Погоди, вдруг дошло до Восты, ты сказал, выбрала Общага? Это как понимать?
А вот так и понимай! Кэп сиял, как взрыв сверхновой на расстоянии в пять световых лет. Думаешь, я такой умный? Всё просчитываю? Не-е. Фингоуз состроил по-гасконски хитрую рожу. Здорово я придумал, да? А я, между прочим, поделился с тобой самой сокровенной тайной капитанов. И у тебя, между прочим, теперь и выбора-то нет, кроме как приступить к обучению на капитана. Да у тебя изначально не было никакого выбора. Выбор за нас делает Общага, а мы исполняем её волю.
Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь.
А тут и понимать нечего! Пошли со мной, покажу тебе святая святых.
Происходило что-то из ряда вон выходящее.
У лифта они встретили Авьеру с тележкой, полной завтраков. Кэп предупредил: Авьерушка, для жильцов я улетел. Когда вернусь, не сказал. И куда улетел, тоже не сказал. Выпустив девушку на третьем, они поднялись на шестой этаж, капитанский: с капитанской каютой, капитанской рубкой и наверняка с чем-то ещё капитанским, о чём Воста не знал (капитанские надувные Шнирки?). Здесь он оказался впервые. Доступ на шестой этаж имелся только у кэпа и кандидата в капитаны, сдавшего экзамены.
Раньше Угры можно было гарантировано застать на кухне. Обедал кэп неизменно в час дня, а ужинал неизменно в семь вечера. Завтракал у себя в каюте, обычно кнедликами и кофе с мятными пряниками (и самодовольно выкуривал сигару). Но с появлением в Общаге Губной Помады капитан стал неуловим и пронырлив. Охочая до скандалов примадонна, поняв, где легко и неизбежно подлавливался кэп, поджидала его на кухне, чтобы с удовольствием нажаловаться на нерадивых слуг. В предверии капитана она с тщательным старанием придиралась к Авьере, занятой приготовлением еды. Впрочем, Авьера на актрису не отвлекалась. Явилась пускай, не жалко. Знай себе, посыпала метеоритным порошком олово, кипящее в тигле, и поглядывала, чтобы не подгорел какой-нибудь омлет по-луньдуски с фиолтком вместо желтка. Управляться со стряпнёй помогали кулинарги, механизмы, похожие на крупную зелёную саранчу. Иначе Авьера давно бы свихнулась, готовя каждому отдельные блюда по три раза в день. Фингоуз, мечтающий выслушивать натянутые жалобы Фанаберии так же, как лишиться глаза, отныне прокрадывался на кухню в разные часы, а еду уносил на свой капитанский этаж и ел там в недосягаемом одиночестве.