За стеклянными стенами сумерки. И я понимаю, что проспала почти весь день. С дурацкими рольставнями у меня нет возможности отслеживать, какая сейчас часть суток.
Верзила сегодня не толкается, но и я иду относительно добровольно, так что силовые приёмы не требуются.
Он заводит меня туда же, куда и вчера, в кабинет, а сам удаляется.
Газовый камин горит. Огонь пляшет за закалённым стеклом, то растекаясь синим, то полыхая оранжевым. Теплее от этого не становится.
Я сглатываю, мне не по себе. Дрожь бежит по позвоночнику. Потому что ГлавГад, сидящий в кресле, молчит и хмурится.
Не знаю что делать. Чего он ждёт от меня? Сесть не предлагает, ничего не говорит. Просто смотрит.
И думает один чёрт знает о чём!
Сама начинаю искать себе место, и, когда делаю шаг к стулу, Белоусов приказывает коротко:
Иди сюда.
Не смотрю на него. Голова начинает кружиться от напряжения.
Куда?
Сюда. Ко мне.
З-зачем?
А ты как думаешь?
Я вообще не думаю. Вернее, стараюсь этого не делать. Потому что, если начну, есть все шансы сойти с ума.
Медленно переставляя ноги, дохожу до него. Он берёт меня за руку и тянет вниз.
Хмурюсь, даже сопротивляюсь слегка, но ГлавГад применяет силу, дёргает. Так что в оконцовке я падаю на колени.
Его пальцы обхватывают мой подбородок и задирают лицо к свету. Жмурюсь, не смотрю. Это мой немой протест.
Я же могу не смотреть, так?
Алина.
Хм?
Посмотри на меня.
Нет, не могу.
А можно мне ещё виски?
Легко и со смешком:
Нет. Выводы я сделал. Ты и алкоголь вещи несовместимые.
Его палец накрывает мои губы. Теребит верхнюю, потом нижнюю, а после скользит между ними.
Рот открой.
Это уже сухой приказ.
Ты же вчера сама всё добровольно подписала, так?
Добровольно?
Открываю глаза и смотрю на него. У Белоусова такое выражение лица, что понимаю, он определённо не намерен шутить.
А вот взять своё по контракту прямо здесь и сейчас намерен.
Так?
Жму плечами, мол, понимай, как хочешь.
Неверный ответ, Алина.
Он хватает меня за запястье и кладёт себе на пояс брюк.
Серьёзно, что ли?
С шумом втягиваю воздух. Потом что да, блин, серьёзно.
То, что под моими пальцами, ощущается серьёзней некуда.
Судорожно соображаю, что делать, как быть. Я не могу Меня, блин, вырвет: от нервов и от всего остального.
Да и не такая уж я опытная в этих делах. Может, на заре наших с Сашей отношений мне и хотелось чего-то этакого порадовать его. Но позже было проще согласиться на быстрый секс, чтобы отстал. Потому что после его поступков всё желание к мужу как отрезало.
Я его не хотела но знала, что лучше иногда уступить, чем ссориться ещё и из-за этого.
Размыкаю губы.
Можно не сегодня?
Звучит жалко, понимаю.
Мой тюремщик усмехается. Гладит меня по щеке. Глаза его горят непонятным светом. Он похож на человека, который очень долго чего-то хотел и вот, наконец, заполучил. И вижу, что уступать он не станет.
Нет, Алина. Именно сегодня. Именно сейчас.
Но В голове вдруг возникают картинки отвратительной сцены у меня дома.
Никаких «но».
Подождите, вы же вчера говорили
Глава 8
Не знаю, нарываюсь ли я на новые неприятности или нет, но Белоусов молчит и слушает, что я хочу до него донести.
Ненавижу себя за то, что заикаюсь, но иду до конца.
Но но вы же сами вчера Саше говорили, что у него есть неделя, чтобы вернуть деньги.
Ты серьёзно, Алина?
Киваю. А ГлавГад усмехается.
То есть ты серьёзно думаешь, что твой муж озаботится твоей судьбой? Да он уже продал тебя за собственную свободу и безнаказанность. Ну относительную безнаказанность. Через неделю, если не вернёт долг, а он не вернёт, это я тебе гарантирую, мои ребята его из-под земли достанут, отобьют почки и подкорректируют рожу в качестве штрафа. Но жизни его ничего не угрожает. Ты его средство оплаты.
Я бы я бы предпочла проверить, слегка заикаюсь. Вы же обещали дать время.
