Да, с такими-то покровителями что ж не выдумать? Слыхали, сколько платить вздумал?
Слыхали-то слыхали, а все равно подозрительно это все
Эй, а где девчонка? Тоже тут же была?..
Мисс Амелия предпочла не дослушивать и скрылась в доме. Стоять на крыльце в компании подобных мужчин она сочла для себя неприличным хотя в целом не чуралась мужского общества, как иные из ее подруг.
Обстановка особняка казалась запущенной. Здесь не чувствовалось женской руки кажется, у мистера Мирта не было ни жены, ни даже приходящей домработницы. Мисс Амелия с интересом рассматривала живописную паутину, художественно раскинувшуюся поверх газового светильника и механических часов.
Внезапно ее отвлек какой-то шум. Она резко обернулась. Серая каменная горгулья, охраняющая двери в зал, сменила позу.
Определенно сменила.
Передние лапы в другом положении, да и чешуйчатые крылья были сложены, а теперь вот-вот норовят раскрыться.
Мисс Амелия побледнела и подумала, что надо выйти на воздух подышать. В заваленном разным хламом особняке было нестерпимо душно. Видимо, мистер Мирт был не из любителей заниматься частым проветриванием.
Она поторопилась выйти в заросший, не видевший руки садовника сад и встать подальше от расшумевшихся мужчин. Впрочем, рабочим было сейчас не до нее: они ожесточенно спорили, имеет ли безумная, по их мнению, затея мистера Мирта право на жизнь.
Да не поедет эта штука! кричал один, комкая в руках клетчатое кепи.
А может, и поедет, заметил другой, затягиваясь папироской. Только мы-то здесь при чем?
Мисс Амелия отвернулась.
Ей не хотелось признаваться даже самой себе, что идея паровой машины захватила ее. А вдруг мистер Мирт остановит свой выбор на ком-то из этой толпы, насмехающейся над ним и его изобретением за спиной?
Все решит судьба. Она Амелия Эконит никак не может повлиять на мистера Мирта, кроме тех нескольких минут, в которые будет общаться с ним наедине.
Она вздохнула. Тугой корсет, который она надевала для выходов в свет, больно сдавил ребра.
Хоть бы все получилось, подумала она. Хоть бы я смогла
* * *
Мистер Мирт проводил очередного кандидата до двери и помедлил перед тем, как звать следующего.
Все они как под копирку шли одинаковое прошлое, одинаковое настоящее и никаких перспектив в будущем. В первую очередь никакого огня в глазах, никакого желания создавать себе будущее, ловить дыхание прогресса
Никто из них не подходил.
Никто не был тем самым.
Что ж, Поуп, пробормотал он, поглаживая каменную горгулью по шершавому затылку. Остался последний кандидат. Эта милая мисс Возможно ли, что женщина превзойдет десяток мужчин?
Не дожидаясь ответа, мистер Мирт вышел на крыльцо. Мисс Амелия ждала его в стороне.
Мисс, негромко позвал он. Я был бы рад поговорить с вами теперь. Простите, что заставил вас так долго ждать.
Ничего страшного, мистер Мирт, улыбнулась она. У вас чудесный сад.
Запущенный смутился мистер Мирт. Простите, мисс
Ничего, я люблю заросшие сады, она протяну-ла руку. Эконит. Мисс Амелия Эконит к вашим услугам.
Мистер Мирт осторожно пожал хрупкую ладонь вместо того, чтобы прикоснуться к ней губами, и по смягчившимся чертам лица понял, что угадал.
Прошу вас.
Провожая мисс Амелию обратно в залу, он заметил, как она с опаской покосилась на горгулью, проходя мимо, и незаметно показал Поупу кулак.
Памятуя о случившемся споре, он позволил мисс Эконит самой пододвинуть себе кресло и сел напротив, обхватив руками колено.
Что ж Буду с вами откровенен, мисс Эконит. Я поговорил с десятью прекрасными работниками и ни один из них не приблизился к моему пониманию идеального водителя паровой машины. Вот почему с вами я буду говорить с особым пристрастием. И в первую очередь спрошу у вас вот что: почему вы пришли?
Вы спрашиваете об этом, потому что я женщина? усмехнулась мисс Эконит.
И поэтому тоже, не стал кривить душой мистер Мирт. Вы выделяетесь на фоне прочих женщин как минимум потому, что ни одной из них не пришло в голову откликнуться на мое объявление. Вы механик?
Он спросил без перехода, быстро, не давая гостье опомниться.
