Это не проблема, говорю я с улыбкой. В основном я сплю.
Разумеется, это все рабочая болтовня. Я разгорячен проснулся не больше пяти часов назад, а с момента боя в кабине прошло едва ли десять минут. У меня такое чувство, будто по венам проходит медный кабель, а безумная адреналиновая улыбка того и гляди расколет лицо пополам. Мы дрейфуем в невесомости, Карла и я, лицом к лицу, нас разделяет не меньше семи метров. У меня стандартный «Хеклер энд Кох» с обрезанным стволом, она вооружена ручным резаком и ненавистью. Это может закончиться только одним способом.
Ебаный ты корпоративный мудак! кричит она.
И бросается ко мне, занеся над головой визжащий резак.
Я открываю глаза и сажусь на койке. «Довольно этого дерьма, Хак. Дела давно съебавших дней».
Но я продолжаю размышлять над словами Рубена о нулевом деканте. Как далеко могут зайти различные агентства и корпорации под эгидой КОЛИН, если у них появится хотя бы шанс. И это без учета обычных злоупотреблений пекинского блока.
Да, да, знаю, старая паранойя в сверкающих новых ботинках. Но дело в том, что это большая и старая Солнечная система, в которой хватает потайных мест. Достаточно места, чтобы заныкать поставленную в режим ожидания криокапсулу, запрятать на каком-нибудь позабытом астероиде, небольшом спутнике или просто пустить по безмолвной орбите где-нибудь за поясом астероидов, посреди бескрайней тишины. Холодная, отдаленная и одинокая, но слушай, ты спишь, тебе за это платят, на что тут жаловаться?
«Не думал, что таких, как ты, еще выращивают».
Слушай, скорее всего, не выращивают. Скорее всего, нас так много запрятали в каких-нибудь укромных местечках, что им это и не нужно.
* * *
У вас может сложиться неверное впечатление от термина «мягкое заточение».
Камера, которую мне выделили, была размером четыре на пять метров и включала в себя нишу с душем и уборной. Никаких окон или украшений, только прикрепленный к стене кусок ударопрочного пластика и сияющий кафельный потолок. Койка кусок приваренного к полу и стене формованного полимера, покрытого неснимаемым слоем запоминающей пены толщиной с три пальца. В одном углу вентиляционное отверстие, которое каждый вечер за десять минут до отбоя выдавало инсуленовую сетку: генератор пару секунд предупреждающе выл, после чего из всех щелей выползала серо-зеленая сахарная вата. Предполагалось, что вы должны завернуться в нее ради идеального сна и смыть с утра после использования. Но это в теории. Высококачественные инсулены действительно ползали бы по всему вашему телу в поисках перепада температур, волокна бы набухали или истончались в зависимости от обстоятельств, поддерживая температуру на одном уровне. Но здешняя штука вовсе не была высококачественной и по большему счету только и делала, что липла к коже. К утру она уже начинала распадаться.
Я не собирался спать, но знал, что, как только огни погаснут, температура в камере упадет на несколько градусов, так что, когда вентиляционное отверстие проблеяло свое унылое предупреждение, я обернул вату вокруг плеч и, скрестив ноги, уселся на койке. Было интересно, наблюдает ли кто-то за мной и, если да, чего они ожидали. Широко распространенное заблуждение гласило, что такие парни, как я, не выносят бездействия в конце цикла пробуждения, поэтому подобное заключение своего рода психологическая пытка для оверрайдера.
Ну да, конечно.
Ожидание в замкнутом пространстве?
Попробуйте провести девятнадцать часов, втиснувшись в автономный модуль, замаскированный под узел связи, ожидая, когда один из мигающих огонечков в развернувшейся перед вами звездной палитре наконец превратится в то, чем является на самом деле мародером с Пояса, который прилетел поживиться сбитой ракетой и обездвиженной жертвой.
