Ой вей, буркнул Лазерсон, но возражать не стал.
Ну и команда подобралась, вздохнул про себя Гончар, выйти не успели, а уже полный разброд и шатание.
Подъем! скомандовал он.
Яволь, мой женераль, усмехнулся Симанский.
Лазерсон уступил место в авангарде Олегу и теперь плелся в хвосте под присмотром Симанского. Мартина молча шагала рядом с Олегом, целеустремленно глядя вперед. А ведь она впервые в Зоне, должна вопросами сыпать. Куда же делось женское любопытство, не говоря уже о пытливости ученого?
За стволами молодых березок показались проржавевшие останки вертолета значит, они углубились в Зону на десять километров. На корпусе «вертушки» еще сохранилась белая краска, и даже можно было прочесть надпись «МЧС России».
Вертолет здесь лежал с самого появления Аномалии. Поначалу феномен пытались исследовать с воздуха. Но пока поняли, что в Зону можно въехать разве что на велосипеде ни электрика, ни двигатели внутреннего сгорания здесь толком не работали, угробили три «вертушки» и семь беспилотников. И если автомобили, застрявшие в нескольких десятках метров от границы Зоны, еще можно было вернуть, помучившись с ручной лебедкой, то «вертушки», залетевшие в Зону на километры, пришлось оставить. Теперь их остовы ржавели, обрастая мхом и становясь жилищем для мелких животных.
Иногда лопасти вертолета начинали сами собой вращаться, ломая ветви подросших березок. Была такая странная особенность у техники, оставшейся в Зоне, включаться самопроизвольно, хотя никакого источника питания и в помине не было. Откуда она брала энергию, какая сила заставляла ее двигаться, никто так и не понял. Впрочем, чего ждать от этого ненормального места, где химические и физические законы выполнялись не все и не всегда? Впрочем, сейчас лопасти вертолета безжизненно свешивались, словно усы огромного грустного таракана.
Симанский догнал Олега. Биологу явно хотелось поговорить.
Ты уже бывал здесь?
Да.
Давно?
Относительно, уклончиво ответил Гончар.
Вспоминать о последнем визите, когда погиб Стефан, не хотелось.
В твоем резюме написано, что ты геолог. Чем Аномалия может заинтересовать геолога? не успокаивался Симанский. Кстати, как называлась твоя диссертация?
Надо же, он и резюме успел прочитать. И вопросы каверзные задает.
Я же не спрашиваю, на хрена в экспедиции второй биолог, когда первый аж целый профессор, проворчал Олег.
Камень в мой огород? усмехнулся Симанский. Но этому как раз есть объяснение. Лазерсон занимается пылевой плазмой и аномальным течением химических реакций, а моя тема синтетическая биология, хотя сейчас меня больше волнуют тайны и загадки Аномалии. Вот, к примеру, почему в Зоне существует запрет на убийство для людей? Животным убивать можно и друг друга, и венца природы, а человеку ни-ни?
«Значит, за загадками охотишься, подумал Гончар. И в центр Зоны тоже за загадками рвешься?» Вчера в Иркутске, когда обговаривали маршрут, Симанский настаивал, чтобы тот в обязательном порядке проходил через пятый квадрат, где находятся развалины старой лаборатории. Но не только Симанский стремился в центр. И Лазерсон непременно хотел собирать свои образцы не где-нибудь, а в пятом квадрате. И мадам Нойер рвалась туда же она тоже хотела изучать пространственно-временные аномалии и квантовую запутанность исключительно в пятом квадрате. Только шиш вам.
Пятый квадрат в просторечии называли Пятой точкой, а то и Жопой потому что места там гиблые, ловушки одна на другой, а хабар если и найдешь, еще добыть надо. Даже сталкеры избегали это место, хотя мозги у них совсем набекрень.
Олег вспомнил свой разговор накануне вылета с полковником Костюченко. Приказ начальства был четким и ясным: никто из членов экспедиции не должен попасть в пятый квадрат.