Дочь механика и изобретателя, кивнула мисс Эконит. Я детства вожусь с механизмами.
Что ж мягко улыбнулся мистер Мирт. Почему-то именно так мне и показалось. Теперь хочу узнать следующее: вы слушали меня очень внимательно. Понимаете ли вы, что за открытие я несу в мир?
О да! горячо проговорила мисс Эконит. Понимаю прекрасно. И если вы вдруг решите остановить свой выбор на мне я буду счастлива быть первой женщиной, которая не просто поднимется в вагон и проедет по маршруту, но той, кто проведет поезд не только вокруг дворца Цикламенов но и по всему маршруту до Эденесбурха!
А в вас есть амбициозность! И мне это нравится.
Мистер Мирт!
Прошу, зовите меня Габриэль.
Хорошо Габриэль, послушайте, вы сказали, что никто из этих мужчин вас не порадовал. Так зачем вам мужчины? Я так же, как и они, умею водить кеб и управляться с лошадью. Я способна собрать часы или светильник. Мои руки не боятся ни ножей, ни отверток. И уж точно я не испугаюсь вашей паровой машины потому что с тех пор, как я о ней услышала, я не могу мечтать ни о чем другом, кроме как стать ее водителем.
А я не вижу причины вам отказать, мистер Мирт заправил за ухо непослушную прядь волос.
Правда?
Голос мисс Эконит звучал так неверяще-счастливо, что мистера Мирта захлестнула радость просто от того, что это его решение вызвало такое выражение на ее прелестном лице. Впрочем, брать он ее собрался совершенно не за лицо.
Эконит.
Конечно.
Гилдерой Эконит, погибший три года назад.
Дочь Гилдероя Эконита водитель паровой машины Габриэля Мирта. Это определенно достойно того, чтобы открыть новую страницу истории.
В таком случае я сейчас отпущу остальных кандидатов, и мы с вами обсудим все детали, быстро проговорил он, словно боялся, что девушка передумает. Поуп, поухаживай за дамой.
Он быстро вышел за дверь, краем глаза отметив, что, когда каменная горгулья вошла в дверь с чайником в когтистых лапах, мисс Эконит даже не закричала.
Просто тихо осела в кресло, посмотрела на Поупа и проговорила:
Пожалуйста, с молоком и сахаром. Две ложки с горкой.
Я точно в ней не ошибся, подумал мистер Мирт и счастливо зажмурился.
Определенно, эта девушка сулит ему удачу.
Из дневника Джеймса Блюбелла
Хань, июль, 18** год
будь я проклят, если не исполню своего предназначения сейчас. Иначе я никогда не достигну цели. Я перестану считать самого себя человеком чести, если хоть что-то заставит меня отступить от задуманного.
Слишком долго я жил, скрываясь.
Мои покойные отец и матушка, несомненно, только обрадовались бы, узнав, что я жив. Но за каждым месяцем жизни в изгнании стоят муки совести. Как могу я, после того как поступили со всеми нами, просто отсиживаться в безопасности? Я должен что-то сделать. Я должен наказать захватчиков.
И вернуть себе трон.
Меня ведет только чувство справедливости. Я стараюсь не для себя. Я хочу, чтобы были наказаны злодеи, сотворившие такое с невинными людьми с моей семьей, с моими братьями и сестрой, с родителями и всеми нашими родственниками.
Пусть мои родители гордились бы мной и так я не могу испытывать ничего, кроме стыда, за то, что до сих пор жив и ничего не предпринял, ничего не сделал с этим даром судьбы.
Ведь жизнь дана мне не просто так
Уже шесть лет, как я скрываюсь в Хань.
За эти шесть лет я прошел через несколько войн, но так и не приблизился к своей главной цели. Я на хорошем счету у императора, но у себя на родине я считаюсь мертвым. Могу ли я смириться с этим? Нет.
Кровь Блюбеллов кипит во мне и взывает о мщении.
Я ведь единственный, кто остался.
Я прошел столько сражений без единого ранения, что у меня не осталось сомнений это фаэ берегут меня, даже в изгнании фаэ ждут, что я вернусь и возьму свое.
У тех, кто занял мое законное место, нет и капли крови фаэ в жилах, но они считают, что могут диктовать свои условия по праву сильных.
О нет.
Ничего они не могут, и я это докажу.
Завтра утром корабль отправится в Лунден-бурх.
Я ступлю на его палубу, и в этот миг вспыхнут и сгорят до горстки пепла все мосты, которые только остаются за моей спиной. Все распоряжения отданы. Император прикипел ко мне как к сыну и с тяжелым сердцем отпустил, но и он понимает, что власти надо мной не имеет.
