Теперь точно привет, вздыхаю, и Лёша улавливает моё настроение.
Не хотел тебя смущать у ворот альма матер.
Да всё правильно ты делаешь. Конечно.
Как учёба кстати?
Вроде нормально. Первая сессия покажет, нервно смеюсь. Кстати, можешь, поделишься советом, как оно будет? У тебя-то всяко опыт больше моего.
Да не очень не помню уже, отвечает уклончиво.
Кхм
Мы до этого учёбу не обсуждали. Я даже не знаю, какое у Лёши образование. В голову приходит: «а вдруг никакого?»
Да нет с ним можно говорить, о чём угодно. Кажется, он знает всё и обо всём.
Но ведь для этого не нужно заканчивать вышку?
Замечая, что пауза затянулась, скашивает на меня взгляд.
Я не доучился, поясняет. Ушёл на середине третьего курса.
А почему?
Были причины.
Это его «были причины» звучит как-то слишком таинственно. Мне хочется, чтобы он был откровенен со мной, а не бросался полуправдой или недоговорками. Но как я могу требовать откровенности, когда сама аккуратно обхожу тему семьи и не затрагиваю тонких вопросов, чтобы не дай бог не нарваться на встречные.
Начинаю болтать про лекции, чтобы сгладить ситуацию, а сама поглядываю в окно, пытаясь понять, куда едем. До встречи мы не оговаривали маршрут. Знаю, что так не делается, что правильные девушки не соглашаются на спонтанные свидания, но это же Лёша Хочу и нельзя в моей голове отплясывают хороводы, когда он рядом.
Куда мы едем? Далеко?
Не очень, уже вот-вот почти, расплывчато отвечает он. Кстати, забыл уточнить: плавать умеешь?
Умею. А что? У нас намечается заплыв?
Типа того.
Так осень на дворе.
Так мы и не будем морозить попы на свежем воздухе.
Вздрагиваю невольно. Каждый раз, когда Лёша упоминает какую-то более интимную часть тела, у меня лёгкий мандраж.
Вскоре тайна пункта назначения раскрыта: мы приезжаем к крытому аквапарку. Огромное здание возвышается стеной над дорогой. В этом я ни разу не была, но, конечно, не новичок в подобных развлечениях.
Ты это серьёзно? оборачиваюсь я к Лёше.
Вполне.
Я как-то не совсем готова.
Ну, у тебя есть ещё полчаса, чтобы морально подготовиться, качает головой, посматривая на наручные часы. Захотелось внести какого-то разнообразия в наши встречи.
Правда? в моём голосе снова недоверие, пока мы выходим из машины.
Лёша наклоняется и целует меня, языком обводя раскрывшиеся губы, но, не углубляя поцелуй.
Нет, выдыхает, отрываясь ото рта, просто не терпится увидеть тебя в купальнике.
В купальнике? Кстати о купальниках у меня его с собой нет, вот так сюрприз
На лице моём, наверняка, растерянность. Лёша смеётся и наклоняется поцеловать меня в кончик носа.
Я аж вздрагиваю.
Такой милый жест совсем неожиданный от этого парня. Это ставит меня в ещё больший тупик.
Там при входе есть магазин, выберешь себя и купальник, и шлёпки, ну а полотенца я захватил. Впрочем, бери в лавке всё, что тебе надо.
Лёша хватает меня за руку и тянет к входу, а я иду на ватных ногах, думая, что совсем скоро мне предстоит обнажиться перед ним по максимуму.
Но есть и обратная сторона медали я не просто полюбуюсь на него, но ещё и смогу потрогать.
Нервные смешки заканчиваются на пороге магазина. Он довольно просторный, и выбор купальников тут весьма неплох. Много ярких и пёстрых. Конечно, все они, что называется, «ноу неймы», но и я не из капризных. Исключая долгие раздумья, беру чёрное бикини с красными вставками и светлые шлёпки. Так расчёска есть в сумочке, а вот шампунь не помешает. Тем более, жёсткая вода превратит мои волосы в мочалку.
Можно? смотрю на Лёшу, протягивая руку к прилавку с косметикой.
Конечно. Сказал ведь: бери, что требуется.
Это всё, больше ничего, выпаливаю и тяну его к кассе, где он расплачивается, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать.
Как переоденешься, выходи к большому бассейну. Там я тебя поймаю.
Серьёзно? Мы не потеряемся?