Так все-таки секретный НИИ там был? спросил Гончар на вводной. Ответом было едва заметное движение бровей шеф явно не хотел развивать тему, но любопытство победило субординацию: Значит, правду говорят, что Зона результат неудачного эксперимента? Испытание нового вида оружия, да?
Полковник тогда снизошел до пояснений, хотя мог бы этого не делать:
Да какое там секретное НИИ, невесело хмыкнул он, старые заброшенные бараки, остались еще со времен войны, когда пленные японцы лес валили. А восемнадцать лет назад, перед самым образованием Аномалии, какая-то частная контора, «Меркурий» вроде, биолабораторию там разместила, «Биотех-5» называлась, изучать природу Забайкалья собиралась. Когда чертовщина началась и небо над головой побелело, эти горе-ученые сразу в штаны наложили, приборы, технику всё бросили, драпанули так, что только пятки сверкали. Сталкеры, которые до центра Зоны добираются, даже если и травят байки о секретной лаборатории, то веры им особой нет: на то они и байки, чтобы им не верить, а вот коли заговорят ученые совсем другое дело. Если они до лаборатории доберутся, а потом раструбят о ней, вони будет на весь мир Как же вот она, причина и источник появления Зоны! А вот и главная виновница Россия. А обстановка в мире и так непростая Тут шеф опять скривился и в сердцах добавил: И никому в голову не придет обратить внимание на вторую точку Аномалии Фолкленды. Для мировой общественности все будет ясно: русские, испытывая сверхоружие, проткнули Землю насквозь. А то, что британцы еще в восьмидесятых чуть ли не атомную войну развязали за кусок никому не нужной земли с пингвинами, ничего не значит? Может, они уже тогда что-то знали? А американские эсминцы, тусовавшиеся, как девки на дискотеке, у этих клочков суши в океане, тоже не в счет? Не-ет, полковник покачал лысой макушкой, делай что хочешь, но чтобы ни один высоколобый из этой экспедиции в пятый квадрат не попал, а если попадет из Зоны чтобы не вышел.
Неявный карт-бланш на устранение был дан, да только он не убийца. Гончар это и сам знал о себе, и Зона была с ним согласна. Убийцы в Зоне не выдерживают, сходят с ума.
Ты уж постарайся, Олежек, и не серчай. Сам понимаешь, кроме тебя послать некого, бубнил полковник, провожая Гончара до дверей.
Почти заискивающее прощание шефа вызвало у Олега сочувствие, смешанное с отвращением. Хотя Гончар его понимал людей много, а послать некого. Леван и Карп погибли месяц назад, Стас, ходивший с ними в Зону, вернулся с ранением и еще не оправился. Месяц в больничке по меркам Зоны ничто, раны за это время залечить можно, но что делать с выгоранием? Олег видел «сгоревших», восстанавливающих нервы в госпитале. Пугливые, слезливые, потухшие эти люди вызывали только брезгливую жалость. У них внутри остался исключительно страх, а на страхе идти в Зону погубить и себя, и всех остальных. Хмурый тертый, опытный, осторожный тоже не вариант, он двух слов связать не может, а третье непременно матерным окажется, куда ему с учеными? Молодняк? Неопытный и горячий? Ну-ну. Вот и получается, что прав полковник лучше Гончара у него никого нет. Разве что в центре Зоны никогда не бывал ну так не беда, вести группу туда как раз не нужно. Зато университет окончил, сойдет за своего, ежели о науке порассуждать придется. И приказ выполнит, и болтать не станет. Такой вот Олег Гончар правильный и удобный со всех сторон. Эту свою характеристику он однажды случайно подслушал у дверей начальственного кабинета.
А Симанский тем временем переключился на Мартину.
Не поведаете, что думает современная физика вот об этом? потыкал он пальцем вверх, указывая на белеющее над кронами деревьев небо.
Разное думает, лаконично ответила Мартина.
Жаль, очень жаль. На лице биолога появилось деланое сожаление. Я считал, наконец-то физики пришли к единой теории. А вы лично какой гипотезы придерживаетесь?
Отвали.
Сказано это было грубо, совсем не по-женски.
Симанский остановился, поджидая профессора.