Никто не может удержать меня на моем пути мести и крови. Никто.
Я буду осторожен.
Буду действовать с оглядкой, сдерживать свой нрав и делать все аккуратно. Нельзя позволить чувствам взять верх надо мной мне предстоит обуздать их, чтобы добиться своей цели.
Скоро весь мир услышит обо мне.
Это будет очень, очень громко.
Глава 2
Бей или беги
Ну кого еще принесло? ворчливо спросил Джон Ортанс, выбираясь из мастерской.
Выход оказался намертво перегороженным сваленными в кучу листами железа. Ортансу пришлось изогнуться и в два гигантских шага преодолеть препятствие, о котором он успел совершенно позабыть.
Впрочем, стоило ему увидеть гостя, и груда железа вместе с прочими делами отошла на второй план.
Снова барахлит? сочувственно спросил он.
Гость кивнул.
Он сидел на диване, скромно сложив руки на груди. Как и все ханьцы, он отличался небольшим ростом и способностью занимать мало места. Ни механическая рука, ни пластина, закрывающая искуственный глаз и половину головы, не могли повлиять на способность казаться незаметным.
Однако Ортанс его замечал. Еще как замечал, ведь именно ему приходилось раз за разом исправлять несовершенства механических протезов.
Что произошло? требовательно спросил он, останавливаясь перед ним. Цзиянь?
Упал, кротко ответил Юй Цзиянь, не поднимая глаз.
Ортанс нахмурился. Знал он, как иной раз Цзиянь «падал». Равно как и знал отношение лунденбурхцев к ханьским выходцам.
Широко распространялось мнение, что ханьцам не место на священной земле фаэ. Парламент только разжигал ненависть между народами, никак не пытаясь исправить ситуацию. А все потому, что император Хань пытался предоставить убежище королевской семье.
Теперь ненависть распространялась на всех ханьцев даже тех, кто давно оставил родную землю.
Впрочем, Ортанс был уверен, что история с королевской семьей всего лишь оправдание для предрассудков, позволяющих ненавидеть кого-то за другие черты лица или цвет кожи. Или акцент, едва заметный во время разговора.
Много ли людям надо
Ортанс сжал кулаки.
Хотелось вытрясти из Цзияня все приметы и отправиться потолковать по-мужски, с глазу на глаз, но не расскажет же.
И как его угораздило подружиться именно с таким гордым, закрытым и немногословным человеком, как Юй Цзиянь?
И насколько сильно вы упали? охрипшим от ярости голосом спросил он.
Цзиянь повернул голову, показывая покореженную пластину, заменяющую ему часть лба и щеки. Искусственный глаз закатился под металл, делая лицо Цзияня еще более жутким.
Пойдемте-ка в мою мастерскую, выдохнул Ортанс, взяв себя в руки. Попробуем вас починить.
Там, кажется, сильно сломалось, виновато проговорил Цзиянь.
Сильно не сильно, разберемся, проворчал Ортанс. И за что мне такое горе?
В конце концов, подумал Ортанс глядя, как Цзиянь преодолевает препятствия перед дверью, могло быть и хуже. Цзиянь мог остаться со страшным шрамом и без глаза.
Цзиянь мог просто не выжить.
А мелочи вроде погнутых деталей и механизмов, позволяющих ему видеть и существовать, сущие пустяки. Джон Ортанс справлялся и не с таким.
* * *
Юй Цзиянь уже сотню раз проклял сегодняшнее решение выйти из дома. Он провел все утро за разбором писем и хотел размяться, прогулявшись вниз по Ризен-стрит до Роуз-парка.
Сразу за порогом его подстерегали едва ли не все лунденбурхские приметы, сулившие несчастье. Черная, как ночь, кошка перебежала дорогу и едва не запуталась в ногах Цзиянь с трудом удержал равновесие. И в следующий момент, не успел он перевести дух, с крыши соседнего дома упал кусок черепицы.
А еще древняя столица фаэ, пробормотал Цзиянь, осторожно обходя рассыпавшиеся по булыжной мостовой куски глины.
Теперь он думал, что все это было не случайно.
Суеверные жители Лунденбурха могли перенести встречу или отменить дела только из-за того, что с ними случилась какая-то из примет.
Возможно, вернись он домой и продолжи заниматься делами ничего страшного с ним не произошло бы. Признаваясь Ортансу в случившемся, он в самом деле слегка приукрасил события ему не хотелось лишний раз пугать друга. Слишком уж близко к сердцу принимал он все, случающееся с ним.
