Никодим! раздался из запечья звонкий детский голос. Ты вернулся?!
Выходи, сынок! Не бойся, отозвался Никодим. Я тебе кедровых шишек принёс.
Из-за печи показалась белобрысая голова мальчика лет пяти. Никодим договорился с ним, что при появлении чужих людей в отсутствие хозяина тот прячется в укрытии, специально сделанном для такого случая. В избе, между печкой и бревенчатой стеной, был сооружён ещё один «домик» из толстых досок, с дверцей, закрывающейся на щеколду. Никодим проверял даже с его силищей невозможно было отодрать доски. Кроме того, внутри домика имелся люк, ведущий в подвал, там можно было пережить даже пожар.
Для Серёженьки собственный домик был сущей радостью. Почти всё время он проводил там, мастеря себе для забавы игрушки, когда Никодим уходил на промысел.
А уходил тот почти каждый день. На одно жалованье помощника лесного смотрителя прожить ему вдвоём с крестником было никак невозможно. Хотелось поставить мальчика на ноги, да и на поиски Ликин тоже требовались средства.
Вот и приходилось Никодиму ходить в лес на охоту: то белку, то куницу добудет, а если повезёт соболя. Заодно он приглядывал за своим участком леса.
* * *
После пропажи Ликин Никодим вернулся в губернаторский дом и, пользуясь своим особым положением при дворе Грибского, распорядился в конюшне насчёт лошади, чтобы отправиться в сторону Верхне-Благовещенска.
При приближении к посёлку его взгляду открылась ужасающая картина: множество зарубленных людей Никодим насчитал больше тридцати и содрогнулся от неоправданной жестокости ретивых исполнителей губернаторского приказа.
Корзину он обнаружил неподалёку под цветущим кустом вереска. Ребёнок был жив и невредим, более того, осмысленным, как показалось крёстному отцу, взглядом изучал веточку, качающуюся над его головой.
Никодим соскочил с лошади, подхватил корзину и стал высматривать Ликин больше всего он боялся, что его кума тоже зарублена. Поэтому вздохнул с облечением, когда не обнаружил её поблизости, ещё больше обнадёжился после часа бесплодных поисков в окрестных зарослях. Но с другой стороны, Никодим понимал: если Ликин была вынуждена оставить корзину с младенцем, значит, случилось что-то непоправимое. Иначе сердобольная христианка не бросила бы Серёженьку.
Ребёнок будто почувствовал, что Никодим тревожится за него, заворочался в корзине и захныкал.
Сейчас, сейчас, сокол ясный Доедем уже до посёлка.
В Верхне-Благовещенске Никодим первым делом направился к церкви. Местный батюшка вник в положение мужчины. Подсказал, какие из прихожанок недавно разрешились от бремени и кто из них не откажется накормить младенца.
У Марьюшки доброе сердце. Иди к ней. Её дом по правой стороне, приметный. Сразу увидишь. С голубыми наличниками. Иди! Бог с вами!
Благодарствую, батюшка!
Никодим взобрался на лошадь, священник подал ему корзину и сказал на прощанье:
Богоугодное дело творишь, Никодим. Дай Бог силы тебе и дитятку выдержать это испытание.
Долго ещё стоял духовный пастырь у церкви, осеняя крестным знамением удаляющегося Никодима и читая «Отче наш».
Между тем дом, указанный батюшкой, оказался действительно приметным. И не только потому, что был раскрашен в яркие цвета, преимущественно голубой и белый, рядом с ним стоял вороной жеребец, запряжённый в бричку; он заржал при виде лошади Никодима и даже сделал попытку приблизиться, но повод, привязанный за кольцо, прибитое к столбу резных ворот, едва позволил ему повернуть голову. Конь, недовольно фыркнув, стал бить копытом о землю.
Ну, чем ты ещё недоволен, Уголёк? из ворот вышел смазливый молодой мужчина в картузе и цветастой косоворотке.
Да это он при виде нас так пробасил Никодим, спешившись.
Он степенно подвёл свою лошадь к другому столбу, основательно привязал, крепко держа на сгибе локтя корзину с младенцем, затем повернулся в сторону церкви, перекрестился и спросил незнакомца, с любопытством его разглядывающего:
Хм-м Марья здесь проживает?
Да, здесь, сказал человек, с ухмылкой кивнув в сторону дома, и потёр алеющую щеку. А ты кто будешь? Чего надобно от Марьи?
