Наконец, широкие деревянные двери распахиваются, и алхимик вместе со своим грузом оказываются в выделенной ему лаборатории. Комплекс был действительно просторным, а специалистов не так уж и много, так что каждый из них мог позволить себе для работы личное помещение. Холодный пол и стены здесь покрыты кафельной плиткой с неё легко отмывать кровь, а для сбора красной жидкости из свежих тел вдоль стен выстроились деревянные вёдра разных объёмов.
В целом, помещение сильно напоминало больничное разумеется, не какой-нибудь деревенской избы со знахарем, а чего-то вроде кригмаркского военного госпиталя, укомплектованного по последнему слову техники. В конце концов, постоянные сражения помогали в развитии не только новых видов оружия и брони, но и расширяли знания о строении человеческого тела и исправлении его повреждений. Да и болезни во время походов солдат настигали разные, так что Высший Совет не жалел средств, когда речь заходила об их предотвращении или более эффективном, чем традиционное, лечении. Фронтовым Лекарям ещё в Университете вдалбливали привычку записывать любые медицинские сведения в свои толстые блокноты в кожаной обложке. Попав обратно в Кригмарк, все эти данные тщательно изучались, и давали интересные результаты.
«Разве что смерть не лечится» подумал Отто, осторожно подкатывая свой ценный груз к рабочей зоне. Тот был довольно тяжёлым, но на этой работе приходилось ворочать вещи и потяжелее, к тому же, он всё ещё был военным.
«Кому ещё, как не мне, это знать?»
Нет, тяжелей всего у Истязателя Смерти было сейчас на сердце.
Подхватив мертвеца на руки, он переложил того на операционный стол. Рабочее место алхимика отражалось в нескольких окружавших его зеркалах, а над головой тускло светили дорогущие Эфирные лампы. И снова всё это могло бы смотреться уместно в больнице, где оперировали бы наиболее богатых или знатных граждан королевства. Раньше это значило бы одно и то же, но вместе с развитием промышленности начала появляться и прослойка мещан, сумевших сколотить состояние, грамотно вложившись в новые технологии. Даже не имея знатной фамилии, те по праву могли считаться одним из высших сословий Кригмарка, как бы старая аристократия этого не отрицала.
Тускло поблёскивающие в ровном жёлтом свете ламп медицинские инструменты и склянки с зельями тоже выглядели бы уместно в закрытой больнице «не для всех». Разве что, с обезболивающими средствами тут было негусто. И тем ироничней было, что вся эта роскошь предназначалась «пациентам», у которых ничего уже не болело, и которые не могли заплатить ни одной монеты. Более того родственники солдат, «призванных на повторную службу», как реанимированные трупы называли в официальных документах, по итогу могли сэкономить деньги, ранее отложенные на похороны.
Ведь в конечном итоге, все эти ставшие безымянными мертвецы окончательно упокоятся на очередном поле боя. Как показывала практика, после «второй» смерти, когда орды зомби использовались командованием для совершения прорывов и затыкания дыр в обороне, от них редко оставалось что-то, что можно опознать. Оторванные конечности и отдельные сохранившиеся органы как правило шли на «ремонт» тех реанимированных трупов, что сохранились лучше. И наконец, совсем уж ни к чему не приспособленные остатки сшивались в гротескные пузыри гомункулов. В общем, ситуация в полной мере соответствовала принципу, который Отто понял ещё в детстве что для одного мусор, то для другого сокровище.
«Почти безотходное производство», с кривой ухмылкой подумал Истязатель Смерти. Сняв шинель и уличные перчатки, он надел новые и кожаный фартук, похожий на мясницкий. А может быть, и просто изначально сделанный для мясников, но нашедший себе новое применение.
Маленькими ножницами Отто начал срезать с холодного тела Улириха остатки одежды, обожжённой и прилипшей к коже. Как и все жители Брокка, он считал многочисленные мануфактуры, кузницы, и мастерские, вовсю дымящие в городе, хорошим и полезным делом. Но иногда на улицы выпадал толстый слой токсичной копоти, которым с городом щедро делились нависшие над трубами облака смога. В такие минуты даже он, привычный к подобному алхимик, заходился в тяжёлом кашле. И тогда нет-нет, да и мелькала шальная мысль о том, что сумасшедшие, повторяющие присущий обычно созданиям Леса бред о «Матери-Природе», могли быть не совсем неправы.
«Да и Деспис с ними», немного злобно подумал Отто, осторожно отдирая очередной лоскут ткани. Его от природы аналитический склад ума был дополнен получением хорошего образования, так что он не испытывал проблем с тем, чтобы поминать имя Бога Отчаяния всуе. По крайней мере, мысленно.
В грязное, едва пропускающее свет окно, с глухим стуком ударилась чёрная тушка ворона. Вздрогнув от неожиданности, алхимик вернулся к работе. Наконец, спустя ещё несколько томительных минут, он закончил. Разумеется, то была лишь первая задача в длинном списке того, что ещё только предстояло сделать.
