Второе отделение двигательное заправляло ракету сжатым воздухом и готовило двигательную установку ракеты к пуску. Кроме того, оно участвовало в заправке ракеты компонентами топлива.
Третье электроогневое отделение проверяло и готовило к пуску систему управления, задавало параметры, определяющие дальность полета и обеспечивало потребителей электропитанием.
Четвертое отделение заправщики осуществляли заправку ракеты компонентами топлива.
Это сейчас, через сорок лет после начала службы, я спокойно вспоминаю не только то, чем занимались все отделения стартовой батареи. Я могу назвать индексы почти всех агрегатов стартовой батарей, должности и обязанности многих сержантов и солдат. За восемь лет службы на этом комплексе я запомнил это на всю жизнь.
А тогда я не мог понять, почему надо все запоминать. Почему в любом радиоприемнике или передатчике я мог посмотреть на схему и сказать, зачем нужна любая деталь. А тут было много знакомых мне элементов, но никакой «логики» в их работе. Только все запоминай.
Через несколько дней, на утреннем разводе, комбат сказал, что завтра «КЗ, вот и посмотришь всю свою работу живьем». А когда я попытался уточнить «в каком классе КЗ и вообще, что это такое» мой начальник отделения Владимир Петрович Ласковенко ответил, что «КЗ это комплексное занятие, и проводится оно на старте, а не в классе».
«Старт» или «стартовая позиция» это комплекс сооружений, предназначенных для хранения ракет, боевой техники, компонентов ракетного топлива, подготовки и проведения пусков ракет. Для каждой батареи был предусмотрен свой старт.
Комплексное занятие это мероприятие, на котором с той или иной степенью «полноты» проводятся мероприятия по подготовке ракеты к пуску. Естественно, на комплексных занятиях использовались «учебные» ракеты и грузомакеты головных частей. А вот остальная техника батареи была штатной. Мой первый «комбат» (так сокращенно называли командиров стартовых батарей) -капитан Глазачев Леонид Георгиевич, пытался написать диссертацию по поводу того, что боевые ракеты практически не стареют, а вся остальная техника нещадно эксплуатируется, стареет, чаще случаются отказы. И это может дать «нежелательный» результат нужно будет произвести боевой пуск, а техника откажет.
Один раз в квартал каждая батарея проводила «комплексное занятие с заправкой компонентами ракетного топлива». Конечно, и на этих КЗ были ограничения.
Наш, четвертый (по номеру батареи) старт был самым дальним и находился метрах в шестистах от въездного (на боевую позицию) КПП.
Ракета и всё остальное меня поразили. Двадцатиметровая, как в те времена иногда говорили, «сигара» лежала на специальной тележке, которую вручную выкатывали из специального сооружения солдаты. Затем к ракете крепили, или, говоря армейским языком, «стыковали» головную часть. Ракету с тележкой поднимали специальным «установщиком», ставили на пусковое устройство, которое, обычно, называли «стол», тележку опускали. Ракета на «столе» впечатляла ещё больше. Потом приезжали «заправщики» с цистернами, в которых должны были находиться компоненты топлива, и имитировали заправку. А в это время «прицельщики» проводили разворот «стола» с ракетой по нужному азимуту, а мы «оператор машины подготовки и оператор наземной кабельной сети» готовили к пуску систему управления ракеты.
Я буду готовить ракету к пуску!!! Настоящую!!! Боевую!!! Это мне будут отдавать приказ: «На боевое дежурство по защите нашей Родины Союза Советских Социалистических Республик ЗАСТУПИТЬ!!!»
Меньше чем через неделю после прибытия в полк я впервые присутствовал на церемонии отдания приказа о заступлении на боевое дежурство.
«Нет, я не пойду в узел связи, я останусь в старте», -так я ответил своему соседу, начальнику связи полка, после его предложения.
И не пожалел об этом.
Через много лет после увольнения я встретил своего институтского сокурсника Владимира Ивановича Олейника. Он тоже, как и я, остался служить. Он служил в связи, закончил Академию связи, получил звание «полковник». И даже он удивлялся, как я мог прослужить всю жизнь РАКЕТЧИКОМ!
Через год я уже начальник двигательного отделения.
Через два года я заместитель командира батареи.
Через три года я КОМБАТ!!!
А весной 1978 года ничего нет!!!
***
Командир полка подполковник Соколых собрал офицеров и прапорщиков в клубе и довел директиву о снятии полка с боевого дежурства. На этом же совещании была поставлена задача о подготовке техники и личного состава к передаче в другие соединения. И вот тут началось
Через пару дней после снятия с дежурства один из моих офицеров доложил о вскрытии сооружения и частичном разграблении одного из агрегатов. Такая же ситуация была и в других подразделениях. Сейчас уже не вспомнить, кто из комбатов предложил собраться. Мы, комбаты всех четырех батарей, приняли решение о порядке допуска личного состава на боевую позицию. А, главное, был выработан порядок вскрытия сооружений и работе в них личного состава. На совещании офицеров дивизиона поставили задачу офицерам, заступающим дежурными по парку об усилении охраны и контроле за работой водителей.
Через несколько дней приехали приемщики техники. Офицеры моей батареи, проверяя комплектации своих агрегатов обнаружили, что некоторые инструменты имеются в двойном комплекте. Я выделил одно из помещений на старте, куда приносили излишки. Оказалось, что «лишнего» инструмента очень много.
Чересчур «рачительные» начальники, да и солдаты, прятали по «загашникам» лишний инструмент. В то время личных автомобилей у офицеров было немного. У меня в батарее машина была только у Вити Дербышева, начальника отделения заправки. Однажды он зашел в эту комнату и обомлел. На полу навалом валялись ключи, молотки, отвертки, различные масленки и другие инструменты. При этом некоторые были в заводской упаковке и смазке.
«Дербаш», как его за глаза называли многие, спросил, может ли он взять кое-что для себя. Я не возражал. К этому времени большая часть техники уже была передана.
Передача техники заняла около месяца. В это время работы у личного состава и офицеров было много. Командиры батарей непосредственного участия в передаче агрегатов не принимали. В то же время мы контролировали ход работ и организовывали взаимодействие офицеров разных отделений.
Кроме того, мы готовили к сдаче другие материальные ценности: мебель, вещевое имущество и казармы. Надо сказать, что с момента постройки казармы ни разу капитально не ремонтировались.
Когда я начал сверять реально имевшееся имущество с тем, что числилось, оказалось, что при приеме батареи мне были даны неверные сведения. Реально многих элементов мебели не хватало. Попытки доказать, что я это не принимал, успеха не имели.
Однажды я шел на техническую позицию и догнал знакомого капитана из соседней части. Он спросил, почему у меня плохое настроение.
Да откуда ему быть хорошим. По мебели недостача. Сейчас личный состав надо отправлять, и по имуществу есть проблемы, -вздохнув сказал я.
Володя, а у тебя машина грузовая есть? спросил капитан.
Да, на «зоне» стоит («зоной» мы иногда называли боевую позицию), -ответил я.
Слушай, я сейчас посмотрю, что у меня в сооружениях есть, подойди вечерком, договоримся, с тем он свернул на дорогу, ведущую к сооружениям его части.
Зил130, бортовая машина, стояла у меня в одном из сооружений на старте. Оставлять почти новую машину в автопарке было рискованно. Не смотря на хорошую организацию парковой службы, случаи снятия с машин фар, зеркал, да и элементов с двигателя имели место быть. А на «зоне» и личного состава ночью не было, да и сооружение всегда днем было под присмотром.
По договоренности с капитаном утром следующего дня я пригнал машину в условленное место. Водителя этой машины у меня уже перевели. Поэтому, несмотря на то, что «прав» у меня не было, «рулил» я сам.
За руль я сел уже на первом году службы. Помню, что сначала меня учил водитель бортового УРАЛ375, который «таскал» мою ДЭСку (дизельную электростанцию). Через пару занятий я уже научился трогаться с места, «переключать скорости» и потихоньку ездить по «старту». Однажды я заехал прямо на старт, а когда остановился, увидел, что из помещения КП выходит мой начальник отделения капитан Ласковенко.
Я, улыбаясь, подошел к нему, но он проигнорировал протянутую руку, а пошел сразу к водителю.
Владимир Петрович был известным в полку «мастером» не только боевой работы, но и «крепкого словца». То, что он сказал водителю воспроизвести в печати невозможно. Кроме «изысканных» выражений эмоции начальника отделения были весьма красноречивы. Водитель, высокого роста, крупного сложения солдат, прослуживший полтора года, стоял навытяжку, хлопал глазами так, что, казалось, можно было это услышать. Изредка солдат, преданно глядя в глаза Ласковенко, а именно так он требовал от всех, всегда смотреть в глаза, что-то бормотал. Скорее всего, «виноват, товарищ капитан». Но услышать этого за тирадами начальника было нельзя.
Закончив «воспитательную беседу» с солдатом Ласковенко резко повернулся ко мне и голосом, не терпящим возражений, сказал: «А ты, лейтенант, если ещё раз сядешь за руль, будешь зубной щеткой драить все машины отделения с утра и до смены с боевого дежурства». С тем он повернулся, и пошел к одному из сооружений.
За пять с лишним лет службы «права» я так и не получил, а вот машины водить не бросил. Правда, ездил я только по «зоне».
Капитан сел за руль и сказал, что часа через три пригонит машину прямо ко мне на старт.
Я пошел на старт. Около одного из сооружений стоял молодой командир второй батареи старший лейтенант Миша Каримов. У него тоже были проблемы с мебелью и имуществом.
Я рассказал Мише о помощи, которую мне пообещал сосед, и заверил, что, если все будет нормально, я поделюсь «излишками».
Как и обещал, через три часа капитан приехал на старт. В кузове «сто тридцатого» лежали столы, стулья, табуретки, вешалки. В двух фанерных ящиках лежали сапоги, ботинки, какие-то сандалии черного цвета и летние «технички» черного и синего цвета.
Вот, что смогли погрузить. У нас тоже народу мало осталось, да солдат и не пускают уже в «зону», сказал капитан.
Если не хватит, ты мне скажи, у нас этого барахла ещё много, хотели сжечь, но командир запретил, сушь кругом, может лес загореться.
А как вы, все сдали уже, -спросил я.
Да, у нас сооружения пустые, скоро приедут принимать, а это всё на улице лежит, под дождем, никому не надо. Ладно, пойду я, -сказал капитан. Мы пожали руки, и я поехал ставить машину в сооружение.
Поехал через второй старт, увидел Мишу Каримова. Он с удивлением глядел на машину, заполненную мебелью. Я сказал, что сейчас все посчитаю, а остатки, если будут, отдам ему.
Надо сказать, что мы с Мишкой ещё раз обратились к этому капитану. И снова он пригнал машину, нагруженную всяким «добром». В их части мебель, стоящую с спец сооружениях, сдавать было не надо. То же касалось и технического обмундирования. И, надо сказать, эта помощь помогла нам избежать серьезных неприятностей. За два с половиной года, пока я был комбатом, с меня не раз высчитывали за простыни, наволочки, солдатское белье и другие «ценности». И приходилось «выкручиваться» на Танину зарплату.
Миша был комбатом всего полгода, поэтому по многим вопросам обращался за помощью ко мне. Вот и по ещё одному важному вопросу нам надо было поговорить. Через несколько дней нам предстояла поездка в составе эшелона в Луцк.
Мы обсудили вопрос что будем делать во время перевозки солдат из Эстонии на Украину.
Двое суток в пути, организация досуга личного состава, вопросы питания, санитарные проблемы. Все это было хорошо отработано, когда в эшелоне следовал караул, где был один офицер и пять-шесть солдат. А тут из всего полка ехало более трехсот человек. Понятно, что большую часть работ организовывали офицеры полкового звена. Но непосредственными исполнителями были мы командиры батарей.
Конечно, на совещании командир полка требовал организовать занятия с личным составом. Но я с трудом представлял, по каким предметам можно организовать занятия в теплушке, где ехали солдаты. Конечно, можно организовать «изучение уставов», вооружения иностранных армий. Но, увы, кроме «призывов», руководство полка никак в проведении занятий не помогло.
Вот тут бы хорошо подумать политработникам. Уже в ходе переезда выяснилось, что в одном вагоне солдаты вслух читали художественную литературу, в другом пели песни под гитару. Но это все была инициатива младших офицеров. «Политрабочие» даже газетами в ходе переезда нас не обеспечивали. Приходилось посылать офицеров в киоски и за свои деньги покупать газеты.
Солдат мы передали, практически без проблем. Домой вернулись быстрее, чем ехали в Луцк. А на следующий день поехали на службу. Вот тут и началось.
Как положено, мы построились на плацу, доложили командиру дивизиона о наличии личного состава, выслушали указания о подготовке к сдаче казарм и сооружений.
Солдат у меня уже не было. Пока мы ездили на Украину, те несколько человек, которых не передавали, уехали в другие части дивизии. Кроме меня в строю стояли ещё два офицера и один прапорщик. Мы пришли в казарму, зашли в канцелярию. Два начальника отделений и прапорщик, техник первого отделения, смотрели на меня. Я повторил слова командира дивизиона.
Какие сооружения, командир, сказал начальник третьего отделения капитан Романов, В «тройке» ты закрыл машину, с другой стороны территория второй батареи, а «четверка» Володина, он показал на двухгодичника, заканчивающего службу через месяц.
Да, Игорь Иванович, ты, как всегда, прав, с улыбкой сказал я.
Смотри, только, до получки ещё далеко, а «секачи» тебя, что, уже ждут? -спросил его Володя.
Да нет, не осталось никого, -ответил Романов, -ладно, пойду подышу свежим воздухом. И он вышел из канцелярии.
Да они ещё в «кунге» договаривались, где будут играть, -сказал Володя, -общежитие закрыто, в «зону» к кому-то пойдут. А у меня в «четверке» все чисто, все работает. Может тебе чем-то помочь надо?
Да, помоги найти, чем заняться, -сказал я, доставая сигарету.
В канцелярию вошел Каримов, поздоровался с Володей.
Ты чем подчиненных озадачил, -спросил Мишка.
Да ничем. Игорь Иванович пошел в «секу» резаться, Володька, вот, спрашивает, чем помочь, -ответил я.
Пойдем на «зону», -предложил Миша, там связи нет и начальство не ходит. Пройдемся по сооружениям, посмотрим, что и как. Я согласился, мы вышли из казармы и пошли к КПП «боевой позиции» дальней дорогой, чтобы не рядом со штабом полка.
До обеда просидели на КП, сначала у меня, потом пошли к Мише. Ни у меня, ни у него никогда в жизни не было ситуации, когда просто нечего делать.
***
После обеда командир дивизиона, подполковник Панов Виталий Андреевич, сказал, что командир полка планирует обход казарм.
Мы с Каримовым пошли в казарму. Командир полка подполковник Соколых пришел на смену Ришату Ахметовичу Абаеву. Но завоевать авторитет, который был у его предшественника, Соколых не смог. Он позволял себе ругать командиров в присутствии подчиненных, аргументируя это тем, что «у коммунистов нет секретов». Нередко позволял себе повышать голос, ругать солдат и сержантов так, что слышно было не только в казарме, но и на улице. Так, что, ничего хорошего от встречи с Соколых мы не ждали. Но мы не мальчишки, чтобы бегать от командира полка.