Кружа по галереям, я потерял счет времени. Однажды не выдержал голода и вскрыл тушенку. Вскоре доел остатки шоколада. Коньяк решил приберечь, а кофе допил в термосе теперь хранилась на удивление чистая вода, запас которой пополнял из довольно часто встречающихся источников. Сильно устав, выбирал сравнительно удобное место и засыпал. Голоса больше не снились. Спортивный костюм и белье под ним истрепались в многочисленных шкурниках. Надежда на спасение угасала, как постепенно угас запас энергии в аккумуляторах фонаря. Теперь мерному шороху моих шагов аккомпанементом звучало ритмичное жужжание фонарика-жучка. Идти стало тяжелее вот уже несколько часов приходилось преодолевать крутой подъем. Сказывалось истощение легкие побаливали, в ушах гудело, перед глазами мелькали радужные круги. Но было интуитивное понимание, что если этот проход ведет наверх, то есть надежда набрести на выход наружу.
* * *
Но вот однажды мне вдруг отчетливо понятно, что существующее положение настолько критично, что пора уже задуматься о вечном. Пищи у меня не было, и раздобыть ее было негде. Одной водой сыт не будешь. Кисти рук ныли от непрерывного нажимания на рычажок фонарика. Кстати, рычажок этот начало заедать. Так что, недолго мне тут бродить с фонариком карманным Не помню, в чьих стихах?
Странно было бы остаться тут, гусеницей в каменном коконе. Да-да, вдобавок, я заполз в такой узкий шкурник, что назад ползти уже не получалось только вперед. Кожа на руках была содрана до плеч. Сумка с моими запасами осталась в недосягаемости позади. Я в предистерическом состоянии упорно преодолевал сантиметр за сантиметром. Воздух раскаленной лавой выжигал легкие, пот ручьями тек со лба, заливал лицо.
Еще чуть-чуть еще Вот и все. Тело прочно закупорило проход. Дышать было тяжело каменная труба плотно сжала грудную клетку. Я пытался отталкиваться ногами, но и без того ободранные носки кроссовок безуспешно скребли по камню, не находя опоры. Назад ползти тоже не получалось каменные клыки и заусенцы прочно вцепились в свою добычу. Так сказать, среда односторонней проходимости только на тот свет А что, гробница что надо. Пирамидальные апартаменты Хеопса по сравнению с моей потенциальной гробницей жалкая мышиная норка.
Но мне было не до смеха.
Совсем не до смеха.
Кромешный ужас затмил разум. Отчаянно хотелось жить
* * *
Сколько себя помню, я никогда не мог понять, что такое медитация. Не мало было прочитано специальной литературы о йоге, много всего мне рассказывал сенсей о способах очищения разума Чистосердечно признаюсь: полностью отключить сознание у меня никогда не получалось. Именно здесь, в толще горы, я вдруг понял, что отдал бы всё за способность отключить сознание, отрешиться от того безграничного ужаса, охватившего меня в каменных тисках. Наверное, именно такие чувства переживает страдающий клаустрофобией человек.
Я изо всех сил сжал челюсти и застонал, изгоняя из себя страх. Начал вспоминать все то, о чем писали в тех книжках, и что говорил мне сенсей о медитации. Паническая атака постепенно стала ослабевать. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я все-таки успокоился. Расслабил все мышцы, начал контролировать дыхание. Представил себе светящийся шарик, свободно гуляющий внутри моего тела.
Вот он проплыл по ногам, освобождая их от черной жижи усталости и напряжения. Поднялся вверх по животу, проник в грудную клетку, ласковыми прикосновениями успокоил сердечную мышцу. Прокатился по рукам, проник в каждую клеточку моего организма
Я переместился из реальности в иное измерение. Меня как будто вынесло вверх, выше самого неба, на границу с космосом. Подо мной медленно вращался вокруг собственной оси неописуемой красоты голубой, с синими пятнами морей и океанов, земной шар. Я тихо скользил по невидимой прохладной поверхности в произвольных направлениях. Подо мной проплывали знакомые очертания материков: Африка Австралия Евразия Обе Америки Время, как понятие, исчезло.