* * *
Глубоко вздохнув, Истязатель Смерти отошёл от операционного стола и проделал несколько простых, привычных ещё с армии упражнений, чтобы размять затёкшие суставы. Резкие боли в спине или шее, или, того хуже, судороги, не могли принести пользы ни на поле боя, ни во время работы с опасными химикатами, так что он предпочитал пресекать их в зародыше. Закончив с этим, он взял влажную губку и тщательно стёр со своего фартука налипшие частицы крови и грязи. Помыл перчатки и повесил сушиться, а сам взамен надел другую пару. Привычные, рутинные действия сегодня оказались окрашены горечью и болью.
Улирих почему-то сказал Отто вслух и вновь вздрогнул, но теперь от звука собственного голоса, эхом отразившимся под высоким потолком лаборатории. Обычно он не был таким дёрганым, но раньше он никогда и не оказывался в настолько выбивающей из колеи ситуации. Даже на войне было как-то поспокойнее.
Там творились ужасные вещи вновь пробормотал алхимик, но они и должны были там происходить. Там было их место, понимаешь? Мы сталкивались с теми ужасами зная, что так они не смогу добраться до нашего дома.
Он подошёл к одной из полок и, порывшись среди стеклянных банок с зельями, отыскал нужный состав. Щёлкнув краем перчатки по собственной руке, Истязатель Смерти вновь взялся за губку, и принялся обрабатывать мертвеца специальным зельем. Гордость кригмаркских алхимиков, оно было способно отделять посторонние частицы, даже застрявшие, от человеческого тела, пусть даже и мёртвого. Контакт с живой плотью по какой-то причине оставлял ожоги, так что в медицине этот состав применения не нашёл.
Как Отто и предполагал, ноги восстановлению не подлежали, а вот руки ещё можно было спасти, если тщательно над ними поработать. Обычно он и его коллеги не церемонились и заменяли пострадавшие конечности на более-менее подходящие. Но этот случай был особенным, ведь руки Улириха были инструментом для его искусства обращения с оружием, которое много раз выручало его из беды.
Мышечная память пробормотал алхимик. Вновь он ощутил желание озвучить свои мысли вслух, будто бы мёртвый друг, лежащий на столе перед ним, мог его услышать.
Интересная теория, которую мы с коллегами иногда обсуждали, пояснил Отто, продолжая осмотр, Дальше разговоров дело не пошло, тут нужны эксперименты над живыми, а не над мёртвыми. Лекари же, сам понимаешь, от подобных предложений не в восторге, у них своих забот полно.
Он пожал плечами.
Я их, конечно, уважаю, но всегда считал, что одна лишь постоянная практика мертва без изучения новых теорий.
Одетые в перчатки пальцы Истязателя Смерти принялись аккуратно прощупывать грудь и живот трупа. Здесь даже кожа, пусть ныне серая и холодная, была почти целой, в отличие от других мест, где её обильно украсили собой обширные ожоги от взрыва. До него Улирих был много кем живым человеком, достойным мужчиной, любящим отцом и мужем, и верным солдатом Королевства Кригмарк. После же своего подвига а как иначе можно было назвать такой поступок он превратился из «кого-то» во «что-то», инертное и не имеющее своей воли. Материал для опытов.
Б-р-р Отто поёжился, когда по его спине обильно пробежали мурашки. Да, в лаборатории было довольно прохладно, но обычно это его не беспокоило, ведь это была привычная рабочая среда. Сегодня же Слишком уж непривычным был тот, над кем ему пришлось работать.
Тебя не должно здесь быть, дружище пробормотал алхимик, заканчивая осмотр, ну что же. Рёбра не сломаны, так что я подозреваю, что сердце цело. В любом случае, я давно хочу опробовать свою идею с установкой в грудную клетку ещё одного, дополнительного. Должно повысить выносливость и живучесть итоговой конструкции Думаю, ты не будешь против?
Истязатель Смерти попытался посмеяться над своей незамысловатой могильной шуткой, но звук, который он в итоге издал, прозвучал, как нечто среднее между рыданием и стоном боли.
Состояние остальных органов будет ясно после вскрытия, которое нам понадобится в любом случае. Часть стандартной процедуры.
Отто протяжно вздохнул, отступая на шаг от операционного стола, и его плечи поникли.
Знаешь, когда-то таким образом тела готовили к похоронам. Смывали с них земную грязь и приводили в порядок, чтобы родные смогли спокойно проводить несчастного в последний путь.
Он подошёл к дальней полке, сделанной из дерева и целиком заставленной толстыми тетрадями, будто бы она была перенесена сюда из библиотеки. Перебрав несколько, он нашёл чистую, и взял в руки, после чего вернулся к мёртвому телу, всё так же спокойно ждущему своей дальнейшей участи..
