Почему ты мне не сказала?
Сестра пожала плечами.
Я хотела Кирилла попросить купить. Он собирается завтра в город. Думала, у меня есть еще в запасе пара штук, но оказалось, нет.
Я отпустила ее руки и выпрямилась, думая, что делать. Впрочем, вариант был всего один: ехать в город и покупать лекарства прямо сейчас. Рецепты у меня есть, аптеки работают. К обеду вернусь.
Оставлять Юльку одну не хотелось, но и тащить ее с собой в таком состоянии тоже. Она потеряла сознание от боли, мне лучше просто поторопиться. Уложив ее в постель, я позвала Кирилла и попросила его не отходить от сестры ни на шаг.
Востровку проехала быстро, а вот в Степаново притормозила. До города еще двадцать километров, потом обратно, да еще там найти аптеку. Час минимум потрачу, а то и больше. Пожалуй, стоит уже познакомиться с местным фельдшером, может быть, у него есть что-то посильнее анальгина. Одолжу, потом откуплю при необходимости.
ФАП находился рядом с уже знакомым мне административным зданием и представлял собой обычный одноэтажный деревянный дом. Я приметила его еще в первый день нашего приезда, но если бы не большой зеленый крест у входа, и не догадалась бы, что это местная лечебница. Возле двери не толпились жаждущие врачебной помощи, и я осторожно вошла внутрь, чтобы не шуметь. Сама не знаю, зачем соблюдала тишину, кому я тут могу помешать? Но кралась аккуратно, будто собиралась украсть эти обезболивающие, а не попросить их.
Длинный полутемный коридор был пуст, вдоль одной стены стояли древние стулья, точно такие же, какие я видела в местном клубе. Коридор заканчивался дверью с большим узорчатым стеклом, и, поскольку идти больше было некуда, я направилась туда и нос к носу столкнулась с другим посетителем, ударив его дверью. Но сам виноват, зачем стоял прямо за ней, напугал только! От неожиданности я подпрыгнула, хорошо, не взвизгнула. В первый момент мужчина показался мне незнакомым, но стоило только ему отойти на шаг назад, как я узнала в нем своего соседа. Того самого, что вытащил меня из болота и отказался проводить домой.
Иван? выдохнула я, приводя в норму дыхание, сбившееся от испуга.
Он тоже меня узнал.
Эмилия, произнес как будто недовольно. Если бы мне зарядили по лбу дверью, я, наверное, тоже была бы не слишком счастлива. Что вы здесь делаете?
Ищу фельдшера. У сестры закончились нужные ей таблетки, хотела разжиться.
Его здесь нет.
Я с сомнением посмотрела на его руки, в которых он держал коробку с бинтами, ватой и еще какими-то пакетиками. Если здесь нет фельдшера, то куда он несет эти медикаменты? Иван проследил за моим взглядом и, клянусь, смутился. Или испугался. Я застала его на месте преступления? Он был прилично одет, подстрижен и не казался изможденным деревенским парнем, неужто не может купить себе бинты и вату? Или же, как и я, пришел сюда, потому что быстрее?
Что ж, рад был повидаться, сказал он, старательно протискиваясь мимо меня к двери.
Очевидно, правдоподобной лжи быстро не придумал. Или не посчитал нужным что-то мне врать. А я не собиралась настаивать, какое мне дело? Только проводила его взглядом и вдруг заметила на рубашке сбоку кровавое пятно. Оно было большим, и кровь не казалась засохшей. Напротив, пятно увеличивалось прямо на глазах.
Иван!
Сосед остановился, но не обернулся. Мне бы понять, что ему не нужна моя помощь, раз не попросил, наоборот, он старается сбежать от меня, но я сказала:
У вас кровь. Вы поранились? Нужна помощь?
Иван торопливо прикрыл рукой пятно, хотя оно было уже больше его ладони.
Сам справлюсь, буркнул он, торопливо выходя на улицу. Только бросил напоследок взгляд, заставивший меня поежиться и пожалеть о том, что вообще заметила кровь на рубашке.
Я вышла следом за ним, поскольку оставаться внутри все равно не было никакого смысла.
Давайте я вас подвезу, громко предложила я, видя, что он пешком направился в сторону Востровки.
Не стоит, не оборачиваясь, ответил он. Я оставил машину возле магазина.
Что ж, навязываться не стану. Я предложила помощь дважды, он дважды отказался.
Приглашение на ужин еще в силе! только и крикнула ему вдогонку.
Он ничего не ответил, а я почувствовала себя последней дурой. Да, мне хотелось как-то отблагодарить его за спасенную жизнь, но он этой благодарности явно не жаждал, пора бы уже понять. Понять и перестать навязываться. Половина бед в моей жизни оттого, что я никогда не могу вовремя заметить ту границу, после которой вежливость превращается в навязчивость.
Фельдшер Сергей Петрович приехал еще через десять минут. За минуту до того, как я решила, что ждать его не имеет смысла, в город съезжу быстрее. С Сергеем Петровичем мы еще не встречались, однако он сразу меня узнал. Местные наверняка уже не раз обсудили наш приезд. В маленьких городах и тем более в деревнях поводов для сплетен не так и много, и каждый приезжий не остается без внимания.