* * *
Надо же было влезть в самый центр земли, чтобы научиться медитировать. Глубоко вдохнув холодного воздуха и полностью выдохнув, я почувствовал, что мое тело освободилось из капкана. Стенки грота уже не так туго обхватывали меня. Еле заметными движениями я протолкнул себя еще на какое-то расстояние и вскоре свежее дуновение ветерка коснулось моей щеки.
Фонарик на секунду осветил проход впереди и наконец-то! стал виден черный провал выхода из шкурника. Жаль только, что надтреснутый вжик, изданный моим фонариком, оказался предсмертным. Что-то хрупнуло внутри прибора, и светоч приказал долго жить.
Дыхание срывалось, перед глазами вспыхивали искры Тело сотрясала дрожь. Но мне удалось выползти из узкого лаза в кромешную тьму очередной пещеры. Я позволил себе какое-то время просто бездумно поваляться на холодном камне. Потом все-таки заставил себя сесть. Пояс с талии исчез. Карманы спортивного костюма были изодраны. Сам костюм и куртка, и брюки, превратились в лохмотья. Термобелье еще держалось, хотя тоже изобиловало дырами. Но у меня оставалась зажигалка, хранившаяся на щиколотке под резинкой носка. Она была оснащена совсем уж микроскопическим фонариком, которого, возможно, хватит еще на полтора-два часа непрерывной работы. Газа в резервуарчике зажигалки, насколько я помню, было еще чуть меньше половины. Живем! Жаль, остатки сигарет исчезли вместе с сумкой. А курить от пережитого хотелось сильно.
Отдохнув в темноте, я встал и включил свой крошечный фонарик. Тусклый луч диаметром сантиметров в семьдесят показался мне лучом прожектора. Меня занесло в очередную пещеру-сбойку, напоминающую голландский сыр столько в ней было дыр на разных уровнях. Я посветил в самую большую из них и различил в полумраке огромную глыбу, нависавшую над проходом камень-чемодан. Место опасное, как я уже отмечал ранее. Нет уж, туда лезть не стоит. Столько раз можно рисковать жизнью? Боюсь, отпущенная доля удачи мною израсходована. И все же, шанс на спасение еще есть. Я не хочу быть раздавленным в лепешку каменной глыбой из-за глупой веры в чудо.
* * *
Острый язычок пламени зажигалки подрагивал, указывая мне прямо на проход с нависшей над ним глыбой. Нет, туда соваться не стоит. Я бродил по сбойке и поочередно проверял своим «индикатором» все встречавшиеся ответвления и щели, пока не нашел одно из отверстий, поток воздуха из которого заставил чуть-чуть накрениться пламя зажигалки. Может быть, мне только показалось? Голова кружилась от голода, глаза слезились, хотелось пить.
Заставив себя успокоиться, я шагнул в очередной черный провал. Сколько продвигался по нему, не помню. Помню только, что в кровь изодрал и так уже исцарапанные до костей коленки и ладони, так как большую часть пути мне пришлось преодолевать на четвереньках. Уперевшись в тупик, я глухо застонал, но, сжав зубы, развернулся и пустился в обратный путь.
Сомнамбулическое остояние сменялось краткими минутами просветления. Очередная галерея кружила меня бесконечно долго, но привела в ту же самую пещеру-сбойку, там валялись лохмотья спортивной куртки, оставленной мною здесь после возвращения из тупика. И в этот момент свет последнего фонарика стал стремительно тускнеть, пока не потух совсем. Кромешная тьма облепила меня как паутина, черной сгустком влилась в рот, в уши, заполнила все закоулки души. Меня свалил глубокий обморок.
Прошла минута, или, может быть, тысяча лет. Я потрогал свое лицо, проверяя открыты ли глаза. Вспомнил о зажигалке. Газ Должен еще оставаться газ. С трудом выдернув из-под себя обрывок спортивной куртки, чиркнул зажигалкой и поджег его.
И все-таки у меня еще оставался шанс.
