Никон был очень непоседливым и бойким, храбрым и метким в играх мальчишкой. Рассказывают, что в отместку своим обидчикам он перебивал косой задние ноги их скотине. Потом убегал и прятался у своей тети Бабылы (Павлы) моей бабушки, которую очень любил и уважал. И тот факт, что выйдя на свободу из тюрьмы и приехав из Алдана, он первым делом пошел на ее могилу, ярко свидетельствует об этом.
Никон рассказывал мне, как однажды случайно встретил на дороге шамана Джадабыла, когда тот ездил по верховьям речки Тюнг. У шамана были больные ноги и потому он ездил, лежа на турку (оленьих нартах). Никон был поражен впечатляющими телесами старика и его чрезмерным аппетитом. Шамана перевозила его жена Мария Кёдел. Никон восхищался ее распорядительностью, ловкостью и сноровкой.
Еще он рассказывал, что сблизился и подружился с одним из двух великих шаманов, вылечив его жену. «Тот старец предложил мне примерить его шаманский костюм. Но он был такой тяжелый, что я не решился в нем камлать», вспоминал Никон.
Он помогал не только людям, но и животным. Когда возникали проблемы во время отела оленей, по словам Никона, он брал круглую, металлическую с наточенными краями пластину и соскребал оставшийся послед, чем спасал олениху.
Он вспоминал, что во время больших праздников северных народов богатые семьи украшали главный стол золотыми слитками. По четырем углам стола клали крупные, с кулак, слитки. Сразу можно было определить, насколько семья богата.
По обычаю все гости непременно должны были показать свои таланты.
Праздник длился несколько дней, сопровождался играми, весельем и шутками. В эти дни определялись лучшие из лучших, самые сильные и быстрые, кроме того, оценивалась красота девушек. Обилие еды и разнообразные угощения поражали воображение.
Известно, что в вилюйскую глушь старик Никон пришел с Севера через Нюрбу. Как-то летом он решил навестить своего давнего друга Кюстях Софрона (сына Кэрэ киси). Вошел неслышно и увидел Софрона, сидящего без рубашки. Тот, увидев Никона, стал торопливо натягивать на себя рубаху. Но быстро надеть ее не получилось, так что Никон успел хорошо разглядеть тело своего друга. «Тогда меня буквально поразило то, что у человека могут быть такие великолепные мускулы. Внешние мышцы его предплечий были широкими и крепкими. Сколько земель обошел и на севере, и на юге, но такого, как Софрон, не встречал», с восхищением вспоминал Никон.
Кровопускание как лечебный метод используется у многих народов. Но у каждого целителя свой подход, свои инструменты. Старец Никон отворял кровь при помощи приспособления, изготовленного из коровьего рога. В те годы, когда он жил в местечке Логлор Тылгынинского наслега и активно лечил, студенты будущие медики учились под чутким руководством старика кровопусканию. Однако не знавшие, сколько крови брать или как остановить кровотечение, студенты доставляли ему немало хлопот. Иногда старик бурчал: «Чему вы там учитесь, не умеете справиться с таким малым делом. Как людей-то будете лечить?» Как-то во время общего разговора, узнав, как умер Сталин, он сказал: «Как же так? Не сумели спасти такого великого человека! Я многих подобных больных спасал, такая болезнь мне под силу».
В том месте, откуда Никон выпускал сгустившуюся кровь, она больше не накапливалась. Именно в этом была особенность и спасительность его кровопускания. «Кости больших хищных зверей целебны. Может быть, тебе, работающему под землей, попадутся. Тогда не забудь их взять», просил он меня. А еще он говорил: «Глина с шестка камелька родного балагана очень целебна».
Старец утверждал, что перед лечением человеку следует поднять настроение. Больной же должен без утайки, не стыдясь рассказать целителю все.
