Обедал я с аппетитом. Сильно проголодавшись, готов был съесть слона. На обед был вкусно приготовленный дежурными овощной суп, а на второе отличное вегетарианское рагу. Чай в столовой имелся всегда, в любое время и без ограничений. Я выпил две чашки. Г-жа Марина была на месте, как обычно, в окружении своей «паствы», но сегодня я почему-то радовался всему, даже им.
Далее по плану должны были состояться спортивные состязания. Мне хотелось если не участвовать, то хотя бы посмотреть. Наша четверка остановилась возле толпы болельщиков, среди которых бушевали настоящие страсти. На поле проходил волейбольный матч. Уже успели открыть счет. Вела команда старших учеников. Зрелище было увлекательное. Мы простояли там до окончания первой половины игры.
Аня предложила идти дальше, и мы наткнулись на игру в городки. Ребята ловко метали биту по фигурам. Бросил пару раз и Юра, для этого ему пришлось стоять в очереди. Он поразил цель только с третьего раза. В детстве я играл в эту игру во дворе. Только у нас вместо бит и цилиндрических столбиков были палки и консервные банки, и называлась эта игра «в пекаря». Мы прошли мимо двух девушек, играющих в бадминтон. Ими оказались знакомые Юры, те самые, которые ходили с нами ночью купаться. Теперь в свете дня я мог разглядеть ту, что прижималась ко мне в темноте. Вполне себе симпатичная девушка, но о своей несговорчивости я нисколько не пожалел. Юра перекинулся с ними несколькими словами, мы подождали его и двинулись дальше. Впереди кругом стояли зрители, а внутри круга происходило нечто занимательное. Мы подошли ближе и увидели прыгающих через канат людей. Двое крутили его, прыжки начинал один, затем к нему присоединялся следующий и так далее. Смысл игры заключался в том, чтобы набралось наибольшее количество участников, которые совершат максимальное количество прыжков вместе, не зацепив канат. На тот момент было установлено рекордное число четыре человека и семь прыжков. Виталик, который был тренером каратэ, без лишней скромности блеснул своей физической подготовкой. Прыгал он через канат один и вприсядку. Движения его были похожи на элемент народного танца. Прыгая таким странным образом, на корточках, он подпрыгивал выше, чем все остальные. Ему удалось произвести впечатление и на Аню, и на окружающих, потому что зрителей стало куда больше. И тут откуда ни возьмись появилась Марина Мирославовна. Я не видел, как она подошла. Как только Виталий отпрыгал свое, за дело взялась она. Должен признать, у нее была отличная фигура, но прилагательное «спортивная» подошло бы с трудом. Скорее, стройная дамская фигура, тонкая талия, красивая грудь и округлые формы. Ее прыжки были обычными, но не в этом дело. К г-же Марине тут же присоединилась девушка, затем парень, не устоял на месте и Виталик. Через какое-то мгновение через веревку одновременно прыгало уже восемь человек! Казалось, вокруг собрался весь лагерь, люди оживленно считали вслух. Девятый человек вступил в игру, и под общий счет после третьего прыжка зацепил канат. Им аплодировали. Пока Аня мне что-то говорила, я отвлекся и упустил Марину Мирославовну из виду. Она исчезла так же внезапно, как и появилась. Я не мог ее отыскать, ее нигде не было.
С самого утра ощущалось вечер сегодня будет необычным. У наших учителей, должно быть, что-нибудь припасено на закуску. Чутье не подвело меня. Ужин объявили праздничным, и было бы очень кстати привести себя в порядок. К своему сожалению, ничего подходящего из одежды я в сумке не обнаружил. Ни белых рубашек, ни галстука, ни тем более костюма и кожаных туфель я с собой не брал. Мой стиль одежды, скорее, можно было отнести к походному, что, в принципе, вполне соответствовало обстановке до настоящего момента. Шорты, пара футболок, свитер и джинсы, вот и весь гардероб. Одна светлая футболка все же нашлась. С такой же проблемой столкнулись и мои друзья. Мы-то с Юрой особо не переживали, в отличие от Ани. Ее можно понять, она же девушка.
Мы ожидали Аню возле домика. Вскоре она предстала перед нами во всей красе. Несколько украшений к белому сарафану, и издали его можно было принять за бальное платье. Распущенные русые волосы стали отличным дополнением к наряду. Юра не удержался и одобрительно присвистнул. Аня взяла нас под руки, и мы направились в столовую.