Не потеряемся. Телефон оставь в шкафчике. Планирую, что мы намокнем по максимуму, подмигивает Лёша.
А я, кажется, уже намокла, как бы пошло это не звучало, от его намёков.
В раздевалке я долго стою напротив зеркала, разглядывая собственное отражение в купальнике. Кажусь себя какой-то костлявой: грудь могла бы быть побольше, так то у меня неполная двойка, бёдра тоже узковаты, зато живот отличный и ягодицы, вроде, ничего. По крайней мере, сто приседаний за тренировку и нелюбимые, но такие эффективные выпады своё дело делают.
Перебарываю желание замотаться в полотенце и выхожу в зал аквапарка. Сквозь стеклянный купол солнце бросает мягкие предвечерние лучи, под потолком летают крики и визг, и шум воды не совсем приятно давит на уши.
Лёша подкрадывается из-за спины, обвивает талию рукой, притягивая ближе. По коже тут же ползут мурашки.
Шикарная девушка, хочешь чего-нибудь выпить или будем осваивать новые высоты? интересуется, кивая на горки.
Может, начнём с чего-то лёгкого? указываю на просторный бассейн с искусственной волной.
Отличная идея.
На Алексее удлинённые шорты, крепкие мышцы ног привлекают внимание, также как и уродливый шрам на боку.
Мне хочется спросить, откуда он у него, но молчу, считая, что снова нарвусь на отказ объяснять в ещё более грубой форме.
Может быть, когда-нибудь и услышу это историю.
Алексей довольно быстро снимает с меня напряжение. Вернее, оно трансформируется: из скованности в возбуждение, потому что он не стесняется трогать меня за разные места, пока мы осваивает каскад бассейнов и водные горки. Ну и плевать, что выгляжу, как мокрая курица, зато нервный смех проходит. Мне удаётся расслабиться и получить удовольствие. В Лёше тоже что-то невидимым образом меняется, сейчас он мне кажется практически моим ровесником.
Не знаю, Вер произносит задумчиво.
Чего не знаешь?
Сколько ещё выдержу, малыш.
Он прижимается ко мне бёдрами, и я ойкаю, понимая, о чём он.
Горячие пальцы идут вниз по позвоночнику и скрываются под водой, касаясь тонкого края бикини.
Ты меня с ума сводишь, шепчет на ухо. И чем меньше на тебе одежды, тем безумнее я становлюсь.
Упираюсь ладонями Лёше в грудь, ловлю тихую усмешку.
Что за веселье? Надеюсь, это ты над собой? не понимаю его настроения.
Конечно, над собой.
Если знал, что будешь волноваться, зачем меня сюда привёл.
Горячие губы снова у моего уха. На этот раз мочке достаётся мягкий укус.
Говорю же: хотел увидеть тебя с минимумом одежды. Лучшего повода не нашёл.
Лёша отстраняется и смотрит на меня с прищуром, а я открываю рот, чтобы что-то сказать, но никакого задорного ответа на ум не приходит.
Будь я поопытнее, могла бы намекнуть, что вести меня куда-то вовсе не обязательно, достаточно пригласить к себе, но я реально боюсь и не чувствую себя готовой за такой короткий срок идти дальше. Хотя в голове долбит мысль, что взрослый парень не будет ждать вечность.
Расслабься, вздыхает Лёша. Ты чего так напряглась? Его указательный палец утыкается мне между бровей. И перестань хмуриться.
А я нет да я нет.
Тс-с-с, рука под водой сжимает мою ягодицу, прерывая поток невнятных оправданий. Давай по ленивой реке?
Давай, подхватываю с радостью.
И облегчением. Потому что если намёки начались, то это значит они не прекратятся, а значит, мне следует его предупредить, что у меня совсем нет опыта.
Это отвернёт его? Или раззадорит?
Не знаю. Реакция может быть любой. Это-то меня и беспокоит.
Глава 8
Лёшенька, сынок, может не надо? в глазах матери слёзы, а на лице неуверенность.
Мам, надо.
Но как же так Такой долгий срок.
Это для твоей же пользы. Здесь тебе помогут, решат проблему.
Мы стоим у ворот загородной клиники, которую мне посоветовали. День пребывания здесь стоит немалых денег, но прошлая неделя выморозила меня до невозможности. Мать ушла в отрыв с очередными случайными «друзьями», и я понял, что всё. Терпению есть предел. Я ведь думал она всё, завязала. Не могу я жить, ожидая её очередного срыва. Лечиться она категорически отказывается, вот и сейчас отрицает.