У Никона были потрясающие способности определять болезни и судьбу человека. Старик постоянно был окружен толпой желающих прикоснуться к чуду. Ведомый, скорее всего, желанием познания, однажды перед расставанием, когда мы были одни, я решился спросить: «Ты распознаешь внутренние заболевания человека и предугадываешь будущее. Некоторые, возвратившись на родину, подтверждают твой диагноз рентгеном. Каким образом тебе это удается?» Старец ответил: «Коля, никогда не задавай таких вопросов. Я хочу жить. Мое откровение грозит мне смертью». Я и сам понял, что не должен был задавать такого вопроса.
Причиной все большего распространения различных заболеваний старец считал разрушающее отношение к природе самого человека. Он утверждал, что из-за загрязнения воды, воздуха, уменьшения потребления молочных продуктов люди стали больше страдать желудочными заболеваниями и заболеваниями зубов.
Большинство приезжавших на лечение привозили с собой в качестве гостинца вино. Обычно возле палатки старца стоял большой ящик, доверху наполненный бутылками вина. По приезде друзей из дальних и ближних районов накрывали стол с хорошим угощением и вином. Бывали дни, когда садились за стол несколько раз. Такие обильные застолья не влияли на внешний облик и поведение старца Никона. Он просто больше обычного шутил и смеялся. Его опьяневшие друзья удивлялись: «Вроде и пили вместе, а старик-то хоть бы хны».
Старик не опорожнял каждый раз поставленное перед ним, чуть пригубит и достаточно. В течение застолья он выпивал всего рюмки две водки. Красного вина не пил. Говорил, что оно является причиной многих болезней.
Не лечил пьяниц. Считал, что «нельзя запрещать съедобное. И если употреблять вино в умеренных дозах как лекарство, от него нет вреда».
Подолгу и весело говорили на тему отношений между мужчиной и женщиной, о мужской силе. На этот счет у него было особое мнение: «Раннее старение мужчин, их охлаждение к женщине зависит от пустой и бесконтрольной траты и использования своего семени».
Вспоминается потешный случай. В молодости Никон познакомился в Бодайбо с якуткой Марией Балтара. Всех поражали ее внушительные формы и боевой характер. «Разозлись, она могла бы запросто взять меня подмышку», говорил старик. К Марии он ходил по ночам, преодолевая тридцать километров. Позже, в 60-е годы, стали говорить, что у Марии Балтара есть от старика 45-летняя дочь-учительница. Никон несколько раз собирался съездить к дочери, но узнав, что Мария жива, отказался от этой идеи. В свое время он привез на лошади в вилюйскую деревню из Бодайбо чай и табак, а возвращаться не стал. Кто знает, что его больше пугало: утомительная, трудная бодайбинская дорога или встреча с грозной Марией Балтара?
Старик рассказывал также про одного русского богатыря, который однажды, в дореволюционное время, в Бодайбо при обвале верхнего грунта один продержал укрепительную балку шахты до тех пор, пока из шахты не выбрались все рабочие. Он с такой силой упирался ногами, что пяточная кость не выдержала и треснула. Богатырь был удостоен больших похвал и почестей, царь выслал ему в награду медаль.
Якуты работали в Бодайбо в основном на рубке леса, используемого для укрепления шахт. Но иногда они спускались в шахту, чтобы рассмотреть ее. Бывало, Никон подробнейшим образом расспрашивал меня о том, как из современной шахты поднимают наверх золотоносную породу. «У вас, оказывается, по-другому. В Бодайбо тогда использовали американское оборудование», вспоминал он.
Как-то рабочие-якуты решили отпраздновать первомайский праздник. Магазин, в котором продавали вино, находился в восьмидесяти километрах. Несколько дней решали, кого отправить в такую даль. И решили попросить об этом Никона. Надо было доставить каждому по бутылке.
Встав рано утром, Никон пустился в путь. Купив в магазине вина, он откупорил одну бутылку и пошел обратно. Время от времени чуть прихлебывал вина. Когда дошел до места, в початой бутылке оставалось совсем немного. Солнце еще не садилось, а он уже вернулся. Радостные товарищи уложили его спать. Проснувшись утром, он увидел, что его доля вина стоит на столе. Товарищи же все спят, кто сидя, а кто свалившись там, где упал, пробираясь к выходу. «Мы никогда не ссорились, жили дружно», рассказывал Никон.
