Пошли, будем отогреваться.
* * *
Неподалёку сидели трое новобранцев и наблюдали за этой сценой. Они не слышали разговора Кати и Резанцева, но примерно понимали, что происходит. Солдаты прибыли сюда только вчера, жизнь батальона была им в новинку. Они пока не знали здешних традиций, правил, товарищей. Но наличие ребёнка на фронте никак не могло остаться без внимания. Бойцы с интересом смотрели на девочку и на то, как к ней тепло относятся бойцы. Особенно наблюдали за командиром:
Взять дочь с собой на фронт не самое лучшее решение, отвернулся Косминов Игорь и поправил на коленях свой баян.
Может, ему её девать было некуда? предположил Зимин Владимир. Вот и взял с собой.
В таком случае, её нужно было направить в тыл или под опеку кому-нибудь, продолжал Игорь. Детям на войне места нет.
С чего вы решили, что она вообще его дочь? не понимал Мастреев Николай.
Вот ты вчера хрен где пойми пропадал, а мы были в гуще событий, сказал Владимир. Он сделал паузу, а потом кивнул на Резанцева. У командира волосы светлые, почти белые. И у неё такие же. Они похожи. К тому же, он за ней присматривает.
За ней все присматривают, взглянул на других бойцов Николай. А командир смотреть обязан за всеми нами. На то он и командир.
Да я тебе отвечаю, дочь она ему! доказывал Зимин.
Я вообще не понимаю этого, сменил тему Косминов. Зачем оставлять детей на фронте? Они же тоже воюют. Не их это дело оружие в руках держать.
Ну а если немцы семью убили? Куда его? предположил Мастреев.
Тогда сначала нужно оставить, конечно, согласился тот. Но при первой же возможности, где-нибудь пристроить. В деревеньку какую-нибудь.
Ей даже пистолет дали, кивнул Игорь. Зачем?
Вот и я не понимаю, вздохнул Владимир.
* * *
Норков Геннадий положил поудобнее перед собой большую сосновую ветку и прижал её ногой. Убедившись, что она не ёрзает, боец взял в руки топор и стал беспощадно отрубать ненужное. Щепки летели в разные стороны, кора трещала. Руки готовы уже были отвалиться от усталости. С каждой веткой топор становился всё тяжелее и тяжелее. Но ничего не поделаешь надо работать. Нос щекотал приятный запах каши, доносившейся из полевой кухни. Это готовил Максим Рубцов. Скорее бы обед, так есть хотелось и передохнуть заодно. Всё-таки жизнь в батальоне немного по-другому представлялась. Думал, тут жёсткая дисциплина, солдаты маршируют, готовятся только к бою. А на самом деле всё не так. Маршировать бойцам некогда, помимо подготовки к бою, нужно ещё дрова рубить для обеда и печек буржуек. Об этом он как-то не подумал. Тут же люди не только воюют, но и живут. Рядом работал топором Васазде Лукиан. С этим интересным парнем он познакомился совсем недавно. Знакомства это хорошо. Нужно же как-то заводить себе боевых товарищей. А ещё что важно могут ответить на все интересующие вопросы. А их накопилось очень много:
С какого года служишь? спрашивал Норков.
С 41-ого, отвечал грузин. С самого начала. Мне тогда только восемнадцать исполнилось.
Мне тогда шестнадцать было, увёл взгляд в сторону тот.
У нас Федя с семнадцати служит, остановился Лукиан и, выдохнув, взглянул наверх.
Я тоже хотел раньше уйти, отложил топор Геннадий, но меня нечаянно выдали. Проболтались, что нет восемнадцати.
Понимаю, сказал Васазде и улыбнулся. Ситуации разные бывают. У нас вон, Катюха с одиннадцати лет в батальоне. И никто ей ничего не говорит.
Ты про ребёнка? спросил Норков.
А про кого ещё?
И она прям воюет? В окопах лазает? оживился боец.
Грузин нахмурил свои густые чёрные брови:
На поле боя не ходит. Но на разведку её отправляли, тут его взгляд стал мягче и добрее. Девочка она у нас хорошая. Вы с ней все подружитесь.
И как же вы её отпустили? возмутился тот. Маленькая ещё! Нужно куда-нибудь было в безопасное место пристроить! Я, конечно, понимаю, что она дочь командира и всё такое, но отправлять собственного ребёнка к фашистам не самая лучшая идея!