Теперь же мертвецы это лишь ресурс для нашего королевства. Меня это всегда устраивало раньше, но теперь, когда речь зашла о тебе ты не ресурс, Улирих. Ты мой друг.
Алхимик повертел в пальцах старый, почти исписанный карандаш. Далее ему следовало задокументировать состояние подопытного субъекта для дальнейшей работы, и составить предварительный план по замене наиболее пострадавших органов и частей тела. Именно поэтому в лаборатории и оказалась заполненная книжная полка, и не одна то были лабораторные журналы.
Я починю тебя. Будешь как новенький. Некоторые части тебе, правда, не понадобятся
* * *
Он задумался. При своей обычной работе Истязатели Смерти игнорировали пищеварительную систему или вовсе избавлялись от неё каждому из них было хорошо известно, что реанимированные мертвецы не едят. Энергию для движения им придавала сила Эфира, растворённая в той сыворотке, что заново поднимала их на ноги. Именно поэтому шприцы для полевой реанимации и делались такими большими чтобы в спешке поднятые в последний бой зомби смогли продержаться хотя бы несколько часов, не то, что дней. В некроконструкты же лошадей драгоценный раствор приходилось вливать вёдрами, из-за чего их использование и было столь ограничено.
Конечно, то, что им это не было нужно, не означало, что они не пытались. В конце концов, восставшие трупы не осознавали даже собственного существования, не то, что бессмысленности каких-либо действий. Ими двигала только ярость и какие-то базовые животные инстинкты, в число которых входил и голод. На поле боя нередки были случаи, когда выпущенные Истязателями Смерти орды мертвецов откусывали от вражеских солдат целые куски плоти и тщетно пытались прожевать. Некоторые алхимики, замечая такое поведение, начинали зашивать своим творениям рты. Другие укрепляли челюсти зомби механикой и вставляли им железные зубы, а затем злорадно потирали руки, наблюдая за неожиданной эффективностью такого вида импровизированного оружия.
Я слышал слухи о том, что некоторые из отпущенных на свободу образцов нападают на животных. Да и вообще живут слишком долго, чем должна была позволить влитая в них доза сыворотки, заметил Отто, споро нанося на жёлтые листы зарисовку состояния тела своего друга. Да, одним из обязательных предметов в университете было и рисование как минимум, на уровне таких вот набросков. По важности оно уступало разве что скорописи для ведения заметок. Лекари обучались ему на том же уровне, так что в народе ходило немало шуток на тему неразборчивости их почерка. Ну и тот факт, что писать, как правило, приходилось не только на бегу, но и в перчатках, тоже оказывал своё влияние на качество текста.
Думаю, мне следует расследовать эти слухи, спустя ещё несколько секунд, прерываемых только его дыханием и скрипом карандаша по бумаге, решил алхимик.
В них может скрываться какая-то важная тайна. Например, что каким-то образом реанимированные тела могут полноценно переваривать пищу. Или кто-то торгует Эфирной сывороткой на стороне.
Он с хрустом размял шею.
Во втором случае это, конечно, дело городской стражи. Но вот первый будет хорошей новостью для тебя, друг мой. А пока я не знаю истины, буду исходить из лучшего варианта. Постараюсь восстановить тебя как можно ближе к тому, как было раньше Или лучше.
Отойдя от операционного стола, Истязатель Смерти подошёл к висящим на стене схемам. Словно иллюстрации в университетских учебниках, они изображали детальные рисунки ключевых частей человеческого тела, с которыми ему и его коллегам чаще всего приходилось работать. Своего рода шпаргалки, на которые во время опытов можно было бросить взгляд-другой, дабы освежить воспоминания и убедиться, что ты ничего не упустил и не забыл. В этом не было ничего зазорного человеческая память просто не могла быть идеальной.
«Дурак это не тот, кто подсматривает в свои записи, а тот, у кого их нет!» вспомнил Отто слова своего старого профессора. На экзаменах, впрочем, тот пользоваться тетрадями не разрешил
В центре всех анатомических рисунков висел большой холст с изображением наполовину вскрытого мужчины, симметрично распростёршего руки и ноги. На ней был отмечен порядок и краткие пояснения по стандартным для алхимиков манипуляциям. Судя по наличию у рисунка детального лица, когда-то он был сделан с натуры, но история не сохранила имени того несчастного, который послужил моделью.
Кем бы ты ни был, мы, будущие поколения, тебе благодарны, сказал алхимик, после чего перевёл взгляд на стеллаж с образцами. В стеклянных банках хранились заспиртованными некоторые наиболее интересные из неудачных экспериментов, служа наглядным пособием и напоминанием о том, как делать не надо. Деформированные органы, сшитые как попало некроконструкты животных, и просто идеи, которые казались хорошими до того, как их попытались воплотить в жизнь.