Через неделю после принятия дел меня вызвали на утверждение на бюро крайкома, таков был порядок, поскольку решение пленума райкома еще не окончательная инстанция для полноправного руководства районом. А перед тем как попасть на бюро, нужно было пройти собеседование, в порядке знакомства, с секретарями крайкома и заведующими отделами крайкома. Они, как правило, пятнадцать, от силы двадцать минут знакомятся и спрашивают, в чем с их стороны нужна помощь району и мне лично. Это облегчало прохождение процедуры на бюро.
Поскольку со вторым секретарем Суетиным мы были уже знакомы, то к нему меня не повели. Сопровождал меня один из ответственных работников крайкома, и в беседах он не принимал никакого участия, а просто обеспечивал прием, чтобы нигде не пришлось стоять в очереди к партийному чиновнику, поэтому и здесь чувствовалась организованность во всем как пример для подражания. В это же самое время проходил собеседования еще один «новобранец» Василий Иванович Попов, только что избранный первым секретарем Ачинского горкома партии, с которым я познакомился в гостинице «Север».
Секретарем по промышленности Красноярского крайкома партии был милейший и, пожалуй, умнейший человек Валентин Феодосьевич Гаврилов-Подольский. По профессии он был инженером-механиком, причем крупным специалистом в энергетике, человеком высокой культуры и нравственности, симпатичным и внешне, мягким во всем, не похожим на остальных аппаратчиков, людей более сухих и жестких, с напускной официальностью. Этот человек был полной противоположностью по характеру первому секретарю крайкома, и его считали «громоотводом» Кокарева. Об этой его слабости Кокарев знал, но всегда его высоко ценил, не позволял его где-либо осуждать или разносить, как иногда поступал с другими.
Гаврилов-Подольский принял меня любезно, вышел из-за стола, поздоровался за руку и усадил в кресло. Он всегда высоко ценил красноярских геологов, знал об их нелегком труде, и сразу ко мне с откровением:
Первый раз в жизни вижу геолога секретарем райкома партии.
Я ему рассказал, с какими трудностями в работе мне придется столкнуться, и он пообещал оказывать максимальное внимание району, а мне помощь, просил звонить, когда посчитаю нужным. А ведь как приятно и радостно на душе, когда встречаешься и работаешь с такими людьми.
Секретарем по идеологии крайкома была Полина Георгиевна Макеева, лет под сорок, незамужняя (считалось). Недавно она была еще первым секретарем Красноярского крайкома комсомола, потом поехала учиться в Академию общественных наук при ЦК КПСС, где защитила кандидатскую диссертацию. Это была единственная в ту пору в крайкоме кандидат исторических наук из аппарата. Полная женщина и крепко скроенная, на лицо приятная, румяная, родившаяся в одной из красноярских деревень. Она, говорят, в молодости нравилась многим, но с ней почему-то молодые люди боялись заводить романы и близкие знакомства. Макеева при встрече тоже вышла из-за стола, чтобы со мной поздороваться. Руку мою пожала крепко, и показалось, по-мужски.
Наша беседа с ней касалась в основном вопросов идеологической работы в районе, особенно если учесть контингент жителей большое количество ссыльных, высланных тунеядцев, религиозников-баптистов.
У нее было очень хорошее мнение о наших идеологах, она близко знала и наших руководителей комсомола, в частности, первого секретаря Алексея Николаевича Гонзу этого молодого красивого гиганта в то время не могла не заметить ни одна женщина. Полина Георгиевна в процессе беседы вела себя строго официально, ничего женского в ней не выделялось, будто она полностью поглощена партийной работой.
Макеева в должности секретаря крайкома по идеологии работала долго, потом ее перевели в Москву. Когда ей исполнилось пятьдесят лет, думали, что ее отправят на пенсию, а ее назначили членом комитета партийного контроля при ЦК КПСС, очень высокая должность в партийной иерархии, говорят, по рекомендации самого М.С. Суслова.
Потом исключили из моего «бегунка» двух человек секретаря по сельскому хозяйству Терентия Тюрикова и зав. отделом Михаила Климина, поскольку сельское хозяйство в районе не имело особой значимости.
Состоялась моя беседа и с председателем партийной комиссии Гудилиным, человеком тоже сугубо партийным, сталинской школы. Он был уже в возрасте, в прошлом работал первым секретарем Хакасского обкома партии. Беседа была короткой пожелал успехов в работе, и потом мы с ним мало встречались. Однажды я сам создал с ним конфликт и сожалею об этом обострять с ним отношения по мелкому вопросу не следовало.
