А вы знаете, кто такая Агния?
Агния? переспросил адвокат, и я видела, что это имя он слышит впервые. Не знаю. Откуда вам о ней известно?
Говорить о странных видениях я не стала. Еще не хватало, чтобы он счел меня сумасшедшей.
Видела в каких-то бумагах, уклончиво ответила я и, чтобы перевести тему, вернулась к документам. То есть по факту, это дополнительное соглашение просто причуда стареющей женщины?
Вроде того.
Либо пан Брынза не обладал природным любопытством, либо понял, что развивать тему с Агнией я не хочу. Либо же решил, что мне это не очень-то интересно, спросила, поскольку к слову пришлось. Он вытащил из портфеля ручку и протянул мне.
Подпишете?
Я взяла ручку и уже приставила ее к бумаге, как вдруг подумала, что совершаю глупость. Я ведь не знаю, что тут написано на самом деле. Я даже не знаю, законно ли вообще составлять какие-то договоры латинкой. Но отыграть назад сейчас почему-то было неловко. Вот поэтому всеми делами с издательствами и продюсерами всегда занимался мой бывший муж, по совместительству сценарист сериалов по моим книгам. Однако муж полгода назад объелся груш, и теперь мне придется решать вопросы самостоятельно. Отличная возможность начать прямо сейчас.
Чернила внезапно оказались красными. Это было странно и отчего-то пугало. Кто подписывает документы красными чернилами?
Пан Брынза, увидев это, хлопнул себя по лбу.
Простите, Эмилия Аркадьевна, не ту ручку достал. Вот.
Он протянул мне другую. Ошибиться, конечно, можно было, обе ручки казались совершенно одинаковыми, но откуда вообще в портфеле юриста красная ручка?
Остальные бумаги я подписала уже стандартными черными чернилами. Адвокат отдал мне мои копии и поднялся с места. От предложения остаться на обед отказался, а я не стала настаивать. Почему-то подписанные красной ручкой документы на латинке настолько выбили меня из колеи, что хотелось как можно быстрее отделаться от пана Брынзы.
Юлька и Кирилл продолжали гулять по саду, кажется, юный садовник показывал моей сестре какие-то сохранившиеся цветы, и я не стала их звать. Пусть еще немного погуляют, мне же было необходимо подняться к себе и немного успокоить расшатавшиеся нервы. Только после того, как за паном Брынзой закрылась дверь, я почувствовала, что вспотела. То ли красные чернила меня так напугали, то ли, глядя на тепло одетого адвоката, мне и самой стало жарко, но захотелось переодеться.
В спальне было тихо и прохладно. Утром я открыла окна, но занавески не шевелились, выдавая отсутствие ветра. С улицы доносился лишь щебет птиц и едва слышное жужжание Юлькиной коляски.
Выбрав легкое голубое платье, я осмотрела содержимое шкафа. Пожалуй, в ближайшее время нам с сестрой стоит наведаться в город или заняться онлайн-шопингом. Наверняка в городе есть пункты самовывоза больших маркетплейсов. Вещей с собой мы взяли немного, а если я хочу раскрыть тайны Вышинских, то нам придется остаться здесь на некоторое время. Перспектива провести лето в лесу, на свежем воздухе, в большом доме, полном загадок, так прельщала меня, что я была готова мириться даже с некоторыми пугающими странностями.
Я повернулась к большому зеркалу, чтобы надеть выбранное платье, и едва не заорала. В зеркале отражалась не только я, но и шкаф за моей спиной, и тот, кто сидел на шкафу. Это был определенно человек, очень старая маленькая женщина, но, поскольку места на шкафу было немного, она сидела скрючившись, и я не могла оценить ее реальные размеры. Видела только морщинистое лицо, маленькие глазки, внимательно следящие за мной, платок на голове и острые уши, торчащие из-под него, как у эльфа.
Оборачиваться было страшно. Страшно, что это не игра моего воображения, что на шкафу на самом деле кто-то есть. И что, как только я повернусь, оно прыгнет на меня, как и бывает в фильмах ужасов. Тем не менее вечно стоять и пялиться в зеркало я не могла, поэтому пришлось обернуться.
