Это делает сосиски вкуснее.
Ты их настолько любишь?
Обожаю!
Волевое лицо Джека обрамляли русые волосы. Флоранс впервые видела его чисто выбритым. Он сбрил даже усы песочного цвета. Флоранс помнила, как неожиданно этот человек появился в жизни ее и сестер, став другом им и бойцам Сопротивления. Этот человек сумел увезти ее из Франции и фактически спас. Сейчас он улыбался ей, а в зеленых глазах светилась жизнь.
Сегодня тебе лучше? спросил он.
Флоранс кивнула, поскольку рот был набит сосиской. Продолжая жевать, она оглядела кухню с деревянными потолочными балками. Тесновата, но везде безупречная чистота. Прежний кухонный очаг заменила угольная плита фирмы «Ага», стенки которой были покрыты кремовой эмалью. Запас угля хранился в одном из сараев. Сегодня плиту растопил Джек, а в его отсутствие эта обязанность перейдет к Флоранс.
В его отсутствие.
Флоранс пока не задумывалась о том, чем еще займется, когда Джек будет уезжать. Он привез ее сюда, чтобы в тихом месте она окрепла и набралась сил перед встречей с матерью. О том, куда ему придется отлучаться, Джек не говорил. Флоранс претила мысль, что он может уехать, но ведь он по-прежнему входил в состав УСО[1] и раненая рука не освобождала его от службы.
Усилием воли Флоранс прогнала тревожные мысли и стала рассматривать кухню: встроенный посудный шкаф, навесные полки с решетчатыми дверцами и проволочными сетками внутри, крюки, свисающие с балок. Взгляд натолкнулся на керамическую мойку, чем-то похожую на раковину в ванной, и четыре керосиновые лампы. Последние свидетельствовали о частых перебоях с электричеством. Сосновый стол, за которым они завтракали, стоял у окна. С одной стороны к столу примыкал уютный диванчик. Из окна открывался вид на заливной луг перед домом. Кухня имела и второе окно, но оттуда был виден лишь зеленый склон холма за домом. По словам Джека, то место облюбовали фазаны и носились как сумасшедшие. Спугнуть их могла даже тень в окне. Одна стена была почти целиком занята громоздким камином с дубовой каминной доской, с которым соседствовала хлебная печь. Посередине кухни стоял стол поменьше с тяжелой колодой для рубки мяса.
Какая чудесная кухня! Мне нравится, сказала Флоранс.
Тесно. Как говорят, коту негде втиснуться.
Зато уютно. И потом, у тебя нет кота.
А ты бы хотела? У Глэдис на ферме целый выводок котят.
Пожалуй, только мама вряд ли позволит мне держать кошку в ее доме.
Да, с мамой не поспоришь. А как насчет выгулять пса, которого отец вскоре приведет?
Я не против, но сначала я хочу отмыться.
Флоранс уже прониклась симпатией к девонширскому пейзажу Мидоубрука. Ей здесь нравилось все: животные, которых она видела на близлежащей ферме, ручей, заливной луг, птицы и мелкое зверье, водившиеся окрест. С самого приезда вчера ей понравился и здешний запах запах зелени и земли. Флоранс воспрянула духом и начала постепенно освобождаться от усталости, тоски по дому и одиночества. А ощущение тоски и одиночества возникало у нее всякий раз, стоило ей подумать об оставшихся во Франции сестрах. Она рассталась с ними более двух месяцев назад. Англия по-прежнему находилась в состоянии войны, а Гитлер продолжал разрушать европейские страны. Быть может, пройдет не один год, прежде чем она снова увидит Элен и Элизу.
Флоранс долго отскребала грязь с кожи, пока та не стала розовой и блестящей. Вскоре после ее выхода из ванной появился Лайонел. Он был в прекрасном настроении. От предложенного чая отец Джека отказался, сказав, что ему пора возвращаться.
Черный лабрадор Джастин оказался молодым, очень подвижным псом с умильными карими глазами. Ему не терпелось отправиться на прогулку. Джек и Флоранс не стали испытывать собачье терпение и повели его гулять. За годы в доме собралась внушительная коллекция ботинок, курток, непромокаемых плащей и резиновых сапог. Джек сказал, что Флоранс всегда сможет разыскать себе что-нибудь из одежды. Дом достался ему от бабушки. В прошлом он регулярно приезжал сюда, поэтому в шкафах и комодах скопилось достаточно его вещей.
