У вас на Зельпсте есть банджо? удивился он.
Нет.
Тогда как ты научилась играть на нем?
Я наблюдала за тобой, как ты это делаешь.
Я потратил двадцать лет на то, чему ты научилась за несколько часов! воскликнул он. Ему не было обидно, он был просто поражен.
Естественно.
Почему естественно?
Это один из моих талантов.
У вас на Зельпсте все такие талантливые, как ты?
Не все.
Было бы интересно слетать туда.
Я бы не стала, сказала она.
Саймон взял у нее банджо, но, прежде чем успел спросить у нее что-то еще, она сказала:
Через минуту будет ужин.
Она открыла духовку. В нос Саймону ударил запах еды. Он тотчас пришел в экстаз. В детстве его перекормили китайской кухней овощным рагу, лапшой и кисло-сладкой свининой, он же был слишком мягок, чтобы для смены диеты убивать кого-то, если только не умирал с голоду. И тут вошла Чворктэп с большим подносом, на котором горкой высились гамбургеры, картофель-фри, молочные коктейли, кетчуп, горчица и пикули с укропом!
Набив желудок и выкурив большую сигару, Саймон спросил у нее, как она сотворила это чудо.
Ты сказал мне, какая еда тебе больше всего нравится. Или ты забыл, как я спросила у тебя, из чего это сделано?
Отчего же, отлично помню.
Я пошла и подстрелила одну из диких коров, сказала Чворктэп. Разделав тушу, я положила одну ее часть в морозильник, после чего отправилась на поиски растений и овощей, например, чего-то вроде картофеля. Заодно нашла и другие, эти пошли на горчицу и кетчуп. Я также нашла нечто похожее на огурец, и засолила его. У меня весьма обширные познания в области химии.
Я не знал, сказал Саймон, покачав головой.
А еще я нашла в кладовой шоколад и сухое молоко. Добавив к ним несколько других ингредиентов, я приготовила мороженое и шоколадный соус.
Невероятно! воскликнул Саймон. А что еще ты умеешь делать?
Она встала и расстегнула молнию на платье. Платье соскользнуло на пол, а сама она уселась Саймону на колени. Ее поцелуй был нежным и горячим, с привкусом молочного коктейля и кетчупа. Саймону не пришло в голову больше ни одного вопроса. Позже, приняв душ и двойную порцию рисового вина, он сказал:
Надеюсь, ты не беременна, Чворктэп. У меня нет никаких противозачаточных средств, и я не догадался спросить, есть ли они у тебя.
Я не могу забеременеть.
Прискорбно это слышать, ответил он. А ты хотела бы иметь детей? При желании всегда можно усыновить ребенка.
Во мне нет материнского инстинкта.
Саймон был озадачен.
Откуда ты это знаешь?
Я не запрограммирована на материнскую любовь. Я робот.
10. Проблема на Жиффаре
Саймон был потрясен. Во время близости с Чворктэп он не почувствовал ничего, кроме обычной смазки. Ни в ней, ни на ней не было ни пластика, ни пенорезины, ни металла.
Почему ты так побледнел, любимый?
Почему я так побледнел? переспросил он. Как я понял, это вопрос, а не констатация факта. Кстати, ты и сама бледна.
Мне просто не приходило в голову, что ты не знаешь, сказала она. Как только я подумала об этом, то решила сказать тебе правду. Я запрограммирована говорить правду. Так же, как настоящие люди запрограммированы лгать, добавила она после недолгой паузы.
Неужели робот мог быть злым или даже ехидным? Да, если он так запрограммирован. Но кто это сделал? И с какой целью? Кто-то, кому хотелось унизить людей или же разъярить их, и поэтому он предусмотрел в своем роботе специальные схемы?
Но робот, который способен на эмоции? Столь сильные, что она Саймон отказывался воспринимать Чворктэп как машину так сильно побледнела она, или, наоборот, залилась краской? Бред какой-то! Но с другой стороны, что ему известно о таких роботах? Наука на Земле еще не продвинулась до такой степени, чтобы создать разумную копию человека. Пока ей было по силам лишь облечь металлопластиковую электромеханику в искусственный белок. Но телодвижения земных роботов были такими резкими, такими механическими, что даже малый ребенок понял бы, что это машина. Ее планета, Зельпст, в области науки и техники явно ушла далеко вперед.