Еще издали я заметил, что освещение в помещении не такое, как обычно. Мы вошли. Вместо отдельных столиков, за которыми мы сидели во время трапезы, теперь посреди зала стоял один длинный стол. Он был празднично убран. Помимо закусок на нем стояли вино, бокалы, горели свечи. Марину Мирославовну я заметил сразу же, ее сложно было не заметить. На этот раз на ней было вечернее платье бордового цвета. Оно подчеркивало красоту ее темных волос. В тусклом, мерцающем освещении ее черты манили, волновали. Место во главе стола занимал Форт. Справа от него сидела жена, слева Тата. Все старшие, включая учеников, были одеты с иголочки, чем разительно отличались от общей массы. Мы заняли свободные места.
Когда все разместились, попросили минуточку внимания. И, как только гул в зале стих и воцарилась тишина, встал Форт. Его некрасивое лицо расплылось в фальшивой улыбке.
Прежде всего, я хочу поблагодарить всех присутствующих за участие в нашем общем деле! Нас стало больше. Многие из вас здесь с нами впервые. И в связи с этим хочу предложить произнести первый тост кому-нибудь из новеньких. Прошу! Кто желает?
Из-за стола поднялась на вид робкая девушка. Я видел ее прежде в Доме, в одной из групп.
Я хотела бы сказать, если никто не возражает было слышно, как у нее от волнения дрожит голос, я уже прослушала вводный курс и имею огромное желание продолжать. Мне здесь очень понравилось. Было очень интересно, весело и познавательно! Здесь собрались замечательные люди, у меня появились друзья, много друзей! И думаю, остальные меня поддержат, мне хочется за все это вас поблагодарить! Огромное вам спасибо и низкий поклон!
В зале раздались аплодисменты. В этот момент я смотрел на Марину Мирославовну и успел заметить, что старшие переглянулись и хлопать не стали. Как только девушка закончила говорить, снова встал Форт. Народ уже держал в руках бокалы.
Замечательный тост, но есть одно замечание, и я хотел бы вас поправить. Простите, как ваше имя?
Люда, сдавленным голосом, заметно нервничая, произнесла девушка.
Прекрасное имя!
Теперь Фортунатэ обращался ко всем присутствующим.
Так какую же ошибку допустила Людмила, кто скажет?
Старшие ученики все, как один, сидели с довольными, знающими ответ лицами. Остальные пребывали в недоумении.
Хорошо, не буду задерживать! Вы, Людмила, сказали: «Спасибо вам», а нужно было сказать: «Спасибо всем нам»! Чувствуете разницу? все то время, пока Форт говорил, старшие одобрительно кивали головами.
Все снова зааплодировали, раздался звон бокалов, а Людмила, вздохнув с облегчением, села на место.
Вдруг в зале зазвучала музыка, вальс. Только теперь я заметил в углу музыкальный центр. Возле него стояла девушка Лидия. Ее я заметил еще во время вчерашнего вечера юмора. Виталий сказал, что она музыкант и читает лекции в одной из групп. Я обратил на нее внимание, потому что она была красива, но главное, что меня привлекло, в ней точно так же, как и в Юле, просматривалось очевидное сходство с г-жой Мариной. Если бы не Виталик, я принял бы эту девушку за ее дочь.
Тот самый Валентин, которого я каждый раз видел на вводных курсах, демонстративно поднялся, вышел из-за стола и подошел к Марине Мирославовне. Весьма галантно, с поклоном, он пригласил ее на танец. Музыка зазвучала громче. Теперь не только мое, но и всеобщее внимание было приковано к этой паре. Валентин вывел свою даму в центр зала. Их руки соприкоснулись, ее локоть лег на его предплечье, его рука чуть коснулась ее спины. Голова гордо вскинута, спина прямая. В такт чувственной музыке он делает первый шаг, расстояние между их телами становится минимальным. Их движения зеркальны, грациозны, сдержанны. Они начинают легко вальсировать. Невозможно было определить, кто ведет. Я смотрел на них затаив дыхание. Я ревновал, как никогда, но не мог отвести глаз. Смотреть на них мне было и сладко и больно. Казалось, эта женщина превосходна во всем, умна, стройна, красива и изысканна! Когда музыка стихла, Валентин поднес руку г-жи Марины к губам и под громкие аплодисменты сопроводил к ее месту.
Не прошло и минуты, как очарование вальса было нарушено громким и зажигательным рок-н-роллом, под звуки которого все тут же сорвались с мест и пустились в пляс. Я оставался за столом, в ушах у меня до сих пор звучала прекрасная мелодия. Уже пару раз какие-то девицы пытались затащить меня в круговорот танцующих. Я даже не взглянул на них. Я не заметил, куда подевались Аня с Виталиком. Возможно, они поддались всеобщей танцевальной эйфории. Юра сидел со своей новой знакомой и ее подружкой. Мне нужен был воздух. Не оглядываясь и не смотря по сторонам, я устремился к выходу. Сквозь музыку до меня донесся звонкий смех Марины Мирославовны. Не узнать его я не мог.
