Ну и подкинули вы мне клиента! буркнула она в темный экран. Кто отсматривал его видео обращение и допустил к личной встрече, будет лишен в этом месяце «фиников». Так они в команде называли поощрения.
Зина была хорошим, но строгим руководителем. Все, что касалось работы, никогда не мешалось с личными отношениями. Дружба дружбой, а служба службой, как любила она повторять коллегам.
«Как только дружба начинает мешать твоей работе, говорил дед, значит, это уже не дружба, а использование. Не позволяй ложным друзьям влиять на твою работу, семью и мораль. Настоящий друг никогда не будет заставлять тебя изменять этим трем вещам, спекулируя дружбой».
Зина помнила это и старалась чувствовать эту тонкую грань, никому не позволяя ее переходить.
Поэтому там, в аппаратной точно знали, что это не пустые слова, и «финики» в этом месяце действительно пролетают мимо.
Глава 2
Секретов не существует, есть просто спрятанные ответы.
Гилл Гриссом
Песня, которую она сейчас так душевно спела сама себе, была написана, когда Зина рассталась с Даниилом Бровиком, самоуверенным миллионером, роман с которым у нее закрутился на таинственном Байкале. В этих строчках Зина сама себе призналась в том, что, бросившись в его объятия, она спасалась от собственной боли. Ей просто необходимо было забыть свою первую и на тот момент самую большую любовь Тимура, в отношениях с которым именно на Байкале была поставлена жирная точка. И, что очень ударило по девичьему самолюбию, поставлена она была отнюдь не Зиной. Потому было больно, обидно, одиноко и отчего-то ей показалось, что можно заглушить эту боль, поиграв в любовь с Даниилом, который был рядом и казался милым и влюбленным.
Зине даже в какой-то момент подумалось, что все получается, что эта игра и не игра вовсе, а шанс на счастье, но очень быстро все встало на свои места она застала своего возлюбленного с другой. Вот так пошло и прозаично. Но Зина не удивилась такой развязке, словно эти отношения и именно так и должны были закончиться.
Потому что есть банальное, но вечное правило в счастье нельзя играть, оно не прощает такого пренебрежительного к себе отношения. Именно после повторной, какой-то стыдной боли Зина и решила, что с нее хватит, и замкнула свою молодую жизнь на работе, боясь вновь ошибиться и испытать боль. Пусть с Даниилом боль была не такой сильной, как с Тимуром, но от этого было не легче. Это словно вновь упасть на недавно сбитую коленку и не понять, чего в этом больше боли или досады на собственную глупость.
Сегодня Зина отчетливо поняла, что пора просыпаться полгода стерильной жизни, полгода спокойствия, покуда затягивались ее душевные раны, сделали ее трусихой. Пришло явное понимание, что пора перестать прятать голову в песок и все же попробовать разобраться хотя бы в истории своей семьи. Так как телефоны родителей по причине их якобы работы в отдаленных районах Африки, где нет никакой связи, все еще молчали, Зинаида решила разобрать антресоль в квартире. Сколько она себя помнила, на эту полку только складывались старые вещи, и никогда ничего не доставалось. Она, словно черная дыра, затягивала в свои недра вещи и поглощала их без права на возвращение.
Зине вспомнился один момент, когда дед, невысокий и коренастый мужчина, вставая на шаткое сооружение «стул плюс табурет», убирал туда какие-то, как ей тогда казалось, ненужные вещи, то, что можно было бы смело выбросить.
На таких полках между хламом и воспоминаниями, друг мой Зинка, хранятся самые постыдные тайны, помни об этом, смеялся он, пока семилетняя Зина держала его табурет. Тем хороши и одновременно страшны старые антресоли: никогда не знаешь, что на них найдешь разгадку тайны или еще больше вопросов.
Зина была девушкой невысокой и хрупкой, поэтому после смерти деда так ни разу и не решилась туда залезть, хотя, возможно, причина была в боязни не высоты, а именно постыдных тайн. Сегодня же, во время бесполезного разговора со странным заказчиком об адских вратах, она почему-то вспомнила об этой полке и клятвенно себе пообещала вечером разобрать эту черную дыру в квартире.
Злясь на своих товарищей, она остановила их робкие оправдания насчет сумасшедшего клиента и, дав задание разузнать о его семье и возможных друзьях, потому как один человек, которому он доверяет, у него все же должен быть, сразу же покинула офис, именуемый между своими «избой». У нее вдруг появилась цель, и показалось, что именно разбор антресоли поможет ей побороть этот непонятный страх жизни.
Но желание уменьшилось лишь от одного на нее взгляда, вновь стало так страшно, что даже в желудке противно засосало, требуя чего-нибудь вкусненького. Была у Зины такая дурацкая привычка из детства заедать проблему, и она даже не знала, откуда она взялась. Мысль о том, что вдруг она узнает такую тайну, что станет опять нестерпимо больно, так что уже это чувство не отступит никогда, заставила сомневаться в правильности решения.
Девушка смалодушничала, решив оттянуть момент. Она пошла на кухню, сделала себе два огромных бутерброда с ветчиной, смачно промазав белую булку майонезом, а затем прихватив гитару и чай, устроилась в коридоре на небольшой банкетке.
Она решила, что им с антресолью надо присмотреться друг к другу, привыкнуть, что ли, договориться. Гитара же была ее личным психотерапевтом, к услугам которого она прибегала постоянно. Когда Зине было лет семь, дед научил ее писать стихи. Сначала это был просто подбор слов: полка, кофемолка, искусно, вкусно, а Зина должна была с их помощью сочинить четверостишье:
Первым ее стихотворением было именно это, дед тогда Зинку очень хвалил и странно поглядывал в ее сторону, словно она сделала что-то для него неожиданное. После она уже самостоятельно вывела рецепт привидения своих мыслей в порядок. Зина накладывала на свои стихи нехитрую мелодию, и это помогало не только понимать и принимать проблему, но и думать о ее решении.
Так вышло и сейчас. Прожевав бутерброд и отложив гитару в сторону, Зина поднялась по стремянке на самый верх и открыла дверцы. К ее облегчению, ничего не случилось: оттуда не вылетели летучие мыши с приведениями, да и параллельная вселенная не затянула ее, как Алису в кроличью нору. Полка встретила ее прозаично пылью и хаосом. В самом углу Зина увидела клоуна, свою ненавистную игрушку. Когда-то дед купил ей этого яркого циркача, но маленькой девочке игрушка не понравилась. Зина боялась ее и безутешно плакала, тогда дед взял его и выкинул. Сейчас стало понятно, что он соврал, убрав игрушку на антресоль, но зачем? Пожалел денег? На деда это не похоже, он легко расставался с деньгами, говоря, что именно в этом их предназначение.
Любопытство победило, и Зина взяла маленького монстра за рыжие волосы. Но, видимо, конструкция из хлама была такова, что она оставалась статичной только в цельном состоянии, и потому клоун потянул за собой все остальное наполнение полки. Зина же, не выдержав повалившийся на нее лавины, пошатнулась на стремянке и полетела вниз. За секунду рассчитав высоту потолков под четыре метра и свою скорость падения, она уже мысленно смирилась с переломами конечностей и зажмурилась. Но вместо жесткого столкновения с полом почувствовала чьи-то сильные руки.
Привет, зеленоглазка, услышала она знакомый голос. Тебя дверь не учили закрывать? По-моему, я опять спас тебе жизнь.
Глава 3
Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.
Уильям Шекспир
У тебя, как всегда, одиноко, заметил Феликс Есупов, оглядывая комнату и прихлебывая чай. А я еще боялся к тебе идти, думаю, вдруг тут уже поселился какой-нибудь бугай, который выгонит меня взашей.
Ты сейчас напрашиваешься на то, чтоб это сделала я, ответила ему грозно Зина, но на самом деле она была рада видеть этого красавчика.
