Сойки орут не зря. Росомаха рявкнула и словно огромная собака метнулась от палатки в сторону ольховых зарослей. Аркадий навскидку запоздало стреляет, ругает наглую бестию. Осматривает прорванный когтями брезент, остатки сухарей, разодранные пачки чая. Неторопливо разжигает с двух сторон от палатки костры. Стягивает капроновой леской порванный брезент. Разогревает тушенку и продолжает думать о находке, о старом охотнике Прошке и загадочной Шайтан горе на Зимнояхе. Валится на ложе из стланиковой подстилки, ругая себя за беспечность
По долине несется громкое «Эге-ге-е!» Вдоль реки бредут двое. К табору подходят Кузьмин и Зверко. Молодой парень по кличке Кузя, едва присев у костерка с подвешенным на треноге котелком, спрашивает:
Поисковик, как дела? Небось, спал тут с утра до ночи
Цукан молчит.
Сорокалетний хохол Зверко с перстнями наколок на левой руке, правило «меньше знаешь крепче спишь» усвоил хорошо.
Чайку, Федорыч, плеснешь?
Так нету, Василий. Брусничник с шалфеем варю. Росомаха, тварь поганая все сожрала!..
Так у меня есть. Щас запарим.
Сварите чай. Палатку скатаю, перекусим и пойдем, чтоб успеть засветло.
Цукан отходит к реке, присев на корточки, ожесточенно трет песком миску, ложку и продолжает думать о самородке.
Ты, Кузя, Федорыча не задирай. Он зам у Бурханова. Мужик крутой. Он и врезать может. Не смотри, что худой, правой рукой завалит на раз и два.
Навьючили рюкзаки. Увязали ремнями проходняк, инструмент.
Вперед, по одному А ты, Кузя не отставай. Росомаха с дерева прыгает, когти страшенные.
Пугаешь, да? Пацана, что ль нашел? Кузя головой крутит, рыская глазами по долине. Еще скажи, что эта тварь золото стережет. Громко хохочет: Злой дух КуранахаХа-ха-ха.
Алдан, поселок Кучкан, база артели «Звезда».
В конторе, сооруженной из строительных вагончиков под одной общей крышей, Цукан кидает на стол холщовый мешочек.
По моим замерам до двадцати грамм на куб, когда попадаешь в струю. Богато! Такое и на Колыме в редкость
Бурханов выходит из-за стола.
Молодец, Аркаша! Русло жирное нашел, задел на следующий сезон нам обеспечен. Но о результатах никому ни слова.
На карте прибрасывает курвиметром расстояние до табора на реке Куранах. Трет руки, словно от холода.
Отлично! Почти под боком, двенадцать кэмэ. А в управлении убеждают, что там нет перспектив
Я неделю мантулил вхолостую. Думал пустышка Потом на левой стороне у прижима, поставил проходняк и сразу поперло. Так и шел вверх.
Бурханов приоткрывает дверь, кричит.
Маня, позови Снегирева.
Входит крепыш похожий на тяжелоатлета с бобриком седых волос.
Дмитрий, технику нужно готовить на Куранах. Начнем мыть в этом году.
У нас нет разрешения?
Я договорюсь с геологами. Оформим, как разведочные работы по запасам. И будем оформлять допуск на производство работ.
Разные люди заходят и выходят. Ведут разговоры. Цукан спит, откинувшись в дерматиновом кресле. Входит краснолицый одышливый мужчина. Громко здоровается. Цукан вскидывает голову. Смотрит недовольно.
Привет, Виктор Борисыч, голосистый ты мужик. А твою фетровую шляпу и массивный живот, за версту видно.
Ты, Цукан простак. Не понимаешь, финансист лицо предприятия, должен солидно смотреться. А глядя на твою бандитскую рожу и грязный бушлат, чиновник не возьмет подарок, не окажет артели содействие.
При твоей министерской зарплате, нужно еще на шею цепь золотую повесить для солидности.
А тебе завидно. Я в Госплане работал. Но Бурханов уговорил, я согласился.
Аркадий, что с тобой! Мы же на правлении артели обсуждали. Я едва уговорил Виктора Борисовича переехать из Москвы, а ты хамишь. Тебе, что денег мало!
Бурханов пристально смотрит, всем видом показывая недоумение. Цукан встает, торопливо выходит из конторы.
Выйду, перекурю
Дурит, что-то твой заместитель.
Пройдет. Мужик характерный. Мы с ним начинали на Колыме на горно-рудной проходке. Много лет его знаю. Спец незаменимый, у него чуйка на золото.
Но ведь пьет.
