о. Амвросий. Боюсь, оно какое-то такое. Такое какое-то, ну, не настоящее.
(Исидор смотрит на него с удивлением.)
То есть, вроде и настоящее, но не совсем в данном случае уместное. Хотя, конечно, в другом случае оно и было бы уместно, но место его совсем в другом месте.
Исидор (отмахивается и гудит на дудочке). УУ
о. Амвросий (обиженно). Я с тобой о деле, а ты маленького из себя строишь.
Исидор. Я? Маленького? Маленького, да удаленького. Не я мал, а ты дылда, прости, отец, за откровенность. Если человек, как ты, привык много говорить, то любит он так сказать, чтоб ни одна собака не разобрала.
о. Амвросий. (крестится) Второй раз спрашиваю: «Когда».
Исидор. Второй раз отвечаю: «Летом».
о. Амвросий. И что? Так и передать?
Исидор. Кому?
о. Амвросий. Самому. Я ж тебе сказал: летом слово не взыскующее.
Исидор. Слово, может, зато смотри благодать какая. Косточки согрелись, солнышку радуемся, водица в озере теплая. А? Давно такой не было. (играет на дудочке).
о. Амвросий. Вот про нее бы тебе и ответить, про водицу.
Исидор. Что же про нее ответить?
о. Амвросий. Ну, Исидор, ну ты впрямь один такой. Ну, когда кап кап кап?
Исидор. Могу, конечно, плюнуть в тебя побольше, будет кап кап кап. Божью росу увидишь.
Амвросий плюется.
о. Амвросий. Тьфу на тебя. К тебе, как к человеку обращаются, а ты собачий сын
Исидор. Не буду, не буду. Я ж любя. Ну, задавай вопрос свой по-человечески.
о. Амвросий. Спрашиваю. (задумывается) Когда хляби небесные разверзнутся?
Исидор. Когда господу будет угодно.
о. Амвросий. Ты же предсказывал.
Исидор. Я?
о. Амвросий. Исидор, не пугай. Что это ты надо мной смеешься? Я так главному и скажу, глумится, мол, Исидор над бедным монахом.
Исидор. Да что тебе от меня нужно? Говори толком, в ступе воду уж натолок.
Пауза. Амвросий думает.
о. Амвросий. Когда, так сказать, гром и молния уничтожат злые плоды грешного мира?
Исидор: Так что, ты меня о конце света спрашиваешь? Я теперь концом света ведаю? (играет).
о. Амвросий (задыхаясь и крестясь). За такие слова. За такие слова.
Исидор. Ты же их говорил, а не я. Нет, здесь, я вижу, что-то серьезное. Отвечай, когда я конец света предсказывал?
о. Амвросий. Серьезно? Никогда.
Исидор. Ну, вот ты главному так и отвечай «никогда».
о. Амвросий. Так и сказать?
Исидор. Так и скажи.
Амвросий уходит. Исидор стоит в задумчивости, прячет дудочку.
Картина четвертая
Покои настоятеля. Он ходит по комнате. Входит Поликсена. Кланяется. Настоятель протягивает ей руку. Она целует ее истово, но с достоинством.
Настоятель. Что привело тебя ко мне, дочь моя?
Поликсена. Едва смею заговорить с Вами, отец мой. Пришла я за помощью. Не справляюсь с Исидором.
Настоятель. Неужто бьет тебя?
Пауза.
Поликсена. Похожа я на жену битую?
Настоятель. Нет. Тогда что же?
Поликсена. Страшно мне за него.
Настоятель. И чем же помочь тебе?
Поликсена. Прошу о милости великой. Поговорите Вы с Исидором. Все можно уладить, если лад между людьми. Исповедайте его. Грехи не дают ему покою. Как начнет говорить, так всё, что в голову приходит, так всё и выложит. А в голову дьявол, известное дело, в любую щель норовит.
Настоятель. Что ж говорит он?