Ты сейчас пытаешься воззвать к какой-то моей мнимой совести? Или к благородству? Поверь, я не такой.
Охотно верю, но попробовать стоит.
Вы же обещали, словно попугай, твержу раз за разом.
Богдан Сергеевич разочарованно выдыхает, а я быстро убираю руки и отшатываюсь назад, приземляясь на пятую точку. Свожу колени, чтобы он не дай-то бог не разглядел, что под платьем у меня ничего нет. Хотя он, наверное, и так в курсе.
Между нами происходит какой-то непонятный обмен взглядами. В какой-то момент меня бросает в жар. Ненавижу собственное тело, которое выдаёт странные реакции. Этот мужчина опасный. Он на контрасте. А у меня щёки горят от его природного магнетизма.
Я должна бояться, должна напоминать себе, что он насильник и преступник, что в нём ни капли благородства, что он меня похитил и вообще, стокгольский синдром это не про меня.
Но какой-то странный внутренний голос на задворках сознания вдруг выдаёт, что, если бы этот ГлавГад на сто процентов был таким, он бы ещё вчера пришёл и трахнул меня без оглядки на алкогольное опьянение. Или отдал бы своим ребятам, как и грозился, за неповиновение и дерзость.
Иди, хмурится. Но знай, через неделю поблажек не будет.
Я отползаю на четвереньках, ворс ковра неприятно трёт колени. Опираясь на ладони, встаю, подбегаю к двери, но оборачиваюсь.
Белоусов на меня не смотрит. Совсем его лица не вижу.
Чувствую, что эта маленькая победа далась мне даже как-то слишком легко. Как бы не пришлось расплачиваться в двойном размере.
Или мой мучитель придумает что-то новенькое, пока мы оба застыли в ожидании?
Конечно, я не верю Саше, конечно, понимаю, что ГлавГад на сто процентов прав, но мне надо выиграть время ещё чуть-чуть. Наверное, для того, чтобы самой смириться с тем, что в итоге окажется неизбежным.
***
Когда вечером следующего дня дверь в мою комнату открывается, я подскакиваю от неожиданности.
Честно, уже решила, что целую неделю буду в заточении.
Мак отвёл меня обратно вчера и запер. Всё дальше мне принесли ужин. На утро завтрак, чуть позже обед. Просто оставляли еду на столике, когда я была в ванной или спала. Что наводит меня на мысль, что где-то в этой комнате есть камера, раз уж мои тюремщики знают, когда я сплю и хожу в туалет.
Отвратительное чувство быть подопытной мышью. Может, и в ванне чего установлено?
Может, целая бригада охраны, прилипнув к мониторам, смотрит, как я раздеваюсь и принимаю ванну?
Хотя нет не-святой-Богдан же делиться не любит.
Ну я надеюсь.
А тут мало того, что дверь открывается, так в комнату ещё заходит женщина. Ей чуть за пятьдесят, она небольшого роста, худощавая и сдержанная. На меня не смотрит. Через локоть у неё перекинут чехол, по всей видимости, с одеждой.
Здравствуйте? обращаюсь к ней, с надеждой вглядываясь в лицо.
Вот, переоденьтесь, пожалуйста, говорит ровно, но на меня не смотрит. Скоро за вами придут.
И? вытягиваю шею ей вслед.
Но она уходит, скрывается в коридоре, плотно прикрыв за собой дверь.
И-и-и? Мать вашу! кричу я. Онемели что ли, все?
Потому что находиться в подвешенном состоянии очень сложно.
Кто за мной придёт? Когда? Для чего?
И надолго ли?
Глава 9
Сегодняшний наряд, в отличие от вчерашнего, вечерний. И мне снова не выдали нижнее бельё. В целом лиф у платья такой, что с оголённой по максимуму спиной бюстгальтер и не требуется. А вот трусики бы не помешали.
Мне некомфортно. Напряжённо. Но Белоусов, видимо, так и планировал держать меня в постоянном напряжении.
На ногах у меня тоже ничего нет.
Когда приходит Мак, я так с порога и заявляю:
А обувь мне выдадут? Или босиком ходить?
Рот закрой, ходить будешь так, как шеф скажет. Прикажет голышом по дому рассекать, губу закусишь, смиришься и начнёшь. Тебе напомнить, на каких правах ты здесь?
Позволяю себе фыркнуть. Это максимум. Потому что любой из моих ответов, может этого бугая разозлить.