У меня нет проблем, сынок.
А когда три дня под капельницами лежала, их тоже не было? спрашиваю в лоб.
Отворачивается, прячет взгляд. Ей стыдно, но всё равно мотает головой и, словно мантру, повторяет:
У меня нет проблем нет проблем, сынок. Ни к чему на меня тратиться.
Вижу, как украдкой утирает слёзы. Обнимаю её за плечи, говорю, что всё в порядке и деньги не вопрос.
Мне страшно, выдаёт под конец.
Чего боишься?
Мне хочется, чтобы здесь, в закрытом «пансионе» ей помогли. И осознать собственную зависимость, и найти силы в борьбе с пагубной привычкой.
У меня ощущение, что если войду в эти двери, мы больше не увидимся.
Глупости. Увидимся, сглатываю с трудом, через полгода, мам, увидимся.
Контакты с внешним миром тут запрещены, это одно из основных условий. Даже звонки. О её состоянии я могу узнавать через врачей, а мои слова ей будут передавать. Там уж специалисты знают, как правильно поддержать, не вызывая новых срывов.
Плечи матери дрожат, а я наклоняюсь и целую её в макушку. Во мне нет отвращения, наоборот, я люблю мать. Возможно потому, что помню её другой. Мы же не всегда так жили. Проблемы начались внезапно, я до сих пор не понимаю, какой бес в них с отцом вселился, что они запили. Нормальная же семья была. Просто в один день всё сломалось, как по щелчку пальцев. Неприбранный дом, пустой холодильник, грязная одежда, незнакомые пугающие визитёры, звон пустого стекла в мусорных пакетах и под ногами.
Я подрос и сбежал от этого, потому что не видел иного выхода, думал, можно забыть о «болезни» родных простым отрицанием очевидного, но нет. За всё надо платить. И за необдуманные импульсивные поступки.
Пойдём, тяну её к воротам.
А ты побудешь со мной ещё немного? Побудь, а? Лёшенька, пожалуйста. Не уезжай сразу.
Конечно, сколько надо, мам, побуду.
Уезжаю я только через три часа. Часть времени ушла на оформление документов и проговаривание условий, остальное я провёл с матерью. Успокаивал и настраивал на лучшее, как мог.
С каждым километром исчезающего под колёсами авто асфальта ком в груди уменьшается, а туман в голове рассеивается. Я ставлю блок на мысли о матери. Я поступил правильно, так будет лучше всем. И ей самой в первую очередь.
Теперь Вера
Горько усмехаюсь. Малышка меня прибьёт. Я пропал больше чем на неделю, по телефону отвечал сухо, либо вообще трубку не брал. Во-первых, не хотел грузить её своими проблемами, во-вторых, и времени на разговоры не было, да и настроения, что уж тут говорить. Я не из тех, кто сливает личный негатив на других, а уж на девушек, тем более. Переписки, откровенно говоря, не люблю. Лучше голосом, но времени « на голос» просто не было.
В городе беру курс сразу на дом её подруги, зная, что Вера пока живёт у неё. Вика быстро оклемалась и смотрит на нас с каким-то ехидством. Какие они всё-таки разные. В Вере есть наивность и непосредственность, а ещё серьёзность и женская основательность, которая, наверняка, с годами лишь окрепнет. А Вика выглядит прожжённой опытной стервой, хотя с Верой они одногодки.
Моя девочка отвечает на первом же гудке. Видимо, сидела с телефоном в руке, поэтому такая супер-реакция.
Прости, что пропал, были обстоятельства, знаю, что она ждёт извинений, поэтому с них и начинаю.
Мы не виделись уже больше недели, я и сам счёт дням потерял.
У тебя проблемы? вместо выноса мозга интересуется она.
И мои брови поднимаются вверх непроизвольно. Я уж думал, сейчас начнётся пропылесосивание нервов.
Ничего такого, чего бы не мог решить.
Пауза.
Сейчас всё в порядке?
Надеюсь. Вот тебя увижу и совсем отлично станет. Спустишься? Я буду минут через двадцать.
Хорошо, аккуратно отвечает Вера.
И когда в обозначенное время притормаживаю у подъезда, моя девочка садится на пассажирское сиденье и настороженно смотрит на меня.
Привет, выдаёт аккуратно.
У-у-у усмехаюсь, всего лишь привет?
Она делает большие круглые глаза: не понимая, чего я жду.
