*
Вечером того же дня, когда дети расходились по домам, Татьяна пошла встречать Катеринку и снова они столкнулись с Еленой. Та общалась с двумя соседками, среди которых была Валентина, стояла спиной к дороге и не видела подошедших поздороваться Татьяну с внучкой. Услышав, как спорят Елена и Валентина по поводу молодежи, Татьяна снова начала сердиться и хотела уже уйти, но тут Елена обернулась и попыталась что-то бормотать про проклятия, но тут Катерина дернула бабушку за рукав:
Да она же пустая, ничего она не умеет, бабушка, не бойся! девочка перевела взгляд на склочницу и сказала, а вам бы почки подлечить, а то камни скоро пойдут, в больницу попадете.
Уходили они в полнейшей тишине.
*
А на рассвете следующего дня Валентина рысью побежала к Павлине. Потом они вдвоем пошли к Татьяне, упрашивать ту разрешить внучке учиться у Павлины. Женщина сначала противилась, но вышедшая на голоса заспанная девочка сама захотела приходить к "бабушке Поле", потому что та "уже старенькая, уйти хочет, но не может пока, а так нельзя над человеком издеваться". Тут в избу вошел и дед Катерины, но та лишь молча, долгим взглядом, посмотрела ему в глаза и он, словно забыл, зачем зашел, вышел обратно в сени. Три женщины переглянулись.
Катюш, ты иди пока, умойся, ласково приобнял внучку, сказала Таня, а когда девочка вышла, села на скамью, легонько хлопнув полотенцем, которое держала в руках по столу и вздохнула, не к добру, баб Паш, не к добру! Не нужно ей учиться этому! Темная сила в ней сидит, чего бередить?
*
Вернулся муж Татьяны, поставил на стол стакан с веточками земляники и со словами "для Катюшки" снова вышел.
А Татьяна, снова тяжко вздохнув, рассказала соседкам историю своего рода.
Глава 3. Родительская любовь. Родительская боль.
Семь грехов губительных и смертных,
Семь грехов, ведущих душу в ад,
На первый взгляд, как будто, незаметных,
Толкающих жизнь каждого назад.
А. Овсяк
Владетели душ, тел Кто они? Не мы им судьи ныне. А тогда ТАК жили.
Названная кем-то за тебя цена не означает твоей истинной ценности.
Известный факт, что в определенный период истории легко можно было обменять крепостных на предметы роскоши или животных. Людей дарили целыми деревнями, присоединяя эти земли к владениям очередного счастливчика.
Но насколько далеко распространяется гнев отца, чья дочь осмелилась пойти против его воли в вопросе замужества и вместо выгодной для рода партии становится позором?
Весной 1698 один из лордов, потомок непризнанной ветви кровавого Генриха, сумевший вновь добиться расположения и власти за счет успехов в кораблестроении, похоронил внезапно заболевшую дочь. Бедняжка сгорела в лихорадке буквально за два дня. Особо этому значения никто не придал, так как Лондон провожал русского царя Петра, в будущем Великого. За время пребывания посольства, лорд заключил несколько выгодных торговых контрактов. Так, например, уже в конце лета ему прислали двух отличнейших борзых.
В то же время в одном из недавно пожалованных поместий новгородского наместника Лефорта, проявившему себя при взятии Азова, появилась в качестве супруги управляющего молоденькая девица. С темно-русыми волосами, большими холодными глазами, губами, сжатыми до состояния ниточек, высокая, стройная, белокожая. К новому году она разродилась крупным темноволосым мальчиком, которого в последующие годы воспитывала "под себя" учила всему тому, что знала сама, грамоте, основам счета, языкам, и всегда ставила его выше других своих детей, которые родились только через несколько лет. Мужа женщина всегда презирала, как и остальных жителей поместья и "всех русских", и даже своих детей. С годами она стала еще тоньше, словно цветок, засохший в моменте начавшегося отцветания. Взгляд ее из тоскливо-испуганного окончательно стал колючим и ненавидящим, а спина была всегда прямая, словно палку привязали. К своим дочерям она относилась так же как к деревенским детям, пару раз озвучив, что они не стоят внимания, ведь их участь быть проданными, словно скот.