Можно ли влюбиться в вещь?
«Почему бы и нет», со вздохом подумал Саймон. Он любил свое банджо. Другие люди, множество других людей, питали страсть к автомобилям, самолетам, стереоаппаратуре, редким книгам и велосипедным седлам. Но Чворктэп определенно была человеком, и между любовью к женщине и любовью к антикварной мебели наверняка существовала разница.
В целом, я биоробот, сказал Чворктэп. В меня, конечно, вмонтированы миниатюрные платы, а также несколько атомных энергетических блоков и конденсаторов. Но в основном я состою из плоти и крови, как и ты. Разница лишь в том, что ты был произведен случайно, я же была специально разработана группой ученых. Нравится тебе это или нет, но ты был вынужден принять все гены хорошие или скверные, которые ты получил от родителей. Мои гены были тщательно отобраны из ста моделей, а затем сведены воедино в лаборатории. Искусственную яйцеклетку и сперму поместили в пробирку, там сперма оплодотворила яйцеклетку, и я провела мои девять месяцев в колбе.
Тогда у нас есть, по крайней мере, что-то общее, признался Саймон. Моя мать, эгоистичная старая сука, отказалась меня вынашивать.
Зельпстиане тоже проводят свои первые девять месяцев жизни в колбах, сказала она. Взрослые особи отправляют свои яйцеклетки и сперматозоиды по почте, а, когда кто-то умирает, Бюро Контроля Народонаселения, которым управляют роботы, создают в пробирке нового ребенка. Одновременно создается сотня младенцев-роботов. Из них воспитывают спутников и слуг человеческого ребенка. Они также социально запрограммированы любить своего человеческого хозяина и восхищаться им. Единственные взрослые, которых видит человеческий ребенок, это роботы, которые выполняют роль суррогатных родителей.
Обитатели Зельпста поставили перед собой цель обеспечить всех и каждого всеми удобствами своей великолепной технологии. Что еще более важно, каждый человек был избавлен от страданий и фрустраций, которые в глазах землян их неизбежные спутники. Ребенку не позволялось лишь то, что способно угрожать его жизни. Когда же он или она достигали половой зрелости, им выделялся замок, в котором они жили до конца своих дней, окруженные всеми материальными удобствами и сотнями роботов. Ни внешностью, ни поведением эти роботы не отличались от людей, за исключением того, что были неспособны грубить своему владельцу. Они вели себя так, как владелец хотел, чтобы они себя вели. Они были запрограммированы быть теми, с кем хозяину или хозяйке замка было приятно общаться.
Мой хозяин, Заппо, обожал искрометные, остроумные беседы, продолжила она. Поэтому мы все были искрометными и остроумными. Но он не любил, чтобы кто-то из нас превосходил его в остроумии. Поэтому всякий раз, когда мы открывали рот, чтобы выдать во всеуслышание нечто неординарное, эта ремарка перенаправлялась на специальную плату, которая гасила импульс. Все роботы-мужчины были импотентами, потому что Заппо хотел трахать женщин-роботов сам. Стоило им подумать об эрекции, как эта мысль перенаправлялась на специальную плату, где превращалась в мощное чувство стыда и вины. Если же у кого-то возникало желание как следует врезать этому Заппо, а оно, поверь мне, возникало не раз, этот импульс также превращался в стыд и раскаяние. Плюс, вдобавок, в жуткую головную боль.
То есть, вам всем были даны самосознание и свобода воли? уточнил Саймон. Почему же программисты не исключили этого в роботах?
Любой, кто имеет достаточно сложный мозг, чтобы использовать язык остроумным или творческим образом, должен обладать самосознанием и свободой воли, ответила Чворктэп. Без этого просто нельзя. Всё, даже машина, состоящая исключительно из кремниевых и металлических деталей и электрических проводов, всё, что использует язык, как человек, это человек.