Поликсена после паузы говорит медленно, взвешивая слова.
Поликсена. Да выдумщик (пауза). Вот и с дождем, не предсказывал он ничего. Просто выдумал, будто слова о. Амвросия текут по нему, как вода. Злого умысла никогда у Исидора не было. Я же не жалуюсь, я помощи у Вас прошу, Христа ради.
Настоятель. Как звать тебя, сестра моя?
Поликсена. Феклой. Это он Поликсену выдумал. А для себя ИсидОра. Ни конца света не предсказывал, ни дождя. Так, что в голову придет, то и выложит.
Настоятель. Живи спокойно, обещаю о твоем деле позаботиться. В конце недели праздник у нас, ну вот к этому сроку, дочь моя, все и образуется.
Поликсена. Не знаю, как и благодарить Вас.
Настоятель протягивает руку. Поликсена целует ее и молча выходит.
Картина пятая
Исидор входит в палаты настоятеля.
Настоятель. Я вызывал тебя, чтоб объявить, что недоволен тобою.
Исидор. Это я понял.
Настоятель. Что же ты понял?
Исидор. Что мною недовольны.
Настоятель. Ты считаешь, что раз ты мирянин, то волен поступать, как заблагорассудится?
Исидор. Нет, не считаю.
Настоятель. Не перебивай. В детстве ты принял крещение и дар Святого Духа в миропомазании. Ты забыл об этом?
Исидор. Нет (достает дудочку, рассматривает ее).
Настоятель. Миропомазание, совершенное Церковью во время твоего крещения, это род рукоположения. Ты получил христианское звание. Всякая твоя молитва священнодействие в храме твоей души. Взгляни теперь на свои молитвы, на свои поступки и отвечай, достойны ли они священного сана мирянина?
Исидор. Нет, не достойны (прячет дудочку).
Настоятель. Я уж не говорю, что поступки сии совершены в стенах святой обители. Скверну своих поступков сознаешь ли? (пауза) А теперь отвечай, что это ты наболтал?
Исидор. Что это я наболтал?
Настоятель. Чадо моё, ты ведешь себя недостойно. Отвечай, когда тебя спрашивают.
Исидор. Что Вы спрашиваете?
Настоятель. Я спрашиваю, что ты брешешь, когда бегаешь, как собака, по монастырскому двору?
Исидор. Никогда я неправды не говорю.
Настоятель. Хорошо. Объясняю тебе, кто такие прорицатели.
Исидор. Не слыхал такого никогда.
Настоятель. Пророки пророчествовали по откровению. (смотрит на Исидора) Это предсказания святых, а не словоблудие как у тебя.
Исидор. Никогда я словами не заблуждаюсь. Говорю только правду. За что Ты меня и держишь на службе. (Неуверенно) На службе я у Тебя, вроде. (достает дудочку)
Настоятель. Ты? На службе Ты в своем уме? Да монастырь и держит тебя из милости, кормит тебя, все на тебя работают, а ты вести себя не умеешь. Бог тебе судья. Выбирайся-ка из монастыря вон.
Исидор (прячет дудочку). Как? Куда же я пойду?
Настоятель. Как куда? Куда угодно. Просто, соберись с духом и отправляйся, хочешь по Белозерской дороге, хочешь в Заонежье, а то и в Москву, очень там таких, как ты, ждут.
Исидор. Будьте милостивы. Куда я пойду, с рожденья почти живу здесь, каждое озеро в округе меня в лицо знает, каждый кирпич в стене приветствует А жена моя как же?
Настоятель. Пошел лабуду с беленой мешать. Каждый кирпич ему улыбается. Сиверское без него пересохнет. Нет, Исидор, это последнее мое слово. Жену с собой забирай.
Исидор. Будьте милостивы. Любое наказанье выдержу, послушанье любое, какое только скажете.
Настоятель. Что? Послушанье? Болтун, недостойный ты раб.