С Феликсом Есуповым их судьба свела, когда они искали наследство тамплиера в маленьком городе на берегу Балтийского моря. Тогда программа потребовала в группу вора им и стал бывший цирковой фокусник, временно сошедший с пути. На тот момент он отдал Родине все долги, и был отпущен на свободу за образцовое поведение.
Что ты! испугался Феликс. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, на этих словах он хитро улыбнулся.
Надо сказать, этот тридцатичетырехлетний молодой человек был не только прекрасным фокусником, но еще и чертовски обаятельным мужчиной. Пшеничные волосы и голубые глаза, благородный профиль и хорошие манеры, которым, научил его дядя-цирковой артист кроме фокусов, дополняли образ. Зина чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Потому, видимо, и не поверила два года назад в его ухаживания. Ей тогда показалось, что такой красавчик не может влюбиться в миниатюрную, словно Дюймовочка, девушку, без ярких, так привлекающих мужчин форм, да еще и рыжую, периодически страдающую от конопушек на лице.
Ты расскажешь, зачем туда полезла? спросил Феликс, сообразив, что сказал что-то не то, и постарался перевести тему. Я подошел к двери, хотел позвонить, но увидел, что дверь не то, что не заперта, а даже немного приоткрыта. Испугался, забегаю, а тут ты прям с потолка на меня! Хорошо еще, сноровка цирковая есть, а так бы мы оба оказались погребены под этой горой мусора, Феликс показал в коридор, где лежали свалившиеся с антресоли вещи.
Вот тут ты, мой друг, прав, улыбнулась ему Зина. Потому и заслужил чай с пирожным. А полезла я туда, вздохнула она, узнать страшные тайны своей семьи.
И как? спросил Феликс, доедая уже второй эклер. Нашла?
Нет, пожала плечами Зина, их там не оказалось. Видимо, я слишком многого хотела от простой старой антресоли.
Родители так и не позвонили? поинтересовался Феликс. Он был в курсе всех ее перипетий с родственниками, да и не только с ними. Зина почти сразу отправила молодого человека во френдзону, и он остался там навсегда, не претендуя на большее. Появлялся в жизни девушки не часто, но по какой-то невероятной случайности именно тогда, когда ей была нужна его помощь и поддержка. Потому он все знал и про Тимура, и про Даниила, и про семейные тайны.
Их телефоны вне зоны доступа, Зина покачала головой, уже полтора года молчат. Официально они мертвы уже двадцать лет, а женщина, в которой я год назад на Ольхоне случайно узнала мать, просто растворилась в воздухе, и даже ее работодатель Даниил Бровик не смог ее найти. Словно и не было человека.
Зина сказала про Даниила, как про совершенно чужого, и сама этому поразилась.
И ты решила, что все ответы хранятся в пыльной антресоли, прыснул со смеху Феликс, но Зина поняла, что он уводит разговор от еще недавно больной для нее темы.
Именно, улыбнулась она Феликсу и подумала, что за время их знакомства он ей стал как брат. Такой же потерянный и одинокий.
Мотя, Алексей и Эндрю были друзьями, хорошими, надо сказать, друзьями, всегда приходящими на помощь. Теми друзьями, с которыми хорошо и в радости, и в горе. Но они все же были другими, а Феликс Есупов родственной душой. С братом ты тоже можешь не видеться годами, но когда он появляется в твоей жизни, ты чувствуешь это родство на клеточном уровне.
По-моему, Феликс подошел к груде вещей в коридоре, это все можно смело выкидывать. Хотя, возможно, в его голосе появился интерес, кроме этого зонта.
Он достал длинную трость и снял с нее черный чехол. Под ним оказался зонт огненно-красного цвета. Причем цвет был настолько ярким, словно этот предмет не пролежал на антресоли как минимум три года, а был только что доставлен из магазина.