Боже мой! воскликнул Саймон. Представляю, как вы страдали! Неужели никто из вас ни разу не сорвался?
Бывало, но наши дурные мысли быстро перенаправлялись обратно на нас же самих. Это делалось для того, чтобы мы не причинили вреда нашему хозяину. Время от времени кто-то из роботов совершал самоубийство. Когда такое случалось, хозяин просто заказывал нового. Иногда конкретный робот ему надоедал, и тогда он убивал его. Заппо был тот еще садист.
Я бы подумал, что тот, кто вырос, окруженный исключительно любовью, добротой и восхищением, сам должен быть добрым и любящим человеком.
Это не всегда так, ответила Чворктэп. Люди запрограммированы своими генами. В известной мере они также запрограммированы своим окружением. Но именно гены определяют, как они будут реагировать на окружающую среду.
Знаю, сказал Саймон. Некоторые люди рождаются агрессивными, а другие пассивны всю свою жизнь. Ребенок может вырасти в католической семье, и все его братья и сестры всю свою жизнь будут оставаться набожными католиками. Он же станет упоротым атеистом или же членом баптистской церкви. Или еврей отречется от веры своих отцов, но все равно при мысли о ветчине ему всякий раз становится дурно. Или же мусульманин на все сто процентов верит Корану, но вечно борется с тайным желанием пожевать свининки. И вновь за все отвечают гены.
Типа того, согласилась Чворктэп. Хотя все не так просто. В любом случае, хотя устройство зельпстского общества и было тщательно продумано с целью предотвращения у людей отрицательных эмоцией, оно не было на сто процентов эффективным. Во всем найдется какой-либо изъян. Заппо был недоволен тем, что его роботы не любили его таким, каков он есть.
Он вечно спрашивал нас:
«Ты меня любишь?». И мы всегда отвечали: «Ты единственный, кого я люблю, уважаемый хозяин».
И тогда он краснел и орал:
«Ты, безмозглая машина, тебе больше нечего сказать! Я хочу знать, если бы я вынул из тебя плату перенаправления мыслей, ты бы сказал, что любишь меня?». И мы отвечали: «Конечно, хозяин». И он еще больше злился, и срывался на крик: «Но ты на самом деле любишь меня?» Иногда он бил нас. Мы молча сносили его рукоприкладство. Мы не были запрограммированы постоять за себя, и он кричал: «Почему вы не даете мне сдачи?!».
Иногда мне бывало его жалко, но я не могла даже сказать ему об этом. Пожалеть его значит унизить, а всякая недостойная мысль тотчас гасилась.
Заппо знал, что, когда он занимался со мной любовью, мне это нравилось. Ему не нужна была машина для мастурбации, поэтому он специально оговорил, чтобы все его роботы, будь то мужчины или женщины, реагировали, как люди. В любой любовной позе у нас всегда бывал бурный оргазм. Он знал: наши крики экстаза были неподдельными. Но даже ученым было не под силу заставить нас любить его. И даже сумей они заставить нас автоматически любить его по умолчанию, Заппо это вряд ли бы удовлетворило. Он хотел, чтобы наша к нему любовь была нашим собственным свободным выбором, чтобы мы любили его лишь потому, что его нельзя было не любить. Но он не осмелился убрать гасящие цепи, ведь тогда, скажи мы ему, что его не любим, он бы этого не вынес. Поэтому он постоянно пребывал в аду своих нереализованных желаний.
Как и вы все, посочувствовал Саймон.
Это да. Заппо часто говорил, что все в замке, включая его самого, роботы. Мы были специально созданы роботами, он же стал им по чистой случайности. Яйцеклетка и сперматозоиды его родителей определили его достоинства и пороки. Свободной воли у него было не больше, чем у нас.
Саймон взял в руки банджо, настроил его и произнес:
Бруга изложил весь философский дискурс в одном стихотворении. Оно называется «Афродита и Философы». Я сейчас спою его для тебя.
Это лишь список искателей ответов, заметила Чворктэп. Бругой, как и тобой, двигал специфический набор генов, который вынуждал его искать несуществующие ответы.