На шкафу было пусто. Никаких старушек, только солнечные лучи весело играли на острых концах шкафа. Я снова посмотрела в зеркало, но отражения старушки больше не было и там. Неужели привиделось?
Это не было похоже на те видения, что посещали меня в спальне и подвале. Походило скорее на хвост у пана Брынзы, только хвост я видела мельком, а старушку на шкафу разглядывала долго.
Вера сказала, что это необычное место, но я отказывалась верить, что даже в самых необычных местах у адвокатов вырастают хвосты, а старушки могут забираться на шкаф. А даже если бы и могли, то кто она такая? Куда подевалась, стоило мне обернуться?
Тут же вспомнились погашенные бра и зажженный камин ночью. Я ведь уже тогда решила, что в доме, кроме нас, кто-то есть.
Быстро переодевшись, я спустилась в сад, нашла Юльку и Кирилла. Не особо церемонясь, спросила о том, кто еще живет в нашем доме. Хотела прямым вопросом не дать Кириллу выкрутиться, но не учла того, что могу напугать сестру. Только когда она испуганно охнула рядом, я поняла, что наделала.
Просто кто-то ночью зажег камин, пояснила я, мысленно ища варианты, как выкрутиться.
Может быть, вы сами? Просто забыли? подсказал Кирилл.
Меня, конечно, посещают странные видения, но я же не дура! И если бы зажгла камин, то уж точно запомнила бы. Однако пришлось ухватиться за его подсказку и сказать, что наверняка так и было. Просто устала с дороги и забыла, как сама зажгла камин. Юлька поверила, а мне добавилась еще одна загадка в общий список, который рисковал стать весьма обширным.
Глава 5
Следующие несколько дней прошли суматошно, но без странных видений, и я немного успокоилась. Уверила себя, что все это показалось мне от усталости и необычности происходящего. А еще от неуемной фантазии, писатель я или кто? Просто воображение сыграло со мной злую шутку, только и всего.
Если бы я хоть на минуту допускала, что все это может быть по-настоящему, я бы точно увезла отсюда Юльку. Но правда состояла в том, что я не хотела возвращаться в душную, ставшую мне теперь такой ненавистной Москву, к знакомым и друзьям, которые знали все, что произошло в моей жизни, которые обсуждали меня и мой брак и с затаенным предвкушением ждали от меня каких-то действий. А мне ничего не хотелось. Хотелось лениво просыпаться под звуки поющих за окном птиц, потягиваться на слишком мягкой кровати, пить кофе на большой террасе, глядя на заросший сад и представляя, как красиво тут когда-то было. Гулять с Юлькой по разбитым дорожкам, вдыхать воздух, от которого легкие словно бы увеличиваются в размере и кружится голова.
Юлька меня поддерживала. Ей тоже нравилось в усадьбе. Она заметно повеселела, а ведь в Москве в последнее время на нее было страшно смотреть. Вадим, мой муж, не только разрушил наш брак, но и поставил под угрозу мою карьеру, наш с Юлькой главный источник дохода. Родители нас не бросят, конечно, но их почти никогда не бывает дома, да и зарабатывают они не так много, как может показаться, зная их специализацию. Они не ученые с мировыми именами, их не зовут читать лекции в Гарвард. Пока в этом была необходимость, все деньги они тратили на нас, но позже, когда я сама стала прилично зарабатывать, они наконец смогли позволить себе многое из того, чего были лишены всю жизнь.
Юлька повеселела, но меня все равно настораживала ее необычная бледность, однако я списывала это на свежий, непривычный ей воздух.
Поскольку мы решили остаться в усадьбе на все лето, следовало наладить быт: привести в относительный порядок дом, найти, где покупать свежие продукты, запастись тем, что не может испортиться. Не могли же мы сесть на Верину шею. Все чаще мне в голову приходила мысль о полномасштабной реконструкции усадьбы, но пока я не была к этому готова, решила начать с малого: с покупки необходимых вещей.
В тридцати километрах от деревни обнаружился довольно крупный по местным меркам районный город, где можно купить все необходимое. Кроме того, в Степаново ездили разнообразные доставки как продуктов, так и бытовой химии и мебели, моя задача состояла только в том, чтобы договориться с курьерами и ждать их на автобусной остановке или в любом другом примечательном месте.