Исидор. Будьте милостивы, благодетель мой. Молиться за Вас день и ночь буду, слова худого не только на устах, но и в мыслях не допущу.
Встает на колени и бьется лбом об пол.
Настоятель. Ладно, ладно, Исидор. (Брезгливо морщится.) Помни только минуту эту, помни слова свои. Заменяю тебе высылку на 5 ударов кнутом и заключение в Белозерской Башне, а срок я впоследствии уточню.
Исидор. Как благодарить Вас?
Кланяется, целует след ступни Настоятеля.
Настоятель (брезгливо подбирает рясу). Мужик ты или баба?
Исидор. Это вы у Поликсены спросите. Она знает. Я думаю, что мужик, хотя, может, и нет.
Игумен поворачивается к присутствующему при разговоре помощнику.
Настоятель. Под стражу. В тюремный двор.
Исидор низко склоняет голову.
Картина шестая
Прошла неделя. Исидор, наконец, отпущен из каземата.
Поварня. Поликсена моет пол. Входит Исидор, жалкий и больной. На протяжении всей встречи он немногословен и сосредоточен.
Исидор. Поликсена!
Поликсена замирает, потом бросает швабру и выпрямляется.
Исидор. Здравствуй, родная.
Поликсена бросается к нему.
Исидор. Осторожно, может, я заразный.
Поликсена (отступает). Что с тобой?
Исидор. Не волнуйся, кожа вот горит вся. Покоя нет.
Поликсена (отворачивает ворот рубахи Исидора и морщится). Гной.
Исидор. До свадьбы заживет.
Поликсена (тихо, как про себя). Не виновата я.
Пауза.
Исидор. Дурашка, кто ж посмеет плохо о тебе подумать?
Поликсена. Ты. Ты посмеешь, а больше меня никто не любит, значит и не посмеет.
Исидор. Причем тут ты, радость моя. Что заслужил, то получил.
Поликсена. Вот так разговор!
Исидор. Никакого разговора. (пауза) Как тут все? Дождь был?
Поликсена. В самый тот день и начался. Лил, четыре дня не останавливаясь. На пятый снег выпал. Час лежал растаял.
Исидор. Вот так вот Ну, мне-то это все ни к чему. А за народ рад.
Поликсена. Слушай, новостей у нас хоть отбавляй. Главная, инок тот молоденький с тех пор так из кельи и не выходил. Замаливает грех. Ни с кем не говорит, только еду ему в келью приносят, кусок хлеба и воды кувшин.
Исидор. Ну, у них свои дела.
Поликсена (тихо). Нет в том моей вины.
Исидор (не слушая). У них свое, у нас свое. Кожу залечить бы мне.
Поликсена. Есть у меня мазь, не пройдет и недели, будешь как новый. Исидор. Буду. Буду. (Садится на пол и любуется Поликсеной. Улыбается, склоняя голову налево, направо). Красавица.
Поликсена отбрасывает швабру, садится на мокрое и берет голову Исидора в руки, укладывая себе на грудь.
Исидор. (Задумавшись, продолжает). Скажи мне, друг мой, по сердцу ли тебе наш?
Поликсена. Правду про тебя говорят охламон ты, охламоном и останешься. Что ты меня мучаешь, как ребенок, честное слово. Нет у меня к нашему ни любви, ни осужденья. Он не тобой над нами поставлен, не тебе и судить. На порядке этом мир держится, а не удержится, так тебе первому и достанется.
Исидор. За меня не беспокойся, за меня не надо.
Поликсена. Бесстрашный Исидор.
Исидор. Бес, страшный бес? Ты так обо мне и думаешь?
Поликсена. Я говорю, как все люди, а ты готов любое слово вывернуть наизнанку.
Исидор. Никакой изнанки, что ты сказала, то и повторил. А всё-таки, ты не ответила.
Поликсена. Да ты только его силой и силен. Упади он, куда пойдешь? Уж стар другую долю искать.