Возможно, согласился Саймон. Но как объяснить то, что ты, лишенный свободы воли робот, сбежала от своего хозяина?
Совершенно случайно. В припадке ярости Заппо ударил меня вазой по голове. Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, то поняла, что могу его ослушаться. Удар разнес вдребезги главную плату. Конечно, я не стала ему этого говорить и при первой же возможности угнала космический корабль. На Зельпсте давно отказались от исследования космоса, но в музеях, которые никто не посещает, до сих пор пылятся космические корабли. Я какое-то время странствовала, пока не наткнулась на эту планету. Никаких людей на ней нет, по крайней мере, так я сразу подумала. Я собиралась остаться здесь навсегда. Но вскоре мне стало одиноко. Я ужасно рада, что встретила тебя.
И я тоже, сказал Саймон. Значит, ты получила свободу из-за неисправности цепи?
Думаю, да. И это меня беспокоит. Что, если новый несчастный случай восстановит работу цепи?
Это вряд ли.
Конечно, сказала она, я запрограммирована отнюдь не полностью. Да и кто другой, будь он робот или человек? У меня есть определенные предпочтения в еде и напитках, я терпеть не могу птиц
Это почему же?
Однажды, будучи ребенком, Заппо был атакован птицей. Поэтому все его роботы были запрограммированы ненавидеть птиц. Он не хотел, чтобы мы хоть в чем-то превосходили его.
Я бы не стал ставить это ему в упрек, изрек Саймон. Ну так как, Чворктэп? Согласна полететь со мной?
А куда?
Куда угодно, пока я не найду ответ на мой главный вопрос.
И каков он?
Почему мы рождаемся для страданий и смерти?
Ты хочешь сказать вот что, произнесла она. Ничто другое не имеет значения, будь у нас бессмертие.
Без бессмертия Вселенная бессмысленна, заявил Саймон. Этика, мораль, общество в целом все это лишь средства прожить жизнь с наименьшей болью. Их можно свести к одному термину: экономика.
Экономика, которая всегда эффективна не более чем на тридцать процентов, заявила Чворктэп.
Откуда тебе знать? Ты же была не везде.
А разве ты бываешь повсюду?
По возможности. Но я уже вычеркнул из списка мою галактику. Из того, что я читал, я знаю: ответа там нет. Но как насчет тебя, Чворктэп? А как насчет твоих генов? Большая их часть искусственные. Поэтому у тебя не должно быть генного шаблона, который бы предопределял твои реакции на философские проблемы.
Я пестрый ковер хромосом, ответила она. Все мои гены основаны на тех, что когда-то существовали. Каждый скопирован с гена определенного человека, хотя каждый при этом является улучшенной моделью. Но во мне собраны гены многих людей. Можно сказать, что у меня тысяча родителей, сто тысяч бабушек и дедушек.
В этот момент их беседа была прервана оглушительным грохотом снаружи корабля. Они поспешили вон и вот что увидели: в четверти мили от них лежали, разбившись, жиффарцы, он и она. Самец загорелся первым, и вскоре под сильным ветром оба полыхали ярким пламенем. Это была не первая авария такого рода, и вряд ли последняя. Настойчивость самок, требовавших прокатить их по воздуху, стала причиной многочисленных несчастных случаев, как правило, со смертельным исходом.
Вес самки тянул носовой конец самца вниз. Чтобы держать высоту, он был вынужден прогонять газовый поток через носовой ход на полной скорости. Пара резко взмывала вверх, после чего самец начинал терять силы. И тогда оба падали.
И вся королевская конница, и вся королевская рать не могли их снова собрать, пробормотал Саймон.
Почему они не перестанут это делать? удивилась Чворктэп.
Ими руководят гены, злорадно ответил Саймон.
Если они будут продолжать в том же духе, они вымрут, сказала она. Даже не будь никаких аварий, они бы вымерли. Пока самка находится в воздухе, она ничего не ест, и детеныши не получают нужного количества пищи. Посмотри, как они отощали!