Присутствие Джастина сглаживало напряженность, ощущаемую обоими. Они смеялись проделкам лабрадора, глядя, как он исчезал в кустах, облаивая фазанов и воображаемых кроликов.
Перейдя мелкий ручей перед домом, они двинулись по ухабистой дороге, по которой Лайонел вчера привез их сюда. Слева тянулась долина со змеящимся ручьем, а дальше у подножия другого крутого холма вставала стена буков, вязов и дубов. Джек шел впереди. Глядя на него, Флоранс невольно вспомнила их долгий и нелегкий путь в Англию.
Думаешь о Биаррице? спросила она; Джек обернулся и хмуро посмотрел на нее. Я тогда так перепугалась, поравнявшись с ним, призналась Флоранс.
Я стараюсь об этом не думать и хочу, чтобы и ты не думала. Но должен признаться: я считал, что мы так и не найдем passeur[2].
Мне никак не отключиться от этих мыслей. До сих пор спрашиваю: что могло пойти не так?
Знаю, кивнул Джек.
Флоранс вспомнила, как она вслепую брела в темноте за проводником, двигаясь по узким тропам в отрогах Пиренеев. Джек шел замыкающим. В одном месте она оступилась и вскрикнула от страха, слушая бешеный стук сердца.
Все будет хорошо. Боши[3] нас здесь не найдут, успокаивал ее Джек, когда они устроились на ночлег в заброшенной хижине пастуха.
Это была их первая ночевка. Не больно-то уснешь под звуки выстрелов, доносящихся из темноты. После всего, что с ней случилось, Флоранс с трудом вспоминала, какой наивной и восторженной девицей была всего год назад.
Джек пошел дальше, окликая лабрадора. Флоранс снова его догнала.
В чем дело? спросил он.
Даже не знаю.
Джек с улыбкой взъерошил ей волосы:
Забавное ты создание, Флоранс Боден.
Хотя порой он и относился к ней как к младшей сестре, Флоранс это нравилось.
Вечером она зашторила три створчатых окна в гостиной и забралась на диван, подобрав под себя ноги. Гостиная, тоже со сводчатым потолком, размерами превосходила кухню, и здесь вкусно пахло старыми книгами. Невзирая на теплую погоду, Джек решил затопить камин. Флоранс смотрела, как он напихал туда мятой бумаги, добавил щепок и мелких полешек. Она пыталась угадать его чувства, однако лицо Джека, как всегда, оставалось непроницаемым. Иногда она ловила на себе его пристальный взгляд. Глаза Джека сверкали. Казалось, он вот-вот заговорит. Флоранс ободряюще улыбалась, но Джек хмурился и отворачивался.
Она знала: нужно поскорее написать матери и кружным путем отправить послание сестрам, сообщив о благополучном прибытии в Англию. Элен, наверное, извелась от тревог. Язык Флоранс ощутил что-то кислое. Вскоре то же самое почувствовал и ее нос. Может, это вкус и запах чувства вины? Она вновь посмотрела на Джека. Каждый отдал войне столько безвозвратно потерянных дней своей жизни. Может, пора просто жить день за днем, не загадывая на будущее?
Первая растопка камина всегда ритуал, сказал Джек, не догадывавшийся о мыслях, которые бродили в голове Флоранс. Конечно, осень еще не наступила, но у дома толстые стены, и вечерами в нем бывает прохладно. Он по-прежнему сидел на корточках перед камином и так же на корточках повернулся к ней, вдруг спросив: Ты счастлива, что оказалась здесь? Вид у тебя какой-то подавленный.
«Значит, заметил мое состояние», подумала Флоранс, глядя на язычки пламени, отбрасывавшие тени на его лицо.
Наверное, это от усталости. Спасибо, что привез меня в Мидоубрук. Замечательное место.
У меня нет намерений задерживать тебя. Если ты готова отправиться к матери в Котсуолдс, я не обижусь.
Речь не об этом. Я рада оказаться здесь.
Тогда что?
Сказать ему об Элен? На это у Флоранс не было ни смелости, ни желания, поэтому она заговорила о том, как непривычно встречаться с матерью после семи лет разлуки.
Потом она замолчала.
Джек тоже молчал. Флоранс вдыхала запах горящих дров. Единственным звуком в гостиной был треск поленьев в камине.