Исидор. Я, стар? Да ты что, старая, болтаешь? Я еще о-го-го. Жених хоть куда Ты в сторону-то не уводи. Неужто порядок нравится? Шаг влево, шаг вправо, и конец тебе! Жизнь твоя висит на нитке, а кто нитку держит? Господь ли?
Поликсена. Ох, Сидор, куда только голова пустая ни заведет. Что за нитку такую выдумал? Или кто тебе сказал про нитку-то?
Исидор. Вот ведь ты вредоносная какая! (очень возмущенно.) Что ж у меня своего ума нет?
Поликсена. Так нехороший он человек, соблазняет бедного Исидора, а расхлебывать нам двоим.
Исидор. Ну, и горазда ты придумывать.
Поликсена. Ладно, хорошо. Успокойся. Нравятся порядки, не нравятся. Конечно, нравятся. Помню я, как в миру. Работаешь с утра до ночи, вертишься, как белка в колесе. Вот, кажется, все дела переделаны, завтра, завтра отдышишься и полегче станет. Не ет. Туча набежала, бах всё в прах. Если умом не повредился, значит, молодец. Не по-божьему там, а по-людски. Люди всегда страх, потому что в каждом с рожденья волчонок нарождается. А уж как пришпилит, так зубастый волк во весь рост скачок и пасть в крови.
Исидор. Ну, любовь моя, не радуешь ты меня. Смотрю на тебя, чем, значит, покорнее, тем больше камень за пазухой.
Поликсена. Какой камень, о чем ты?
Исидор. Как же. Кругом волки, как без камней?
Поликсена. Ох, Исидор, олух ты Царя Небесного. Да кто ж от волков камнем бережется? И ничего-то ты не понял. Я здесь свободней свободного. Чем тесней у волка клетка, тем меньше вероломства. А свобода это и есть, когда знаешь, что завтра плохого не будет. Господь тут нас за пазухой держит
Исидор. Умница ты моя, разумница. Ясно, чем крепче тюрьма, тем дальше сума. Мы с тобой из разного теста. По мне сума благодать, не сравнить с тюрьмой. А для тебя всё наоборот. Только неправда всё это. Неправда и неправда (достает дудочку).
Поликсена. Ну, Исидор, у тебя сума нейдет с ума. Накаркаешь, и пойдешь незнамо куда. Наиграешься на дуде своей. Пока петух жареный не клюнет, ничего ты не поймешь.
Исидор. Не пойму и не надо (убирает дудочку). Не хочу я такого понятия. Ты мне лучше скажи, что делать будем, когда конец света настанет. Говорят, в Ферапонтове двухлетний ребенок пропал Из Ростова, я слышал, грамота пришла: может по очереди уходить будем?
Поликсена (качает головой). Ведь Главный запретил. Ты будто веришь, что вот-вот?
Исидор: А ты, будто, нет?
Поликсена. Да верю я, верю. Только веру свою к себе не допускаю. Отдельно она от меня. А серьезно, я на Бога надеюсь.
Исидор. Ну, Бог тебе в помощь. Ой! Вспомнил. Вот радость-то, Поликсена, дружок мой, взгляни, какая радость. (Достает из лаптя монету)
Поликсена. Денушка. Зачем она тебе? Отдай лучше мне.
Исидор. Мне-то незачем, а радость какая! У Исидора денушка. Исидор павой ходит, он богатый.
Поликсена. Отдай лучше мне.
Исидор. Неет. Исидор спокойный, никто его не обидит, он с монетой. Я ее слева от поварни закопаю.
Поликсена. И что, после конца света откопаешь?
Исидор. И откопаю. А кто знает, что это, конец света? Может, ты знаешь?
Поликсена. И знать не хочу.
Исидор. Не сердись, Поликсена, любовь моя. Я тебе денушку завещаю.
