Василий подошёл к князю Михаилу и пристально заглянул ему в глаза.
Михайло, тебе Прокопий предложил венец?
Об этом я уже писал тебе! удивился Скопин тому, что царь с чего-то сразу перешёл к скандальному посланию Ляпунова.
Почему же ты отпустил его воров?
По делу их я наказал ослопами!..
Невысокий ростом, обрюзгший и невзрачный Василий Шуйский разительно отличался от молодого и статного племянника, что сразу бросалось в глаза, как только они оказывались вместе, рядышком, вот так же, как сейчас. И он почувствовал это, отошёл от него, недовольно буркнул: «Ладно, я верю тебе»
Государь, позволь я поведаю мысли тайные тебе! шагнул следом за ним князь Михаил, волнуясь, что упустит момент откровенно поговорить о том, что наболело на душе.
Василий вяло повёл рукой: дескать, говори, то, что скажешь, уже известно.
Государь, всей землёй решать бы надо, как нам дальше жить! торопливо начал Скопин, чтобы успеть выложить главное. Не бывать покоя в государстве, если не найдём согласия во всём!..
Михайло, не раз об этом думал я! перебил Василий его. Поверь, готов и шапку снять, тому её отдать, кому её народ подарит! скороговоркой выпалил он так, будто ему уже до чёртиков надоела шапка Мономаха и он хотел скорее с ней развязаться
Мудрил Шуйский, как всегда мудрил и хитрил. Не раз уже проходил у него этот номер.
Михайло, мне донесли, как чёрные людишки встречали тебя!
Перед ним попадали все ниц, словно стал он их царём, проворчал Кашин оправдывающимся голосом, что тут-де не его вина.
И в мыслях не держу ссадить тебя! вырвалось у Скопина, когда до него дошло то, что имеет в виду дядька.
Шуйский мельком прошёлся глазами по его лицу. Заметив на нём искренность, он странно задвигал руками, на глазах у него навернулись слёзы умиления.
Михаил Фёдорович и ты, Василий, вы идите, идите, кротким голосом велел он Кашину и Сукину. Мы разберемся сами Не так ли, Михайло? растроганно спросил он племянника.
Князь Михаил промолчал, с сожалением подумав, что зря начал в спешке этот разговор.
Кашин же быстро покинул палату. По голосу царя он почувствовал, что тот размяк. Он знал, по себе знал, как недалеко было у Шуйского от слёз до гнева. За ним из палаты вышел и Сукин.
Мы этим землю, государь, не соберём! заявил князь Михаил всё о том же, что не давало ему покоя, когда они остались одни. И не шапка в том виной!..
Михайло, ты писал мне о грамоте короля, снова заволновался Василий. Что, он предлагал тебе стать холопом его сына?
То, государь, от Филарета след!
Ну ладно, я забыл уже об этом, ласково заговорил Василий. На тебя во всём я полагаюсь и больше не держу. Ты поезжай немедля на свой двор. Тебя ведь заждались там. Скажи матушке и жене: поклон свой низкий, от чистого сердца, государь шлёт им!
Великий князь, ещё не всё поведал я, просительным голосом залепетал князь Михаил; он был обескуражен скорым концом приёма у царя. Есть планы о походе на Смоленск
Потом, потом! остановил его Василий. Тебя ждут на родном дворе!
Князь Михаил заикнулся было, что когда распускал войско, то распорядился снова собрать его, как только пойдёт трава. Взял на себя эту вольность вперёд государева указа, потому что время на Руси бедовое, смутное
Но Василий не стал слушать его.
Никита, неподвижно сидевший в углу палаты с бесстрастным лицом отменно вышколенного придворного дьяка, поднялся с лавки, чтобы проводить Скопина из царских хором.
Поезжай, поезжай, Михайло, ворчливо приговаривая, Василий стал подталкивать Скопина в спину.
И князь Михаил, недовольный собой, пошёл к двери. И тут, у двери, он столкнулся с Дмитрием Шуйским.
Тот поспешно шагнул в сторону, уступая ему дорогу. На губах у него мелькнула кривая улыбка.
Князь Михаил секунду колебался, выходить или пропустить его вперёд.
Иди, иди! раздался позади него голос Василия.
И князь Михаил переступил порог, вышел из царской палаты.
Войдя к Василию, Дмитрий резко захлопнул за собой дверь.
