Не пудри мне мозг, скотина! Я поняла! Это какой-то долбанный эксперимент в психушке. Я знаю про такие! Имей в виду, выродок, меня есть кому защитить.
Лиза начала оглядываться и громко звать:
Штырь! Штырь!
Да неужели? усмехнулся Сизиф.
Он набрал что-то на планшете. На экране появилась квартира Штыря. Сам Штырь с перебинтованными синюшными ребрами занимался сексом с рыжей девицей.
И если уж мы заговорили о психушке, продолжил Сизиф, то сегодня ты из нее, скорее, вышла.
Он поставил монотонно двигавшегося Штыря на паузу.
Лиза обернулась на Сизифа. В ее глазах были боль и непонимание. Кажется, она устала гадать, что же все-таки происходит.
Ты умерла, Лиза.
Она усмехнулась.
Потом еще раз.
И еще.
Смешок перешел в истерический хохот.
Хорошо, что ты принимаешь это известие с таким оптимизмом, заметил Сизиф.
Продолжая хохотать, Лиза снова показала ему средний палец.
Сизиф опустил голову к айпаду, чтобы скрыть улыбку. Обычно к этому моменту с большинства кандидатов уже слетала спесь.
Картинка на экранах изменилась: аптека, мертвый сторож в луже крови, раскиданные таблетки на светлом кафеле. Лиза с пистолетом. Она направляет его на полицейского.
Мгновение.
Пуля летит в нее.
Мгновение.
Пуля пробивает ей лоб.
Лиза та, что на экране, падает на пол, возле сторожа.
Две красные лужи сливаются в одну.
Бледнеющее, безжизненное лицо Лизы на экране крупным планом.
Та Лиза, что стояла в комнате, одетая в бесформенную серую робу, оказалась прямо перед своим огромным лицом. Она видела, как кровь вытекает из раны во лбу.
Лиза в серой робе вздрогнула.
Сизиф знал ее наконец-то пробрало.
Он догадывался, что происходит в ее голове.
Вот она вспомнила, как старик-сторож падает на пол, как опускается ее рука, сжимающая слишком тяжелый пистолет
Как убегает Штырь.
А теперь пуля, летящая в нее. Маленькая точка, приближающаяся и такая неминуемая. Горячая и тяжелая.
Сизиф внимательно следил за Лизой.
Сейчас многое зависело от нее.
Очень многое.
Лиза до боли зажмурилась. Подняла дрожащую руку и дотронулась до лба. Потом поднесла руку к глазам и медленно открыла их пальцы были в густой, темной крови. Теплой крови.
Неожиданно Лиза издала почти звериный крик. Она бросилась к тому месту в экранах, где, как она помнила, была дверь, через которую сюда зашел ее мучитель. Но дверь исчезла. Остался только экран.
Выпустите меня! Выпустите!
Лиза принялась колотить в стены на экране оставались кровавые отпечатки рук.
Сизиф не двигался. Он сидел на своем не весть откуда взявшемся стуле и спокойно ждал, когда закончится эта истерика. Он знал: рано или поздно Лиза устанет биться о стену, силы ее покинут, и она будет готова слушать.
Лиза бросилась к другой стене. И заколотила в нее. Там тоже не было двери. Рванулась к третьей, но замерла и отшатнулась прямо перед ней оказалось лицо убитого охранника. Начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в четвертую стену. Тогда она просто сползла по ней вниз, как тряпичная кукла.
Я умираю, тихо прошептала Лиза.
Сизиф поднял бровь.
Мда, туговато до тебя доходит, он выдержал паузу. Говорю же, ты уже умерла.
Он снова оттянул давящий воротничок и отложил планшет.
Да, и крови никакой нет это память подсознания.
Дрожащей рукой Лиза снова прикоснулась ко лбу кровь больше не пачкала пальцы. Ее правда не было. Кровавые следы на стенах тоже исчезли.
Лиза пыталась что-то сказать, но губы не слушались. Да и что тут скажешь? Понять бы, уместить в черепной коробке.
Лизу трясло.
Сизиф это заметил, но никак не отреагировал. Пусть лучше потрясет сейчас.
Что за чертов шлем на меня надевали? наконец, хрипло спросила Лиза.
Обычная практика: проработка прошлой жизни.
Чего? Зачем?
