То, что он разозлён, Радослав отлично понял. Поэтому крутанул кресло, обернулся к девушке и обнял её ответно за талию, слабо выраженную на худеньком теле. Она ярко осветилась синими глазами. Мать молчала. Андрей замер. Кук, как и положено клоуну оскалился фальшивой улыбкой, став той самой «лошадушкой» с крупными квадратными зубами, но с волчьими, очень красивыми для старика, тайно угрожающими глазами цвета винограда. Янтарно-зелёными. Каштановые, сросшиеся брови, не имеющие ни единого седого волоска в себе, прорезала гневная продольная морщинка на лбу. Стариком он, понятно, был только по возрасту. По виду уж никак. Наберёт свой обычный вес, и будет тот же самый богатырь, что и был когда-то. Ты чего в стазис-камеру не пошла? громыхнул он голосом командира, что было неуместно по отношению к девушке, не бывшей ни в его подчинении, ни курсантом, ни космической десантницей.
Зачем? спокойно ответила за дочь Пелагея. Ты же сам сказал, что нас ждёт «Пересвет». Я и Веронику с Алёшей оставила в ожидании скорого перемещения на другой звездолёт.
А кто тебе сказал, что Ландыш будет взята на Трол? пёр Кук, Я на «Пересвете» буду старшим. Это мой звездолёт. Я его вызвал. Я отдаю приказы.
Ну уж! Не завирайся, одёрнула его Пелагея. Ты над нашей базой на Троле, а уж тем более над самим проектом «Паралея» не главный. Там Разумов Рудольф Горациевич ГОР, а не ты. Ты человек важный, но ведь не единственно- неповторимый. Конечно, ты вписан очень значимой составляющей во все разработки будущего воплощения, но ты даже не разработчик. Ты в случае чего сменная деталь, пусть и важная, крупная, а сменная. Смирись. Прошлое, Кук, твоё славное прошлое, там и осталось. В прошлом. Будущее принадлежит всем поровну.
Кого выбрать?
Кук не препирался с нею. Что ни говори, сказал он, а тесная кубатура препятствует неохватной любви к ближнему. Любить человечество хорошо на приличном расстоянии от него самого.
Откуда? С того света, что ли? Или из грязной кучи человекообразных картофелин? не выдержал Радослав.
Не с тобою я разговариваю. А с Пелагеей.
Не наговорился ещё? спросила Пелагея у Кука. Будь я моложе, да и ты желательно, вот бы я тебя перевоспитала. А теперь уж никому не удастся. Старому дереву ствол не выровняешь. Если только в следующей жизни ты родишься в новом теле.
Реинкарнация? Она мне без надобности. Она для второгодников. Если вообще не чушь архаичная. Что же ты не перевоспитывала тех, кто тебя бросал в твоей молодости?
Кто бы это? Пелагея нагнулась к пульту, выискивая то, чего там не было. Уши её зарозовели как у девочки.
Тот, кому я скелет согнул. Вот я был воспитатель.
Если ты не закроешь свой файл, я сам согну тебе скелет, не пощадив твоих седин, коих у тебя и нет, не выдержал Радослав.
А-а! привычно вскричал Кук в театральной манере. Он и был таким актёром до времени. Поскольку был явно ущемлён стиснутым пространством звездолёта, Файл-то я закрою, да память свою не могу. Сделает это только мой, да и наш всеобщий Космический Программист. Если, конечно, ты его не опередишь. Только вот что. Не обольщайся моими годами, в коих у меня перевес, а ты думаешь, что вследствие того я и захирел. Нет, Радослав Пан. Я только кряжистее стал. И дам тебе почувствовать это на просторах планеты, которую вы нарекли «Ландыш». Здесь тесно, душно, как в гробу. Я и чувствую себя мертвецом. А как воспряну, вдохнув оживляющей атмосферы, ты поймёшь, что я не лгу, не хвастаю. Вот Пелагея соврать не даст. Обманул я твои ожидания, Пелагея? Или же превзошёл их?
Не отвечай ему, опередил Пелагею Радослав, я не спал. Хотя и сильно устал. Ты напомнил мне нечто, но поскольку прошлое стёрто без шанса его восстановить, да и к чему, я и не буду в том крошеве копаться. Ты же чуть стену в отсеке не обрушил, герой-любовник. Надо же понимать, где ты. А если бы за нею Ландыш спала? Или мальчик Алёша?