Ты что, дурак, там, на валу, кричал! с бранью набросился Василий на него.
А-а-а! Успели, донесли!
Не надо чёрт знает что плести!
Ты слушал здесь его наверняка! сам перешёл в атаку Дмитрий. Попомни, вот под Смоленск удачно сходит, тогда посмотришь, что будет в государстве!.. И верят ли таким, как ты, царям!
Михайло чист передо мной! Ему я заглянул в глаза и воровства там не узрел!
Он обманул тебя! А ты на радостях слезу смахнул! с издёвкой произнёс Дмитрий.
Он Шуйский, Шуйский он! запальчиво выкрикнул Василий. Тебе бы помнить это! И Богом, видимо, отмечен, тише, с тоской в голосе произнёс он. Я стар, детей нет у меня Кому оставить царство? как-то потерянно, сам себя спросил он.
Мне!
Тебе?! с сарказмом вырвалось у Василия.
Он смерил пренебрежительным взглядом, с ног до головы, холёную фигуру брата.
Тебе нельзя на царстве быть
Почему?! вытянулось у Дмитрия лицо, и на нём появилось выражение оскорблённого самолюбия.
Бояр не сможешь удержать Они тоскуют без руки деспота и жрут друг друга, как в банке пауки
А что же мне ты уготовил? прерывающимся от раздражения голосом спросил Дмитрий.
С воеводства надо бы тебе уйти.
Спасибо, братец, ты меня утешил! Хм! Ну, Шубник, как же ты смешон! Не зря народ московский на тебя кричит!
Как смеешь, бездарь, на царя вот так! вскинулся на него Василий. Не забывайся, а, м бессвязно вырвалось у него. Ужо тебя сейчас!
И он гневно замахнулся на него тяжёлым царским посохом.
В тусклом свете палаты над головой Дмитрия мелькнула серебряная насечка с жемчужными зёрнами и отрезвила его. Он невольно попятился от Василия.
Уходи! Немедля с глаз долой! стиснув зубы, проговорил Василий. Не жди, пока стрельцы придут!..
Князь Дмитрий покорно опустил голову и вышел из палаты, что-то бормоча себе под нос.
* * *
Домой он вернулся взбешённым. Узнав об этом от комнатных девиц, Екатерина тут же явилась к нему в горницу.
Что мечешься, как сыч? уставилась она на мужа, всегда покладистого и мягкого, а сейчас взвинченного. Опять, чего доброго, с Василием сцепился?
Из-за Михалки поругались, устало произнёс он, плюхнулся в кресло, обложенное пуховиками, и безвольно опустил руки.
Доколь же будет он тебя пинать! А ты терпишь и молчишь! заходила она подле него, рассерженная его слюнтяйством, как иногда говорила прямо ему в лицо.
Перестань, Екатерина! Ведь тошно без тебя и так!.. Послушай, ты только послушай, что он решил: передать трон Михалке!
Ах, вот как?! Поставить выше ветвь младших Шуйских! Не токмо деток, а и ума он не нажил!
Нам нужно немного подождать! Нет соперников ведь у меня? вопросительно посмотрел он на жену заискивающим взглядом. По-своему он любил её, прилип к ней, привык во всём слушаться. Екатерина была женщиной умной, властной. Порой это его положение тяготило, но вывернуться из-под неё он не спешил. Да и больно крепкой была у неё хватка, засадить в монастырь было не так-то просто. В этом патриарх не шёл ни на какие уступки[14].
Никто закона места на Руси не отменял! возразил он ей. Я сяду на Москве!
Дмитрий не сомневался в своём праве, по лествице, на престол после Василия. Князья Шуйские выводили свой род от суздальского князя Андрея Ярославича, старшего брата Александра Невского, и считали себя первыми, уступая первенство лишь великому московскому князю, род которого только что угас. Зато Екатерина лучше понимала своей женской натурой все тонкости прихода к власти в Московском государстве.
Ты тряпка не мужчина! презрительно бросила она в лицо ему. Раз ты не хочешь в том мараться, тогда я займусь тем!
Немедля выкинь из головы! испуганно вырвалось у Дмитрия; он догадался, что она задумала. Ишь, тестюшка родимый как заговорил в тебе!