Она уговорила нового владельца поместья (Лефорт скончался от горячки уже в 1699 год) поспособствовать устройству сына в школу в Петербурге, мальчика взяли ведь он показал себя весьма достойно. Но этим она подписала себе приговор, по некоторым источникам смертный. Юноша загорелся идеей кораблестроения. Узнав об этом, по воспоминаниям очевидцев, женщина словно обезумела окончательно. Она облачилась в черное и несколько дней ходила по поместью, сыпя проклятиями и говоря что-то о крови и предательстве. Она упоминала своего отца, бормотала про сына, что он ветка от гнилой яблони.
Приехавший через несколько месяцев в гости сын в живых ее уже не застал, женщина ушла в мир духов, так и не вернувшись в рассудок. Ей было 36. Несчастная, преданная, не нашедшая в себе сил для новой жизни, умершая в безумии и одиночестве.
Юноша вернулся в Петербург, где его ждала невеста, дочь какого-то мелкопоместного дворянина, небогатого, но с хорошей родословной. Отец благословил его будущий брак, найдя его, конечно же, удачным, но впредь наезжать с визитами запретил.
Перед отъездом одна из младших сестер преподнесла ему туесок земляники с несколькими обвязанными ниточкой листиками.
Ягоды не довезешь, а вот это невесте передай, для ребенка твоего, юноша удивился, но ничего не сказал. Он и сам еще не знал, что их "баловство" с любимой уже дало плоды.
Глава 4. Волки, девочка и красные флажки.
На снегу лежит маленькое тельце, закутанное в серый шерстяной платок с головой, под платком тулупчик старшего брата только валенки торчат. Крохотные. Девочке уже 5, но выглядит она чуть ли не в половину меньше, чем должна. Сама по себе маленького роста, из-за постоянных недоеданий на лице у нее остались только глаза большие, синие, в обрамлении пушистых черных ресниц. А вот волосики жиденькие Много ли на одной воде и лепешках буквально из сена вырастет?
*
То, что их семья из поколения в поколение отличается каким-то странным везением, Татьяна знала на собственной шкуре проверила не раз.
Мать родила ее в 51, она была последней, младшей, а потому скорее лишним ртом, а не любимицей. Зимой есть было совсем нечего, а потому дети иногда ходили ночами на колхозные поля за остатками посевных. Насобирав на сани немного зерна прямо со стеблями все пойдет в дело, а заодно хвороста по дороге, они старались быстрее вернуться домой.
Холодно, скулила маленькая Танечка, идя позади всех и неся красные тряпочки отпугивать волков. Было жутко и невыносимо страшно, но жаловаться было страшнее могли и подзатыльник влепить и пойти быстрее, а она не успевала. Ноги вязли в снегу, пусть и немного утоптанном старшими.
Вдруг сквозь ледяной вихрь, разрезающий заледеневшие щеки, донесся волчий вой. Старшие остановились, переглянулись. Успеют или нет? Их деревня находилась на полуострове, проход зимой туда был по мосту дойдешь до моста спасешься, там уже свои близко и дорога утоптана, да и волки в деревню не суются пока для них зима в этом году не особо голодная.
А не успеешь Брат попытался разжечь факел, но его быстро гасил обильный снег с бешеным ветром. Танечка как раз дошла до саней, когда вой повторился уже совсем рядом, еще один, еще. Волки приближались и брали их в кольцо. Старшие рванули что есть сил, Танечка побежала следом, выронив красные флажки, испугалась, вернулась за ними и, рыдая, бросилась догонять сани, упала, набив снега в рот, ужас сковал ее тело. Она посмотрела вслед старшим, но тех уже скрыла белая завеса. Только черные деревья стояли кругом, молчаливо насмехаясь и словно обсуждая сколько ей осталось минута, две, пять? Как долго волки будут терзать ее тулупчик, в попытках добраться до худенького тельца в надежде поживиться хоть чем-то?