А вы что скажете?
Ой вей, Павел, давайте не сейчас, делая свистящий вздох после каждого слова, простонал Лазерсон.
Через пару километров дорога почти исчезла. Бетон закончился, а старая грунтовка превратилась в заросшую просеку. Двигаться в густой траве стало тяжелее.
Как бы не пропустить поворот к метеостанции, подумал Гончар. Четыре месяца назад он был отмечен ржавым указателем, легко просматривающимся сквозь голые ветви деревьев, а сейчас, в августе, среди буйно разросшейся зелени указатель и вовсе мог остаться незамеченным. Но обошлось. Зато здание метеостанции они увидели далеко не сразу, пришлось поплутать среди ельника и кустов бузины, пока вышли к сероватому деревянному срубу с покатой крышей. Удивительно, но в окнах сохранились стекла, зато крыша в одном месте прогнила и обвалилась.
Гончар подошел к железной бочке, вросшей в землю у остатков крыльца, набрал в ладошку воды, поднес к лицу. Затхлый, земляной запах шибанул в ноздри. Пить такое нельзя, тут никакие обеззараживающие таблетки не справятся.
Внутри здания было сумрачно и прохладно оконные стекла с налипшей грязью плохо пропускали свет. В большой комнате вдоль стены расположились стеллажи со старой рухлядью, у другой стены пристроился большой деревянный стол с парой неказистых табуретов. Спертый воздух и поднявшаяся с пола пыль говорили о том, что здесь давно никого не было. Кастрюля, в которой четыре месяца назад Гончар кипятил воду, стояла там же, где он ее оставил. Гончар бросил взгляд на засохшие багровые пятна на столе и отвернулся.
Вторая комната жилая сохранилась лучше. Топчан с заскорузлым матрасом, шкаф с отвалившейся створкой, раковина, электрическая плитка такая же ненужная, как и лампа, свисающая с потолка. И темные пятна на полу. Четыре месяца назад они были ярко-алыми.
Да, не «Хилтон», присвистнул Симанский, пройдясь взглядом по облупившейся краске на стенах.
Мы что, должны здесь остаться на ночь? неприязненно заметила по-английски Мартина, оглядывая помещение. Очки она сняла и теперь вертела их в руках. А это что? Она поскребла ногтем столешницу. Кровь?
Олег отвернулся, чтобы она не видела, как исказилось его лицо.
Зато ночью здесь безопасно. Впрочем, как хотите, а я остаюсь, справившись с собой, сказал он.
Здесь грязно и сыро.
Есть печка. А что касается грязи наломайте веток и выметите сор.
Мартина недовольно скривилась.
Если поторопимся, до темноты доберемся до турбазы, возразила она.
Гончар расстелил на столе карту.
Мы здесь, ткнул он пальцем во второй квадрат, а турбаза вон там, в седьмом. Расстояние больше пройденного. И никакого подобия дороги, наоборот, ландшафт сложный, неровный, так что время в пути нужно увеличивать раза в полтора. Плутать в темноте то еще удовольствие.
Если пойдем напрямую, через пятый квадрат, то успеем до ночи.
Опять этот чертов пятый квадрат!
Будем придерживаться плана. Выйдем рано утром, а сейчас, пока не стемнело, можете заняться своими замерами, прибрать в доме или приготовить ужин.
Он отвернулся, показывая, что разговор окончен, и начал распаковывать рюкзак. Лазерсон, усевшись на топчан, стянул ботинки и с блаженным стоном шевелил пальцами. Мартина вышла, а Симанский принялся крутить ручки на древней радиостанции. «Она давно не работает», хотел сказать Гончар, но не успел. Внезапно раздался треск помех, что-то захрипело, а потом мужской голос тихо, но внятно произнес: «Вызывает Биотех-5. Код шестьдесят шесть. Нужна срочная эвакуация».
Симанский побледнел и отдернул руку.
Как?.. Что это?
Одна из самых безобидных причуд Зоны, хмыкнул Олег. Иногда выключенная и неисправная радиостанция самопроизвольно включается и несет какой-то бред.
