Такси вызовем? спросила Катя.
У меня же машина, напомнил Фарух. Пойдёмте, все пойдёмте. Cmon, guys. I suggest one time.
Алина хотела уйти, но ноги её не особо слушались; она садилась на заднее сиденье, и оказалась между двумя нигерийцами; она чувствовала их горячие руки рядом со своими руками и ногами. Чёрный блестящий седан Фаруха не был консервной банкой, но и не был приспособлен к тому, что туда набьётся столько людей однажды.
Хоть время было и позднее, машина через поворот застревала в пробках. Они стояли на светофорах, и Алина почувствовала сонливость, будто сама оказалась студенткой на собственной паре. Она слышала, как Катя смеётся с искромётнейших шуток Фаруха; а её новые знакомые переговаривались между собой на английском, словно её не замечая.
Алина, конечно, неоднократно бывала у Катюхи в гостях, но в таком состоянии и в такое время ни разу. Поэтому они никак не могла увидеть знакомую местность: кругом простиралась незнакомая локация. Какие-то ларьки, бомжи, толпы молодёжи с разноцветными флагами Будто только что был не понедельник, а суббота. Праздник был в самом разгаре.
Скоро приедем, сообщила Катя. Вот сюда вот сверни
Фарух, как истиннейший джентльмен, безропотно подчинился, направив автомобиль по указанному маршруту. Фары осветили всю улицу, всю подъездную площадку среднеклассовую, сплошь заставленную «пежо», «вольво» и «фольксвагенами». Международник-переводчик быстро нашёл место, куда бы приткнуться, будто был заправским водилой. Он скосил глаза на зеркало заднего вида и что-то протараторил, заставив Алину встрепенуться. Серьёзно, она будто начала дремать Но теперь спохватилась. В голову полез тот ролик про бармена, который говорил, что «парни просят наливать девочками побольше алкоголя», а в комментариях барышни рассыпались в благодарностях и рукоплесканиях, что «какой этот бармен молодец, не позволяет девочек поить и совращать»
Алина, конечно, рассказывала об этом и Брюзгину во время одного из чаепитий. Тот рассмеялся. Да, рассмеялся над такой ужаснейшей проблемой! Это же не шутки, что девушек чуть ли не заставляют в этом участвовать.
«Это всё очень странно, заявил он, широко улыбаясь. Девочка бреется, надевает кружевное бельишко, а потом идёт употреблять алкоголь с малознакомыми парнями. Что она хочет от них? Или ничего? Зачем туда идти, зачем это делать, если ты не жаждешь продолжения, ты мне можешь объяснить? Или про те же нашумевшие ролики с разных «вписок». Когда ты туда идёшь, ты вполне осознаёшь, чем всё это закончится, и зачем ты всё это делаешь. Просто у девушек другая проблема».
«Недоступность?» спросила она, намекая, что без алкоголя-то они никому и не дадут.
«Безответственность, ответил он, снова изъявляя на свет свою гаденькую улыбочку самодовольно всезнающего УГНЕТАТЕЛЯ. Я всё раньше думал, когда знакомился с женщинами на сайтах знакомств, почему у них главный критерий поиска «ответственность. Ну, чтобы ты был ответственным. А потом-то я и понял: чтобы можно было «косячить» со спокойной душой, а кто-то другой за них брал эту пресловутую ответственность. Напилась в клубе виноваты подружки, которые тебя туда затащили. Напилась в клубе и занялась незащищённым сексом виноваты мужики, которым одно только и надо. А уж если напилась в клубе, занялась незащищённым сексом, забеременела или подцепила ВИЧ, то»
«Достаточно! вспыхнула она. Но ты и не можешь полностью отказываться от ответственности!»
«Интересное рассуждение, продолжал он, выждав многозначительную паузу умудрённого опытом человека. Что значит «отказываться от ответственности»? От ответственности за кого? За этих Дамочек?»
«Конечно! Ведь если бы мужики вели себя нормально, то и девочки эти такого бы не делали!»