В возрасте 90 лет Никон, соревнуясь, бегом обгонял мальчишек на велосипедах. При этом говорил, что в молодости он был намного резвее и крепче в ногах. У старика ноги были тонкие в щиколотках, а чем выше, тем все толще и мощнее.
До глубокой старости имел отличные зубы. Хвалился: «Это у вас, современной молодежи, зубов совсем нет, а у меня, девяностолетнего старика, нет только одного переднего зуба».
Он не курил. Вместо этого нюхал мелко растертые листья табака. У него была табакерка, изготовленная из корневища березы, с серебряной каймой и числом «1810». Высыпав табак в табакерку, он капал туда немного чистого спирта и называл это завариванием. Считал, что нюхательный табак полезен для глаз и является профилактикой болезней. Моя мать изредка решалась понюхать махонькую щепотку табака. Когда я спрашивал, каково это, она отвечала: «Он очень крепкий, ударяет в голову и выжимает слезы из глаз».
Возвратившись издалека, Никон с жадностью выпивал целый ковш ледяной воды и говорил, что так остужает желудок.
В зимнюю стужу перед сном, надев обувь, в одних лишь кальсонах выскакивал из избушки на улицу. Он вообще не знал, что такое простуда, которой мы так подвержены. Однажды, подражая ему, я выскочил раздетым на улицу, чтобы сходить в туалет, сильно простудился и стал предметом шуток старика. Он говорил, что легко можно стать жертвой подвоха и что в любом деле все нужно взвешивать.
Я счастлив, что мне довелось вести с ним доверительные беседы, сидя у теплого, щедрого огня камелька.
В качестве пожелания хочу сказать молодежи и людям среднего возраста: «Слушайте внимательно все, что говорят наши почтенные старики, записывайте их заветы и впитывайте это». Только в последние годы мы стали писать об обычаях и традициях нашего народа. А сколько мудрости было забыто, испарилось дымкой тумана, исчезло навеки?! Как бы ни развивалось сегодня образование, ни изменялась наша жизнь, всепобеждающий разум и судьбы наших великих предков, их великое терпение и устремления, их жизнь будут светить нам в веках путеводными звездами.
Когда Никон приходил в поселок, во многих семьях его встречали как дорогого гостя. Переночевать в доме, в котором он устраивался, обычно не получалось. Было всегда очень много желающих провериться, пролечиться. Старец ходил от одного дома к другому, и, если где-то задерживался, оставался там ночевать. В поселке больше трех-четырех дней не задерживался, говорил «не выношу воздуха жилища».
Однажды обе его собаки заболели чумкой. Это случилось в дни зимних каникул, когда к нему в Логлор у села Тылгыны приехали сыновья. Осмотрев одну собаку, старик обратился к сыновьям: «Она совсем плоха, отведите за реку и застрелите». Осмотрев вторую, сказал, что ее можно вылечить. Мы ожидали увидеть процесс лечения. Старец попросил одного из сыновей завести собаку в дом и широко раскрыть ей пасть. Затем влил в пасть собаки одну столовую ложку чистого спирта. Лечение на этом закончилось, и собаку вывели на улицу. Вскоре она выздоровела.
Никон просил меня от его имени писать письма разным людям Как-то я попросил старца расписаться в конце письма. Он расписался, выведя только три первые буквы, после которых было выведено нечто вроде длинного хвостика. Глядя на это, я рассмеялся. На что старик сказал: «Ты смеешься, а я благодаря такой подписи спасся от неминуемого второго срока на Алдане». Вот как это было. Однажды старика поставили сторожить склад с одеждой. Заведующий складом, подделав подпись старика, украл со склада товар. Стали разбираться и при проведении следственных мероприятий оказалось, что подписи не совпадают, тот человек не сумел в точности изобразить хвостик подписи.