Чтобы души осознали упущенные возможности, страхи, свои поступки и их негативные последствия. Только тогда их отправляют дальше. Некоторые делают это добровольно, на других приходится надевать шлем и все такое. Но сути это не меняет.
Лиза собралась с силами и встала. Сизиф отлично понимал, что она все еще борется, и потому не хочет сидеть, вжавшись в угол, как напуганная мышь. Будет держать марку до конца. Он очень не хотел этого, но Лиза есть Лиза.
Дальше куда? спросила она тихим голосом.
Сядь, скомандовал Сизиф и указал в угол возле Лизы.
Она послушно обернулась в углу стоял стул.
Лиза уже ничего не спрашивала и ничему не удивлялась.
Она подошла к стулу и на всякий случай потрогала его, проверив на реальность.
Твердый, прохладный, лакированный самый обычный.
Слушай внимательно. Я не люблю повторять, начал Сизиф, вдохнув.
Он хорошо помнил, как нечто подобное впервые говорили и ему. Не хотел бы он испытать это еще раз.
С каждой жизнью человек накапливает то, что мы тут называем очками, баллами Ты ведь слышала о карме?
Нахмуренная Лиза только ошарашенно хлопала глазами. Она явно ничего не знала ни о какой карме. Сизиф закатил глаза. Разговор продлится дольше, чем он рассчитывал.
Понятно. В общем, если карма совсем плоха, человеку дают принудительное и жесткое искупление в новой жизни.
Лиза зажала уши, подняв ноги на стул и уткнувшись лбом в колени.
Штырь, сукин сын, что ж за дрянь ты мне подсунул?
Сизиф проигнорировал выходку Лизы. Он знал: она слушает. Еще как слушает.
Обычно такие, как ты, исправлению сопротивляются, а потому тебе светят десятки перерождений, которым трудно позавидовать. Ну, знаешь, мучения, болезни, несправедливость.
Лиза не сдавалась, но говорила уже тише и медленнее: боялась пропустить слова Сизифа.
«Все еще пытается объяснить себе, что происходит. Глупая. Из того мирка, которым ограничено ее сознание сейчас, ей никогда не понять».
Я обдолбалась я просто сильно обдолбалась
Или
Сизиф выдержал паузу. Затихла и Лиза. Нет, все-таки точно слушает.
Или ты можешь стать одной из нас.
Чего? переспросила Лиза, забыв про вспотевшие ладони, которые должны были плотно закрывать уши.
Смахнув несуществующую пылинку с костюма, Сизиф как ни в чем не бывало продолжал. Он даже не смотрел на нее. Поскреб ногтем по стеклу планшета, будто стирая какую-то кляксу:
Отработаешь свои кейсы за сотню-другую земных циклов, исправишь карму служением и сможешь выбрать, как закончить этот мировой Цикл.
Лиза с вызовом усмехнулась:
Так ты типа гребаный ангел что ли? Чет-то не похож.
Разве? А так?
Сизиф повернулся к ней профилем.
Что за хрень ты несешь? Лиза вскочила со стула и сжала кулаки. Она тяжело дышала. Кто ты, на хрен, такой? Что за долбанные циклы и очки? И кто, мать твою, эти «вы»?
«Теряет терпение. Не лучший показатель для нашей гнилой работенки. С другой стороны, вечность достаточно долгий срок, чтобы изменить характер».
Лиза приняла угрожающую позу. Будто вот-вот набросится на Сизифа. Кинула быстрый взгляд на стену; туда, где раньше была дверь, слегка прищурилась вглядывается.
«Глупая, все еще думает, что у нее близорукость. Ну хоть какой-то приятный сюрприз тебя ожидает, девочка».
Сизиф посмотрел на Лизу в упор.
«Ну давай, кидайся».
Не люблю эту часть разговора, устало вздохнул он. «Мы» это те, кого люди обычно ненавидят. Кого зовут демонами, бесами, голосами в голове. Да, это грязная работа. Но и она в конечном счете нужна Ему. Так говорят.
Ему?
Сизиф многозначительно ткнул указательным пальцев в потолок.
Ему, повторил он многозначительно. А мы просто стервятники. Что касается тебя, то ты лишишься тела, свободы воли и практически всего, что есть у человека.