Он просто рассмеялся опять, допил чай из своей любимой кружки с медной дворянской подставкой, а потом пошёл на работу в приподнятом настроении: ну, аргументация была слаба, но вот её коллега преподавательница английского языка по имени Анастасия, высокая, бедрастая, с аккуратной маленькой грудью и короткими шатенистыми волосами, чьё лицо было украшено брызгами коричневых родинок, объяснила бы получше. У той всегда были виноваты отцы, сыновья, предки-мужики, что родились триста лет назад, коллеги по работе (мужского пола, естественно), собеседники в социальных сетях. Как она говорила, У НЕЁ ЕСТЬ ЛОГИКА, И ЕСТЬ ДУША, поэтому она-то всё правильно понимает. И мужики должны всегда и за всё просить прощения, а уж их мужичьё и подавно. «Должны всему миру».
И как-то Алине стало очень неприятно от этих воспоминаний Она резко всё поняла какой же у неё хреновый мужик! Всё время строил из себя чистенького, всё время вёл себя так, будто она ему прислуга, будто она ему должна! А она ему, между прочего стоит заметить, в домработницы не нанималась. Он даже во время ухаживаний за ней думал так она могла поклясться, что он подарит ей цветочки, поводит её в ресторан, а она должна будет сразу в койку к нему прыгнуть! Вот же Гад!
Но, как всегда бывает, за этими беспокойными размышлениями она даже и не заметила, как их путь подошёл к концу, и Фарух уже парковался в тени белёного тополя. Интересно, ей снова показалось, что тут она первый раз Но это ещё что. Ей стало лезть в голову уже другое воспоминание из юности одной девушки, с которой она когда-то дружила. Там её бывшая подружка села в такси, и странный таксист, чьей внешности она не помнила позже он ей казался сгорбленным, припавшим к рулю, в странной чёрной кепочке. Он поехал не по нужному маршруту, не слушал её, в какие-то гаражи. Только устроив страшную истерику, она заставила его остановиться. Куда он её вёз, что хотел сделать Наверное, после этого случая у той девчушки развилась страшная фобия.
Алину выдернуло из воспоминаний прикосновение страхового агента, и она поняла, что они уже приехали, только сейчас это осознала. Катя где-то на улице ухахатывалась.
Она никак не могла вспомнить его имя. Джон? Майкл? Лоренцо?
Sorry, сказал он, улыбнулся кипенно-белыми зубами и вылез из автомобиля, скрипнув тёмно-синим сиденьем.
Алина последовала за ним, и почувствовала, что на улице заметно похолодало. Время уже было позднее, ночь. Но звёзд не виднелось смог не позволял их рассмотреть. Фарух что-то живо переводил Кате, а та таращилась во все глаза на тренера пловцов, неуёмного шутника, судя по всему. Алина почти ощутила себя лишней на этом празднике жизни, как снова почувствовала прикосновение иностранца тот аккуратно приобнял её за локоть.
Чего же мы мёрзнем?! воскликнула Екатерина, которую совсем уж развезло. Ко мне! Быстро
Никто не хотел сопротивляться этому уместному предложению.
Она повела своих новоиспечённых друзей к себе в подъезд, и иностранцы с удовлетворением отметили, какой же он чистый и облагороженный цветов в подъездах, правда, не было, но Зато плафоны!
Квартира у Кати оказалась шикарной, с ремонтом, с красивой тёмной дверью, просторной прихожей, кухней, ванной и ещё тремя комнатами
Я сама её купила! сказала Катя. И ремонт сделала сама. Вас, мужиков, допросишься, что ли
Иностранцы вежливо хохотнули, и Катя провела всех на кухню, предложив им зелёный чай. Фарух согласился, и поспешно ухватился за телефон ему кто-то позвонил. А сама Екатерина же таяла так, как мороженое на солнцепёке, и тренер пловцов или тренер-пловец увёл её за собой в одну из комнат вот так, просто и бесцеремонно, схватив за руку. Та что-то продолжала пьяненько лепетать
Фарух же ничуть не растерялся вот уж дипломат будет знатный. Поговорив по телефону, принялся с кем-то переписываться. Или в футбол играть Алина наверняка знать не могла.