Было. Уходил в запой после ссоры с женой. Уезжал из артели, но я принимал. Потому что знаю, Аркадий не продаст. Видишь шрам вдоль черепа?
Бурханов приподнимает волосы на голове.
Давнее дело. Застряли во время пурги под Омсукчаном. Снегу по пояс. Чтобы пробиться, стали продергивать ЗИС лебедкой. Почти вылезли из низины, когда трос оборвался, пробил мне черепушку. Цукан тащил на самодельной волокуше к трассе полдня. В больнице врач пульс не нашел и говорит:
Зачем сюда притащил. Тащи в морг. Я не волшебник, трупы оживлять не умею.
Цукан насел на доктора. Кричит:
Меня чуть не похоронили после взрыва в шахте, а я выжил.
Короче, расшумелся, задергал всех. Вкололи мне две ампулы адреналина. Сделали открытый массаж сердца. Подключили аппарат искусственного кровообращения
«Я не волшебник трупы оживлять не умею», ту фразу наши орелики по сей день вспоминают. Смеются.
Вы что с ним в одном лагере сидели?
Было дело, на Хатаннахе. Позже в пятьдесят шестом меня реабилитировали, а его нет. Хотя Аркадий ходил юнгой на грузовом судне. Они обеспечивали доставку десанта на Курилы в августе сорок пятого, ему вручили медаль за победу над Японией. Но удостоверение не сохранилось Поэтому я ветеран ВОВ, а он шпана безродная.
Я думал, ему и полтинника нет!
Живчик. В позапрошлом году уехал из артели с большими деньгами. Навсегда. Через полгода вернулся с таким видом, словно совершил побег из тюрьмы.
Алексей, я через знакомого в Москве пробил лимиты на бульдозер и экскаватор. Но старателям не положено по закону выделять новую технику. Надо договариваться с ГОКом. Они получат через министерство, а мы у них возьмем как бы в аренду.
Я договорюсь. Струмилин мужик понятливый. Оформляй договора, Борисыч. И на Цукана зла не держи. Это бзык. От жены и сына писем давно нет. Переживает
Входят члены Совета артели «Звезда». Обсуждают, кто будет заниматься подготовкой полигонов, ремонтировать технику и перебрасывать ее на новый участок.
Добыча золота упала на треть говорит Бурханов, оглядывая каждого. Цукан вновь, настаивает на поиске месторождения на Зимнояхе.
Да его ни на одной карте нет Снегирев вскакивает со стула
Нет на карте, значит, нужно порыться в архивах!
Какие архивы? Забудь про это видение и гору Шайтан. Бабу тебе, Аркаша нужно сисястую, чтоб дурью не маяться.
Ты, Димка молод, чтоб меня высмеивать. Читай больше. Вон в журнале «Наука и жизнь» статья есть, что многие видения подтверждаются по жизни.
Бурханов гасит конфликт между своими заместителями, обещает покопаться в документах управления геологоразведки
А пока нужно доделать ремонт в больнице.
Цукан возмущается.
Сколько можно! Дорогу к прииску бесплатно, ремонт даром. Оседлали артель
Ладно, мужики, не обеднеем. Зато вонизма и упреков будет меньше. Зарплата наша не дает им покоя.
Утром в кармане бушлата Цукан обнаруживает куранахский самородок. Его можно продать за большие деньги, построить в Уфе дом, обустроиться и таким образом загладить вину перед женой, сыном Цукан нянчит в руке самородок, на лице гримаса. Он натягивает бушлат, застегивается, идет к выходу и вдруг останавливается в дверях. Снова усаживается на кровать. Его одолевают сомнения На столе неотправленное письмо Анне Малявиной со словами: «Что случилось! Полгода нет от вас писем?..» Он запирает входную дверь. Прячет самородок. Смотрит на себя в зеркало и укоризненно выговаривает: «Эх, Цукан, Цукан!»
Поезд Владивосток-Москва.
В купе Аркадий Цукан мужчина горбоносый, лицо обветренное, смуглое, кисти рук крупные рабочие, листает альбом для рисования. Смотрит эскизы: двухэтажный коттедж, деревенский рубленый дом с широким крыльцом и навесом, немецкий фахверк с черепичной крышей. Попутчик, молодой парень, заглядывает в альбом. Спрашивает:
А вы что архитектор?
Нет, я дом буду строить.
Так это же дорого, хлопотно Проект нужен.