Лиза вдруг затряслась, засмеялась истерическим смехом. Она как будто бы билась в припадке. И вдруг замолчала и уставилась на Сизифа. Темная прядка волос упала на лицо и прилипла к вспотевшему лбу. Взъерошенная, будто одичалая, в измятой серой робе, Лиза была похожа на сумасшедшую со стажем или одержимую.
Да пошел ты! Ты просто гребаный глюк! Я не верю ни в Бога, ни в черта! Знаю я таких, как ты: сидишь, тварюга, умничаешь, пудришь мне мозг. Да будь весь этот долбанный бред правдой хоть на секунду, знаешь, чтобы я тебе ответила?
Горю желанием узнать, ровным тоном ответил Сизиф.
Что надо быть конченым упырем и импотентом, чтобы торчать здесь вместо того, чтобы жить! Какой угодно жизнью! закричала Лиза во весь голос. Верни меня назад! Верни сейчас же, сволочь!
Она сжалась, оттолкнулась от пола, как дикая кошка, бросилась на Сизифа. Выставила вперед костлявые пальцы чтобы вцепиться ему в горло.
Ее лицо было совсем близко.
Но он не ощутил ни дуновения, ни тепла человеческого тела. Ничего.
Лиза скрючилась на полу позади Сизифа ее ноги подкосились.
Она пролетела сквозь него и теперь лежала на идеально белом полу, сжавшись в комок; ее передергивало от новых и неприятных ощущений. Будто бы через нее пропустили ток и облили ледяной водой одновременно. Или будто у нее в секунду подскочила температура градусов до сорока. Будто она вся рассыпалась, а потом кое-как, с пробелами, собралась обратно.
Скрюченные пальцы конвульсивно царапали пол. На лбу вздулась синяя вена. Та самая, которую разорвала обжигающая полицейская пуля.
Краем глаза Лиза видела Сизифа. Он по-прежнему сидел на стуле. Снова переменил закинутую ногу.
«Почти как Шэрон Стоун в Основном инстинкте», Лиза всегда поражалась тому, что ей в голову приходили самые неуместные и не подходящие ситуации мысли.
Шэрон Стоун
Господи, что же происходит?
Господи? Ты здесь? Ты существуешь?
Господи, может быть, тебе лучше и не существовать
По телу Сизифа, как по потревоженной голограмме, проходили странные помехи.
Именно они напугали Лизу больше всего.
Она в жизни не видела ничего подобного.
Колышущийся силуэт Сизифа подошел к ней и наклонился низко-низко, почти лицом к лицу. Помехи прекратились, и Лиза четко увидела смуглую пористую кожу и темные, почти черные глаза.
Имей в виду, я дам тебе только одну возможность отказаться, сказал Сизиф и направился к двери, которая вдруг стала отчетливо видна.
Сделав глубокий вздох, Лиза оперлась на все еще скрюченную руку и приподнялась.
Она видела, как Сизиф вышел из ослепительно белой комнаты, и попыталась проползти за ним, чтобы выбраться.
Однако, как только Сизиф вышел, очертания двери опять исчезли. На экране, прямо перед ней, снова появился крупный план ее мертвого лица. Закатившиеся глаза, открытый беспомощно рот, и струя крови из размозженной черепной коробки.
Лиза зажмурилась, и тихий стон вырвался из плотно сомкнутых губ. Ее снова бил озноб, она обливалась холодным потом.
Лизе было страшно. Она больше не могла скрывать этого. Хотя бы от себя.
Сизиф закрыл за собой белую дверь. Приземистая женщина по-прежнему стояла в коридоре, пялясь на экраны, где все еще распадался на части преступник, а электронный голос вещал о нарушении главного закона их службы.
Услышав Сизифа, женщина вздрогнула, отвернулась от экранов и одернула костюм. Потом принялась листать на планшете файлы Лизы, будто все время только этим и занималась.
Я же говорила. Она плохой кандидат, важно произнесла женщина.
Ничего, я был еще хуже.
Сизиф забрал планшет из ее рук, перевернул и протянул обратно.
Только сейчас она заметила, что держала его верх тормашками, и покраснела.
«Значит, не больше двух-трех человеческих циклов на службе, подумал Сизиф, программы подсознания еще контролируют фантом ее тела».
Он пошел прочь, направляясь к подобию кухоньки, где его ждало то, любовь к чему он так и не смог выкорчевать из души, кофе.
Так что мне с ней делать? растерянно окликнула его женщина.