К моей просьбе Сергей Петрович отнесся без энтузиазма, но нужные таблетки выдал.
Вы за сестрой присматривайте, посоветовал он, отсыпая мне горсть в бумажный кулек. Верка Жуковская как прознает о ее болезни, тут же со своими травками прицепится. Не пускайте ее к Юлии, только хуже сделает.
О вражде фельдшера и Веры мне уже было известно. Как и Вере о болезни Юльки, но Сергею Петровичу я об этом не сказала. Вера ни разу не предложила помощь в лечении ни мне, ни Юльке. Сестра непременно сказала бы мне об этом. То ли Вера понимала, что подобную помощь мы едва ли примем, то ли знала, что никакими травами Юлькины ноги не вылечить.
Даже получив кулек с таблетками, я не поднялась со стула, ведь мне еще нужно было выудить кое-какую информацию, поэтому я как можно более достоверно изобразила желание посоветоваться и услышать мнение фельдшера.
Врачи нам всегда говорили, что Юлькина болезнь просто случайная аномалия, но недавно я узнала, что отец Агаты Вышинской родился с таким же заболеванием. Как думаете, не может она передаваться по наследству?
Откуда ж мне знать? пробурчал фельдшер, поправляя старомодные круглые очки на носу. Ваши московские профессора образованнее.
Но иногда с земли виднее. Вы ведь давно здесь работаете, разное повидали.
Если я и хотела ему польстить, то он не купился.
Отца Агаты я не знал. Я, конечно, уже довольно стар, но родителей ее все равно не застал.
Что было неудивительно, если учесть, что Олег Вышинский умер в 1942 году только по официальным данным. Сергею Петровичу на вид было лет шестьдесят, едва ли намного больше.
А других таких случаев у вас тут не бывало?
Если это по наследству передается, то Агата последней из Вышинских была. У нас, по крайней мере.
И она ничем таким не страдала?
Она вообще ничем не страдала.
В девяносто-то лет? не поверила я. Ни давления, ни артрита?
Сергей Петрович снял очки и посмотрел на меня, близоруко щурясь. Не знаю, о чем он думал. То ли о моей неуместной навязчивости, которую сейчас я могла оправдать, то ли считал, что я подозреваю его в обмане.
Если и страдала, то ко мне не приходила, наконец сказал он. Может, Верка ее лечила, не знаю. Верка к ней в дом вхожа была, хотя вообще-то Агата людей сторонилась. Не обижала, нам помогала, спонсорскую помощь всегда оказывала, но близко к себе не подпускала. О нуждах наших через других справлялась, список необходимых медикаментов я ей через Киру, сына Верки, передавал. От государства многого не дождешься, а что дадут, то самое дешевое и бесполезное, так что Агата нам тут сильно помогала. За это ее уважали и к ней не лезли.
Сергей Петрович замолчал и продолжил сверлить меня взглядом, и я поняла, что он пытается понять, продолжу я благотворительность своей родственницы или нет. Возможно, от этого в том числе будет зависеть, как меня примут. Пока кредит доверия мне был выдан, а вот оправдаю ли я его, будет зависеть исключительно от меня. Заверив фельдшера, что он по-прежнему может передавать через Кирилла список необходимых медикаментов, я не могла не задать еще один волнующий меня вопрос:
Сергей Петрович, мне показалось, что я осеклась, тщательно подбирая слова. Жители Востровки имеют некоторые странные убеждения Мне рассказывали про Багника, Воструху, Лесуна
Сергей Петрович хмыкнул, выражая отношение к верованиям соседей.
Как думаете, это не может быть результатом влияния болота? Я слышала, болотные газы вредны, могу вызывать галлюцинации
Невежество вредно, припечатал фельдшер. И нежелание прислушиваться к более образованным людям. Живут в своем болоте, застряли в позапрошлом веке, просвещаться не хотят, вот и результат.
А если бы я сказала, что тоже кое-что видела? осторожно уточнила я.
Тогда я бы выписал вам успокоительных капель и посоветовал не есть приготовленную Веркой еду. Кто знает, может, она вам что-то подсыпает? Боится, что вы как образованный человек попытаетесь принести в Востровку цивилизацию и оставите ее без работы.
Что ж, предположение было весьма логичное, я не могла этого не отметить. Жаль только, что если что-то в болоте и своей комнате я начала видеть не с первого дня в доме, то странные видения об Агнии, ощущения, что я уже бывала в усадьбе, начались еще до того, как Вера стала готовить нам еду. Но подумать мне определенно было над чем.
Глава 8
Юлька встретила меня в лучшем состоянии, чем была, когда я уезжала. Она еще оставалась в постели и была бледна, но уже улыбалась и не пыталась упасть в обморок. На столе возле ее кровати я заметила букет каких-то засушенных цветов и чашку со странно пахнущим чаем.
Это Вера принесла, пояснила Юлька. Чай, кстати, очень вкусный.