Я пополз к ходу с «чемоданом». Сунувшись в черный зев провала, подобрался поближе к нависшему камню и осветил узкий лаз. Первое, что мне бросилось в глаза, была недокуренная сигарета, лежавшая в полуметре от меня. С минуту мои глаза взирали на это чудо, мозг отказывался верить. Лоскут ткани догорел, обжег пальцы. В темноте я протянул руку и осторожно, как величайшую во вселенной драгоценность, нащупал и взял окурок, поднес его к лицу, с непередаваемым наслаждением вдохнул родной запах
Это был тот самый окурок, который я швырнул под камень в первый день моего появления в пещере.
А еще говорят, соблюдайте чистоту экологии задыхаясь от счастья, захлебываясь слезами, пробормотал я и сунул в рот фильтр. Как хорошо, что здешние пещеры не оснащены урнами.
Зажигалка чиркнула и одарила меня последней горошиной догорающего газа его хватило ровно на то, чтобы прикурить. Первая же затяжка заставила кружиться голову. Лежа на боку возле «чемодана» я смолил найденный чинарик и плакал. Думать ни о чем не хотелось сладкая истома разливалась по клеточкам организма. Спасен
Молодой человек! Как вам не стыдно курить в общественном месте? послышался из-за глыбы сварливый голос Михалыча. И где вы изволили слоняться так долго? Фу надымил-то
Михалыч?! Я поперхнулся дымом и закашлялся. Ты к-кха кха как здесь?!
Как как По веревочке спустился. Тебя тут искал. Ты что там, хнычешь, или мне послышалось?
Нет-нет, я так запыхался, давясь слезами, счастливо бормотал я. Не вздумай лезть под камень! Сейчас, сам
Отшвырнув обгоревший фильтр, забыв об опасности, узник пещеры пополз на голос Свободы.
Глава 5. Генерал Заяров
Эта седая прядь у вас последствия блужданий по пещерам?
Муртазин кивнул и махнул рукой.
Не закрашивать же ее.
Память не закрасишь Но вы вели себя молодцом. Не всякий смог бы сохранить хладнокровие в подобной ситуации. Когда это произошло?
Я думал, вы в курсе, Андрей Борисович, разочарованно заметил Тимур. Пару недель назад. Отлежался, отъелся Ну и карту пещер примерную составил, частично по собственным зарисовкам в блокноте, частично по памяти пока бродил там, делал отметки на всякий случай. Сейчас готовлю публикацию о своем открытии.
О публикации говорить не будем рано. А вот карта Она ведь у вас в планшете? Заяров покосился на рюкзак. Покажите.
Заяров долго внимательно изучал карту на экране. Муртазин отвечал на его вопросы, уточнял детали.
Вот он, шкурник с «чемоданом», где меня встретил Михалыч.
Погодите со шкурником. Покажите еще раз карту. Меня интересует расположение пещеры, где вы нашли кресло из сталактитов.
Тронный зал? Тимур полистал файлы. Вот она.
Генерал молча уставился на карту. Через минуту спросил, указав пальцем на изображение малюсенькой короны, заключенной в кружочек:
Это и есть тот самый трон? У дальней стены?
Точно.
Именно здесь вы и слышали человеческие голоса?
Тимур смущенно улыбнулся.
Ну да Может, испарений каких-нибудь надышался.
Заяров не обратил внимания на его слова. Продолжая водить пальцем по карте, он задал очередной вопрос:
А этот проход ведет к пещере, где вам удалось выбраться из водного потока, как я понимаю?
Да. А вот здесь отмечен сифон. Дальше начало пути, то есть самая первая пещера с выходом наружу.
Понятно, понятно Расстояния отмечены верно?
Не совсем. Я не мог нанести точные расстояния. Например, как узнать, насколько далеко меня протащило по подземной реке?
Согласен, никак. Заяров взглянул на наручные часы, встал с кресла, подошел к сейфу и убрал в него планшет. А этот камень, который вы называете «чемоданом», может свалиться и перекрыть ход?
«Чемодан» это сленг спелеологов. Да, он в любой момент может грохнуться. Держится только на честном слове.
То есть, по этому проходу лучше не идти?
Я там еле протиснулся вся спина исполосована. Уж больно домой хотелось А вы у меня планшет насовсем забрали? У меня там личные записи. Ну и Муртазин добавил сварливую нотку, собственность все-таки.