Не то Джон, не то Леон оказался совсем уж близко он смотрел своими тёмными глазами на Алину, приобнимая её одной рукой за плечи. Та же вцепилась в пустую кружку из-под чая и изо всех сил придумывала, о чём бы поговорить. Как назло, Фарух тоже молчал, и не хотел подкинуть темку для разговора. «Джон Доу» принялся гладить её по руке, не отрываясь взглядом от её лица. Алина заёрзала на стуле, и что-то хотела сказать, но снова потеряла мысль. Она находилась в таком странном состоянии
ВТОРОЕ ИЮНЯ, 1:30
Парень перестал гладить её по руке, медленно пошёл прочь, не отпуская Алину. Та тоже поднялась, глупо хихикая проклятый алкоголь совсем её разморил, и в голове у неё вертелся лишь один вопрос куда повели Катю.
Она пошла следом за этим парнем, чувствуя его крепкую кисть на своей руке. В какой-то момент она хотела остановиться, но этот самец даже не заметил как шёл, так и шёл, как будто вёз железные санки по грязной колее, что немного застряли Но не критично. Можно продолжать путь.
Они завёл её в небольшую комнатку спаленку с узкой кроватью и туалетным столиком медленно усадил её на край кровати. Она присела, не спуская глаз с его тёмного улыбающегося лица.
Its okay, honey. Relax.
Какой же у него приятный голос! Немного ребристый какой-то, спокойный Алина ещё не могла подобрать эпитет к его голосу, продолжая неумно улыбаться, но болельщик просто наклонился к ней и поцеловал её в щёку своими чуть пухлыми и горячими губами.
Улыбка из доброжелательной мгновенно превратилась в испуганную этот поцелуй показался Алине не совсем дружеским, что ли Парень, чьё имя она уже забыла, так что с успехом могла продолжать называть его Джоном Доу, немного отстранился, видимо, оценивая реакцию, а потом опять наклонился и поцеловал её ещё дважды один раз в щёку, а другой в шею.
Так, мне пора, сказала она неуверенно и попробовала подняться, но «Джон Доу» мягко усадил её назад, тихонько шикнув, как если бы в соседней комнате спал его пьяный друг, которого нельзя было будить. Он стал целовать её в шею. Да подожди ты, подожди
Но слова застряли у неё в горле: он положил ей свою левую руку на грудь, пока не сдавливал, просто положил, но даже от этого движения у неё перехватило дыхание, она почти услышала, как забилось её сердце.
Нельзя, нельзя, прошептала она и на этот раз смогла подняться, заставив «Джона Доу» немного отстраниться, но отпускать он её не планировал, поэтому просто удержал её за руку Да, держал он не слишком крепко, но Алина не сомневалась, что хватка его тут же усилится, если она попытается вырвать руку. Что делать-то?!
Неожиданно она вспомнила о Тоше. Что он сейчас делает?! Смотрит телевизор?! Или уже спит?! Или беспокойно ходит по кухне, поглядывая на часы?!
Мне надо идти, меня муж ждёт.
Она готова была проклинать себя за то, что в её голосе отсутствовала хоть какая-то твёрдость, она сама слышала эти нотки в своём голосе: ну, поуговаривай меня ещё Или даже не уговаривай. Хотя слово «муж» она использовала не случайно: перед мужем у тебя больше обязательств, чем перед сожителем.
Парень мягко кивнул, продолжая улыбаться плотоядной улыбочкой, а потом притянул руку Алины к своей промежности. Сердце у той подпрыгнуло к горлу, она почувствовала под своей ладонью его член, крепко налитый кровью. Его ещё явно сдерживали жёсткие джинсы, так что пока было не до конца ясно, сколько у него там припрятано Но попытки уйти сразу же показались такими невозможными Она машинально сжала его промежность, слыша своё собственное дыхание чуть хрипловатое, взволнованное.
Yes, протянул тот и медленно убрал свою руку, как бы опасаясь, что Алина сразу же отдёрнет свою Но нет. Та продолжала сжимать его чресла, немного наклонившись вперёд. Он ловко принялся расстёгивать ремень, а затем ширинку.