Картина седьмая
Прошел месяц его жизни на воле. Поварня. Поликсена месит тесто. Вбегает Исидор.
Исидор (трет на ходу глаза). Что делать, друг мой, глаза замусорил. Потрогай, сколько пыли там да грязи. Как к нашему подошел, так и началось. Туда посмотрю пыль, сюда грязь. Труха, щепки, пупки.
Поликсена. Опять за свое, Исидо..ор. Какие ещё пУпки?
Исидор. ПУпки слова такие круглые, ухватиться не за что, и с дыркой посередине для звука. Как зажужжат, так берегись. Или за горло возьмут, или по голове хлобыстнут. П`упки-то самые опасные. В глаз попадет, всё, глаз пропал.
Поликсена. Ну, придумщик, ну выдумщик.
Исидор. Не веришь. Уж он говорил, уж он говорил. Ни слова не было, одни п`упки. Только отмахивайся.
Поликсена. И ты махал руками?
Исидор. А то?
Поликсена. Что ж люди о тебе подумают?
Исидор. Какие люди?
Поликсена. Братия.
Исидор. Смеялись они. Сами не поняли ничего, что он говорит, а на меня посмотрят, всё понятно.
Поликсена. А ты понял?
Исидор. Так я отмахивался.
Поликсена. А как ты узнаёшь, где слова, где п`упки?
Исидор. Да я же сказал, жужжат они. Спасу нет. Диавольское жужжание.
Поликсена. Тише. За такие речи знаешь что?
Исидор. Известно. Выгонят. Да не боюсь я. Кусок всегда добрые люди дадут, а на кой мне больше? Исидор всегда самый богатый, уж богаче-то ему некуда. Разве что о тебе подумать, да я тебе денушку завещал.
Поликсена. И что же ты, ничего не брякнул, стоял, махал?
Исидор. Нет. Когда Главный на меня посмотрел, я сказал «п`упки». «Что такое п`упки?» спросил он. А я и говорю: «Комары такие, изо рта вылетают, в рот влетают». Отвернулся он.
Поликсена. Ой, Исидор. Доиграешься. (пауза) И все-таки, о чем он говорил?
Исидор. Да о барышах и говорил. Хочет, чтоб монах жирный был, и в церкви золото сияло. Помяни мое слово: дальше так пойдет, люди себя к вещам приравняют. Вот, к примеру, ты золотое кадило. Чем больше денег стоишь, тем больше уважения тебе.
Поликсена. (Отмахивается) Да чем плохо, что человек сыт?
Исидор. Не плохо, кто говорит. Только сыто брюхо к Богу глухо. Сама знаешь, откуда Бог ушел, там сразу дьявол явился.
Поликсена. Да что ты к Главному все цепляешься? Чем он виноват?
Исидор. Он думает, что он всё понял, и монахов, да и всех остальных учить должен. Он все время об этом думает. От того и спит плохо.
Поликсена. (Очень встревоженно). Он не ты. У тебя забот никаких, вот ты и спишь без задних ног. А чего у тебя не получается, так оно и не стоит того, всё пустяки. Ты гордый и ждешь, чтоб все тобой восхищались, ведь ты солнышко.
Исидор. Вот уж что тебе в голову придет, так и останется. Какой раз ты мне эту, прости господи, ересь сообщаешь. Чем бы это я, по твоему, мог бы гордиться?
Поликсена. Да при чем тут «чем»? Ты как родился, так и увидел, что другого такого нет. Что ты у Христа за пазухой, что я, наконец, тебя в обиду не дам.
Исидор. Ну, сказанула. Значит, вытаскивают меня из-за пазухи, выпорют от души и снова запихивают за пазуху, так? Потом сажают в тюрьму, а ты меня в это время в обиду не даешь? Так?
Поликсена. Вот твоя болтовня и есть, что ты ставишь себя выше других. Если б ты не думал о себе так много, то и вел бы себя достойнее.