Так я знал, что дети в другом крыле. А тот отсек пустовал обычно. Я и не знал, что ты там третий лишний. Девочку бы постеснялся, такие вещи говорить.
Оно и видно, как ты стесняешься перед девочками, процедил Радослав.
Очевидно устыдившись, Кук перевёл разговор, А мне нравится это имя. Планета «Ландыш»! А, Пелагея? Красиво и многообещающе.
Правда, Белояр? Ландыш подошла к нему и привычно прижалась к его затылку подбородком, положив руки ему на плечи. Ты чего сердитый? Даже красный стал. А я ещё ничего не решила, Белояр. Я как тебя вижу, решение моё в отношении тебя начинает шататься. Оно непрочное. Я там всё решу. Ладно? девушка поцеловала его в лысину, вернее прикоснулась губами. Мне нравится, всё же, как ты пахнешь, Белояр. Какой-то свежей травой, но с горьким вкусом. Силой, и ещё чем-то, к чему я привыкла.
Какое решение? спросила недовольно Пелагея, наблюдая её ласки тому, к кому дочь и подходить не должна близко. У тебя в каждый час разное решение. Ты учти, Кук, у ландышей ядовитые ягоды вызревают после нежных белых цветов. Цветок весьма двусмысленный, и от аромата его голова может заболеть.
А к кому мне подходить? огрызнулась Ландыш. Радослав меня любить не хочет. У него не те устремления.
Он один, что ли, на Паралее будет жить? Он да Кук? Там и другие земляне есть. А местных насельников тьма тьмущая, целая планета. Я не для Кука тебя рожала! вдруг крикнула она.
Именно, что тьма! подцепил её за слово Кук, Тёмные люди. Примитивного развития. Картофелины.
Конечно, твоя лысина будет там вторым светилом, произнёс Радослав. Он до того разозлился на Лану, что готов был схватить её за руку и оттащить от магнетического Кука силой. Она и прилипла к нему как металлическая опилка к магниту. Но ведь девушка никому не принадлежала. Её воля была с ним болтать на интимные темы, её же воля ласкаться с тем, к чьим ласкам она привыкла. Пусть и были они за гранью дозволенного. Но грани дозволенного очерчены её матерью только здесь. А там, неохватная глазами, что вширь, что вдаль целая чудесная планета.
Кук торжествующе мерцал глазами, ублажённого сытостью, ленивого волка. «Мама Пелагея постаралась», мысленно злился Радослав. «Маминых ласк ему пока хватит на оставшуюся дорожку. А там В его лапах дочка Ландыш»?
Ландыш, иди сюда! сказал Радослав повелительно. Он тоже был не лыком шит, а космическим металлом прошит.
И она подошла. Он взглянул ей в глаза, синие и растерянные, гипнотически впиваясь в самые зрачки, Ты забыла наш уговор? Ты же не лгунья? Я умею как Кук, только лучше гораздо. Ты, как только мы прибудем на планету твоего имени, сама сравнишь. А я не буду тебя удерживать никогда. Захочешь, уйдёшь. Там красивых ребят много, Ландыш. Первый твой мужчина должен быть молодым.
Ты что ли молодой? процедил Кук, но птичка из его лап упорхнула.
Он молодой, сказала глупенькая совсем Ландыш, у него запах молодой и не горький, как у тебя, Кук. Мама! она бросилась к Пелагее, я устала выбирать. Мне оба они нравятся. Я не хочу ни с кем из них ссориться.
И не надо, флегматично отозвалась Пелагея. Ты просто никогда не общалась с мужчинами настолько близко. Ты принимаешь за любовь обычную симпатию и интерес к новым людям. Когда ты полюбишь, тебе не придётся выбирать. Ты будешь притянута к избраннику своего сердца настолько, что другие утратят лица. Он станет единственным мужчиной для тебя. А прочие так и останутся друзьями или посторонними. Она обняла свою взрослую дочь с душою и умом ребёнка, а та обняла её.
В ожидании «Пересвета
Пелагея загрузила свою дочь в качестве культурного её приданого причудливым информационным хламом. Не потому, что был он плох, а как-то странен, мало соотносим с настоящим. А с другой стороны, какое там настоящее в мире чужом? Ландыш любила петь. Она пела красивые мелодичные песни из давно ушедшей эпохи русского советизма, поскольку они нравились её матери больше прочих.