Вера и Кирилл с радостью согласились работать у нас, как работали у Агаты, и от зарплаты не отказались, а мне всегда казалось, что за деньги люди работают с гораздо большим удовольствием и отдачей, чем на добровольных началах.
Спустя три дня у нас был новенький холодильник, забитый продуктами, новая кровать у Юльки, выстиранные шторы во всех комнатах, которыми мы пользовались, а также новый бойлер для нагрева воды и стиральная машина. С последней, правда, возникли трудности. Водоснабжение дома было старым, и даже новый насос не устранил проблему. Я уже нашла мастера, который обещал вскоре решить вопрос, но пока он не приехал, приходилось во время стирки все время стоять рядом с машинкой. Это удивительным образом хорошо на нее влияло, потому что стоило только выйти за дверь прачечной, как она тут же переставала набирать воду.
Каждый вечер я теперь валилась с ног, уставшая, как лошадь после забега, засыпала еще до заката, просыпалась с рассветом и чувствовала себя такой счастливой, какой не была уже очень давно. Если кто-то и заглядывал к нам в окна ночами, то теперь нам с Юлькой было не до этого. Мне даже не хотелось ни о чем расспрашивать Веру, в глубине души я боялась ее ответов, а она разговор первой не начинала.
Сегодняшний день выдался прохладным. Небо с самого утра хмурилось, привычное тепло исчезло с ночным дождем, дышалось легко и свободно. Юлька рисовала в саду, расположившись у нерабочего фонтана. Кирилл работал здесь же, вычищая по моей просьбе участок сада, примыкающий к стене дома. Мне хотелось максимально восстановить розарий, который я как-то приметила. Я могла оставить Юльку под присмотром его и Веры, занимающейся стиркой в доме, поэтому решила прогуляться по лесу. Вчера, разбирая бумаги в одной из комнат, я нашла рисунок. Очень старый, судя по выцветшим чернилам, сделанный детской рукой. Рисунком этим оказалась карта поместья Вышинских. Я рассмотрела наш дом, несколько хозяйственных построек, второй домик поменьше, обозначенный как «Желтый дом», большую конюшню. И сегодня мне хотелось поискать эти здания или их остатки.
Территория усадьбы заходила далеко в лес, я видела остатки забора, теряющегося между деревьев, еще пару дней назад. Должно быть, когда-то здесь был парк, но Агате давно стало не до него, он зарос, слившись с лесом. И где-то там затерялась старая конюшня. Увидев, что я направляюсь прочь от дома, Кирилл отложил в сторону кусторез и последовал за мной.
Куда вы, Эмилия? спросил он, когда Юлька уже не могла нас слышать.
Как выяснилось, я была старше Кирилла на восемь лет, и он почему-то решил, что это достаточное основание держать со мной вежливую дистанцию, хотя с Юлькой они уже перешли на «ты».
Прогуляюсь по лесу, ответила я, не останавливаясь. Как я понимаю, здесь раньше был парк?
Кирилл кивнул.
Давно, еще до моего рождения. Я это место помню уже таким: заросшим и диким.
Почему Агата не ухаживала за ним? Насколько я могу судить, все в деревне уважали ее, наверняка нашлись бы помощники.
Не до того было, признался Кирилл, шагая рядом со мной. Агата уже старая была, ей бы свои обязанности исполнять, куда уж тут за парком следить? Помощники нашлись бы, конечно, но за помощниками следить надо. Люди у нас добрые, но чужое стащить, когда лежит плохо, не погнушаются.
Я покосилась на парня. Сейчас он выглядел серьезным как никогда, будто был намного старше своих двадцати двух лет. Юлька была его ровесницей, и такие рассуждения от нее меня не удивили бы, но Юлька выросла в огромном городе, где каждый друг другу если не враг, то соперник. Впрочем, что я знаю о жизни в маленьких деревнях? Может быть, тут действуют такие же правила. Люди добрее и наивнее, но и ресурсов меньше.
В первый вечер вы сказали мне, что Агата была Хранительницей, напомнила я. Хранительницей чего? Что именно она тут охраняла?