Вдруг топор выскочил из рук Васазде и вонзился в лёд. Он медленно повернулся к Геннадию. Норков обернулся и увидел, что на него с недоумением смотрит не только грузин, но и все бойцы неподалёку. Всё-таки его возмущения были слишком громкими.
Что ты сейчас сказал? переспросил Рубцов, отложив нож в сторону. Кем ты Катю назвал?
Геннадий сглотнул и быстро проговорил:
Дочерью командира
Лукиан и Максим переглянулись, а потом снова повернулись к новобранцу:
Кто тебе такой бред сказал? взял топор Васазде.
Игорь, тихо сказал Норков и вжал голову в плечи. Косминов который. Говорит, что похожи они очень. Волосы особенно
Она седая! нахмурившись, перебил его Максим и обернулся, чтобы убедиться, что Катя не ходит где-нибудь рядом. Поняв, что девочки нет, он повернулся к бойцу и продолжил. Дурак твой Косминов! Волосы чёрные у неё были.
Она сирота, тихо добавил Лукиан. Немцы убили всех в её деревне. Катя чудом уцелела, с этими словами он покрепче взялся за ветку и замахнулся топором. Вдруг грузин остановился и снова повернулся к Рубцову. А на задание мы её посылали потому, что другого выхода не было. Немцы ничего не заподозрили в ребёнке. А в тыл не отправляем потому, что она сама не хочет отсюда уходить. Это место стало для неё единственным домом. Ты просвети своих товарищей. А то ещё скажут где-нибудь, солдат сделал паузу. Хотя, в чём-то ты прав: она действительно стала нам как родная.
Васазде наконец отрубил маленькую ветку, и та отлетела на белый снег. Геннадий же сидел весь красный. Красный не от мороза, а от стыда. Да ляпнул, конечно. И как они с бойцами могли такое подумать? Кто своего ребёнка с собой на фронт забирает? Как хорошо, что ещё сказал это при солдатах. А если бы сболтнул при самом командире? Даже страшно представить, что тогда было бы. Он взял покрепче топор и продолжил работу, только на этот раз быстрее, чем это было несколько минут назад. Норков хотел погрузиться в дело с головой, чтобы поскорее отвлечься от всего того, что сейчас произошло.
* * *
Уже темнело. В чём ещё один минус зимы, помимо холода и ненавистного, затаившегося, словно разведчик, льда под снегом, так это короткие дни. Солнце с прибытием этого замечательного времени года решило не только тепло не давать, но и вообще себе смену на небе сократить. Пусть Луна трудится, а Светило отдохнёт в свой заслуженный отпуск. Всё-таки нелегко с весны до осени каждый день освещать земной шар. А если говорить про лето, то тут нужно ещё и растрачивать своё тепло. Бойцы потихоньку стали расходиться по землянкам. В тёмное время суток становилось ещё холоднее. Новобранцы не были исключением. Получив ужин, они спустились к себе. Землянка у них была большая, помещалось все десять человек. С одной стороны, конечно, это хорошо. А с другой стороны народу много. Бойцы расселись на застеленных нарах и с удовольствием уплетали горячую кашу. Косминов Игорь уже всё доел и тихонько наигрывал «Смуглянку» на баяне. Длинные пальцы быстро нажимали кнопки на корпусе, руки растягивали меха. Мелодия на баяне была самой настоящей отрадой для новобранцев. Песни согревали душу и укрепляли единство.
Интересно, а тут мясо дают? спрашивал Сороченко Евгений. А то мы уже второй день всё кашу, да кашу.
Возможно, перебои пока с доставкой, пожал плечами Митя Ковольтюк. Должно, наверное, быть.
Это хорошо, довольно улыбнулся Евгений.
Тут Игорь заиграл резвый припев «Смуглянки». Бойцы сразу же оставили разговор о еде и прислушались к мелодии.
Кстати, ошибались вы насчёт девочки, вдруг сказал Геннадий.
И в чём же мы были не правы? не отвлекаясь от игры, спросил Косминов.
Сирота она, ответил тот. Мне так бойцы сказали. А волосы седые.
Ну, значит, ошибся, прислушивался к инструменту Игорь. Я был уверен, что она ему дочь.
Вот ты был уверен, а мне краснеть пришлось, с обидой произнёс Геннадий. Спасибо, что хоть при самом командире такое не ляпнули. Было бы нам весело.
Да ладно, махнул рукой Мастреев Николай. Прям «весело». Не такой он уж и строгий.