А ты, стало быть, муж Марьи?
Нет, какой я муж?! Нет у неё мужа. Был да сплыл.
Красавчик одёрнул рукава, расправил складки косоворотки, затянутой тонким чёрным кожаным поясом, потуже натянул картуз и сказал, подбоченясь:
Меня зовут Василий приказчик купца Афанасьева. Слыхал про такого?
Ну, тогда посторонись, приказчик! У меня дело к Марьюшке. А до твоего купца мне дела нет, тем более до тебя.
Но-но-но! Как ты разговариваешь? Муж-жик! воскликнул надменно приказчик и замахнулся плёткой.
Никодим молча схватил Василия за ухо и отодвинул в сторону. Тот заверещал, стал биться в руке, удерживающей его чуть ли не на весу.
Ой, ай, ой! А-а-а! Пусти! Я пошутил!
Никодим отпустил наглеца, даже не взглянув на него, и открыл калитку. Деликатно постучал в дверь костяшкой среднего пальца. На стук отозвался грудной женский голос:
Василий?! Опять ты? Уходи! Иначе снова получишь
Извиняйте, хозяюшка. Это не Василий. Он ушёл.
Ой! А кто там?.. Заходите!
Никодим, переступив порог, поклонился хозяйке.
Здравствуйте, Марья!
Здравствуйте сказала миловидная женщина лет двадцати пяти, обернувшись в сторону гостя. Она продолжила кормить грудью своё дитя, не чувствуя стыда перед посторонним мужчиной догадывалась, что нет ничего краше материнской любви к своему чаду.
Озабоченность не помешала Никодиму отметить, как личит[4]Марье умеренная полнота, характерная для только что родивших женщин. К тому же она была черноволоса, черноброва, с полными вишнёвыми губами настоящая казачка. Лёгкая косинка в глазах ничуть не портила её, а лишь прибавляла очарования.
Марья, я к вам с поклоном от батюшки и с просьбой
Благодарствую! А что за просьба?
В этом время из корзины раздалось хныканье, грозящее перейти в заливистый плач. Марья удивлённо встрепенулась. Никодим слегка приподнял корзину и сказал:
Вот это и есть моя просьба. Серёженька остался без матери. Очень есть хочет. Голодный уже полдня
Так давайте его мне. Не знаю, куда молоко девать. Моей Дарьюшке много приходится сцеживать в крынку. Давайте
Никодим поставил корзину на стул и в растерянности воззрился на плачущего Серёженьку. Заметив его нерешительность, Марья уложила дочку в люльку и сама подошла, обнаружив довольно высокий рост почти до плеча Никодима.
Вот что, папаша, сказала Марья строго, взглянув на ребёнка. Вы совсем за ним не смотрели, что ли?! Он же мокрый. Неужто не чувствуете запаха?!
Дык, это
Вот что, папаша, повторила Марья, перейдя на «ты». Иди, погуляй пока. Мы тут сами разберёмся.
Никодим, смущённо кланяясь, попятился, спиной открыл дверь и, только выйдя во двор, облегчённо вздохнул полной грудью.
Тем временем Марья принялась за хлопоты: обмыла дитятко тёплой водой, выкинула застиранные тряпки и, завернув в чистые пелёнки, дала грудь. Мальчик с жадностью припал к соску и довольно зачмокал.
Кушай, кушай, соколик! сказала Марья, бросив взгляд на свою дочурку. Словно хотела заверить малышку в том, что приблудный мальчишка (и вообще никто и никогда) не займёт в её материнском сердце слишком много места.
Покормив мальчика, женщина переложила его к дочери места в люльке было достаточно. Покачала немного оба заснули коротким сном грудничков: через полчаса проснутся и снова станут требовать молока. Воспользовавшись свободной минутой, Марья подошла к зеркалу, чтобы прихорошиться и заправить выбившиеся пряди волос под платок.
Когда она вышла во двор, Никодим топориком, найденным в чулане, прилаживал сорванную петлю к скособоченной двери сарая. Он быстро успел окинуть хозяйственным взглядом двор и по ряду признаков обнаружить явное отсутствие мужчины в доме.
Бог в помощь! сказала женщина. Благодарствуйте!
Никодим закончил работу, отнёс топорик на место и подошёл к Марье.
Вот смотрю, петля сорвана Решил приладить.
Ещё раз благодарствуйте! Моего Мишеньку прошлой осенью медведь задрал. Некому смотреть за хозяйством. Он приказчиком работал у купца Афанасьева. Хозяйство-то ладное оставил, а сам даже дочь не увидел без него родилась.
А Василий, значит, после него стал приказчиком?
Вы уже знаете?! Да, после него Частенько заходит, чёрт смазливый. Думает, если стал приказчиком вместо Мишеньки, так и на меня права имеет. Сегодня даже приставать вздумал. Так я его огрела кулаком в скулу у меня не забалуешь
Никодим басовито засмеялся. Вспомнил, как заносчивый приказчик тёр алеющую щеку, вот откуда, оказывается, краснота.
Я его тоже немного потрепал за ухо, сказал Никодим, продолжая смеяться. Не имеет уважения к старшим
Так ему и надо, чёрту кудрявому! поддержала веселье Марья, но ненадолго; посерьёзнев, присела на ступеньки крыльца и спросила: Теперь сами расскажите, кто вы, что вы.
Никодим кашлянул в кулак, снял шапку, затем снова надел и решительно сел рядом.
Меня зовут Никодим. Я служу у Грибского генерал-губернатора нашего. И я не отец Серёженьке
Батюшки, а кто же его родители тогда? удивлённо всплеснула руками Марья.
Родителей нет. Мать померла сегодня утром в родах. А отец Отца тоже нет. Я, значит, крёстный буду
Поздравляю!
Благодарствуйте!
Никодим немного отодвинулся от Марьи жар её тела мешал сосредоточиться.
Была ещё крёстная мать китаянка Ликин. Она же и роды принимала.
Китаянка?! удивилась Марья.
Никодим молча кивнул, заметно погрустнев. Он снял шапку и перекрестился, услышав колокольный звон со стороны церкви. Затем продолжил:
Корзину с ребёнком я нашёл в поле у дороги. А Ликин пропала. Её угнали сегодня из города вместе с другими китайцами, как только мы вышли из церкви после крещения.
Да, я слышала от Василия страшную историю. Тысячи китайцев у посёлка загнали в реку. А там Амур аршин триста в ширину будет. Многие, говорят, плавать-то не умели не доплыли. А эта китаянка умела плавать?
Не знаю, сказал сокрушённо Никодим. Может, умела, может, нет
Ну, даст Бог, выжила На всё воля Божья!
Никодим опять перекрестился.
Что собираешься делать? спросила Марья, опять переходя на «ты».
Мне надо возвращаться в город, на службу. Долго уже отсутствую могли потерять. Хотя сегодня не до меня Вот что Марья. Оставь, Христа ради, у себя Серёженьку. А я тебе стану помогать каждое воскресенье буду приезжать. Деньгами, или что Ты не думай, у меня припасено на чёрный день.
Да я и сама хотела предложить, Никодим. Куда ты с грудным-то! Мужик ты хороший, порядошный сразу видно. Но не мать Его же кормить надо. До четырёх-пяти лет даже не думай. А там дальше как Бог положит.
Никодим вскочил с крыльца и в пояс поклонился Марье.
Не ошибся в тебе, Марьюшка! Правильно батюшка подсказал. Дай Бог здоровья! Век буду молиться за тебя! А мальчишку я не брошу. Он мне теперь как родной сын
Глава 2. Марья
После отъезда Никодима женщина закрыла калитку и направилась в дом, удовлетворённо взглянув на ладную дверь сарая. Вот что значит мужские руки! А что взять с похабника Василия?.. У того одно на уме: дай кого потискать в тёмном углу. Как пить дать, явится вечером. А ей не до мужиков сейчас года не прошло, как похоронила Мишеньку.
К тому же благодаря Никодиму забот прибавилось. «Тяжело одной, конечно, но Серёженькин крёстный обещал свою помощь, да и Мишенька оставил кое-какие средства. Ничего Проживём, Бог даст»
С такими мыслями она суетилась по хозяйству, пока малыши сопели в люльке, наводила чистоту в каждом уголке и без того уютного жилища. Что говорить, любила Марья свой дом, сама придумала окрасить его в яркие цвета. Раньше ведь у неё своего угла не было. В девичестве проживала у купца Афанасьева вместе с матерью, царствие ей небесное, пока не приметил Михаил Васильевич
Супруг Марьи был старше её на десять годков солидный, степенный, не то что баламут Василий. Уважала она своего Мишеньку. Любить не любила, но уважала. Сам выбился в люди, дом построил с резными наличниками и любил её очень. Целый год приглядывался к ней, пока не посватался.