Попробуйте провести целую неделю, забаррикадировавшись внутри кабины челнока, пока тот летит к месту назначения, а его мятежный экипаж выясняет, что никак не может обойти мины-ловушки, встроенные тобой в навигационные системы и двигатели.
Попробуйте одиннадцать часов в одиночку незаметно сражаться в узких коридорах и тамбурах перерабатывающей баржи, прячась, нападая и снова прячась до тех пор, пока противостоящая вам сторона не сократится до горстки людей, достаточно измотанных и напуганных, чтобы сдаться и делать то, что им говорят.
Замкнутые пространства часть нашей работы, по крайней мере, они были частью моей работы, и любой оверрайдер, который не мог проявить терпение, находясь в замкнутом пространстве, долго не протягивал.
Сияющие плитки на потолке начали тускнеть отбой в тюремном блоке. Я поморщился и поплотнее закутался в липкую вату из инсулена. Сосредоточил внимание на экране теперь еще более ярком по сравнению с потемневшей камерой, и поток изображений захлестнул меня, словно какой-то бесконечно разворачивающийся визуальный коан. «Подумай, искатель, если захочешь, о гладком и успокаивающем хаосе индивидуальных зазубренных значений, которые сталкиваются до тех пор, пока их края не станут гладкими»
Стандартные трюки оверрайдеров я устроился в камере почти с комфортом.
И затем, щелк-щелк, вот прямо так, смена картинки на экране привлекла мое внимание. Какая-то перестановка в бесконечном цикле изображений пассажиров из новостей о прибытии челнока. Новое изображение показывало примерно полудюжину одетых в строгие костюмы мужчин и женщин, корпоративные рекламные улыбки приклеились к их лицам, словно «глок», который носишь в наплечной кобуре. В левом верхнем углу экрана пульсировала мигающая красная плашка, сулящая
ЭКСТРЕННЫЕ НОВОСТИ, ЭКСТРЕННЫЕ НОВОСТИ
В полумраке я спрыгнул с койки и прибавил громкости.
И как раз вовремя новостной коллаж сменился искусно затемненным студийным пространством и компетентной на первый взгляд ведущей, сидящей на переднем плане. Сшитый на заказ пиджак, сексуальная блузка с открытой шеей, шикарная прическа и глаза. Позади нее быстро выскочила из кадра пара членов съемочной группы. Торопливая, играющая в начале каждого часа фирменная музыка выпуска новостей заиграла и затихла. Ведущая посмотрела в камеру.
Но под броней ее экранного самообладания вокруг глаз заметно проступало напряжение. Улыбка была гораздо тусклее стандартной, а руки нервно теребили воротник. Должно было случиться что-то очень серьезное, раз она так перепугалась. Прежде чем заговорить, она еще и откашливаться начала, да Пачамамы ради.
Добрый вечер, вы смотрите Первый канал Долины. Сегодняшняя новость дня пришла к нам с пристыковавшегося утром челнока с Земли, где только что декантированный высокопоставленный чиновник Колониальной Инициативы сделал следующее политическое заявление.
В глубине студии за ее спиной вспыхнул бранегель. Камера сменила обзор, пронеслась мимо ведущей на высоте плеча, и изображение на бранегеле растянулось на весь экран. Где-то в лобби отеля установили трибуну. За ней стояла женщина, полностью отличающаяся от ведущей по одежде и поведению. Ее волосы были острижены до короткой щетины, на ней был простой корабельный костюм, который не смотрелся бы неуместно даже на аппаратчике сакранитов, и, если не считать запавших глаз последствий недавнего декантирования, южноазиатское лицо выражало меньше эмоций, чем свежесозданный интерфейс передатчика перед вводом интерактивных протоколов. Ведущие новостей обычно ведут себя в стильной и слегка кокетливой манере, словно приглашая тебя остаться и посмотреть новости. Эта женщина никуда не приглашала, и выражение ее лица не передавало ничего, кроме одного простого сообщения: «Слушайте внимательно, мудачье, ибо повторять я не собираюсь».