Разный или всегда один и тот же?
Гончар с удивлением посмотрел на биолога.
Ну Бред, спрашиваю, всегда один и тот же или разный?
А это имеет какое-то значение?
Симанский не ответил. Он вновь склонился к передатчику, задумчиво крутил ручки, морщился каким-то своим мыслям, кусал губы, но рация молчала.
Гончар понаблюдал за ним немного и, мысленно пожав плечами, вышел на воздух. По пути сорвал сосновую ветку с парой раскрывшихся коричневых шишек и направился к поляне, где когда-то стояла метеорологическая будка. Теперь от приборов остались лишь ржавые обломки, более-менее целым сохранился лишь древний термометр, предсказывающий будущее, еще один артефакт Зоны. Если задать вопрос, единственный, самый важный, то он ответит «да» или «нет». «Да» температура поднимется выше нуля, «нет» прибор покажет заморозки. Но ответит он только один раз.
Олег пока ничего не спрашивал. Единственный вопрос, который его волновал каждый раз, когда он бывал в Зоне, вернется ли он домой живым? задавать не решался. Потому что не знал, что будет делать, если получит ответ «нет». А больше и спрашивать не о чем. Даже когда умирал Стефан, о чем было спрашивать? Сумеет ли он спасти друга? Он и сам понимал, что не сумеет. Чем могла помочь простая аптечка, когда на Стефане живого места не было? Даже кровотечение остановить не получилось. Тут нужны операционная, хирурги, аппаратура, но все эти блага цивилизации находились далеко. Слишком далеко.
Оставив приборы в стороне, Гончар направился к невысокому холмику с самодельным крестом из стволов молодых березок. Положил на могилу сосновую ветку, вздохнул: «Ну здравствуй, вот и свиделись». Именно поэтому и не хотелось идти в Зону сейчас слишком свежо воспоминание, но начальство уломало: «Кто, если не ты? Кто справится лучше тебя? Надо, Олег, надо». Вот и весь разговор.
Возражать начальству, тем более когда оно право, Гончар не привык. Надо значит, надо. Тогда он только кивнул, получив приказ, но добавил про себя: «Я не убийца».
Гончар поправил крест, постоял с минуту у могилы и направился кружным путем обратно. Попутно заметил, что около термометра стоит Мартина. Она открыла дверцу будки и теперь смотрела на прибор так, словно собиралась прожечь его взглядом. Красивая женщина, вот только ведет себя так, будто весь мир против нее.
На другом конце поляны Лазерсон совершал странные движения. В вытянутых вверх руках он держал необычный, по всей видимости, самодельный прибор и кружился на месте. Искал солнце, которое здесь никогда не видно? Направление на Венеру, чтобы ее свет «отразился от верхних слоев атмосферы и вызвал взрыв болотного газа»? Или ловил сигналы из космоса, от инопланетян? Да, некоторые (причем среди этих некоторых попадались даже мастистые ученые) считали, что Зона дело рук инопланетной цивилизации. Неужели профессор из таких?
Лазерсон перестал крутиться, недовольно крякнул, отошел на несколько метров, и все началось заново.
Профессор! крикнул ему Гончар. Далеко не уходите, вы не в саду Меира.
Но Лазерсон только отмахнулся.
Олег вернулся на метеостанцию. Открыл окна и дверь, чтобы помещение как следует продуло, прибрался. Симанский, хоть и находился внутри, помочь не спешил. Увидев Олега, он торопливо свернул карту, которую изу чал. И хоть сделано это было быстро, Гончар заметил характерные линии и значки, которыми пользовались сталкеры. Карта была другой, не той, которую им выдали перед выходом в Зону, а гораздо подробнее, да еще и с проложенным кем-то маршрутом. Похожая карта лежала в потайном отделении рюкзака Олега нашел в вещах Стефана. Хотел разобраться с пометками, пройти по его маршруту, но так и не сподобился.
Убрав карту, биолог подсел к радиоприемнику и принялся задумчиво крутить ручки верньеров. Неужели его так зацепила та странная передача? Полная же бессмыслица.