Он хорошо знал свою жену. Та не останавливалась ни перед чем, если ей что-либо западало в голову. И в этом, к своему прискорбию, он узнавал черты тестя. Казалось, тот давно уже мёртвый, а вот, поди ж ты, до сих пор скалится. Его поразило, что она даже не прослезилась, когда удавили её старшую сестру. А напротив, скрытно этому радовалась.
Да, я Скуратова Екатерина! запальчиво выкрикнула Екатерина.
Князь Дмитрий и не рад был, что рассказал ей о стычке с Василием. Что будет теперь одному Богу известно. Ведь Екатерина-то просто так не отступится от своего. Ему было страшно чего-то. В то же время в голове у него засела мысль, что кто-то иной, без него, сделает то, чего он сам подспудно желал и о чём гнал от себя мысли. Но они не покидали его с того самого сражения, когда он был разбит под Болховом. На выручку же к нему тогда послали юного князя Михаила, и тот нашёл выход из положения, в котором увяз он. Правда, затем ему помешали Ванька Катырёв с Ивашкой Троекуровым, да ещё Юрий Трубецкой
Однако князь Дмитрий многого не знал о своей жене. Не знал, что та с малых лет завидовала по-недоброму своей сестре Марии из-за того, что той доставалась вся ласка отца, который только её, старшую, и лелеял.
Малюта [15]раньше других разглядел в Борисе Годунове того, кем тот стал позже, и поспешил выдать за него свою любимицу, старшую дочь. Борис был красив, умён и с характером. Екатерине же достался, по расчётам отца, князь Дмитрий: полная противоположность Бориса. И за годы замужества она немало потратила усилий, чтобы сделать мужа таким, каким хотела видеть. И вот теперь сама судьба, похоже, идёт к ней в руки, но на пути оказался молодой племянник После смерти Годунова она исподволь, тайно, выясняла, кто такой этот названный Димитрий. В воскрешение мёртвых в семействе Шуйских не верили. Да и Василий крепкое слово дал, что видел своими глазами мальчонку мёртвым, вот так же, как их. А уж кому, как не ему, об этом было знать, когда дело-то, угличское, о смерти царевича, вёл он сам по свежим следам Самозванец, блудный вор, Гришка Расстрига. Многие его обличали, да не все живы остались И упросила она мужа затащить в их хоромы гостем посла, пана Гонсевского, надеясь выведать бабьей хитростью про эти все затейные напасти. Как раз то было накануне рокового для Гришки дня. Но визит успеха не имел. Гонсевский сам не знал всего, поэтому-то и развёл руками, когда она как бы обмолвилась об этом. Да, видит Бог, скорее убоялся того же Расстриги. А может быть, короля. Не в его интересах было раскрывать все те тайны.
* * *
Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский жил семейством в Кремле, по правой стороне Житной улицы. Этот двор до него занимал Дмитрий Иванович Годунов, конюший боярин, дядька Бориса. По смерти того, в тот же год, когда умер и Борис, двор перешёл в государеву казну. А затем Василий Шуйский пожаловал его своему племяннику: за великие ратные заслуги.
Рядом с его двором стоял двор Бориса Лыкова. Он примыкал вплотную к Никольским воротам. С другой стороны его двор граничил с двором, который принадлежал до недавнего времени Семёну Годунову правой руке Бориса. Двор этот выходил к Троицким воротам и был последним в этом ряду. Позади дворов, вдоль крепостной стены, от угловой Собакиной башни до Троицкой, длинной цепочкой протянулись государевы житницы. От них-то и получила эта улица название Житной. Помимо господского дома и холопских построек, в глубине двора Скопина, у глухой крепостной башни, стояла маленькая каменная церковка Бориса и Глеба.
И вот на Благовещение двор Скопиных заполнила шумная ватага богато разодетых всадников: в гости к князю Михаилу приехал де ла Гарди со своими капитанами. И во дворе забегали княжеские холопы вокруг иноземцев, принимая коней.
Гостей князь Михаил встречал у теремного крыльца. В коротком тёмно-синем кафтане с маленьким козырем[16], и длинной, внакидку, ферязи из объяри вишневого цвета, большой воевода был похож на обычного московского щёголя.
Здороваясь, он обнял де ла Гарди.
Михайло, задавишь! шутливо заворочался у него под руками де ла Гарди, похожий рядом с ним на подростка.