Когда поднимается сильный ветер, он не дает дыму уходить вверх, и тот заволакивает гостиную. Джек засмеялся и заговорил зловещим тоном: Ветер гремит и воет, и призраки выходят поиграть. У-у-у-у-у!
Прекрати! потребовала Флоранс и тоже засмеялась.
Сегодня ветер вполне терпимый, а если он и впрямь завоет, нужно открыть вон те две заслонки.
Джек показал, где они находятся.
Флоранс снова подумала о Пиренеях.
Поначалу ветер там тоже не завывал.
В свою первую ночевку они почти не спали, а когда рассвело и она увидела далекие вершины гор, ее охватила оторопь. Надо же, как высоко они забрались. Столь же высоки были ставки в их жизненной игре. Из хижины их забирал молодой худощавый баск. Парень сам сильно нервничал и вряд ли думал о душевных терзаниях Флоранс. Но если Джек промахнулся с выбором проводника, его доверчивость могла стоить им жизни.
Флоранс тряхнула головой, прогоняя мрачные картины. Кажется, Джек о чем-то ее спрашивал. И зачем она снова нырнула в прошлое? Но понять, каково им было пробираться по горным перевалам, постоянно рискуя жизнью, не мог никто, кроме нее и Джека. Это мало представить. Через это надо пройти самому. Затем мысли Флоранс снова вернулись к Элен. В пламени камина замелькало лицо старшей сестры, и у Флоранс от стыда зарделись щеки.
Глава 3
Прошло две недели. Флоранс сидела на кухне и перечитывала письмо от матери. Ей было незачем волноваться о том, как сложится здесь жизнь после отъезда Джека, поскольку первой отсюда уедет она. Джек ни словом не обмолвился о том, когда уедет и куда направится. По письму чувствовалось, что Клодетта взволнована радостной вестью о капитуляции нацистов в Париже. Это произошло 25 августа и стало вторым замечательным событием лета. Первым была июньская высадка союзников в Нормандии.
Стук в дверь прервал размышления Флоранс. Она пригладила волосы и пошла открывать. На пороге стояла невысокая худощавая женщина в выцветшем сером джемпере, мешковатых зеленых вельветовых брюках и черных резиновых сапогах. Женщина улыбалась, отчего кожа вокруг ее темных глаз-изюминок морщинилась. Ее седые волосы были заплетены в толстую косу.
А вы, должно быть, Глэдис с фермы, догадалась Флоранс.
Женщина наклонилась к корзине, накрытой посудным полотенцем с изображением флага Британского Содружества. Красный и синий цвета с годами потускнели, а белый превратился в серый.
Так оно и есть. А это Грегори, ответила женщина и засмеялась, отчего вокруг глаз снова образовались морщинки.
Флоранс посмотрела на селезня, важно зашедшего в кухню вслед за хозяйкой.
Сопровождает меня повсюду. Надеюсь, ты не возражаешь.
Добро пожаловать, Глэдис. И ты, Грегори. Джек говорил, что вы можете заглянуть.
Он в отъезде? (Флоранс кивнула.) Смотрю, ты занята, сказала Глэдис, увидев письмо на столе. Я ненадолго.
Нет. Я ничем особо не занимаюсь. Вот, получила письмо от матери. Она ждет меня послезавтра. Написала, как добраться отсюда до Котсуолдса, где она живет.
То-то она обрадуется, когда тебя увидит. Джек говорил, у тебя во Франции остались сестры.
Да. Элен и Элиза. Я им сообщила, что благополучно добралась сюда, но вы сами знаете, как сейчас работает почта. Ответа пока нет. Остается надеяться, что мое письмо они получили.
Я в этом уверена, дорогая. Тяжело тебе пришлось.
Да уж. Я совсем не знаю, как они там и что вообще происходит в тех местах. Элен работает медсестрой у местного врача, а Элиза ждет ребенка. Я тревожусь за них.
И ты проделала весь этот долгий путь чтобы вернуться к матери? спросила Глэдис.
Судя по глазам женщины, вопрос был шире.
Флоранс не могла рассказать Глэдис о настоящей причине, заставившей ее пуститься в длинное и крайне опасное путешествие к английским берегам.
Долго рассказывать, но в целом да, уклончиво ответила она.