Отец нашел ее на рассвете, когда старшие, наконец, признались, что вернулись без Тани. Он почти сорвал голос, выкрикивая ее имя, отчаявшись увидеть из-под очередного сугроба кусочек ткани вдруг повезло, вдруг просто снегом засыпало, а не съели, не замерзла еще насмерть?
Чуть левее основной дороги он увидел небольшую стаю волков. Замер, выискивая красные следы на снегу, но ничего не увидел. Выстрелил в воздух, звери нехотя поднялись и потрусили в лес. Лишь один зверь, бежавший последним оглянулся перед тем как юркнуть в ельник, и столько осуждения было во взгляде
Мужчина перевел взгляд на их лежбище и увидел тело дочки. Плача и бормоча молитвы вперемешку с просьбами о прощении, он полез через сугробы туда. Добравшись, он развернул дочь к себе и увидел, как затрепетали ее ресницы девочка просто спала, сжимая в руках красные тряпичные флажки.
*
После этого случая девочку решено было отвезти к тетке по матери в соседнюю деревню у той не было своих детей, но зато были козы. Пасти их надлежало маленькой Тане, но она теперь могла вдоволь напиваться молока, есть творог, иногда к хлебу тетка давала ей с собой на выгон сыра или мяса. К тому же девочка умудрялась насобирать ягод по краю леса, очень уж хорошая и крупная земляника там росла.
Тетка не была мягкой и любящей, часто попрекала Таню тем, что взяла нахлебницу, хоть и родная кровь. Но муж ее, тосковавший без детей, одергивал жену, и когда девочка чуть подросла и окрепла, по его настоянию Таню отдали в школу.
Татьяна никому и никогда так и не призналась, что силки для кроликов ставить так и не научилась, а нерегулярным уловом обязана серым грозным зверям. Они выглядывал из-за деревьев на луг, где пасла коз девочка, осматривались, потом ныряли на минутку обратно под завесу веток и выныривали снова с тушкой кролика в зубах. Они оставляли ее там же и исчезали. А девочка приносила добычу мужу тетки. Только с возрастом она поняла, что он все знал и молчал. Ведь следы зубов волка от следов силков отличит кто угодно.
Очень скоро девочку отдали в подмастерья к швее поближе к городу, Таня делала успехи, очень хорошо ей удавались кружева, и через три года она уже работала в городе, откуда и перебралась в Подмосковье.
Татьяна никогда не боялась ходить в лес или бродячих собак. Ни разу в жизни не кусали ни ее, ни ее дочь или внучек.
Когда они с мужем купили домик в этой деревне и пошли в лес за клюквой, то заблудились. Она начала "аукать", но вскоре услышала волчий вой. Муж ее испугался, а она смело пошла на зов и повела его за собой (не мог же он бросить эту сумасшедшую одну на болотах! Любимая все же). Через несколько минут они вышли на широкую дорогу, где поймали попутку и вернулись благополучно домой.
А как-то раз, когда они прожили в деревне уже года 3, поутру женщина обнаружила раненую волчицу во дворе. Тимофей, ее муж, чуть заново не поседел, схватился за сердце, выйдя поливать огород с утреца, а застав жену на коленях перед зверем. Осел по стеночке чуть не до земли, но жена так посмотрела на него, что мигом подхватился и спросил чем помочь. Тогда она и рассказала ему историю своего спасения в детстве.
*
Поведав соседкам про свою связь с волками, Татьяна боялась глаз поднять а ну обвинят в оборотничестве и изживут из деревни? Но Павлина лишь почмокала губами, разгладила юбку руками и, вздохнув, произнесла:
Ну что ж Прапрапра бабка эта твоя Как звали ее?
Да там же имя мудреное, не одно По нашему Катериной, как внучку мою.
Ох, ма Неспроста Что-то я в ней чую, только не пойму что. Даже у меня мурашки иной раз от ее взгляда. Позволь, я научу ее чему умею, лишним не будет? А то вот дурачек-то этот, что Маринку обидел, говорят в лес пошел, да волков повстречал.
Татьяна ахнула и зажала рукой рот.
Да живой он, живой, попугали его. Штаны подрали. Сытые что ли были?