Он освободился из его объятий, поправил камзол, в который вырядился как никогда тщательно. Он был наслышан о красоте княгини Александры, жены Скопина, и полагал, что его представят ей.
Ну ты совсем считаешь себя за немощного. Не дай бог угодить под твою сабельку.
То искусство не сила. А силу-то только сила берёт.
Скопин радушно поздоровался и со спутниками де ла Гарди, прошёл с гостями в терем.
В столовой палате к ним сразу же вышла Елена Петровна.
Ну, здравствуй, что ли, генерал! поклонилась она де ла Гарди, как старому знакомому. Как окреп-то! По весне уже и загорел. От походов, видно! Вот и Михайло стал похож на тебя. На дворе шпаги какие-то завёл. Не с тебя ли манеру взял?
Ма-атушка! укоризненно протянул князь Михаил.
Не буду, не буду! быстро проговорила Елена Петровна, уловив смущение на лице сына.
Ты, Якоб, потолкуй с ним уж непременно, понизив голос, прошептала она де ла Гарди, чтобы не слышал сын, и тут же, поклонившись, громко пригласила всех в палату: Проходите, дорогие гости!
Де ла Гарди был уже знаком с семейными обычаями русских: с тем, что сейчас в доме Скопиных делами заправляет боярыня, как матёрая вдова. Знал он также, что за столом, кроме неё, женщин не будет. Обслуживать их также будут холопы. И разве что в знак расположения к гостям Скопин пригласит в палату свою жену и представит её им.
Михайло, ты не тяни со сборами, сказал он, когда за столом вновь заговорили о войне за Смоленск. Король после зимы ещё не готов к походу. Не то выйдет вперёд нас, и к нему тут же пристанут тушинские полки Сейчас-то врозь стоят
Князь Михаил не догадывался, что этот разговор Якоб затеял по просьбе Елены Петровны. Та хотела скорее удалить из Москвы сына. Да и упрашивать де ла Гарди нужды не было. До него тоже доходили слухи о том, что у Шуйских не всё ладно в отношениях с племянником. Поговаривали, что и царь тому виной. Для де ла Гарди, искушённого в дворцовых интригах, это было плохим знаком. Вот и в доме Вазов столкнулся Сигизмунд со своим дядей Карлом из-за шведского трона А выжил, выжил всё-таки дядя своего племянника из Швеции. Теперь он там законный король Да-а! Недолго усидел Сигизмунд под двумя коронами И что же?.. Сейчас Швеция и Польша враждуют
«Ах! Если бы не корыстное своевольство шляхтичей, то вся Северо-Западная Европа была бы уже под Швецией!» мелькнула у него идея, которой придерживались высшие круги, ближние короля Карла IX, в Швеции.
Нам ли, князь Михайло, сидеть по домам, дружески положил он руку на плечо Скопину. Вот и матушка твоя о тебе тревожится, не советует в столице задерживаться, кивнул он головой в сторону Елены Петровны, которая прислушивалась к их беседе.
Дядю уважаю я и служу ему честью, спокойно отвёл князь Михаил всякие подозрения на угрозу со стороны царя.
Да не о том речь! с болью в голосе вырвалось у Елены Петровны. Не один Василий на Москве живёт! Есть дворы, где косо смотрят на тебя!
«Есть и такие», мысленно согласился с ней князь Михаил.
Но не это занимало его думы, так же как и не планы о походе против короля. Там всё было ясно: подойдёт срок, выступят полки, и начнётся обычный ратный труд. О нём ли сейчас ломать голову.
Михаил Васильевич, ты знаешь татар и гусар изведал на бою, начал де ла Гарди. Устоит ли сотня татар против полусотни гусар? Не-ет!.. А почему то и тебе ведомо. Зачем тогда русское войско ходит по-татарски на войну?
То от привычки. Уж больно увёртлив в седле татарин. Увёртливость эта и по нраву нашим. Без брони лишь она и спасает. А где бронь-то всему войску взять?.. То же великие расходы!
Михаил Васильевич, тут до тебя от Воротынского гонец, подойдя к нему, шепнул на ухо приказчик Николка. Говорит, велено самому сказать.
Зови.
Вошёл дворовый холоп Воротынского, низко поклонился Скопину и передал, что князь Иван Михайлович напоминает ему, крестному отцу, о крещении его сына завтра в полдень.