А мне кажется, что наоборот, возразил Зимин. Я видел, как он отчитывал одного из солдат. Тот что-то не сделал, или сделал, но не так.
Думаю, просто нужно выполнять то, что скажут и по шапке тогда не надают, отложил котелок Ковольтюк.
Вот она жизнь фронта, убрал руки за голову Сороченко, лёг на нары и улыбнулся. Интересно, какие у них медсёстры?
Я их видел, кстати, сказал Норков. Красивые.
Замужем? повернулся к товарищу тот.
Я боюсь, на таких малолеток, как ты, они даже не глянут, прислонил ухо к корпусу баяна Игорь.
Мне почти восемнадцать! воскликнул Евгений. Ты сам, к тому же, недалеко ушёл!
А я в сторону медсестёр и не поглядываю.
У него дома там Маринка малинка, потянулся Сергей Тимонов.
Бойцы засмеялись. Игорь собрал баян и строго посмотрел на товарищей. Тут его взгляд упал на Сидорова Василия. В отличие от остальных, боец не смеялся, а просто молча смотрел в потолок, лёжа на втором этаже нар. Он явно был чем-то сильно взволнован. В глазах застыло непонятное выражение. В последнее время, он вёл себя странно: почти ни с кем не разговаривал, по возможности не выходил из землянки. Сам на себя не был похож. Косминов насупил брови:
Вась, что у тебя случилось? спросил он. Ты в последнее время какой-то странный.
У меня друг умер, тихо проговорил тот и добавил, в конце осени ещё, как оказалось.
Все резко замолчали и с сочувствием посмотрели на товарища.
Я всё думал, почему он мне на письма не отвечает, задумчиво продолжал говорить Василий. Решил написать его сестре. И она ответила.
Это тот, про которого ты нам тогда рассказывал? догадался Тимонов.
Сидоров кивнул и сказал:
Поэтому, я не вижу причин радоваться, ребята. Особенно сейчас. Мы на фронт воевать приехали, но никак не развлекаться. Скоро мы поймём и прочувствуем, что такое настоящий бой.
Глава 3
«Недоброе утро»
В буржуйке тихонько плясали маленькие язычки пламени. Они жадно пытались прокормиться всем, что осталось от дров. Но дерево потихоньку заканчивалось, а вместе с ним и топливо для умирающего от голода огня. Но буржуйка пока грела, в землянке было относительно тепло. Рядом в деревянную стену были забиты гвозди, на которые намотали бельевую верёвку. На ней сушилась ватная куртка, штаны и гимнастёрка. Ох и досталось Кате вчера от Марии Фёдоровны за снежную игру с Пулей. Пришлось сидеть в землянке целый день не только потому, что нужно было отогреться, но и из-за мокрой одежды. Собака стояла возле печки и наблюдала за хозяйкой, навострив длинные уши. Было раннее утро, но медсестёр в землянке не было. Они ушли несколько минут назад. Кто в медпункт, а кто на поле боя Наши солдаты опять бились с врагом. Катя металась по землянке, параллельно заплетая себе волосы в неровную косу. Нужно было идти помогать, а она даже ещё не собрана. Не ожидала, что так рано немцы нападут. Решили, видимо, отомстить за ночной сюрприз наших. В прошлый раз бойцы хорошо потрепали врага. Но те смогли выдержать. Девочка подошла к бельевой верёвке и сдёрнула не досохшую гимнастёрку. Она натянула на себя форму. Натянула то натянула, теперь попробуй её подверни под свой размер. Несмотря на то, что одежду укоротили, как могли, она всё равно была велика. В этом плане девочка завидовала другим солдатам. Форма-то сшита для них, им ничего не нужно подворачивать, утягивать. Даже на медсестёр подходила мужская одежда. Правда, не так хорошо, но уж лучше, чем ребёнку. Но ничего не поделаешь. Портного у них нет, хотя в некоторых частях они были. Поэтому, одевали тогда Катю всем батальоном. Было время. Пуля пригнулась к полу и заскулила. Девочка взволнованно посмотрела на животное:
Воюют? Да? она затянула ремень и повернулась в сторону выхода. Я просто ничего не слышу. Сейчас на улицу выйдем.