Он так и стоит в дверях. Мне приходится чуть ли не просочиться мимо, чтобы не дотронуться до него.
Ты, девочка, не борзей, летят мне в спину предупреждения. Богдан он такой одной рукой приласкает, другой придушит. Не расслабляйся. И лучше делай так, как он говорит. Без выкрутасов. Поняла?
Молчу.
Тычок в спину. Прямо в центр, между лопатками. Больно так по голой коже.
Поняла?
Поняла, сквозь зубы.
Чего они все постоянно переспрашивают, а?
Если думает, буду ползать на коленях и скулить, то не дождётся. Перед Сашей не ползала, когда он кулаками махал. И перед этими не стану. Ни перед кем, короче. Я не из пугливых.
Мраморные полы холодят ступни. Пальцы ног хочется поджать под себя. Вечно я зябну в больших безликих помещениях. В угги бы сейчас впрыгнуть, погреться.
Вообще мавзолей у Белоусова, что надо. Но холодный замок ледяного короля.
В каждой бы комнате по камину, и не смотри, что за окном тёплое время года. Внутри лёд.
Перед выходом из дома меня ждёт коробка с обувью.
Туфли в стразах, переливающиеся всеми цветами радуги. Лабутены, что ли?
Чуть ли не фыркаю, вертя в их в руках. И невольно ахаю.
Ну да, они
У меня в жизни не было ничего такого дорогого? Платье тоже, наверное, не масс-маркет или китайский ноу-нейм?
Я так быстро в него облачилась, что даже на бирочку не посмотрела.
Шеф твой сам выбирал? опять вставляю шпильку, наклоняясь и засовывая правую ступню в узкую колодку туфель, затем проделываю те же манипуляции с левой ногой.
Когда выпрямляюсь, осознаю, что стала выше сантиметров на пятнадцать. И как передвигаться на этих ходулях?
Делаю шаг, другой. В принципе, удобно. И равновесие сохраняется.
Вот у него и спросишь, ворчит Мак.
Конечно, когда мы доходим до машины, я прикусываю язык. Следуя советам Мака, дерзить не стоит. И я не стану.
Прежде чем нырнуть в салон, делаю огромный вдох во всю силу лёгких. Мягкие цветочные ароматы яблони и сирени долетают до меня. Весна в этом году началась рано, и деревья в цвету уже как пару недель. Только я была слишком занята собственной несчастной неудавшейся жизнью, чтобы замечать это.
Что же сейчас изменилось?
Просто хочется жить когда попадаешь в патовую ситуацию, тебя, видимо, накрывает. Просыпается давно позабытый вкус и ощущения. Хочется прожить каждую секунду, которая тебе дана.
Особенно когда в салоне автомобиля засела слишком зубастая барракуда, способная одним нажимом мизинца оборвать твоё никчёмное существование.
Залезаю внутрь, ГлавГад смотрит на меня. А я на него.
И всё
Хорошим манерам тебя учить надо?
Вздрагиваю, и глаза сами собой расширяются от испуга.
Эта фраза, как триггер. С неё началась наша первая с Сашей-мудаком драка. Вернее, не драка. Дракой это было назвать сложно. Так избиение. Это потом я научилась поворачиваться той стороной, где менее больно. А тогда пары ударов хватило, чтобы я улетела к стене и почти потеряла сознание.
Алина? перед моими глазами кто-то щёлкает пальцами.
А Богдан, мать его, Сергеевич.
Такой весь лощённый, при бабочке и в дорогом костюме. И куда же мы едем? Где этот хозяин города планирует показаться? Почему берёт меня с собой?
Уж явно не в публичное место, где я могла бы устроить скандал.
Или он настолько уверен, что запугал меня до конца?
Да?
Добрый вечер, Алина.
Добрый вечер
«ГлавГад», это я мысленно про себя добавляю.
Можешь называть меня Богданом при других.
А наедине?
Наедине хозяином. Я ведь твой хозяин по контракту, напоминает.
Я помню.
Это хорошо. Без сюрпризов сегодня давай. Хотя если что-то выкинешь, навряд ли на это обратят внимание.
А куда мы?
В одно закрытое заведение. Мне нужна спутница на ужин.
Но я не очень собрана для ужина.
Поднимаю руки к распущенным волосам: они чистые и красивой волной лежат, но навряд ли такая причёска подойдёт для выхода. Ресницы я чуть тронула тушью, а губы блеском, которые накануне оставила в ванной молчаливая женщина, приносящая еду и меняющая полотенца в ванной.