Цзиянь не прошел и квартала, как из-за поворота показались трое. Судя по виду и потрепанной одежде рабочие, которых в этом районе города было большинство. В основном они работали на угольных шахтах, а те, кому не хотелось задыхаться в пещерах, считали большой удачей стать водителем кеба или торговой повозки.
Судя по чистым рукам и жилетам как раз возниц Цзиянь и повстречал. Он хотел проскользнуть мимо них, но трое мужчин шли рядом, перекрывая дорогу, и явно не собирались уступать дорогу не вовремя подвернувшемуся прохожему.
Нет, вы подумайте! Он просто взял и развернул нас мол, спасибо за интересную беседу, я свяжусь с вами, если сочту необходимым. Ну каков наглец! говорил один, сминая в пальцах папиросу.
Согласен, несусветная наглость! вторил его товарищ.
Оторвал от дел честных людей! восклицал третий, пересыпая речь отборными ругательствами. Тащились, ждали, а все зачем? Чтобы нас вытурили из-за профурсетки!
И чем только его взяла
Известно чем! Юбками да тем, что девицы под юбками прячут, тьфу, ярость одна берет!
Так у нее ж там небось штаны!
Троица шла вперед, словно не замечая Цзияня.
Тот, что крутил папиросу, толкнул его в плечо. Цзиянь пошатнулся, но устоял на ногах.
Простите, мистер попытался возмутиться он, и тотчас же твердые пальцы впились ему в плечо.
Цзиянь носил шляпу и длинные волосы, скрывая пластину и искусственный глаз, а механические детали тела прятал под сюртуком и перчатками. Но при такой хватке рабочий не мог не почувствовать металл.
Хэй, парни! Да он из этих Из прогрессивных! крикнул он и захохотал.
Оставь, Джо! попытался одернуть его приятель, но тот только отмахнулся.
Нет, вы гляньте, Рик, Томас! Кто это тут у нас такой металлический! Он толкнул Цзияня к стене.
Цзиянь ударился об стену живое плечо пронзило болью. Цилиндр упал в грязь, скопившуюся в щербинах между булыжниками.
Да вы поглядите! зло обрадовался Джо. Ханец!
Джо схватил Цзияня за подбородок, с силой поднял его лицо. Теперь скрыть металлические пластины на месте шрамов не представлялось возможным.
Ур-род, сплюнул Джо. Вот из-за таких уродов, как ты, Бриттские острова скоро пойдут ко дну.
Джо, послушай, Рик мягко взял его за локоть, намереваясь отвести в сторону, но Джо грубо оттолкнул его.
Не желаю ничего слушать! Все из-за таких, как он. И девка тоже были нормальные девки, а теперь что творится? Где видно, чтобы девки унижали мужчин?
Он тут при чем?
Да ты посмотри на него! Уродец цирковой, а расхаживает по нашей по мужской, по бриттской! земле фаэ как у себя в уродливой Хань!
А чё металлический? вдруг встрял Томас.
Видно было, что и ему не терпелось на ком-то сорвать злость.
Цзиянь не вполне понимал причину такой злобы, но это было и ни к чему. Что бы ни вызвало такого отношения со стороны рабочих, они в любом случае намеревались выплеснуть ее здесь и сейчас раз подвернулась подходящая жертва.
Память любезно предоставила похожий случай, и голос, уверенно шепчущий на ухо: «Либо бей, либо беги. Третьего не дано».
Бить Цзиянь не умел и не желал учиться как бы ни требовали обратного обстоятельства. Потому для него никогда не оставалось выбора. Он развернулся и бросился вниз по улице в надежде, что рабочие не сразу сообразят, что случилось. Он недооценил их ловкость.
Ты это куда? Томас схватил его за запястье, скривившись, когда голые пальцы коснулись металла. Перчатка задралась, обнажая металлический корсет. Мы с тобой не договорили!
Говорю же, вежливости их еще учить и учить! рявкнул Джо. Поприезжали тут, желтомордые Ууу, морда, бесишь!
Но не так бесишь, как девчонка, добавил Томас.
Цзиянь бросил испуганный взгляд поверх их плеч на третьего, не вмешивающегося пока рабочего. Кажется, его звали Рик.
Их взгляды пересеклись. Цзиянь молча умолял о помощи уйми своих товарищей, ну же, никто не хочет проблем Рик пожал плечами и отвернулся.