Побывал я тогда и в отделе административных органов, который занимался прокуратурой, судом, МВД, финансовыми органами. Его заведующим был бывший полковник МВД Никита Грибков, он когда-то работал и в «Енисейстрое», со мной обошелся панибратски, учитывая мою молодость. Еще рассказал какой-то анекдот, что мне тогда казалось в стенах партийного органа непозволительным. Зашел к Василию Михайловичу Кургину, зав. финхозотделом крайкома, который потом оказался самым нужным человеком у него все финансирование партийных органов края: транспорт, мебель, путевки, деньги на строительство и т.д. Познакомился с зав. отделом транспорта и связи, который возглавлял Яков Бурин. А с заведующим промышленно-транспортным отделом Фридовским я уже близко познакомился, тогда он меня представлял на пленуме Северо-Енисейского райкома партии. Идеологический отдел тогда возглавлял Михаил Жарков.
Теперь мне предстояло пройти бюро крайкома, но это уже на следующий день. Вечером в гостинице «Север» я в ресторане покушал и рано улегся спать.
Бюро крайкома партии началось в 10 часов в малом зале, его вел первый секретарь крайкома Александр Акимович Кокарев. Большой стол в виде трибуны, он в центре, рядом другие секретари крайкома по партийному старшинству и рангу. Недалеко стояла кафедра для выступлений. Народу полный зал.
Первый вопрос был организационный, кадровый. Утверждались не только партийные кадры, но и хозяйственные по номенклатуре должностей, подконтрольных непосредственно крайкому, без согласия которого никто не мог не только назначить, но и уволить.
Докладывал на бюро Борис Васильевич Баранов. Сначала он зачитал мои анкетные данные и сообщил, что решением пленума Северо-Енисейского райкома партии Неволин единогласно был избран первым секретарем райкома, и просит бюро крайкома утвердить его в данной должности. Затем Баранову, а потом и мне, вышедшему за кафедру, было задано несколько общих вопросов: как прошел пленум, какие там задавались злободневные вопросы, были ли выступления против кандидатуры Неволина, о его производственной деятельности. Председательствующий сказал, что Неволин прошел собеседование у секретарей крайкома, заведующих отделами, возражений против его утверждения не поступило. Было предложение утвердить, воздержавшихся и против не было.
Александр Акимович Кокарев сказал буквально следующее, что мне запомнилось на многие годы:
Северо-Енисейский район является одним из главных по золотодобыче в крае, однако в последние годы золотодобыча в нем сокращается из-за отсутствия новой сырьевой базы золота для рудника и дражного флота. Вы по профессии геолог, и, утверждая вас первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии, Красноярский крайком КПСС выражает надежду, что вы сумеете решить проблему сырьевой базы золота и обеспечить устойчивую работу золотой промышленности района. Желаем вам успехов.
Я сошел с кафедры и вышел в приемную. Но здесь Б.В. Баранов сказал, что мне разрешается снова войти в зал заседания бюро крайкома партии и присутствовать до окончания работы бюро, чтобы познакомиться с работой бюро крайкома (с целью обучения, практики).
Теперь я прибыл в район как уже узаконенный партийный руководитель. Складывалось будто бы все благополучно, предстояла совершенно новая, практически не известная для меня деятельность. Коммунистическая партия Советского Союза тогда была руководящая и направляющая сила общества, так было записано в Конституции СССР, то есть руководил страной политический вождь Ленин, Сталин, Хрущев и др. Партия честь и совесть народа, так гласили ее политические лозунги. Но при всех взглядах это была прежде всего политическая организация, а не хозяйственная или административная. Сама партия не должна была заниматься хозяйственным и административным управлением народа, для этого были институты государства в лице законодательной и исполнительной власти Советов депутатов и правительства, но компартия через свои партийные организации в центре и на местах фактически управляла ими.
Северо-Енисейский район как самостоятельная административная единица образован в 1932 году. 8 апреля 1932 года было принято постановление Президиума Всероссийского Центрального исполнительного комитета «Об изменениях в административно-территориальном делении Восточно-Сибирского края», где говорилось: «Образовать в составе Восточно-Сибирского края новую административную единицу Северо-Енисейский район с центром в рабочем поселке Северо-Енисейском». Площадь территории Северо-Енисейского района составляет 42,7 тыс. кв. км. Население до 25 тысяч человек в лучшие годы. Максимальная протяженность территории с юга на север 320 км, с запада на восток 230 км. Эта территория сопоставима с территорией некоторых европейских государств.
Район характеризуется среднегорным рельефом с абсолютными отметками 500-600 м над уровнем моря. Высшая точка превышения Енашиминский Полкан (1104 м). Климат района резко континентальный, годовая температура колеблется от +39 до -60 градусов, среднегодовая температура -4,4 градуса, а морозных дней 150-180 в году. Если говорить о температуре в целом по году, то получается, что теплых, без снега, четыре месяца, а остальное время зима. Все это еще раз подтверждается целесообразностью отнесения Северо-Енисейского района к районам Крайнего Севера.
Леса занимают территорию в пять миллионов гектаров. В местах, прилегающих к дражным полигонам и населенным пунктам, они многократно вырубались, поскольку являлись основным источником топлива и электроэнергии.
