А папа? тянула время Маринка.
При чем здесь папа? Пойдем!
Нет! Только не сейчас! Ей надо подумать! Ей надо ответить. В комнате родителей темно. Неужели папа уснул?
Смотри! мама уже была на кухне. Лису тошнит. Ты заметила, что она два дня ничего не ест.
Не ест? Мысленно Маринка еще сидела с наушниками, еще думала о тоске народных песен. Поэтому шла очень медленно, не торопясь завернуть за угол и увидеть кухню, где тошнит Лису. Мама ведь может заставить убирать.
Нельзя быть такой бесчувственной. Мама в третий раз пробежала мимо Маринки, что-то собирая, а Маринка все шла и шла. Как таскать и тискать ты первая, а как что-нибудь заметить Я ее попыталась накормить, ее стошнило. Надо ехать к ветеринару. Собирайся. Будешь нести переноску.
Почему я? взвизгнула Маринка.
Она не может. Ей некогда. Ей надо вернуться к сугробам и тоске.
У меня уроки!
Марина, прекрати! Мама остановилась. Лицо уставшее, все в морщинках. Потом уроки сделаешь!
А почему не папа? еще упиралась Маринка.
Потому что он лег отдыхать, а нам надо помочь Лисе. Ты ее не любишь?
Любит? Может быть, но не настолько, чтобы сейчас все бросать и куда-то ехать. Она вообще сейчас может думать только об одном.
Я сказала, быстро! Мама была уже в прихожей и натягивала сапоги. На полу стояла переноска.
Ну почему? простонала Маринка и пошла в комнату за свитером.
Почему дела нельзя как-то так распределять, чтобы все было по порядку? Сначала Влад, потом Лиса. Ей надо подумать! Ей надо ответить! Почему всегда появляется какая-то срочность, которая все нарушает.
Быстро!
Мама дернула Маринку за руку, и в этой руке появилась переноска. Сквозь сеточку была видна кошка. Она жалобно крякнула и легла на бок. Ой, и правда, что с ней?
Она умирает, прошептала Маринка.
Пойдем! Мама стояла в коридоре, перебирала в руках ключи.
Мысль о смерти придала Маринке ускорения. Больше она ни на что не жаловалась. Ей вдруг и правда стало страшно за кошку. Сколько себя помнила, Лиса была с ней. Она терпеливо позволяла себя гладить и таскать по квартире, сносила бантики и заколки, платья и плащи. Лиса была на даче и дома, потому что это была Лиса. Ее не может не быть.
Ветеринарную клинику Маринка запомнила плохо. Были коридоры и затоптанный пол. Лиса жалобно мяукала. Переноску то забирали у Маринки, то возвращали. Лису опять стошнило. А потом кошку унесла медсестра, и они с мамой остались вдвоем на лавочке у стены. Маринка почувствовала, что ей холодно, что пусто рукам. Там должна была быть переноска, а в ней кошка. Ее не могут вот так взять и унести.
Она умрет? прошептала Маринка.
Перестань! прошипела мама. Врачи сейчас выяснят, что с ней происходит.
Маринка ничего не слышала. Она пыталась представить свою жизнь и видела только черную беспросветность.
Неужели она умрет? шептала и шептала Маринка.
Остановившимся взглядом мама смотрела на дверь. И эта дверь открылась, выпуская медсестру. Та позвала маму. Тут Маринка почувствовала, что сама немного умирает. Она плыла в странном состоянии без времени и конкретного места. И это длилось, длилось, пока перед ней не появилась мама, а в руках опять не возникла знакомая тяжесть переноски.
Держи! Пойдем.
А Лиса? не поняла Маринка.
Все в порядке! Просыпайся.
Мама что-то еще говорила, а Маринка, словно космический корабль, медленно причаливала к Земле. И пока состыковка не произошла, она ничего не слышала и не понимала.
Глава четвертая. Боевая ничья
Ой, что было, что было! Утром Маринка совершенно не могла собрать себя. Мама будила, мама толкала. И была не каша, а Маринкины любимые мюсли, и Лиса сидела на кухне и вылизывалась. Но окончательно понять, где она находится что это планета Земля, что все правильно, все так, как и должно быть, Маринка смогла только к физкультуре. У раздевалки их встретил физрук, высокий полный дядька, прозванный за свою походку Пингвином, и сообщил, что урок сегодня пройдет на улице.
Девочки волейбол, мальчики разминка!
И свистнул, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что так оно и будет. Времени осталось только-только чтобы переодеться, поэтому народ быстренько разбежался на женскую и мужскую половины.
Девчонки только-только потянули через головы юбки и свитера, когда дверь распахнулась. Появилась хитрая физиономия Слепцова.
Ах ты! крикнула Анютка, замахиваясь на него свитером. Но Сашки уже не было.
Мышь! гаркнули из коридора, и в раздевалку влетело что-то серое.
Стены дрогнули от визга. Девчонки врезались друг в друга, запрыгивая на лавку.
Это носок! Натусик продралась сквозь кучу-малу кому не хватило мест на лавке, пытались втиснуться в угол, и вышла в центр раздевалки. Пнула серый колобок.
Грязный.
И следующим ударом ноги послала колобок к двери.
Копыта свои чаще мойте! крикнула в коридор. Слепцов! А ты особенно.
Все захохотали, натянули свитера с платьями обратно и вывалились за дверь. В сторону лестницы мелькнули последние тени. Мальчишки позорно покидали проигранное поле боя.
Слушай, ну Слепцов что-то последнее время вообще Натусик прыгала на одной ноге она выскочила из кроссовки и теперь на ходу пыталась надеть ее обратно. Чего он?
Не замечала. После вчерашних страданий Маринка была немного как будто во сне. Не хотелось ни думать, ни торопиться. Она плыла, и все вокруг тоже немного плыло.
На улице физрук уже гонял мальчишек вокруг площадки.
Разминаем руки, приседаем, у вас сегодня волейбол, крикнул он вышедшим девчонкам.
Девчонки недовольно загудели, ну так, для видимости. Не должны же они сразу на все соглашаться и всему радоваться.
Аня, проведи разминку, попросил физрук и смешно побежал следом за мальчишками: немного переваливаясь с ноги на ногу, и даже как будто эти самые ноги не очень-то и отрывая от земли. И с вами восьмые классы играют, добавил он, начиная бежать спиной это у него вышло еще смешнее, чем бег вперед. На выбывание, со сменой команд. Аня, начинай разминку!
Анютка выпрыгнула вперед, развела руки. Все тоже приготовились делать что-то очень оздоровительное. Но замерли. Даже бегущие вдалеке мальчишки как будто бы застыли в полете. От школы шли девчонки из восьмого. Они шли, а все остальные на них смотрели.
Чего мы сразу против восьмого? возмутилась Плотникова. Она всегда недовольна и возмущается. Когда говорит, рот широко открывает. А еще она всегда первая. Сказала и разбила окаменение. Все задвигались и зашаркали ногами.