Я за последние годы все продумал. Жена рассказывала, у ее деда в поместье под Уфой дом стоял большой с мансардой, окна огромные с лестницы мыли, а по всем комнатам водяное отопление. И веранда просторная с оранжереей. Вот я такой же хочу. И еще чтобы мастерская
Я жил в деревне, скучно там Вот еду в Челябинск на завод.
А я в Уфу. Люблю этот город. Вещи сдам в багаж и на Гоголя, там чайхана, там настоящий лагман, учпочмак Эх, прямо пальчики оближешь.
Он откидывается на перегородку, представляет свой приезд в Уфу.
Нижегородка. Пригород Уфы: одна улица вдоль, две поперек. Внизу лента реки. Грунтовка. Деревянные заборы. Палисадники с черемухой, разноцветная мальва, вымахавшая к осени под два метра.
Малявины запоздало обедают. Анна поднялась из-за стола, поздоровалась и ни намека на улыбку. Цукан свалил сверток с подарками на пол у стены, разулся. Анна упрямо молчит.
Семь суток добирался. Торопился. На вокзале таксиста едва уговорил, везти в Нижегородку В этот раз большие деньги заработал в артели. Не веришь, Аня? Бросает на стол деньги. Бери. У меня еще есть.
Анна садится и, как бы, не замечая денег, сдвигает кастрюлю с картошкой, миску с поджаркой.
С какого числа, Ванюша на работу?
Двадцатого выезжаем, суточные выдали, на проезд!
Аркадий кидает на лавку под вешалкой, новенькую фетровую шляпу, идет к столу с бутылкой шампанского.
Ты же любишь шампанское, Аннушка. Я помню
Разливает шампанское в чайные чашки. Пить ему приходится одному раз и другой.
Это, Ванюха тебе. Японскую куртка выменял на песцовые шкурки. Примерь.
Мне завтра в командировку в Чишмы
В комнате тоскливая поздняя осень. По телевизору фигурное катание.
Давай, Ваня, выйдем покурить? предлагает Аркадий с заискивающей интонацией.
Не пойду!
Но куртку-то хоть примерь
Нет, не буду.
Отводит глаза от яркой куртки-трехцветки, брошенной на спинку стула. Бурчит дерзко:
Шел бы ты!..
Как смеешь мне, отцу?!
Где ты был раньше! Где! Теперь я сам зарабатываю
Аркадий голову вскинул, повернулся к Анне, а она молчит. Встал напротив сына, который, на полголовы выше. Худой, шея цыплячья, но смотрит с наглым вызовом.
Зря ты так! говорит Аркадий от двери негромко, но внятно. Пожалеешь вскоре.
Слепо тыкается в калитку, толкает в обратную сторону. Когда распахнул, то заспешил от дома не улицей, а глухим переулком.
Два года назад Анна сказала: «Всё, Аркаша, последних разов не будет!» А он не поверил ей, решил перемелется, деньги на стол и всё образуется. Бросил ненавистную работу на фабрике и вместе со старателем из Рязани, снова уехал в Якутию, оправдывая себя тем, что деньги почти на исходе Думал на сезон, а вышло два и, снова кругом виноват. В тот давний приезд Аркадий ощущал себя королем в уфимской Нижегородке, куда прикатил от вокзала на такси.
Он сразу уцепил глазами домик в два окна с оторванной ставней, скособоченные ворота, даже выпавшие кирпичи у трубы на верхней разделке углядел. Эх, тудыт-растудыт! ободрил себя возгласом с матерком.
Стучит в дверь, она отворяется изнутри. Аркадий входит в дом свой не свой, но и не чужой, как ему представляется.
Так вот, значит, прибыл Здравствуй, сын!
Опасался, еще как опасался Но аж зазвенело в ушах.
Отец! Ты надолго?..
Погоди, хоть разденусь Я теперь насовсем. Хватит. Мы теперь заживем
во-о! Аркадий выбрасывает вверх большой палец
А мы тебя так ждали в прошлом году! Потом мать говорит: Все! На крыльцо не пущу Но ты не бойся, это она сгоряча.
С деньгами вышла промашка, не удалось в прошлом году приехать. Ты, Ваня, чайку поставь. С дороги ведь я
Оглядывается.
Сезон этот провальный, но тысчонка-другая имеются.
Телик нужно купить! Еще бы кровать новую. А лучше диван.
Купим, Ваня! Купим. Мы теперь заживем.
Это заварка, что ли? удивляется Аркадий. Смотри. Полпачки высыпаем. Кипяточку. Кусочек сахару и на плиту подпарить, но не дать кипнуть. Ты же колымчанин! Колбаски, сыру к чаю давай Нет, говоришь? Придется тушенку открыть. Якутская. Высший класс. Доставай луковицу, устроим быструю жареху. А уж балыки, икорку на вечер оставим, как Анна придет.