Алина опустила руку и выпрямилась. Она хотела уйти Да, хотела, но её ноги не слушались, как и глаза, приковавшиеся к его члену, выпрыгнувшему на волю сразу, как тот стащил джинсы. Толстый, венозный, конусообразный. Но шажок назад она всё же смогла сделать.
«Джон Доу» тоже выпрямился, оказавшись на целую голову выше Алины. Он расставил свои чёрные мощные бёдра и ждал, когда же девушка продолжит свои ласки. И она безотчётно протянула руку и взялась за его член, изумившись его твёрдости.
Из соседней комнаты раздались захлёбывающиеся стоны, перемежающиеся шлепками, потом какой-то мужик там самодовольно усмехнулся. Понятное дело, это работала Екатерина. В этот момент Алина почувствовала жаркую волну возбуждения, пронзившую её насквозь, от которой она даже содрогнулась. Она смело шагнула вперёд, впритык, почувствовав на своём лице горячее дыхание этого высокого парня. Член его стоял колом, почти упирался ей в живот; и она обхватила его двумя руками, принялась делать плавные движения от себя и к себе
Взглянув в его лицо, она хотела поймать его взгляд, но почему-то видела лишь белую улыбку, и редкую щетину, напомнившую ей о том мажорчике на кабриолете Но это был куда более взрослый и опытный мужчина, уверенный. Настоящий самец.
Он положил ей руки на грудь и принялся мять их, стараясь слишком не сжимать. Алина же прикусила губу, чтобы не застонать, и пока ей это удалось. Она пыталась подумать о том, что там где-то её ждёт Тоша, её любимый ранимый Тоша, но теперь это казалось таким далёким Это всё будет потом, а сейчас
Катя почти взвыла, а потом неожиданно рассмеялась; раздались чавкающие звуки поцелуев, и не только. Она что-то неразборчиво проговорила, а потом затихла, но шлёпающие звуки начали снова ускоряться.
«Джон Доу» опять принялся её целовать в шею, в плечо, а потом крепко обхватил её за талию, твёрдо упёршись членом ей в живот. Она же опустила свои руки и просто попыталась расслабиться, слыша гулкое биение своего сердца, и вдыхая резкий парфюм своего нового знакомого
Сколько это продолжалось, она не знала, но очнулась в ту секунду, в которую он взял и наклонил её над кроватью она чувствовала его по-прежнему крепкие руки уже у себя на хрупких плечах. Сделала ещё одну робкую попытку освободиться, но лишь для галочки, чтобы убедить себя, что сделала всё, что могла А потом почувствовала, как он прижался к ней сзади своим мощным тазом, своим мощным членом. Одной рукой он начал стаскивать с неё брюки, сначала безуспешно, но она ловко помогла ему, правой рукой отщелкнув ремень и ослабив его, лишь на секунду выйдя из этого розово-туманного предвкушения предстоящего соития
Он с силой стащил с неё брюки, за которыми последовали и её кружевные трусы, которые Тоше оказались прошлым вечером совершенно неподвластны. Она почувствовала его пятерню уже на своей попе он крепко ухватился за правую сторону, сжал. Проверил на упругость, потом отвёл немного в сторону.
Алина опять закусила губу, подавляя желание пустить уже свою руку в дело. «Джон Доу» же самодовольно и предвосхищённо заохал, а потом она почувствовала его агрегат горячий, как горчичник, извергающий из себя смазку, который заелозил, заскользил по её дамочке, ища место входа Из груди её вырвался хриплый вздох, когда он вошёл, растягивая её. Толчок, ещё один Но потом пошло всё гладко; её наполнил сладкий огонь, и неё вырвался уже протяжный стон, хотя она честно собиралась его сдержать. А потом она поняла, что это пламя начинает разгораться всё сильнее, с каждой его фрикцией, с каждым влажным шлепком. Его горячие бёдра тёрлись об неё, его сильные руки уже держали её локти, обхватывали их.
Звуки полились из неё непроизвольно: удовольствие захлестнуло её, и она ничего не могла с этим поделать, просто стонала, пока он всаживал её раз за разом, вытаскивая свой орган почти до конца