И вот вроде программа выхода из тяжелейшего социально-экономического положения района имеется, а как ее осуществить, не имея для этого ни средств, ни ресурсов, ни специалистов? Это ведь проблема не только нашего района, но и всех забытых богом северных территорий края. Собрав все эти проблемы и планы в одну кучу, я поехал в Красноярск искать решения по горячим следам к тем людям, которые еще недавно обещали мне помощь перед утверждением на новую должность.
Но на практике все оказалось по-другому. Партийные руководители края все меня охотно принимали, кроме первого секретаря крайкома Кокарева. К нему в тот раз я не пошел, поскольку знал, что сначала нужно пройти все инстанции нижнего руководства крайкома. Вот здесь я близко познакомился с замзавотделом промышленности Александрой Михайловной Портновой, самой известной в то время женщиной крайкома, которая отвечала всем требованиям большевистского руководства добросовестному человеку, порядочному и честному, открытому и справедливому. Человеку, которая не боялась ни одного должностного лица в крайкоме и свое мнение открыто выражала на любом уровне.
Александру Михайловну я в душе называл «Александра Большевичка», вот такими героинями мне представлялись женщины в революции всю себя отдавали делу своего личного убеждения, бескомпромиссно. У нее кабинет был всегда открыт настежь, и был слышен ее громкий разговор с партийными и хозяйственными бюрократами. Она хорошо знала жизнь людей не только в краевом центре, но и на глубокой периферии. Александра Михайловна по профессии была горным инженером, окончила Свердловский горный институт и всю жизнь прожила в Сибири, одно время избиралась первым секретарем Северо-Енисейского райкома ВЛКСМ, до самой смерти была связана с партийной работой. Умерла рано, семьи крепкой не создала, была бездетной, хотя и жила потом со своим сокурсником по институту. Я всегда с благодарностью и теплым чувством вспоминаю эту женщину, целиком отдавшую себя делу, работе.
При всех ее женских недостатках она много курила, предпочитала мужской стиль в одежде, носила волосы, подстриженные в кружок, могла прямо в лицо сказать человеку, что она о нем думает, это был настоящий партийный работник того времени, в то же время заботливый и внимательный к людям.
Она выслушала все мои просьбы. Поскольку район наш хорошо знала, мне порекомендовала по хозяйственным мелким вопросам к клеркам не ходить, а сразу направила меня к нескольким должностным лицам совнархоза и крайисполкома, предварительно с ними договорившись, что меня примут без всякой задержки в приемных. И как только я пришел к начальнику управления совнархоза по горной промышленности, меня там уже ждал начальник Окладнов, потом я пошел в управление краевой связи к Е. Пережогину, тоже был принят без задержки. В общем, я тогда прошел в Красноярске все нужные мне хозяйственные части на самом высоком уровне, сумел лично познакомиться с нужными людьми, кое-что даже решить.
Но наскоком решать глобальные вопросы района было нереально, нужна была кропотливая работа не только моя как первого руководителя района, но и всех подотчетных мне служб района, и прежде всего председателя райисполкома, его отделов, золотодобывающих и других предприятий района, то есть надо было заставить по-настоящему заниматься проблемами районное звено управления, которое работало не в полную силу и не с полной отдачей.
1962 год был годом новых реформ и преобразований Хрущева, он не унимался по продвижению планов догнать и обогнать Америку. От партийных органов требовал усиления работы по выполнению плановых производственных показателей, а также усилить контроль и ответственность по выполнению планов предприятий и районов в целом. Нужно было оценивать работу райкомов не по количеству проведенных политических мероприятий, бюро или пленумов, а по экономическим результатам. Пора партийным работникам идти в рабочие коллективы и там заниматься организационной работой.
Вот в свете этих требований мы и пересматривали работу аппарата райкома. Ранней весной по результатам года я принял участие в работе балансовых комиссий рудоприискового управления и вместе с директором Евгением Ивановичем Бодягиным мы организовали эти комиссии на всех приисках и на руднике с привлечением партийных активов и профсоюзов. На руководящие посты тогда подобрались толковые начальники драг, правда, преимущественно вышедшие из практиков, потом окончившие при институтах и техникумах обучение на право проведения горных и взрывных работ. Я до сегодняшнего дня вспоминаю этих замечательных людей и товарищей, которые трудились не за страх, а за совесть. А как им было трудно на удаленных приисках, при бездорожье, решать массу сваливающихся на них проблем, и не только по добыче золота, на приисках они решали самостоятельно все вопросы по организации обучения в школе, работе больниц, отопления, освещения, как и чем накормить людей. Среди них выделялись Георгий Пинаев прииск Калами, Серяков прииск Новомихайловский, Леонтьев, Попов, Лентяков, Н. Осипов, Т.Ф. Хромогин, М.М. Петров, Е. Козяев, Родионов, Мирошников, главный дражник флота Петр Федорович Цой.
