийственный путь. Я несу ответственность за тот колоссальный риск, которому через несколько дней подвергнутся все эти люди. Сегодня утром я предлагал, чтобы вы позволили нам оказывать вам помощь в управлении колонией вовсе не потому, что мне необходимо держать руку на пульсе событий. Я заговорил об этом лишь затем, что при тех обстоятельствах, в какие вас поставил ДК, вам потребуется вся возможная помощь, а ведь люди, с которыми вы разговаривали сегодня утром, посвятили нашему делу несколько лет своей жизни. Если мы не будем помогать вам, результат будет самым плачевным, и другого выхода просто не может быть.