Я поднесла кружку к носу, принюхалась. Пахло липой и чем-то еще, что я не могла определить. Не стала ничего говорить сестре, но не сомневалась в том, что улучшение ее состояния заслуга Веры. Та не навязывала нам свои услуги, но втихаря решила помочь там, где могла. И пусть я не верила в ее знахарские способности, но знала, что определенные травы могут облегчить боль.
Накормив Юльку традиционным обезболивающим, я заставила ее немного вздремнуть, а сама отправилась в деревню. Вера и даже фельдшер ничего не могли рассказать об отце Агаты, но вдруг среди местных найдется кто-то, в чьей памяти остались хотя бы слухи?
Через кукурузное поле шла пешком. Заводить машину ради какого-то полукилометра было глупо, а воздух был так прозрачен и чист, что, казалось, можно коснуться его пальцами и он зазвенит, как струны арфы. Пахло луговыми цветами и болотной водой, но теперь этот запах казался мне приятным. Чем больше времени я проводила в усадьбе, тем меньше неудобств замечала, тем большей любовью к местной природе проникалась. И хоть беспокоило меня состояние Юльки, хоть появлялись мысли о том, чтобы уехать пораньше, а уезжать не хотелось. Хотелось вот так каждый день идти в деревню, узнавать местный быт, слушать сказки о Багнике и Вострухе.
Я никогда не была фанаткой мифологии, хотя азы знала. Но то были стандартные домовые и лешие, водяные и русалки, здесь же, в этом Богом забытом местечке, верования были свои, особенные, и оттого страшные и притягательные.
Кукурузное поле я прошла быстро, погруженная в мысли, остановилась у края кладбища. На кладбище я еще не была, что мне там делать? Даже Агату я не знала и никогда не видела, ничью другую могилу мне и вовсе не приходило в голову навещать. Тем не менее сейчас что-то заставило меня остановиться. Это не было предчувствием или интуицией, я почти физически ощущала, как меня тянет на кладбище. Будто внутри себя я знала, что там, за деревянным забором, увижу нечто важное. Если бы не все мои странные видения, я бы проигнорировала этот шепот внутри, даже слов которого не могла разобрать, но сейчас шагнула к калитке и протянула руку к хлипкому замку-защелке.
Едва только пальцы коснулись нагретого солнцем металла, я провалилась в видение.
Траурная процессия была большой: на свадьбы и похороны всегда собиралась вся деревня. Отец уже отослал несчастной вдове материальную помощь, и в нашем с Эленой присутствии не было никакой необходимости, но мы не могли пропустить похороны. И вовсе не потому, что хорошо знали Митю, сына покойника. В нас говорило любопытство. Все вокруг шептались, что дядю Степана, отца Мити, убила Лихоманка. Слухи эти дошли и до усадьбы, накануне вечером я слышала, как перешептывались кухарки. Они говорили, что Лихоманка никогда не приходит одна, а если убила кого, то жди эпидемии. Скоро в деревне многие начнут болеть, дел у бабки Павлины, нашей знахарки, будет невпроворот.
Отец и мама, вероятно, придерживались такого же мнения и переживали, что Лихоманки доберутся до усадьбы, потому что утром за завтраком отец строго-настрого запретил ходить в деревню. Запретил, но сам уехал в город по делам. Элена нашла меня в саду, когда я помогала Андрею ухаживать за розами. Мама, если бы увидела, ругалась бы, но я очень любила возиться с розами. А исколотые их шипами пальцы всегда можно оправдать слишком усердным вышиванием. Вышивать нам не запрещалось.
Пойдем в деревню, зашептала Элена мне в самое ухо, чтобы не услышал Андрей. Тот, увидев неугомонную сестрицу, тут же насторожился, будто знал, что она задумала что-то недоброе.
Папа запретил, одними губами напомнила я.
Папа уехал, усмехнулась Элена. Неужто тебе неинтересно?
Мне было очень интересно! Интересно и капельку страшно. Страх этот тонким перышком щекотал затылок, и я не могла сопротивляться соблазну. Места у нас были неспокойные, всякое случалось и в лесу, и, тем более, на болоте, но Лихоманки еще не навещали деревню, и мне очень хотелось знать, как же это происходит.
Примечания
1
Кого это ты привез, Гришка? (бел.)
2
Прекрасно! Очень приятно. Дедом Кастусем меня зовут (бел.)
3
А разве я не нормально разговариваю? Эмилия все понимает. Понимаешь же? (бел.)
4
Понимаю (бел.)
5
Хорошо. Добро пожаловать, если так. Еще увидимся. Меня тут все знают. Но будьте осторожны, говорят, серого волка видели в лесу! (бел.)
6
Какая же это ерунда? Ты, Гришка, отъелся, как пан, а дурной, как баран. Взял бы лучше косу, помахал ею день, глядишь, и ума добавилось бы, и мать бы чужих людей не просила (бел.)
7
Лучше смерть в поле, чем жизнь в рабстве. А ты именно в рабстве и живешь, Гришка. Корни забыл, за деньги продался. Разве не помнишь, что деды рассказывали? Боюсь, как бы снова не началось (бел.)