Когда Радослав напрямую спросил Пелагею, почему на её планете нет полового образования для подрастающего поколения, Пелагея ответила, Потому. Чем выше твоё это половое образование для детей, тем ниже рождаемость впоследствии. У нас там романтизм, сказка, полёт чувств, а не дремучий физиологический набор приёмов для производства детей, и уж тем более нет лабораторий для искусственного оплодотворения.
Уже следующим утром Ландыш опять пришла в управляющий отсек, где пока что не было Кука, видимо, заспавшегося, Алёшка всю ночь хлюпал как маленький. Он хочет на Землю, а его мама Вика даже не проснулась или сделала вид, что спит. Я так не выспалась! Сегодня ночью я приду спать в отсек к Радославу! она с явным вызовом обращалась к матери, давая понять, что знает, с кем и как она «отдыхает» по ночам.
Мать даже не повернулась к ней, Ага! К Радославу она придёт. А он-то где спать будет? Там постель и без того узкая.
Ты же как-то уместилась в чужом отсеке, а его хозяин пошире чем Радослав будет.
Жаль, что ты постриглась под мальчика, и я не могу оттаскать тебя за твои лохмы, ответила мать без всякой угрозы.
Да! торжествуя, дочка взъерошила свою причёску, Был волос долог, да ум короток, как говорил Кук. А теперь у меня волос короток, а ум подрос. Я стала взрослая!
В каком смысле? Пелагея обернулась на дочь.
В таком, что я, наконец, определилась со своим выбором. Моим мужчиной будет Радослав! и она запела тонким милым голоском милую, невообразимо архаичную песенку, Дождь на улице/Льёт дождь на улице/ И мы на улице с тобой вдвоём/Скинь туфли узкие/ Скинь туфли узкие/ И босиком с тобой гулять пойдём! поскольку она перемещалась по всему пространству управляющего отсека, слова песни плохо улавливались, или же она плохо слова песни знала. А возможно, она песню и не понимала.
А он тебе об этом сказал? спросила Пелагея.
Я первая об этом сказала. А он же не опровергает.
Радослав молчал. Он воспринимал их болтовню, как обычную утреннюю перебранку от недосыпа между деспотичной мамашей и «засидевшейся в девках» доченьки.
Радослав, а на планете «Ландыш» бывают дожди?
Ещё какие! Целые водопады падают с небес. А небо там цвета старой бирюзы. Нежно-зеленоватое и он вздохнул, но не как Кук, а тихо и печально.
Мама мне рассказывала, что ты оттуда привёз на Землю свою жену. Это правда? Это была та женщина в блестящем платье, что подарила мне новогодний шарик с городом внутри, когда мы были с мамой на банкете в ГРОЗ? Так это она инопланетянка? У них у всех рыжие волосы?
Нет! ответил он, злясь на дурочку Ландыш. Но он сам позволил ей непозволительное приближение к себе. Надо было изгнать её из своего отсека под предлогом ценного отдыха и впредь держать дистанцию. Как и хотел сразу, когда только что увидел, и она ему не понравилась. Чутьё подсказало же нечто. Моя последняя жена земная женщина. Никакой инопланетянки рядом со мной не было в ту ночь, когда тебе подарили шарик. И не слушай никогда бабьих быличек о том, чего им самим не хватает в их пресной жизни. О чужих любовных страстях, об ужасах любовных, о том, чего не существует. А те, кто в них растворён, кто ими перенасыщен, о том не болтают.
Ты не веришь в любовь? Ландыш опечалилась. Ты никого не любил? тут она несколько оживилась. Радослав, давай вместе поверим в любовь, и она придёт к нам.
Как же Кук? спросил он, не скрывая насмешки над нею, совместной с раздражением и усталостью от неё. От её дурости какой-то. Вот с ним и верь, дожидайся. Он-то точно даст тебе целый водопад любовных страстей.
Я не хочу такой низменной любви. Да это и не любовь. Пустяковое сексуальное баловство. Кук долго жил в каком-то отверженном мире. Звездолёт потерпел аварию и на его починку ушли годы. Очень трудные годы. Он долго был один. Мне его жалко. Я из жалости его не прогнала, боялась поднять шум и унизить его. Он же не хотел мне плохого. Он только ласкал слегка, гладил и говорил: «Давай, ты будешь моим котёнком. Я очень люблю кошек». Вот и всё, что ему я и позволяла.