В шестидесятые годы на паровой драге 20 на реке Еруде практически подростком начинал свою производственную деятельность кочегаром Ишмурат Минзаляевич Гайнутдинов. Отслужив в рядах Советской армии и окончив Красноярский институт цветных металлов и золота, он стал горным инженером и вернулся в Северо-Енисейский район. Стал начальником горного карьера «Новая Калами». В 1981 году его избрали вторым секретарем Северо-Енисейского райкома партии, а в 1984-м председателем райисполкома. В 1987 году первым секретарем райкома партии. Таким образом, Ишмурат Минзаляевич по праву стал бессменным руководителем Северо-Енисейского района в качестве его главы до настоящего времени.
Особо заслуживает самого доброго слова и уважения руководство Советского рудника в лице его начальника Алексея Ивановича Крылова, человека уже немолодого, ему только что исполнилось 50 лет. Он был крепкого телосложения, с чисто выбритым лицом и головой, с румяным лицом, не характерным для горняка, но очень шустрый и быстрый в рудничных забоях и выработках, и всегда с высоким чувством ответственности за исполнение своего долга как руководителя.
Интересна его судьба. Он окончил ветеринарную академию, работал, потом разочаровался в профессии и пошел учиться в горную академию. Стал толковым горняком, награжден орденом Ленина. Его на руднике одновременно уважали и боялись, и сколько он работал на руднике, всегда выполнял план по золотодобыче. После 50 лет его мы выдвинули на повышение зам. начальника управления цветной металлургии красноярского совнархоза, а там его талант руководителя поблек, и в связи с какой-то семейной неурядицей (хотя у нас он был хорошим семьянином) он уехал на восток и где-то затерялся.
Мне Алексей Иванович запомнился еще и добрым советом, который дал перед отъездом из района:
Виктор Андрианович, вы много курите и подрываете здоровье, я чувствую, что у вас в связи с этим не все в порядке и с желудком. Я бы посоветовал вам ежедневно утром натощак перед тем, как выкурить папиросу, съесть столовую или чайную ложку меда и запить его теплой водой, то же повторить вечером перед сном.
Это мне сказал не обычный доктор, а ветеринар. Я этот совет выполняю вот уже скоро сорок лет, и с желудком у меня вроде стало нормально.
Крылова на руднике окружало много грамотных, одаренных, талантливых добросовестных работников, живущих, в первую очередь, ради своего горного предприятия, сильно верящих в завтрашний день. Эти еще молодые люди были бессребрениками, у них не было стремления к обогащению, к легкой беззаботной жизни. Вся их жизнь была в труде, так, по-видимому, воспитала советская пропаганда. Сегодня мне кажется, что тогда было именно такое поколение людей, полностью преданных идее социализма. Может быть, в душе тайком они и думали иначе, не верили в эту пропаганду, но лично я ни разу, даже в доверительной беседе, не слышал тогда открытых сомнений.
В то время на Советском руднике работали горняки высокой квалификации, преимущественно молодого возраста. Среди них мне запомнились начальники горных проектов и служб Георгий Олейников, Петр Струговец, Николай Косенко, Николай Казаковцев, Евгений Швецов, Тархов, Бондин, Куклин. Из руководителей рудника Николай Васильевич Черных, ставший начальником после Крылова, главные инженеры Елизарьев, Сериско, главный геолог В.Д. Загнойко. Начальниками золотоизвлекательной фабрики были А.С. Лобазин, П. Голобородько, Л. Швецова, В. Суханова, М. Поляков и другие.
Советский рудник выполнял план золотодобычи, около 1,5 тонны ежегодно, но шло постепенное обеднение руды за счет выемки богатых руд, и общие потенциальные возможности Советского месторождения оставались невыясненными. Этот вопрос сдерживал решение о реконструкции предприятия. В связи с этим нам удалось через крайком и совнархоз организовать работу экспертной комиссии Министерства геологии СССР под руководством крупного специалиста Чернышева. Комиссия на месте рассмотрела наши геологические материалы и доводы о перспективах Советского месторождения на глубину до 1000 метров. Имелась лишь одна пробуренная скважина, которая подтверждала наличие кварцевых тел с содержанием золота, но это дало нам возможность ходатайствовать о проведении генеральной реконструкции Советского рудника и строительстве новой фабрики.
В августе 1964 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о проведении реконструкции рудника, строительстве фабрики и линии электропередачи от Назаровской ГРЭС до Северо-Енисейска. Это было самым крупным нашим достижением. Постановление определило дальнейшее развитие района и его золотопромышленности.