Глава 5. Самый темный час перед рассветом.
Еще 3 года Катя училась у Павлины. Каждое лето она приезжала из столицы в деревню, помогала бабушке с дедушкой по хозяйству, гуляла с ребятами, но все сильнее тянуло ее в дом старой ведьмы, и все чаще она пропадала либо там, либо в лесу. В болота Павлина ее не пускала, но Катюша спокойно ходила и там. Девочка ВИДЕЛА тропу, словно подсвеченную. Видела где брод получше через реку. Видела тропинку через лес, чтобы скорейшим путем пройти куда ей надо.
Однажды она поняла, что видит кратчайший и безопасный путь, и они были разными. Когда она вернулась домой, взволнованная бабушка сообщила, что сбежали двое заключенных из тюрьмы и видели их уже совсем близко. Татьяна даже пыталась запретить Кате выходить гулять пока, но кто ж эту мелкую егозу удержит? Вечером того же дня, когда дети играли неподалеку от деревни, они увидели двух мужчин в странной темно-серой одинаковой одежде. Те подошли к ним, попросили принести из деревни хлеба, яиц и чего-нибудь еще. Мальчишки хотели было загомонить, что вот они, сбежавшие, но Катя глянула на глупцов, посмотрела на мужчин и сказала спокойным тихим голосом, чтобы уходили отсюда немедленно. Странно, но те послушались. Дети побежали в деревню, а Катя ощутила такую сильную слабость, что пошатнулась, в глазах стало темно на мгновение, словно всех сил лишили. Несколько минут она сидела на траве и смотрела на реку.
Утром она в очередной раз пришла к Павлине.
Красиво ты сделала, никогда не видела такой большой купол И ведь силенок хватило!
О чем ты, баба Паша?
Так купол над деревней, который ты вчера поставила, загляденье прям, молодец.
Дня полтора продержится, может, два, если ты мне своего отвара дашь, отстраненным голосом произнесла девочка.
Павлина глянула на нее с жалостью. То не девчонка малолетняя говорит, то сила в ней. И ничего не сделаешь, не умеет Катя закрываться еще, сдерживать, вот и черпает всю себя. Катя посмотрела в глаза Павлине, и у той мурашки пробежали по телу, темные глаза с едкой насмешкой глядели на старую женщину, читали все ее мысли, всю ее жизнь. Секунда и глаза Кати снова синие, обычные, уставшие.
*
В очередное лето, когда Катюшке исполнилось 9, дом в деревне решили продавать. Мол, здоровье уже не то, надо в город возвращаться.
Девочка твердила "нельзя", но объяснить почему не могла.
Павлину похоронили за неделю до отъезда "городских". В последнюю их с Катей встречу, они побродили по лесу, насобирали трав и ягод, попили чаю с пирогами с черникой Татьяна расстаралась. Каждая знала, что больше они не увидятся, но слов прощания сказано не было. Ни к чему.
Дед прожил в городе без малого 2 месяца. Инсульт. Катя чувствовала, что помочь не в силах ни врачи, ни лекарства, ни молитвы он просто не хотел жить. Словно душа его осталась там, в их доме в деревне. Где облепиха растет вдоль забора, где кусты редчайшей крупной смородины гордость деда, где печка большая и теплая, на которой так хорошо погреть старые косточки. Где на кухонном столе стоит стакан с водой, а в нем несколько веточек земляники с красными ароматными ягодами.
Любимым же Катиным воспоминанием о деде было то, как они пускали по огромным лужам деревянные выструганные им собственноручно для внучки кораблики. У них были белые тряпичные паруса, яркие и почти слепящие в свете солнечных лучей, заставляющие жмуриться. И смех дедушки.
*
В последующие годы сила почти никак не проявляла себя, если не считать того, что Катя всегда выбирала безопасные дороги, если приходилось идти по темноте, и сдружилась со всеми дворовыми собаками. Ну и девочка предпочитала травяные отвары остальным напиткам. Травы она собирала сама. Было несколько случаев, когда Катю пытались задирать в школе, но той хватало одного взгляда, чтобы забияка отставал.