И она не была высокопоставленной чиновницей, как автоматически предположил Первый канал. На ее лице не было обозначающих ранг татуировок, столь популярных на Земле, равно как и любого желания угодить. Кто бы ни стоял за этим объявлением на самом деле и мы, вероятно, увидим их уже довольно скоро, сейчас нам демонстрировали всего лишь солдата и рупор, передающий условия.
От имени Колониальной Инициативы, Земного комитета по надзору и генерального секретаря Нгоэби Карлсен я уведомляю вас, что город Брэдбери и все отдаленные районы колонии долины Маринера с настоящего момента оказываются под чрезвычайной проверкой. Мы активируем восемнадцатую статью, и с этого момента действуют все юридические и другие временные меры по обеспечению порядка. Всем жителям колонии я говорю следующее: сохраняйте спокойствие и занимайтесь своими делами. Эти процедуры никоим образом не нарушат вашу жизнь. Аудиторская группа рассчитывает провести расследование с минимальными помехами для населения и с полным сотрудничеством со стороны действующих властей Долины.
К этому моменту я уже отодрал челюсть от пола и начал смеяться. Ну никак не мог удержаться.
Ожидайте дальнейших заявлений и подробного публичного брифинга.
Глава пятая
Долину свели судороги.
Остаток ночи я просидел в камере, наблюдая, как закипает обстановка. Видел, как по всему городу и другим крупным поселениям Разлома собираются зловещие толпы. Разозленный глас народа звучал с полусотни уличных перекрестков, фабрик и рабочих лагерей. До настоящего насилия пока не дошло, но, с другой стороны, многие еще спали. Кто знает, как все обернется, когда они проснутся. Тем временем челнок с Земли мирно стоял в доке на вершине нанорака Уэллса, все еще оцепленный в соответствии с последним из карантинных протоколов. И несмотря на то что посадочную площадку всю ночь показывали с десятков разнообразных ракурсов на десятках разнообразных каналов, ни челнок, ни посадочный модуль не подавали каких-либо признаков жизни. Какие бы сюрпризы там ни назревали, они не сразу выплеснутся наружу. Вопреки всей риторике «Первым делом Марс», КОЛИН не похожа ни на стаю гиен, ни на свору обезумевших акул, или с каким там хищником их красочно сравнивают в этом месяце. Они скорее напоминают «терновый венец», морскую звезду, которая медленно наползает на жертву, затем выплевывает свой желудок, окутывает ее и поглощает целиком. Они не становятся от этого менее хищными, просто двигаются медленно и неуклонно.
Наверное, именно поэтому люди Малхолланда прождали почти до рассвета, прежде чем выпустили официальное заявление. «А может, мрачно подумал я, им понадобилось столько времени, чтобы привести этого ублюдка в состояние, пригодное для общественного потребления. Выставить за дверь высококлассных девочек, с которыми он развлекался в губернаторском особняке этой ночью, стереть их телесные жидкости с его лица, вымыть СНДИЗ из его глаз и вбить хоть какой-то связный смысл в его разболтанные мозги». А вот и он
Жители Долины, мои соратники-пионеры. Торжественная пауза. Знаю, некоторых из вас могло встревожить объявление, сделанное представителями КОЛИН прошлым вечером. Но нет никаких причин для беспокойства
Его нарядили для выступления рабочие брюки без брендового логотипа, свободная темная рабочая рубашка с закатанными рукавами. Он даже гарнитуру снял, чтобы с самым честным видом смотреть в камеру. Губернатор Бойд Малхолланд простой человек из народа, добродушный заменитель отца для жителей Рубежа. Серебристые волосы коротко острижены, самую малость не дотягивая до военного ежика. Черты лица напоминают правильную смесь обветренного на открытом воздухе работяги и слащавого красавчика. Вот человек без манер правительственного чиновника или крупного бизнесмена, человек, который сядет и выпьет с тобой бокал пива в конце смены, где бы ты ни находился, человек, который вытрет пот со лба и добродушно проклянет марсианское солнце, от которого зудят все незащищенные участки твоей кожи и его тоже, потому что все это тяготы жизни на Рубеже, с которыми вы оба обязаны мириться, независимо от зарплаты и положения.