Генерал улыбнулся.
Не переживайте, будет у вас планшетный компьютер. Такого вы и не видели раньше. Супер. Но попозже. А сейчас предлагаю пообедать, Тимур Хасанович. Как вы насчет перекусить? Заодно с людьми познакомитесь, в теплой, дружественной, так сказать, обстановке.
Не вижу смысла отказываться.
Правильно заметили.
* * *
В офицерскую столовую Заяров с Муртазиным добрались пешком. Обед был накрыт на двух сдвинутых вместе и накрытых белоснежной скатертью столах сверкающих чистотой приборов было приготовлено на шесть персон. Генерал сел во главе стола и жестом пригласил Тимура занять место по левую руку от себя.
Прошу. Сейчас подойдут еще люди. Он оглянулся в сторону дверей. Вот, кстати, и они.
В зал один за другим вошли четверо мужчин в одинаковой камуфляжной форме без знаков различия. Они молча расселись. Тимур, не скрывая любопытства, вглядывался в их бесстрастные лица.
Здравия желаю, товарищи офицеры, буднично произнес Заяров. Пока принесут обед, предлагаю вам познакомиться с Тимуром Хасановичем Муртазиным.
Мужчины поздоровались. Восемь пар глаз вперились в Мутазина. Он смутился, но, не желая, чтобы кто-нибудь это заметил, расслаблено откинулся на спинку стула и поочередно кивнул каждому из тех, кого представлял ему генерал Заяров:
Напротив меня, Тимур Хасанович, сидит подполковник Ярмуратий Сергей Сергеевич. Он является командиром боевого подразделения спецназа ГРУ. Позывной Медведь.
Ярмуратий был широкоплеч, имел мощную, несгибаемую на вид шею, крупную, лобастую голову с короткой прической, слегка подсеребренной в висках. Жесткий взгляд светло-карих, тигриных глаз на миг впился цепким взглядом в Тимура.
Его заместитель, сидящий по левую сторону от подполковника майор Громов Валерий Александрович.
Соратники Громом дразнят, добавил и широко улыбнулся голубоглазый блондин. По фамилии, значит.
Лицо зама было шишковатым, мясистым и добрым, как и его улыбка. У этого офицера плечи были еще более широкими, чем у его командира. Тимур обратил внимание на поросшие светлыми волосами крупные руки майора в них чувствовалась скрытая мощь.
Заяров представил следующего мужчину, сидевшего рядом с Громом:
Донцов Дмитрий Алексеевич капитан спецназа ГРУ. Позывной Леший. И, как бы стараясь оправдать необычное прозвище капитана, добавил, Дмитрий у нас из кержаков, потомственный охотник, следопыт.
Вышел за из тайги за солью, его поймали и в армию забрали подхватил комментарий генерала сидевший рядом с Тимуром чернявый боец.
Ну, а этот шутник и любитель перебивать начальство капитан Карандыш Иван Викторович.
Разрешите, я сам, товарищ генерал?
Заяров ухмыльнулся и кивнул. Улыбчивый капитан вскочил и обратился ко всем присутствующим:
Закономерно было бы ожидать, что у капитана по фамилии Карандыш и позывной, соответственно, должен быть? он вопросительно уставился на меня, как, впрочем, и все остальные. Ну, угадаешь мой позывной?
Я пожал плечами.
Уж точно не Карандаш это слишком очевидно, если взять во внимание апломб, с которым ты все это преподносишь.
Срезал, констатировал Гром.
Карандаш он, точно Карандаш, произнес тихо, как будто самому себе, Леший. Клоун был такой.
Ярмуратий молчал. Его лицо было предельно серьезным, но в глазах все же бегали веселые искорки.
Но я не закончил, и поэтому остановил комментаторов жестом.
Так вот, ты не Карандаш такой позывной для спецназа ГРУ явно не годится. Поэтому считаю, что он у тебя, скорее всего, производное от имени Иван. Полагаю, твой позывной либо Вано, либо Жан. Судя по твоей гипертрофированной тяге к выпендрежу, вероятнее всего второе. Таким образом, я прихожу к выводу, что ты Жан.