Моим преемником в качестве начальника Тейской партии стал по моей рекомендации Сергей Дмитриевич Хорунов. Партия вела камеральные работы в Северо-Енисейске. Ведение геолого-разведочных работ в Северо-Енисейском районе с базы Ангарской экспедиции было малоэффективно, и местные геологи были давно настроены на базе наших партий создать в районе новую самостоятельную геолого-разведочную экспедицию с подчинением непосредственно Красноярскому геологическому управлению. Но руководство АГРЭ было против этого кому хочется снижать свой статус и терять специалистов.
Геологическая и экономическая эффективность требовала этих структурных преобразований, поскольку снабжаться по-прежнему через Мотыгино было дорогостоящим делом, а прямых средств сообщения между Мотыгино и Северо-Енисейском не было, даже самолетом летали через Енисейск. Хотя геологическое руководство АГРЭ было профессиональным и нас устраивало.
И вот теперь я, пришедший к руководству районом, решил этот вопрос форсировать, прежде всего из-за государственных интересов сырьевая база золота уменьшается, а новых месторождений и объектов нет, все геологические работы приурочены к старым районам золотодобычи. Нужно было расширение работ не только регионального плана, чем занимались наши геологические партии, необходимо было вести серьезные поисково-разведочные работы на выявленных рудопроявлениях золота. Район наш специализировался на золоте, и на выявление других полезных ископаемых мы не работали.
Первая моя встреча по созданию геолого-разведочной экспедиции в Северо-Енисейском районе с начальником Красноярского геологоуправления Владимиром Дмитриевичем Челышевым состоялась в его резиденции в Красноярске на пр. Мира, 37. Несмотря на то что он подписал тогда телеграмму, чтобы меня откомандировали в распоряжение Красноярского крайкома, я лично с ним до этого не встречался. И он меня не знал. Я же его несколько раз видел в геологоуправлении, еще когда он был начальником Западной экспедиции, но встретил он меня как знакомого геолога. Это был высокий крупный мужик, видный и авторитетный руководитель геологов, прошедший все ступени роста геолога, начиная с маршрутного, бурового рабочего, бурмастера, окончил технические курсы, а перед войной и Томский политехнический институт по специальности «техника разведки». Прошел войну и возвратился в звании майора. В общем, человек был заслуженный и добросовестный. На мою просьбу ответил категорическим отказом без всякой дипломатии, заявив при этом, что сейчас каждый руководитель района требует создания в своем районе экспедиции, но этого сделать не можем, исходя из ассигнований, выделяемых министерством. Но распрощались мы с ним дружески.
Первый блин комом, но отказываться от повторной встречи с ним по этому вопросу я был не намерен. Нужно было в первую очередь подготовить более прочные обоснования для организации экспедиции и найти поддержку более влиятельных людей в крае, в частности, в крайкоме и совнархозе.
Потребовалось время, и второй заход я решил предпринять уже через промышленный отдел крайкома. Александра Михайловна Портнова согласилась помочь мне вместе со своим инструктором Марией Ивановной Косаревой. Челышев на эту встречу пришел с главным геологом Александром Сергеевичем Аладышкиным. Разговор был бурный, и Челышев наконец сдался под напором двух женщин-«большевичек». Он с угрозой, что выйдет с этим вопросом в ЦК КПСС, сказал, что через какое-то время мы создадим в Северо-Енисейске специализированную экспедицию на золото, и свое обещание где-то через полгода выполнил.
В общем, в первой половине года своей партийной работы я сумел создать задел по проведению намечаемых серьезных мероприятий по выходу из тупика как на краевом, так и на местном уровне, но для практической реализации нужна долгая повседневная работа.
На первом же пленуме после того, как я был утвержден в должности, меня избрали членом ревизионной комиссии крайкома партии, я стал вхож в кабинеты руководства крайкома партии и совнархоза.
Райком партии размещался в центре поселка в двухэтажном деревянном здании на втором этаже. Первый этаж занимал райисполком. Став членом исполкома и депутатом райсовета, я стал частенько заглядывать туда. Отношение к работе исполкома у меня было двоякое, я плохо знал все его функции и возможности, но чувствовал, что он недорабатывает, погряз в бумагах и решениях, а создавать социальные и бытовые производственные организации не хочет, все давит на рудник, а те и вправду не могут сочетать то и другое. Я пытался Тремясову высказать свое мнение на этот счет, но он встретил его в штыки зачем брать на себя лишние заботы и ответственность. А ведь можно было много сделать дополнительно по линии комунхоза, бытового обслуживания, торговли и общественного питания, конкурируя с приисковыми службами. Но перелома в этом направлении у меня не получилось.
Кроме основного здания райкома, через улицу напротив размещалось здание кабинета политического просвещения и партбиблиотеки, здесь же рядом размещалась редакция районной газеты и райком комсомола. В общем, все это выглядело, если смотреть сегодня, очень убого. Но жизнь и работа шла в этих помещениях активная. Люди не чувствовали неудобств, старательно работали и чувствовали, что все они приносят большую пользу партии и государству.