У деда был точно такой же, только черный, сказала Зина, рассматривая находку. Даже ручка была в точности такая же, резная, со звездой. Наверное, когда-то он купил себе и мне, свой использовал, а мне забыл подарить.
Ну, надо сказать, он не выглядит старым, Феликс тоже заметил странность находки. Хотя, Савелия Сергеевича нет три года, не такой уж это и срок.
Но ведь ты пришел не за тем, чтоб пить чай и рассуждать о зонтах, наконец задала Зина вопрос, который давно витал в воздухе.
Феликс протянул девушке свою находку и внимательно посмотрел в глаза, словно хотел прочитать в них, может он ей доверять или нет.
Ну же, теперь Зина решила подбодрить гостя, мы с тобой уже достаточно давно знакомы, чтобы не сомневаться друг в друге. Я слушаю тебя.
Помоги мне найти человека, сказал Феликс, и с его лица сошла вся уверенность, даже сарказм в голосе пропал, хотя он был константой в общении молодого человека с этим миром. Зина видела Феликса таким лишь однажды, когда он рассказывал ей историю своего сиротства и последующего обретения семьи в лице своего дяди. Только эта тема заставляла хитрые, с легким прищуром глаза красавчика, знающего себе цену, перестать смеяться. Последующие слова Феликса подтвердили Зинкины подозрения: Близкого мне человека.
Зина понимала, что перед ней хороший товарищ, почти брат, уже родной, но она никогда не путала работу с личными отношениями. Это было трудно, но она не допустила такой мысли и сейчас.
Феликс, ты прекрасно осведомлен об особенностях программы и агентства, начала она из далека. Ты когда-то тоже был в группе, и знаешь обо всем изнутри, как говорится. Мы не занимаемся поиском людей.
Зине было неловко и даже немного стыдно от сказанного, словно друг пришел к ней занять денег, а она ему отказала. Но так было правильно.
Феликс вздохнул, как перед трудным разговором и, присев на банкетку, на которой Зина недавно договаривалась с антресолью, побаиваясь влезть в ее нутро, и, не глядя на девушку, начал сбивчиво говорить, видимо, заранее подготовленный монолог:
Ну, во-первых, у нас, то есть, прости, у вас в агентстве все когда-то бывает впервые, ты же мне сама рассказывала. В тот раз, когда я с вами поехал в Калининградскую область, ты тоже твердила, что вы никогда не занимались убийствами, а тем более, групповыми. Но ты рискнула согласиться, и мы тогда победили, на этих словах он все же поднял глаза на стоящую напротив его Зину и посмотрел с надеждой, как собака смотрит на хозяина, когда очень хочет гулять и ждет команды. Не увидев поддержки, он продолжил: Затем вы были год назад на Ольхоне, ты, конечно, тогда не рассказывала мне подробности, когда заглянула на мое представление в Иркутске, но ведь и я не дурак, он развел руками, как бы извиняясь. Тогда все местные паблики пестрили заметками, что на главном острове Байкала произошли ритуальные убийства. Агентство на них тоже не специализировалось, но вы взялись и смогли это сделать.
Феликс все же встал, подошел к Зине, упершейся в стену, и посмотрел в глаза. Он был абсолютно раздавлен, и девушка даже удивилась, как ловко он скрывал свою боль еще пятнадцать минут назад.
Я знаю, что тогда ты соглашалась, потому что кто-то называл пароль, который знала только ты и твой дед. У меня нет пароля, мне никто его не давал. Я просто прошу своего друга Зинку мне помочь и вспомню старый пароль, с которого все начиналось: «Знаешь, Зинка, я против грусти».
Девушка не произносила ни слова, Феликс же принял это за колебания и решил прибегнуть к последнему аргументу:
Я могу заплатить, я стал прилично зарабатывать, у меня туры. Зина по-прежнему молчала. А еще Алтай очень красив в конце мая, добавил он уже без всякой надежды на успех.
Алтай? неожиданно оживилась Зина.
Да, рядом с Горно-Алтайском есть плато Акон, нам надо туда.