А потом привязалась как бездомная кошка, которой лик хозяина не важен, сказал он, маскируя раздражение плохой шуткой. Мур-мур. Ей важна лишь его рука, несущая ласку, а не таску. Так ведь он и на таску щедрый. Вчера приласкал, сегодня пнул, завтра опять погладит, а послезавтра в кусты зашвырнёт, поскольку труба зовёт. Он к женщинам так и относится, как к мурлыкам для домашнего досуга. А досуга-то домашнего у него как раз и нет.
Свой личный опыт озвучил? спросила Пелагея и сощурилась.
Я к кошечкам равнодушен, ответил он.
А потом полюбила его просто по-человечески, жалостно, как дочь отца, серьёзно ответила Ландыш, не проявив обиды. Он всегда говорил, если о ком и тоскует, так это о своей дочери. У него много сыновей, но дочь одна. Как же ты не понимаешь, Радослав? Он мне как настоящий возлюбленный не нужен. Сам же говоришь, что ему и не надо друга-женщину.
Лана, не приставай ты ко мне! Радослав готов был её отпихнуть уже руками, поскольку она придвинулась очень близко, не соображая, что тут рабочее место управляющий отсек корабля, а не отсек для отдыха.
Я не Лана! Я Ландыш. Все это приняли. А если я назову тебя старым именем? Тебе понравится? Тебя как звали в оставленной жизни?
Я забыл. И ты уже не узнаешь, как ни старайся. Все старые носители уничтожены. Я прежний умер навсегда. Тебе ясно? Если ты не будешь вести себя, как и положено, среди членов временной только команды, я просто отшлёпаю тебя по заднице полотенцем, скажем. Как делал это со своей непослушной старшей дочерью.
За что?! ужаснулась Ландыш, за что ты её бил?
Она плохо училась и не терпела никаких замечаний. Справедливых родительских замечаний. Была лентяйкой и грубила своей матери. Всё? Довольна, что вытащила из меня то, что было столь тщательно упрятано. Лана, у меня болит голова от тебя!
Я не Лана, а Ландыш. И планета Трол тоже теперь Ландыш! как тупой робот повторила она.
Ссора с Пелагеей. Но односторонняя
Ночью Лана к нему не пришла. Как и сама Пелагея к своему внезапному и медовому другу не явилась. Наверное, Кук её не позвал. Наверное, решил отоспаться. Было очень тихо, только что-то поскрипывало, то ли кости старика, когда он ворочался, то ли вибрация самого звездолёта раскачивала тонкую перегородку. И поскольку Пелагея спала в самом просторном отсеке своего звездолёта, то она и дочку к себе увлекла, чтобы перед засыпанием провести сеанс воспитания.
А уже утром, как всегда условным, именуемым так лишь по земной привычке к определённому распорядку, Пелагея явилась в управляющий отсек, подобная внезапной солнечной вспышке на хмуром небосводе. Она, не иначе, хотела заполучить себе Кука для повторных часов отдохновения. Высокая причёска из заплетённых, многочисленных, атласных косичек, похожих на змей, чьи хребты переливались от жемчужин, чёрно-зелёных и голубовато-синих, была удивительно сложной. Белым жемчужным же ожерельем была увита её высокая шея. Длинные серьги в виде веточек ослепительно сияли искусственными бриллиантами. Но, как и знать. Может, это были и настоящие алмазы. Лицо казалось более белым, чем было недавно. Вероятно, она что-то с ним сделала. Оно почти светилось. Глаза были подведены, а губы подкрашены. Выпуклые и сочные они казались вкусными как ягода черешня. Комбинезон из мерцающей ткани как реальное серебро облегал её весьма женственную фактуру. Она была до того ярка, что хотелось зажмуриться. Такую женщину уже никто не назвал бы Ягой или старухой. Пелагея довольно улыбнулась, оценив произведённый эффект.
Ты ещё мало что знаешь обо мне, Радослав. Я могу менять свой облик, когда этого хочу.
Ради Кука вырядилась? спросил Радослав, К чему? Он и так не прочь при посредстве тебя утолить свою вселенскую тоску. От раздражения на Ландыш не осталось и следа. Он повертел шеей, ожидая её появления. Но девушка вслед за своей матерью не вошла.