Загрузите ей демоверсию среднестатистической жизни, не оборачиваясь, ответил Сизиф, при ее карме.
Глава 10
История Бернара и Софии
Ну хватит, Бернар, хватит, говорила девушка, накрывая ладонью руку, сжавшую ее коленку под юбкой. Мне пора.
Стекло запотело. Музыка тихо заполняла салон автомобиля, но Софи ее почти не слышала: Бернар шумно и горячо дышал ей в ухо.
Похоже на картинку из какого-то старого фильма. Она не помнила название, смотрела девочкой, но сцена засела в голове на всю жизнь. Что-то там про корабль.
Надо еще провести рукой по стеклу, мутному от их частого дыхания.
И Софи провела. Холодное стекло оставило на ладони липкую влагу.
Софи загляделась на свое помолвочное кольцо.
Да, определенно как в фильме, только у нее на пальце блестит бриллиант.
Софи, ты же теперь моя невеста. Какая разница, что подумает твоя мать?
Она с трудом разбирала слова Бернара: его губы вжимались в ее шею, а рука продвигалась все дальше.
Инстинкты требовали продолжить, но разум Софи никогда не выключался. Он был ее счастьем и проклятием одновременно: мысли, холодные и острые, прорывали химическую завесу гормонов.
«Рано».
«Пусть ждет».
Софи засмеялась и игриво шлепнула Бернара по руке.
Все, до завтра.
Помедлив, она быстро поцеловала его в нос, давая понять, что решение принято. Она контролирует ситуацию. По крайней мере, пока.
Так нельзя, Софи, честное слово. Я сделал все, как ты хотела. Разве ты не можешь хотя бы
Хотя бы что? с вызовом спросила она.
И улыбнулась одной из тех обворожительных улыбок, которые с детства помогали ей казаться милой, чтобы она ни делала и ни говорила.
Бернар насупился.
Он не мог сказать того, что хотел. Она смотрела на него большими распахнутыми глазами. Любое слово сейчас казалось бы грубостью и пошлостью Софи отлично знала, что делала. Так ее учила мама: никому не нужны девушки с открытым сердцем; интригуй, дергая за ниточки. Управляй мужчинами с помощью того, чего они так желают. Пока это хоть кому-нибудь нужно. А потом Но это потом было еще слишком далеко.
Сама дойдешь? обиженно спросил Бернар.
До подъезда оставалось совсем немного. Темный двор на днях перекопали: то ли трубы лопнули, то ли какой-то кабель прокладывали. Софи это не интересовало. Она жила в предвкушении того, как съедет от своей вечно хмурой матери в шикарную квартиру Бернара. А это должно было произойти совсем скоро. И она, в отличие от матери, войдет в новый дом законной хозяйкой, и никто никогда не сможет выгнать ее оттуда. Спасибо, мама, за мое красивое лицо. За то, что в ту ночь, когда маленький комочек плоти поселился в твоем животе, ты выбрала для любовных утех рослого парня с синими, как небо в голливудских фильмах, глазами. Спасибо, мама, за родинку в уголке моих губ. Эта родинка моя драгоценность.
Обычно Бернар провожал ее до двери, но сейчас ему хотелось показать характер. Ничего, пусть показывает. Через час он позвонит ей сказать, что доехал. Бернар доберется до дома через полчаса, но решит заставить ее поволноваться. Однако он не получит желаемого. Нет. Потому что она ответит ему только через два часа. Пусть звонит ее матери, пусть напишет десяток СМС в волнении, пусть представит себе все ужасы, которые могли произойти с ней в этом темном дворе. Власть Софи любила ее. Власть над мужчиной. А как же иначе? Иначе он уйдет так же, как отец, отчим и множество других мужчин, которые бросали мать, надавав ей кучу обещаний. Некоторые обещали что-то даже Софи. Но она быстро научилась им не верить.
Так что, Бернар, давай поиграем в твою игру. Я готова играть в твои игры до тех пор, пока они часть моих.
Софи выпорхнула из машины, махнув Бернару рукой и послав ему воздушный поцелуй. Сама невинность. Она добилась своего. Уже сейчас в том, как он насупился, чувствовались сомнение и вина. То ли еще будет через два часа.
Мой милый Бернар, не волнуйся, будет больно и страшно, но я знаю, куда веду тебя. Я буду хорошей женой. Мы будем счастливы, вот увидишь.