Это не светское мероприятие. Твоё дело молчать и пить воду. Всё. Запомнила?
Жую губу, чтобы не выдать очередную ненужную фразу. Но она, конечно, всё равно из меня рвётся.
У вас так плохо с личной жизнью, что некого пригласить с собой на вечер?
Белоусов молчит ровно пять секунд. Ой, кажется, я его не на шутку разозлила.
На вечер, где спутницу могут нечаянно пристрелить, если вдруг начнётся замес? Да в такое место, конечно, некого.
Мак садится за руль, и машина трогается с места.
А я молчу пока мы не выезжаем за ворота.
Смотрю на окружающий мир за окном. Он ещё не мой это что-то чужое непривычное. И, надеюсь, временное.
А меня не жалко, так? шепчу себе под нос.
Но привлекательный гад, конечно, всё слышит.
Да, Алина. Всё так. Тебя не жалко.
Почему же так щиплет под веками?
Глава 10
Дорога до места назначения занимает около часа. Всё это время мы молчим. Не-святой-Богдан достаёт ноут и погружается в работу? А мне что остаётся? Пялиться в окно, смотреть на пролетающий мимо пейзаж, наслаждаться кусочком свободы за стенами моей камеры, где окно вечно зашторено.
Если честно, так легко потерять счёт дням. Я с трудом в памяти восстанавливаю, сколько дней прошло с момента моего похищения.
Да-да, похищения, потому что, что бы они там ни говорили, меня силой и с угрозами увезли из дома.
Сомневаюсь, что Саша сейчас занимается своей проблемой.
Скорее всего, уже сложил чемодан и умотал куда-нибудь подальше. Но если Белоусову будет надо, он его из-под земли достанет. Поэтому беги, не беги, всё равно исход один.
Дом, к которому мы подъезжаем, находится за ещё более высоким забором, чем резиденция Белоусова.
Это загородный клуб, вдруг поясняет он, захлопывая крышку ноута. Будь рядом со мной. Если не уедешь сегодня отсюда, то вообще уже никогда не уедешь. И не потому что я такой плохой, просто это очевидная очевидность.
Богдан вдруг мне подмигивает и улыбается.
Весело ему?
Мне вот от его слов не очень.
И да, если до этого момента я ещё лелеяла призрачную надежду каким-то мифическим образом свалить от этих двоих, то сейчас, очевидно, мне дали ясно понять, что это ни под каким соусом невозможно.
Сглатываю и киваю.
Пошли, командует ГлавГад, и дверь с моей стороны распахивается.
Я выхожу на вечерний прохладный воздух.
Мак, как припаркуешься, жду тебя.
Белоусов берет меня под локоть. У него тёплые пальцы, в отличие от моей ледяной кожи.
Ещё бы на нём костюм, а на мне тонкий шёлк, кроем больше походящий на сорочку, чем на нормальное вечернее платье.
Что за имя у него такое? Мак? МакКряк? МакДак? издеваюсь, пока бугай не слышит, плюс это помогает унять нервы.
Макар он, усмехается Богдан. Но как-то давно Мак приклеилось.
Давно?
Знаю его лет двадцать.
А вам сколько?
Сколько есть, все мои. Да и в целом, Алина, тебя это не касается.
Вот, мне опять напомнили о моём же месте.
Мы проходим через ещё одни ворота, кованые на этот раз, и оказываемся во внутреннем дворе, огромном и просторном.
Мрачный особняк и природа, которая весной должна расцветать, здесь будто бы какая-то осенняя, увядающая.
Перед высоким зданием пруд, постриженные кусты и невысокие деревья. Окна горят светом, а на лужайке никого.
Тут люди есть?
Есть. Даже слишком много, на мой взгляд.
И ГлавГад оказывается прав, потому что стоит нам подняться на высокое крыльцо и переступить порог, мы оказываемся среди толпы гостей. Все шепчутся: одни громче, другие тише.
Осматриваюсь и понимаю, что не особо выделяюсь среди местных барышень. Мужики также копируют Богдана, мать его, Сергеевича. В деловых костюмах, при лоске. И эскорте.
Потому что я не питаю иллюзий. В этом здании нет ни одной нормальной спутницы или законной супруги. Девчонки даже в основной массе моложе меня. И наглее.
Ловлю завистливые взгляды. Некоторые понимают, кто мой спутник, и хотят на моё же место. Небось, думают, мне заплатили овердофига за выход.