Всё, почти собралась. Осталось только надеть тёплую одежду и бегом помогать. Дел много. Нужно же кому-то и печку-буржуйку подтапливать, и воду вскипятить, раненым, в конце концов, помочь. Врачи одни не справятся. Катя подошла к куртке и потянулась, чтобы её снять. Вдруг она услышала приближающийся страшный свист. Через секунду потолок землянки с грохотом проломило что-то тяжёлое. Девочка отпрыгнула назад, чуть не опрокинув буржуйку. На пол посыпались замёрзшие клочки земли, создавая облако пыли. Вместе с землёй внутрь пробрался и белый луч света. Катя закашляла и стала развеивать пыль. Что это? Девочка прищурилась и остолбенела. По телу пробежала дрожь. Из пола торчал неразорвавшийся немецкий снаряд. Несмотря на то, что он остался целым, взрыв мог произойти в любую минуту, а может даже и секунду. Ни о чём больше не думая, Катя схватила на руки, ничего не понимающую Пулю и понеслась на выход. Собака задела задними лапами буржуйку и та, всё-таки опрокинулась. Язычки пламени окончательно присыпало пеплом. Но девочке было далеко не до этого. Она толкнула плечом дверь и оказалась на улице. Но уйти далеко не удалось. Катя не успела отбежать даже на два метра, как за спиной прогремел оглушительный взрыв. Землянка взлетела на воздух. Деревянные обломки взмыли к небу, разрываясь на куски вместе с вещами. Девочку вместе с собакой волной отбросило вперёд. Животное вылетело из рук хозяйки, а сама Катя упала и сильно ударилась лицом об лёд. Со лба на закрытые веки струёй побежала тёплая кровь, но девочка этого уже не чувствовала. Её оглушило ещё до падения. Мокрая от снега гимнастёрка была присыпана землёй, а ведь недавно она была чистой. Пуля лежала неподалёку. Она была в порядке, весь удар пришёлся на ребёнка. Собака открыла глаза и заскулила. Всё-таки не очень приятно так падать и ощущать звон в ушах от взрыва. Тут её взгляд остановился на девочке. Её любимая хозяйка лежала и не шевелилась. Её обожаемый и верный человек, который так много для неё сделал, который был всегда рядом. Это же вся её жизнь! Невозможно описать чувства настолько преданного и привязанного существа, как собаки. Пуля разом забыла про себя, вскочила на лапы и с лаем бросилась к хозяйке.
* * *
Некоторое время назад
Косминов Игорь бежал вместе с остальными бойцами к окопам. Вот он первый бой. Первый и самый тяжёлый. Звуки выстрелов и взрывов становились всё ближе и ближе. А вместе с ними возрастал страх. В руках предательски тряслась винтовка, главное, от волнения не забыть, как стрелять и с какой стороны. Сердце сжалось, всё внутри неприятно трепетало. Но он обязан воевать! Не для того его обучали, чтобы он фрица боялся. Стрелять умеет, бороться тоже. Теперь пришло время применить это всё на деле. Но тут не немец страшен. Пугает сам бой, запах крови и смерти, крики раненых, взрывающаяся под ногами земля и осознание того, что в любой момент и ты можешь пасть трупом на белый снег и окрасить его своей тёплой кровью. Это страшно. Сама атмосфера. Игорь краем глаза посмотрел на других бойцов. Как солдаты так уверенно идут на побоище? Как руки не дрожат? Просто они уже, наверное, закалённые и приспособленные к бою. Именно так говорили в учебном лагере. «Когда же и я так закалюсь?» задался вопросом Косминов перед тем, как упасть в окоп. Игорь не успел даже подняться, как один из бойцов быстро схватил его за рукав и притянул к стенке окопа. Этим солдатом оказался Тараненко Сергей:
Долго не рассиживайся! Свои же задавят!
Косминов обернулся назад и увидел, как на место, где он только что лежал, стали спрыгивать другие солдаты. Вдруг послышался свист. Тараненко резко пригнул Игоря за голову. Меньше, чем через секунду, взорвалась граната. Мёрзлая земля неприятно посыпалась на спины бойцов. Игорь схватился за голову и зажмурился. Тут выжить нужно ещё постараться, не то, что стрелять! Как ему справиться? А главное, что делать? Боец осмотрелся и увидел, как некоторые солдаты таскают снаряды, кто-то вообще вылезает из окопа и идёт навстречу немцу. Косминов не знал куда деваться и как себя вести. Всё происходило так быстро, что он ничего не успевал даже понимать, а действовать тем более. Игорь в растерянности посмотрел на Тараненко: