В целом, поселки данной группы имеют преимущества перед другими удаленными поселками (следующей, а отчасти и предыдущей группы) за счет большей доступности финансовых ресурсов однако, они же и более уязвимы, особенно те из них, развитие которых связано с текущими ресурсодобывающими проектами в наибольшей степени. По мере истощения месторождений и/или серьезных изменений рыночной конъюнктуры (например, падения цен на нефть) они неизбежно перейдут в следующий тип населенных пунктов.
8. Автономные поселки-«изоляты»
Как известно, «все несчастные семьи несчастливы по-своему»: данный тип объединяет крайне разнородные по своей истории и существующей социокультурной среде населенные пункты, объединенные в настоящее время одним: максимальная транспортная изоляция от крупных городов и очень узкий набор социокультурных объектов. Чаще всего ситуация в этих поселках описывается через характеристику «бывший»: это бывшие райцентры (например, Нижняя Пёша, Уэлен, Беринговский), бывшие центры ресурсных проектов, обеспечения Севморпути или дислокации подразделений вооруженных сил (Амдерма, Диксон). Многие из них имеют интересную историю или природные достопримечательности (например, термальные источники в Лорино), тем не менее, в силу тотальной транспортной изоляции, слабо влияющие на развитие туризма и социально-экономическое развитие в целом. В этот же тип попали не только поселки, созданные в советское время ради конкретных производственных нужд, но и некоторые старинные, старожильческие (в том числе староверческие) села, устойчиво существующие уже несколько веков, несмотря на изоляцию (а то и благодаря ей): Несь, Ома, Нижняя Пёша, Марково.
По формальным показателям это наиболее «обделенная» категория населенных пунктов и многие из них находятся действительно в крайне тяжелой социально-экономической ситуации, требующей первостепенного вмешательства. Как сохранение таких поселков (большие затраты на жизнеобеспечение в условиях транспортной изоляции), так и их расселение это сложная задача. Особенно болезненным может быть расселение в тех случаях, когда поселки имеют богатую историю и несколько поколений местных жителей, как например, Диксон, который, к слову, может в скором времени перейти в тип «ресурсных изолятов» после начала полноценного освоения Сырадасайского месторождения. Скорее всего, для поддержания их функциональности потребуется разработка особых норм государственной политики и, возможно, новых форм административно-территориального устройства (например, по типу неорганизованного боро на Аляске, находящегося под прямым управлением властей штата). Зачастую здесь нужен особый «контракт» между местным сообществом и государством.
Приведенная функциональная типология подавляющего большинства населенных пунктов российской Арктики представляет не только исследовательский интерес, но и обладает существенной практической значимостью. Результаты исследования позволяют разрабатывать меры региональной государственной политики с учетом ограниченного набора сценариев их развития. Ценность данной типологии в ее комплексном характере, позволяющем выйти на понимание разных механизмов развития арктических городов.
В первую очередь, важно выделение центров обслуживания территории разного порядка (первый, второй и пятый типы) по сути, это и есть сложившаяся сеть опорных пунктов социально-экономического развития Арктики; внимания требуют также населенные пункты седьмого типа как потенциально наиболее проблемные. Отметим, что для принятия прикладных решений основанная на формальных критериях типология должна быть откорректирована на основе экспертных оценок.
Самый интересный вывод исследования (на взгляд авторов) заключается в получении доказательства ведущей роли пространственных отношений в определении функциональной роли городов. Так, в условиях редконаселенных пространств, как уже говорилось, даже малые города вынужденно выполняют функции крупных городов центров предоставления уникальных услуг для населения окружающей территории.
Выделенные типы могут служить в качестве отправной точки в определении характера государственной политики, применяемой по отношению к отдельным населенным пунктам. Так, в городах первого типа, имеющих максимальный потенциал инновационного развития, логично поддерживать создание крупных, комплексных научно-образовательных кластеров. В городах-субцентрах поддерживать развитие профильных освоенческих услуг (профильное образование, центры компетенций, опытно-научные станции, организации НИОКР, связанные с выработкой специфических решений для хозяйственной деятельности и сохранение здоровья в условиях Арктики). Субпериферия потенциально перспективные города. Для улучшения условий их социально-экономического развития целесообразно усиление связей с центрами первого и второго типов. По возможности, было бы полезно и расширение специализации за счет размещения предприятий и организаций, ориентированных на спрос со стороны населения ближайших более крупных городов. Это может показаться парадоксальным когда жители (или фирмы) крупного города что-то покупают в соседнем малом, однако в реальности так часто и происходит, если речь идет об отдельных вспомогательных производствах, объектах АПК, туризма; в некоторых случаях об объектах социальной и медицинской сферы (допустим, профилактории). Иными словами, меры политики здесь должны быть нацелены на усиление агломерационного эффекта.
Населенные пункты четвертого и пятого типов преимущественно монопрофильные промышленные центры с минимальными ресурсами развития, имеющие слабый потенциал экономического развития. Практически единственное их преимущество относительно хорошая транспортная доступность. Именно в отношении таких центров первоочередной задачей становится проведение анализа целесообразности запуска механизмов управляемого сжатия, вплоть до перевода местных предприятий на вахтовый метод работы. В случае необходимости сохранения постоянных поселений здесь нужны программы, направленные на поддержание необходимого минимума доступности социально значимых услуг и товаров за счет их перевода из более крупных городских центров или обмена услугами и товарами между городами одного типа. Здесь могут быть эффективны сетевые формы работы, использование передвижных и выездных форм обслуживания и т. д.
Поселки шестого типа (субрегиональные центры), как уже говорилось, вынужденно исполняют роль «центральных мест», и выступают безальтернативными центрами предоставления необходимого минимума услуг населению (включая обеспечение безопасности) на обширных территориях. Обеспечение необходимого минимума социально значимых товаров и услуг здесь, безусловно, необходимо (как и в населенных пунктах других типов), но в отличие от предыдущего типа здесь основные усилия должны быть ориентированы на стимулирование самообеспечения топливом (как минимум, для печного отопления), стройматериалами, продовольствием. Именно эти центры должны стать основными пилотными площадками по применению инновационных разработок в сфере теплоэнергообеспечения, первичной переработке продукции АПК (для удовлетворения местного спроса), использованию местных материалов в домостроении. Большое значение именно здесь должно уделяться сохранению и развитию традиционной культуры, профильному начальному образованию в сфере традиционных промыслов, АПК. Седьмой тип (поселки-изоляты в районах реализации ресурсных проектов) во многом схожи с предыдущим типом, и меры поддержки здесь должны быть похожи, с той разницей, что если в предыдущем типе потенциально больший эффект могут дать технологии на основе традиционного знания (возрождение приемов использования местных стройматериалов, продуктов питания и др.), то здесь, вероятно, есть больше возможностей для применения современных технологий, требующих на начальном этапе бóльших инвестиций (например, альтернативная энергетика).
Восьмой тип удаленные поселки-изоляты, наиболее проблемный с точки зрения перспектив социально-экономического развития. В некоторых случаях преимуществом населенного пункта могут быть уникальные потенциальные объекты туризма (позволяющие сохраняться поселку как, например, базе экстремального туризма), объекты обеспечения безопасности (впрочем, таковые могут обслуживаться вахтовым методом) и др. В целом, как и в случае населенных пунктов пятого типа («обделенная периферия») можно поднимать вопрос о механизмах управляемого сжатия, однако вопрос должен решаться сугубо индивидуально, в отношении каждого конкретного случая (некоторые традиционные поселки данной категории, как ни парадоксально, входят в число наиболее устойчивых в Арктике). Таким образом, данный тип диагностирует изоляцию, но не ее последствия.
В целом, разработанная типология в первом приближении позволяет оценить перспективы социально-экономического развития, сильные и слабые стороны большинства населенных пунктов российской Арктики. Однако окончательные прикладные решения, безусловно, могут приниматься только по результатам дополнительных экспертных оценок и работы с местным сообществом. Российская Арктика исключительно разнообразна, и, конечно, множество уникальных ситуаций по определению не может быть параметризовано. Тем не менее, избранные параметры, ориентированные на оценке характера связей населенного пункта с окружающей территорией, показали свою результативность, а полученная типология может быть использована в качестве отправной точки разработки территориально дифференцированной государственной политики в сфере социально-экономического развития арктических населенных пунктов.
Глава 2. Жизнестойкость Арктических
городов: в поисках методики
2.1. Сопоставление концепций устойчивого развития и жизнестойкости применительно к арктическим городам
Устойчивое развитие стало повесткой ООН (соответствующий документ принят в 2015 г. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года»), а самой проблеме устойчивого развития посвящено множество работ. В то же время механизмы устойчивого развития на локальном уровне еще не прояснены, тем более для специфичных условий Арктики.
Нельзя не согласиться со значимостью общих целей устойчивого развития например, необходимостью обеспечения доступа к достаточному, безопасному и недорогому жилью и основным услугам, продовольственной и экологической безопасности и т. д. (Бобылев, Порфирьев, 2018). Ежегодно выходят доклады о человеческом развитии в Российской Федерации, различные рейтинги российских городов по соответствующей проблематике. При этом простой перенос мировых и национальных индикаторов на уровень городов не всегда дает адекватные результаты. Ярким примером служит включение Нового Уренгоя в число десяти наиболее устойчивых городов страны (Бобылев и др., 2014). Лидерство Нового Уренгоя, «газовой столицы» России, определено в данной работе по валовым накоплениям основного капитала и расходам на развитие человеческого капитала, при полном игнорировании проблем, связанных с миграцией, с климатическим дискомфортом и устойчивостью жилого фонда и коммунальных сетей заполярного города к климатическим изменениям, к воздействиям со стороны трансформации вечномерзлых пород и др. Между тем, эксперты-геокриологи к середине XXI века прогнозируют воздействие деградации вечной мерзлоты примерно на 99% жилого фонда всего ЯНАО (Streletskiy et al., 2019). Очевидно, что глобальные (и наиболее простые в вычислении, чем некоторые критически важные на местном уровне) индикаторы в Арктике практически неизбежно дают искаженную картину.
«Арктические поправки» можно применить практически ко всем глобальным целям. Так, устойчивое развитие подразумевает рациональное использование ресурсов, как правило, не допускающее накопление остатков и излишков. Однако на Севере и в Арктике во многих районах сезонность и нестабильность функционирования транспортных путей заставляет формировать дополнительные запасы продовольствия, запчастей, топлива, причем ввиду неопределенности очередной даты открытия сезонных транспортных путей невозможно точно определить верхний предел необходимых объемов запасов18. Следовательно, задача обеспечения продовольственной безопасности входит в противоречие с задачей экономного использования ресурсов. Быстрые изменения природной среды и климата вносят дополнительную неопределенность в организацию процесса.
Таким образом, возникает насущная проблема критического анализа, своеобразной ревизии существующих концептуальных подходов к комплексному анализу городов в Арктике, выбор среди них наиболее адекватных с точки зрения особенностей развития городов в условиях Арктики. Будут рассмотрены различные подходы к анализу устойчивости и жизнестойкости городов, а также проведен анализ собственно специфики арктических городов на основе исследований их социально-экономического развития. Наконец, предпримем попытку сформировать общую концептуальную систему представлений о факторах развития арктических городов, синтезирующую элементы из разных подходов. Эта система представлений даст возможность эффективно систематизировать зачастую противоречивые мультидисциплинарные данные по развитию арктических городов в ходе будущих комплексных эмпирических исследований.
Обзор исследований арктических городов
Северный город как удаленный (remote). Анализ литературы по северным и арктическим городам позволяет выделить несколько основных точек зрения на их развитие, среди которых представление о северном городе как о базе освоения окружающей территории занимает особое место. В советской экономике и экономической географии сложилась целая сеть школ, направленных на исследование процессов освоения северных районов страны (Пилясов, 1997), однако общее (принципиальное) понимание северного города как, в первую очередь, базы освоения ресурсного региона оставалось неизменным. Такое понимание подразумевает рассмотрение северного города в системе расселения, в контексте внешних (для города) экономических связей.
Проблема жизнестойкости или устойчивости северных городов в советский период отдельно не формулировалась, однако в той или иной степени она затрагивалась в рамках обсуждения проблемы их экономической эффективности главным образом, с акцентом на транспортную связность северных городов с основной зоной расселения. Проблема транспортных издержек, слабости развития транспортной сети традиционно рассматривалась как ключевая и сквозная в развитии Севера в целом. Неслучайно транспортную ситуацию классик североведения С. В. Славин (1961) включил в число признаков Севера («географическое расположение к северу от старообжитых, экономически развитых районов страны, отдаленность от крупных промышленных центров, являющихся базами освоения природных ресурсов рассматриваемых территорий»); и на протяжении десятилетий именно транспортная доступность была одной из ключевых тем в исследовании экономики северных территорий (помимо работ С. В. Славина безусловного авторитета в данной тематике, сформулировавшего основные идеи еще в 1930-х гг., также большой вклад в разработку темы внесли: В. С. Селин (2011, 2016), С. А. Ракита (1983), Л.А Безруков (2008, 2012, 2016), А. И. Чистобаев (1974) и др. Внимание к транспорту логично обусловлено его экономическим значением для Севера: транспортные издержки в существенной степени определяют в северных и арктических городах цены на топливо (как правило, привозное), стройматериалы и продовольствие (в большинстве также привозное), и, соответственно, себестоимость хозяйственной деятельности и жизнедеятельности города в целом.