Никон рассказывал, как отказался от курения. Как-то молодой Никон два дня не мог догнать рысь. Тогда он много курил. Подумал с досадой, что раньше, когда не увлекался курением, без одышки одолевал во время загонов и не такие расстояния. Сел передохнуть, и на том месте оставил свой кисет с табаком и трубку. С тех пор не курил никогда.
Однажды зимой, а дело происходило в Логлоре, я колол во дворе дрова. Взглянув в сторону дороги, увидел идущего в нашу сторону ребенка. Подумал, что наверняка идет на лечение. Ребенок шел, но все никак не приближался. Я оставил свое занятие и стал вглядываться, затем пошел навстречу. Когда приблизился вплотную, обнаружил, что это сам старик! Он спросил: «Куда собрался, Коля?» Я ответил, что просто прогуливаюсь.
После освобождения из алданской тюрьмы в 1953 году Никон непродолжительное время жил в колхозе «Пятилетка». Однажды решил пойти на медведя и одолжил у знакомого пулевое ружье. Когда спросил у хозяина, как ружье бьет, тот ответил: «Куда целишься, туда и попадешь». Дошел до ручья, где водились медведи, и устроился в засаде под огромной лиственницей. Ждать долго не пришлось, вскоре увидел идущую вдоль ручья весьма упитанную медведицу. Прицелился, чтобы разнести зверю плечевую кость, и нажал на спусковой курок. Пуля прошла над загривком медведицы. Она подпрыгнула, как ужаленная, затем рванула обратно вдоль ручья.
Старику стало досадно до слез: поверив хозяину ружья, упустил такую крупную добычу. Посидел еще немного, как вдруг увидел, что по той же дороге теперь спускается медведь. Учитывая предыдущий выстрел и сделав поправку, с одного раза уложил зверя. Колхозники приехали на подводе и довольные увезли добычу. Вечером собрались за праздничным столом, одновременно устроили старику проводы на родину в Вилюйский улус.
Когда собирались большой компанией, частенько разговор заходил об отношениях между людьми. Приехавшие из разных мест люди подробно рассказывали Никону о том, как бывали обворованы, кем были обижены. Как-то, выслушав все рассказы, старец сказал: «Сколько зла тебе причинил человек, столько же добра ты должен сделать ему». Я, как близкий человек, осмелился не согласиться с ним: «Не знаю, откуда у старика, живущего в верховьях глухой речки, возникают такие мысли. Ведь большинство людей думает только о мести». Тогда старик засмеялся и ответил: «Вот тогда и вспыхнет новая ссора». Многие люди привыкли мстить, не желая согласия, выражать недовольство друг другом. Но Никон имел другое, глубокое понимание.
Восславляя любовь к матери
Для всех людей: и великих, и малых человеком, выносившим его в своем чреве и выходившим своим теплом, подарившим жизнь на этой земле, является мать. Сколько прекрасных, теплых, ласковых слов написано о матери!
Моя мать Евдокия Афанасьевна Васильева, как и любая другая якутская женщина прошлого века, и детей рожала, и пастухом была, и хлопотала по дому. С утра до позднего вечера работа по хозяйству: в доме и во дворе, воспитание пяти детей и уход за скотиной, не было времени присесть и отдохнуть. Зимой из-за отсутствия обуви мы не могли ей помогать.
После вторых родов она сильно заболела и три года была прикована к постели. В пожилом возрасте признавалась, что ей прочили долю удаганки, и потому она подвергалась испытанию «эттэнии», которое проходят все шаманы и удаганки. «Когда я лежала больная, то знала и видела все, что происходит в любом месте», говорила она. Как-то у приехавшего издалека человека она спросила: «В том месте, где ты живешь, случилась такая-то беда. А как там сейчас?» Он ответил вопросом на вопрос: «Кто до меня побывал у вас из наших краев?»