К тому времени Марья уже жила в одиночестве. Не выдержало сердце матери тяжёлого труда прачки. Так что Михаил Васильевич со своим сватовством ко времени пришёлся. Куда деваться бедной одинокой девушке?! Неужто тоже коротать жизнь в прачечной купца?.. Как справила годовщину смерти матери, так и пошла под венец.
Ни разу не пожалела. Очень хорошим и добрым человеком был её муж. Никогда супружницу не обижал. Вот так бы жить да жить до глубокой старости.
Жаль, сгубила Михаила Васильевича страсть к охоте. Днями и ночами пропадал он иной раз с купцом на заимке. И вот однажды привезли Мишеньку, завёрнутого в окровавленный тулуп, «Медведь задрал» вот и весь ответ, да утешенье в придачу: «Ты крепись, Марья! Я тебя в беде не оставлю. Михаил был для меня что родной. Да и ты, чай, не чужая».
И действительно, после отпевания Афанасьев самолично привёз солидную пачку денег и вещи её мужа из заимки: ружьё-курковку, серебряный портсигар и охотничий нож, инкрустированный серебром. Кроме того, привели Мишиного коня. Но Марье его норов давно не нравился неуправляемый, нервный, поэтому она немедля продала лошадь заезжим цыганам за хорошую цену.
Прервав её воспоминания, проснулись малыши: сначала дочка заревела в голос, от её рёва заворочался и Серёженька, но плакать не стал, ограничился кряхтеньем и хныканьем. Марья проверила пелёнки не мокрые ли? затем, взяв обоих на руки, дала грудь. Слава богу, ей стало легче: раньше по ночам просыпалась из-за мокрой от молока сорочки, теперь есть кому скармливать лишнее.
Марья невольно сравнила ребятишек: Серёженька такой серьёзный сосредоточенно сосёт грудь, изголодался; а Дашенька привередничает она повзрослее на месяц, может себе позволить капризы на правах старшей. Марья тихонечко засмеялась от этой мысли: «Старшая!»
Кушайте, кушайте, мои хорошие! сказала ласково. Растите большими, умными и добрыми. Ты, доченька, станешь красавицей, а ты, Серёженька, богатырём. Кушайте
Мальчик насытился первым и уснул от усталости как-никак только первый день жизни, сосать молоко для него пока ещё нелёгкое занятие. Марья перенесла его в люльку и занялась дочкой: поменяла пелёнки, покачала немного на руках и, заметив её сонливость, положила рядом с молочным братцем, нежданно-негаданно обретённым.
Так бы и любовалась Марья своими ангелочками до очередного кормления, если бы не отвлекли её тревожные мысли
Надо что-то решать с Василием. Что ни вечер, приходит и, позоря перед соседями, блажит под окном: мол, пусти, разговор есть. А что у него за разговоры всё одно и то же. Вот давеча, например
Марья, жизни без тебя нет. Выходи за меня замуж! Ведь я тебя всегда любил Хотел посвататься.
Раз хотел, что ж не посватался?
Кто я был тогда? спросил Василий и сам же ответил: Мальчик на побегушках. Ты и не смотрела тогда в мою сторону
Марья засмеялась:
Я и сейчас не смотрю! Ты найди себе другую, Вася. Не пара я тебе горькая вдова с грудным ребёнком А ты себе найди девушку молодую Правда, Василий, не ходил бы ты сюда! Перед людьми неудобно.
Да что мне люди! хорохорился Василий. Я никого не боюсь!
Ты-то не боишься, а меня бесславишь, порочишь перед людьми! Сам подумай, ну кто я тебе?
Я на тебе женюсь!
А ты меня спросил? Женится он Может, я вовсе не хочу замуж?!
А вот и спрошу! Марья, будь моей женой!
Экий ты, пристал как банный лист! Отстань! Уходи! И не приходи больше!
Но разве он нормальный язык понимает Евсей Петровичу, что ли, пожаловаться?.. Сегодня опять явился пришлось огреть его кулаком, когда полез обниматься. Ни стыда ни совести у человека. Но у Марьи кулаки крепкие: так саданула, что сбежал не попрощавшись.