А я жду простых объятий и поцелуев, начиная понимать, как мне её не хватало. Не просто её а её всей. Аромата шёлковых волос, тепла тела, ласковых прикосновений, нежного голоса, мягкой силы, которую она и сама не осознаёт.
Сгребаю Веру в охапку и перетягиваю к себе на колени, предварительно отодвинув кресло подальше. Она устраивается бочком, и мы целуемся, будто умалишённые.
Хотя почему «будто»? Именно так себя и чувствую. Не думал, что в двадцать семь крышу сорвёт от какой-то девчонки. Вчерашняя школьница, считай, но во многом повзрослее моих ровесниц. И помудрее.
Лёш Лёш, шепчет предупредительно.
А я уже выцеловываю дорожку влажных следов на её шее, пока ладони сжимают грудь. Очень сложно с ней сдержаться. Хочется схватить и подмять под себя. И сделать то, чего требует тело.
Вера каждый раз, как мы заходим дальше, сжимается, но не останавливает. Так странно иногда смотрит на меня, будто хочет тайну рассказать. Но я и сам всё понимаю. То, что опыт у неё нулевой. И от мысли, что буду первым, у меня ещё больше сносит крышу.
А я обязательно им буду. И что-то подсказывает мне, что ждать осталось недолго.
Мне хочется, чтобы она запомнила свой первый раз, как нечто прекрасное. Даже не понимаю, откуда во мне эта идея. Романтические прогулки под луной и устланное лепестками роз ложе, как в той пошлой песне, это точно не ко мне. Но для Веры я бы, наверное, что-то подобное организовал. Хотя с другой стороны, надо ли ей самой это?
Терзаю её губы, мягко покусываю и глубоко целую, ладони живут своей жизнью уже под одеждой. Вера дёргается и дрожит, потому что страстно хочет того же, что и я. Только боится.
Всё-всё, малыш. Успокаиваемся.
Убираю руки из опасной зоны.
Да я спокойна, отвечает нервным голоском, опровергающим её же слова.
А это я себя уговариваю.
Вера вздыхает и прижимается к моей груди, укладывает щёку на плечо. Глажу её по волосам, чувствуя необычайный комфорт нашей тишины.
Страсть остывает, но эмоции, которыми мы обменялись, они будто заряжают живительной энергией. Эти дни я был опустошён, а сейчас этот маленький энерджайзер снова вдохнул в меня силы.
И желание жить.
И делать что-то
Лёш, что случилось? спрашивает, и её выдох достигает моей шеи, приятно щекоча кожу.
С родными проблемы.
Отстраняюсь и смотрю, как Вера покусывает губу в нерешительности.
Могу я чем-то помочь?
«Чем, малыш, ты можешь тут помочь?» Мне даже смешно.
Думаю, что ничем. К сожалению.
Снова терзает губу, но кивает.
Больше не пропадай, пожалуйста.
В этой короткой фразе скрыто многое. И то, что она не решается мне высказать, хотя, наверное, очень хочет. Я не обещаю ничего, лишь коротко отвечаю, что постараюсь.
***
Когда звонит адвокат, я ничего хорошего не жду. И в целом правильно делаю. Долго и муторно выслушиваю подробности, что исход судебного дела, скорее всего, сложится не в мою пользу.
Корпус телефона трещит, когда сильнее сжимаю его в руке.
Мы можем как-то повлиять на судью?
Боюсь, там уже всё схвачено. И не нами.
Перекупить?
Сомнительно.
Понятно. А какие варианты у нас есть?
Подать апелляцию после.
А более быстрые?
Эм поджечь здание суда?
Усмехаюсь на тёмный юмор. Если бы это решило все проблемы, можно было бы и организовать.
Не такие радикальные.
Их нет. Если мы хотим остаться в рамках закона, остаётся привычная схема.
Мне совсем не нравится, что родительская квартира в центре Москвы уплывает из рук. Тихий двор, маленькая узкая улочка, пятый этаж старого дома, всего три комнаты, но огромные, под сто пятьдесят метров. Лакомый кусочек для мошенников.
А они оставались в рамках закона, когда подсовывали матери договор по цене ниже рыночной?
Судья утверждает, что всё легитимно.
А мать утверждает, что ничего не подписывала.
Однако на бумагах её подпись.
Не поспоришь. Потом она может утверждать, что угодно, но ведь под градусом в неадеквате могла чиркнуть своё согласие на чём угодно. Даже на пустом листе бумаги.