Он такой же человек, как и ты. Человек, которому можно доверять.
На самом деле мы даже приветствуем эту проверку, потому что она дает нам возможность показать людям там, на Земле, чего мы достигли. Он непринужденно наклоняется к камере. Мои собратья-первопроходцы, нам нечего скрывать, и свежая оценка сильных и слабых сторон колонии может принести нам много пользы. Для этого-то проверка и нужна, поэтому мы ее и проведем. Поэтому я хочу заверить всех и каждого, что в этом аудите нет совершенно ничего плохого, и всем вам совершенно не о чем беспокоиться. На Марсе все идет как обычно, Марс полностью открыт для бизнеса. На самом деле я хочу поприветствовать аудиторов из Надзора, и я хочу, чтобы и вы были рады их видеть. Пусть они увидят, как мы добиваемся успеха здесь, на Рубеже, пусть они получат опыт жизни на самом краю человеческой экспансии, потому что в конце
Я ухмыльнулся.
Слушайте, вы не станете отправлять аудиторскую команду через 200 миллионов километров межпланетного пространства только потому, что вам кажется, будто кому-то надо преподать парочку наглядных советов по управлению колонией. Земной надзор это принадлежащая лично КОЛИН длинная рука закона, надежные симбиотические мосты связывали его с правительством на Земле и давали полномочия, выходящие за рамки строго коммерческих. Вы не вызывали их, если только на Высоком Рубеже не случалось что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Назревал большой скандал, и Малхолланд, судя по его лицу, это прекрасно понимал. Он выглядел как человек, которого заставляют давиться испорченными устрицами в нулевой гравитации.
Если Никки Чакане приходилось работать сверхурочно, вылизывая суровые улицы Брэдбери даже для новой партии ультрапутешественников и рекрутов квалпро, это было ничто по сравнению с той работой, что свалилась на ее плечи сейчас. Земной надзор стучит в двери, словно головорезы из Отдела по соблюдению договорных обязательств, прибывшие на рассвете в какой-нибудь бордель в рабочем лагере. Малхолланда вытаскивают из постели, он в панике, и каждый корпоративный ублюдок от Эоса до плато Тарсис пытается прикрыть свою грязную жопу. Кому-то придется разгрести дерьмецо, и быстро. Кому-то придется прибраться в доме. И что-то мне подсказывало, если наш уважаемый губернатор обратится за помощью к высшим эшелонам департамента полиции Брэдбери, он получит от них вежливый, но решительный отказ. Ты не станешь комиссаром в этом городе, если не будешь закрывать глаза на некоторые нарушения, но по сути своей Питер Сакарян был очень правильным человеком. Это была его беда, причина, по которой его в первую очередь и кинули на эту должность. Он был надежен, и Малхолланду не приходилось оглядываться через плечо круглые сутки.
Подобная тактика сейчас эффектно аукнулась прямо в лицо губернатору. После повышения новоявленный комиссар не скрывал своего презрения к методам Малхолланда, и, если мои источники внутри департамента не заливали, эти двое не раз сшибались лбами за закрытыми дверями. Столкнувшись с херней таких масштабов, Сакарян сделает большой шаг назад, сложит руки на груди и станет наблюдать за тем, как Земной надзор сожрет Малхолланда с потрохами.
А значит, оставалась Никки.
Ей придется суетиться, словно ферритовому жуку в горе ржавчины, частица за частицей пережевывая изъеденную коррозией насмешку губернатора над колониальными правоохранительными органами, превращая ее в чистую руду правильных процедур и безупречного свежего воздуха. Затыкать утечки, прятать неудобные улики и свидетелей, прояснять показания. Другими словами, терраформировать местные условия в некий блестящий симулякр того, что, по всей видимости, добрые люди с Земли рассчитывали увидеть на Марсе.