Ваня крутится волчком, старается угодить большерукому лысеющему мужику, которого отвык называть отцом.
Что это у тебя с рукой?
Обморозил зимой по пьяни. Перчатку потерял.
Эх, ядрена вошь! Лук у вас, прямо глаза выест. На-ка, Ванюша, дорежь, я покурить выйду.
Аркадий Цукан снегом обтирает лицо. Закуривает, не может успокоиться: обрубок мизинца на маленькой ладошке, как гвоздь, сидит в нем.
Эх, дал промашку.
Анна Малявина сидит за столом усталая, не желает спорить, ругаться и гнать его из дому, как грозилась. А он смотрит на нее удивленно: уезжала бойкая миловидная женщина лет на сорок пять, а теперь постаревшая грузная баба. Северных денег, что дал Цукан, хватило на покупку маленького дома с печным отоплением в пригороде Уфы. Устроилась работать станочницей на заводе деталей и нормалей. Анна ловит его взгляд, раскрывает ладони.
Не отмываются. Графитовая смазка.
Убирает со стола руки.
Я деньги вон положил Ванька, говорит, телевизор нужно купить.
Хорошо бы. Люблю смотреть фигурное катание. На ее лице впервые обозначается улыбка. Плечо, рука болит сил никаких нет. Пропарить бы
Ну и сделаем баню. Я прямо завтра начну.
Да кто же зимой?
Какая это зима! Вот в Якутии как жахнет под пятьдесят!.. Ты ведь знаешь по северам.
Ох, лучше б не поминал! Если ты, еще хоть раз!..
Аннушка, милая, ты что? Я ведь понимаю, как вам тут без меня. Бурханов председатель наш говорит: положи, Аркаша, деньги на аккредитив, целее будут. Но надо в другой конец поселка топать. Заторопился, машина попутная подвернулась на Тынду. Уехал чин чинарем, семь тысяч при мне было.
Семь тысяч рублей? перебил, не удержался Ваня.
Так не копеек же. За полный сезон выдали! Из Якутска улетел я удачно на Красноярск, а дальше стопор. Нелетная погода, туман. Меня зудит, терпения нет. Решил ехать поездом Подхожу на вокзале к кассе, а там этакая фифа сидит, губки крашены скривила:
Только эсве, в спальном вагоне.
И форточку свою закрыла, морда моя небритая не понравилась. Стучу снова в окошко.
Мне целиком купе, говорю ей.
А она: что, мол, за глупые шутки? Тут меня бес под ребро и толкнул. Достал я из потайного кармана пачку четвертаков и говорю ей этак небрежно:
Я не только купе, весь вагон могу закупить.
Сунул билет в карман, решил малость расслабиться. Купил в буфете коньяк, курицу, за столик пристроился. Бутылку допить не успел, подходят двое в милицейской форме с оловянными глазами. Распитие в общественном месте! Пройдемте. Я деньги сую. А они свое: нет, пройдемте! А глазенки у одного, вижу, кошачьим хвостом прыгают.
Удостоверение ваше позвольте взглянуть? прошу деликатно и вежливо.
А он меня коленом в пах. Круги перед глазами, дыхание перехватило.
Хочешь пятнадцать суток схлопотать!
На улице темнота, а эти двое толкают, ведут непонятно куда. Вдруг машина высветила обыкновенного ухаря, который машет рукой сюда, мол, сюда. Одного я оттолкнул, другого с ног сбил, побежал.
Ты же отец такой здоровый?
Против лому нет приему. Железякой сзади по голове достали. Всего выпотрошили. Даже унты сняли. Только чемодан мой обтрепанный с инструментом остался.
Снова поедешь в артель?
Нет. Теперь аллес капут. Новая жизнь Почем нынче доска, Аня, ты не знаешь? Сделаю баньку, а там и пристройку к дому.
Аркадию не спится, он лежит на поскрипывающей раскладушке, выходит на кухню, отодвигает печную заслонку, курит. Подсаживается на кровать, отгороженную гардиной, получает тычёк в бок.
Ишь выискался Ложись, где постелено.
Бурчит в ответ обиженно: «Тоже мне принцесса».
Нижегородка. Цукан в охотку делает работу по дому подбить-поправить крыльцо, доску заменить. Обкапывает столбик у ворот, вгоняет туда кусок рельса, берет на проволочную скрутку. Мужики-железнодорожники подвезли красного кирпича. Цукан отдает им деньги и бутылку водки. Подзывает Ваню.