Речная сеть представлена реками Большой Пит, Бельмо, Тея, Чиримба, Панимба, Енашимо, Еруда и их многочисленными притоками, все они имеют в основном горный характер и быстрое течение. Судоходными являются только Большой Пит и Бельмо, и то в период паводка, первая река впадает в Енисей, вторая в Подкаменную Тунгуску. Через центр территории района проходит дорога с покрытием из щебня, соединяющая п. Брянку с Северо-Енисейском. Сейчас она продлена до Епишино на Енисее, ее протяженность около 300 км. Основной отраслью промышленности была золотодобыча, которая осуществляется с 1839 года.
На всей этой большой территории разбросаны поселки, прииски, деревни, лесопункты, зимовья, заезжие пункты, охотничьи избушки, пристани. В тот период моей деятельности существовало более 29 населенных пунктов, в том числе Вельмо, Суворовский, Елизаветка, Нойба, Тея, Брусляки, Огневка, Таежный, Мариинский, Золотой Бугорок, Татьянинский, Михайловский, поселок Енашиминской ГЭС, Калами, Викторовский, Новая и Старая Еруда, Вангаш, Верхнее Енашимо, Дорогой, Аяхта, Брянка, Пит-Городок, Эльдорадо, Широкий, районный центр Cеверо-Енисейск. Сообщение между населенными пунктами осуществлялось или по плохим проселочным дорогам, или по воде летом и зимником. Перед тем как стать руководителем района, я его пересек геологическими маршрутами с севера на юг и с востока на запад, хорошо знал географию и геологию района, и это, конечно, благоприятствовало моей работе.
Население Северо-Енисейского района в социальном плане представлено потомками старателей, пришедших сюда еще в XIX веке. Они облюбовали эти места, прижились и сегодня чувствуют себя удобно, живут на приисках и не жалуются на неудобства. Завели небольшие хозяйства и пользуются дарами природы.
В тридцатые годы население района пополнилось большим количеством жителей за счет высланных бывших кулаков и других имущественных сословий, а перед Великой Отечественной войной и после нее сосланных политических «врагов народа» сталинско-ежовского и бериевского «призыва», националистов Западной Украины и Прибалтики и добровольно сдавшихся пленных. Ну и напоследок сюда были сосланы тунеядцы из двух столиц.
Основная часть местной интеллигенции включала специалистов горной промышленности. Их пополнение шло за счет выпускников вузов и техникумов со всего Союза. Конечно, район неудобен для проживания по многим параметрам человеческой жизни, и добровольно сюда ехать жить мало кто стремится. По национальности преобладали русские, украинцы, поменьше татары, а вот евреев я знал всего двух Ройзмана и Гейсмана, встречал грузина и армянина, и все они были бывшими политзаключенными. В Тее жило немного китайцев. В Северо-Енисейске был свой дядя Ваня банщик, уже немолодой. Когда я жил в общежитии молодых специалистов, он регулярно к нам приходил и подбирал заношенную и выброшенную одежду и белье, стирал, гладил приводил в порядок, а потом нам же по бросовой цене продавал.
Но вернемся к началу партийной работы. Первым делом я начал знакомиться с аппаратом райкома, с людьми, с которыми мне предстояло работать в первую очередь.
Второй секретарь райкома Александр Васильевич Кириллов, 1924 года рождения, участник Великой Отечественной войны, прошел трудовую школу на приисках Южно-Енисейского района, был секретарем райисполкома этого района, откуда был направлен в ВПШ при ЦК КПСС, филиал которой находился в г. Красноярске, после ее окончания приехал к нам в район работать. Очень работоспособный и порядочный человек, хороший товарищ, не склочник, хороший семьянин, его жена, Мария Васильевна, работала врачом, у него были две дочери. Человек он был не «службистый» и, как мне сразу показалось, на должность первого секретаря он тогда и не претендовал, хорошо зная курс партии на привлечение на руководящие должности специалистов народного хозяйства, а у него было гуманитарное образование. Это все способствовало нашим хорошим личным отношениям и работе доверие друг к другу, и мне можно было кое-что получить от него полезное, исходя из его опыта партийной работы. Если бы он мне и не подходил в качестве ближайшего помощника, то все равно от него я бы освободиться не мог, поскольку он человек избранный.
Секретарем по идеологии был Михаил Павлович Кулаков, 1923 года рождения, а может быть, и несколько старше, но он всегда выглядел молодо. Тоже участник войны, прошел школу шахтера на черногорских копях, как тогда их называли, потом через общественные организации был направлен в ВПШ и тоже после нее сразу приехал в наш район. Очень был уважительный человек, симпатичный мужик, что-то в нем в обличье было татарское, но был он русским. Человек интеллигентного склада, спокойный, и с этим характером он сразу приобрел авторитет среди местной интеллигенции учителей, врачей, культработников и аппарата райкома. Он меня вполне устраивал, как и я его, это чувствовалось по нашим взаимоотношениям.