Глэдис почувствовала ее нежелание говорить об этом и сменила тему:
Вот, принесла кое-что Джеку.
Глэдис плюхнула корзину на стол и порывисто сдернула полотенце. Флоранс увидела каравай черного хлеба и бутылку с золотистой жидкостью. Она потянула ноздрями.
Вы очень добры. Хлеб пахнет просто божественно, и мне любопытно узнать, что там в бутылке.
Вино из крыжовника, с улыбкой ответила Глэдис.
Как чудесно! Во Франции я постоянно делала фруктовые вина.
Что, дорогая, скучаешь по тем местам? Непривычно оказаться здесь, когда продолжается эта жуткая война? Мы тут все страшно устали. На себя не похожи.
Да, непривычно. Но во Франции было еще хуже.
Здесь хотя бы нацисты не появлялись. Но война вон уже сколько лет идет. Здесь все беспокоятся за своих мужчин. Кто на континенте воюет, кто на Востоке. (Флоранс понимающе кивнула.) А в городах люди голодают. Нам-то на ферме что. Всегда еда найдется. Может, знаешь, что мы выращиваем овощи и посылаем в здешние госпитали.
Флоранс снова кивнула, почувствовав гордость в словах Глэдис.
Мы все помогаем, чем можем. Я хотела посылать овощи и в Красный Крест, чтобы переправили нашим ребятам на фронт. Так у них принимают только консервы. Сгущенку, «Спэм»[4], солонину, плавленый сыр. Словом, то, что не портится. А солдатам в основном подавай табак и шоколад. Вот такие дела.
Лицо Глэдис вдруг сильно помрачнело, но потом она вновь улыбнулась:
Ты, наверное, поселишься у матери?
Флоранс вздохнула. Никаких сбережений у нее не было. Надо будет спешно искать работу, чтобы не сидеть у матери на шее. А потом придется подыскивать себе и жилье. Сама мысль об этом вызывала у нее волнение. Как она сумеет построить новую жизнь в Англии, да еще в условиях продолжающейся войны?
Сама еще толком не знаю, сказала Флоранс.
Почувствовав ее внутреннее состояние, Глэдис потрепала Флоранс по руке:
Дорогая, не все сразу. Я всегда так говорю. А сейчас пойду я, не то мой старик подумает, что меня фрицы сцапали.
Спасибо за хлеб и вино.
На здоровье. А у тебя, дорогая, усталый вид. Позаботься о себе Грегори, идем домой, сказала Глэдис и, помахав Флоранс, ушла.
Наступил день отъезда. Флоранс с утра не покидало беспокойство. Сейчас она доглаживала платье в зелено-белую крапинку одно из платьев бабушки Джека, которое Флоранс переделала по своей фигуре. Джек окликнул ее из коридора и вскоре зашел на кухню.
Вот ты где. Он пристально оглядел Флоранс и нахмурился. Вижу, что взбудоражена. Не хочешь немного прогуляться? Потом я отвезу тебя на станцию. Время еще есть. Тебе надо остыть.
Мне надо догладить платье и одеться. Как там на плакатах написано? «Обходись тем, что имеешь». Думаю, в этом платье мне будет не стыдно показаться перед маман.
Ты все собрала?
Сдерживая слезы, Флоранс промямлила «да». Она была морально не готова уехать из Девона. Еще невыносимее была мысль о прощании с Джеком.
Выше нос!
Флоранс вяло улыбнулась, схватила платье и помчалась наверх одеваться. Может, ее отъезд это и к лучшему. Ей нравился Джек, по-настоящему нравился, но ее сестра Элен Флоранс оборвала мысль.
Они бродили по саду, обходя тень, отбрасываемую соседним холмом, и идя там, где сквозь кроны деревьев пробивались косые солнечные лучи. Взглянув на Джека, Флоранс увидела, что его лицо целиком покрыто полосками света. Пес Лайонела бежал за ними следом, обнюхивая землю вокруг одичавших розовых кустов, разросшейся буддлеи и красных и желтых георгинов. Потревоженные им фазаны торопились убраться прочь. Флоранс следила за резвящимся лабрадором, чувствуя на губах вкус позднего английского лета и представляя обильный урожай осенних фруктов. Вскоре эти теплые деньки закончатся, но еще раньше, уже сегодня, закончится ее пребывание в гостях у Джека. Свидятся ли они опять?