А ночь уходила. Рассвет растворил белый, призрачный свет лампы, и ее погасили.
Товарищ подполковник! Высокий сухопарый лейтенант эксперт-криминалист подошел и замолчал, глядя на Волощука.
Говори, при нем можно.
Следы машины соответствуют «доджу три четверти». Резина не новая, правое заднее колесо латаное, оставляет характерный след. Отпечатки загипсованы. Следы машины прослежены по всему селу.
Хорошо. Иди. Скажи-ка, председатель, кто вон в том доме живет? Подполковник ткнул пальцем в сторону соседнего плетня. Вон, кстати, и хозяева.
Волощук поднял голову. У плетня стояли мужчина и две женщины, молча глядели на двор Капелюха.
Тройские это. Казимир, жена его и невестка.
А где сын?
Говорят, у поляков служит в Войске Польском.
Давыдочев! Подполковник вскочил с неожиданной для его плотного тела легкостью. Давыдочев!
Здесь, товарищ подполковник! подбежал запыхавшийся лейтенант.
Заправься, фуражку поправь. Подполковник неодобрительно оглядел его. Ты же уполномоченный ОББ, а ходишь как начальник банно-прачечного отряда.
Виноват. Я
Вот этого, подполковник указал на Тройского, ко мне.
Давыдочев, придерживая рукой кобуру, побежал к соседнему плетню. Тройские попятились, потом почти бегом бросились к хате.
Стой! крикнул лейтенант. Стой, хозяин!
Тройский остановился. Рука, схватившаяся уже за перила крыльца, сжалась, словно он боялся оторваться от спасительного родного дома.
Хозяин! еще раз крикнул лейтенант.
Тройский повернулся, медленно, словно ожидая выстрела в лицо.
Пошли со мной, махнул рукой Давыдочев.
Тройский с трудом оторвал руку от перил и шагнул к лейтенанту.
Казимешь! Нет! Казимешь! закричала жена. Она схватила Тройского за руку и потащила в хату. Нет, кричала она по-польски, не пущу! Нет!
Вы что? крикнул Давыдочев. Прекратите!
Тройский мягко освободил руку и обреченно шагнул к Давыдочеву.
Прошу! Лейтенант показал рукой на двор Капелюха. У плетня он обернулся и поразился нескрываемому отчаянию, исказившему лицо женщины. Тройский шел медленно, осторожно ставя босые ноги, словно боялся наступить на что-то острое. Во дворе усадьбы Капелюха он затравленно огляделся и, безошибочно определив старшего, шагнул к Павлову.
Тройский? спросил подполковник.
Да, пан.
Кто был ночью у вашего соседа? Вы видели?
Нет-нет, Тройский говорил на странной смеси польского, белорусского и русского языков.
Подождите. Я не понимаю вас.
Он говорит, что спал, перевел Волощук, потом услышал выстрелы. Много выстрелов. Так я говорю, Казимир?
Тройский кивнул и заговорил еще быстрее.
Они испугались, продолжал Волощук, и спрятались в подпол. Так, Казимир?
Тройский опять кивнул.
Я думаю, товарищ подполковник, Волощук подобрал костыли, тяжело опершись, поднялся. Я думаю, он действительно ничего не видел, у нас народ напуганный. Сознания в нем мало. Боятся всего. Приучил их немец к страху. Да разве немец один.