Не могу я вам сказать, упрямо повторил парень.
Почему?
Я остановилась, вынуждая остановиться и его. Мы стояли на узкой разбитой дорожке, когда-то выложенной камнем, а теперь поросшей травой и мхом. Деревья здесь были особенно густыми, и не скажешь, что рядом болото. Солнце почти не попадало на этот участок дорожки, поэтому камни быстро пришли в негодность без должного ухода.
На этот раз Кирилл стесняться и тушеваться не стал. Поднял голову, посмотрел мне в глаза.
Потому что я простой человек, без каких-то талантов, сказал он. Отец мой был обычным столяром, и я такой же. Хотите что-то узнать, у мамки моей спросите.
Парень ясно давал понять, что ничего лишнего не скажет, и мне оставалось только смириться. Не пытать же его раскаленным паяльником.
Возвращайтесь к Юльке, наконец решила я. А я прогуляюсь.
Будьте осторожны, попросил Кирилл с видимым облегчением. Там дальше начинается болото. Я, собственно, об этом и хотел вас предупредить.
А я завела неудобные разговоры. Да, люблю я это делать, ничего не попишешь.
Кирилл вернулся в сад, а я медленно побрела по дорожке дальше. С каждым шагом она становилась все менее различимой, а вскоре и вовсе исчезла между слежавшимся ковром многолетней травы. Стало еще прохладнее, я уже зябко куталась в тонкий кардиган, но продолжала идти вперед. Деревья становились все гуще, будто пытались задержать, не пустить меня дальше, но вскоре, уставшие от моего упрямства, расступились, и я вдруг поняла, что парк остался далеко позади, а теперь я в самом обычном лесу. К моему удивлению, неуютно не стало. Напротив, проснулся интерес. Я никогда не оказывалась в лесу одна, без родителей или друзей. Никогда не бродила между деревьями просто так, не собирая грибы или сухие ветки для костра.
На всякий случай вытащила из кармана мобильный телефон, который продолжала носить с собой по привычке, связи в лесу все равно не было. Сеть и дома удавалось поймать с трудом, а чтобы выйти в интернет, и вовсе требовались шаманские обряды и ведро ново-пассита, что уж говорить про лес. Завела компас, запомнила, что возвращаться нужно будет на юго-запад, и пошла дальше. Краем сознания понимала, что могу заблудиться, что этот лес мне незнаком, но какая-то сила уверенно гнала меня вперед. Вскоре деревья стали еще реже, теперь вокруг меня росли одни лишь березы, где-то высокие, а где-то совсем тонкие, а под ногами начало чавкать. Я зашла в болото.
Навыков выживания в болоте у меня не было. Помню, когда-то читала статьи о том, как выбраться из болота, когда собиралась отправить в него своих персонажей, но было это очень давно. Персонажи, кстати, в болото так и не пошли, и информация за ненадобностью забылась. Теперь вспоминалась рваными кусочками, фрагментами, не позволяющими считать себя экспертом, а потому следовало развернуться в сторону дома. Я так и сделала, но оказалось, что я не дошла до болота. Я уже хожу по нему. В какую сторону я ни пыталась поставить ногу, везде проваливалась по щиколотку. Несколько шагов и в кроссовках уже чавкала вода. Ледяная, будто сейчас зима, а не теплый май.
Так, спокойно, Эмилия, только без паники. Что там тебе подбрасывают воспоминания? Найти палку и каждый шаг проверять ею. Не перепрыгивать с кочки на кочку, а ступать аккуратно, чтобы не потерять равновесие, переносить вес медленно. Держаться мест с наиболее густой растительностью. Деревья не растут в воде, значит, возле них должна быть твердая земля. Но чем больше я шла, тем сильнее мне казалось, что я не возвращаюсь домой, а еще глубже ухожу в болото. Березки стали совсем чахлыми, и палка в моих руках вскоре оказалась толще, чем их стволы. Теперь болото уже не ощущалось ногами, а было видно невооруженным взглядом. Я видела рыхлые кочки, которые едва ли способны удержать мой вес, черные глаза-блюдца, наполненные ледяной болотной водой.