Ни свежий воздух, ни вечерняя прохлада не могли привести меня в норму. Со мной творилось что-то необъяснимое. Мне было больно. В этот момент я готов был быть, кем угодно, и делать, что угодно. Если нужно, я буду ходить в Дом Братства, слушать лекции ее мужа или девочек, участвовать, в чем скажут, если нужно буду прыгать через веревку и участвовать в конкурсах, выходить на сцену, только бы быть рядом с ней. Ради того ее взгляда, которым она одарила своего кавалера во время танца и которым она смотрит на остальных своих учеников, я был готов на все! Я хотел так же танцевать с ней, так же целовать ее руки! Всеобщее веселье продолжалось и было в самом разгаре.
Ни в одном из домиков не горел свет, все до единого человека находились на этом вечере. А я, я просто не мог там находиться. Сейчас я не выдержал бы ничьего общества, никаких расспросов и никаких разговоров. Я влез в комнату через окно и, не включая свет, рухнул на свою кровать. Уткнувшись в сырую наволочку, я зарыдал.
Отъезд с базы был запланирован на утро. Как ни странно, я проснулся бодрым, в прекрасном настроении. К девяти часам все домики были готовы к сдаче. А в десять мы уже сидели в автобусе. Единственное, о чем я хотел бы упомянуть в связи с этим ничем не примечательным днем, это об одном ритуале или, скорее, традиции. Час в ожидании транспорта мы провели на уже полюбившейся за эти дни поляне. Кругом оживленно болтали, все разговаривали со всеми. Так часто бывает. Обычно люди начинают ощущать острый голод, когда блюдо уже съедено. Так и здесь, все только перезнакомились, а уже нужно уезжать. Единственный обладатель гитары и исполнитель обширного песенного репертуара Братства, Иван, сидел со своим инструментом на пеньке. То и дело кто-нибудь просил его что-нибудь сыграть или позаимствовать гитару. Ваня не давал, только улыбался в ответ. Когда за воротами показался первый автобус, он вышел в центр поляны, а все старшие, включая Марину Мирославовну, образовали круг и взялись за руки. Остальные последовали их примеру, круг расширялся. Я не успел опомниться, как на моем плече лежала чья-то рука, а свою я уже держал на плече оказавшейся рядом Юли, нашего лектора. Все стояли, обнявшись, и под первые знакомые каждому аккорды начали раскачиваться из стороны в сторону. Эту песню, действительно, знали все. Как только отзвучало вступление, все дружно запели. Слова доносились отовсюду, пели слева и справа от меня, сзади и напротив, пели слаженно и проникновенно. Я слышал эту песню тысячу раз, когда-то даже сам исполнял ее под гитару, она мне нравилась, но никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. У представительниц слабого пола глаза были на мокром месте, и в то же время на их лицах играла улыбка. На словах «кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят» я посмотрел на Марину Мирославовну. Она пела вместе со всеми, ни на кого не глядя, ни за кем не наблюдая, ее взгляд был устремлен ввысь.
Оказавшись дома, я сразу поставил диск с альбомом Бориса Гребенщикова «Десять стрел». Песня «Город» в нем была последней, под одиннадцатым номером.
Почти все лето я провел на море. Вначале я отдыхал с родителями, потом с друзьями. Время от времени у меня случались несерьезные и весьма непродолжительные отношения с девушками. Я проводил с ними время, но не был влюблен ни в одну из них. Если я скажу, что не думал о Марине Мирославовне, то солгу. Причем воспоминания могли нахлынуть в самый неподходящий момент. И каким бы абсурдным это ни показалось, но несколько раз я испытал даже нечто напоминающее чувство вины из-за того, что был не один.
Читал я запоем. Когда в руки попадалась хорошая книга, мне никто не был нужен. Накануне я обгорел на солнце, и о загаре мне было больно даже думать. Я не пошел на пляж вместе со всеми, а остался в номере. В поисках очередной книги я разгуливал по пространству интернета и наткнулся на «Историю масонства». Погрузившись в историю тайных обществ, я не заметил, как пролетело время и вернулись друзья. Я как раз остановился на том, что в Ордене вольных каменщиков самопознание называлось «работой над диким камнем», где «дикий камень» символизировал человека, погрязшего в плотских страстях.
VI
Начались занятия в университете, и это был мой четвертый курс. Я только настроился на учебу и вернулся к прежнему режиму, от которого уже успел отвыкнуть, как всего один звонок Ани выбил меня из колеи и перевернул все с ног на голову. Я даже подумал, что она меня разыгрывает, но она была так взволнована и убедительна, что я оставил все сомнения. Она позвонила и сказала, что сегодня в университете вывесили расписание занятий на семестр, и, когда она его изучала, увидела имя и фамилию преподавателя, о котором в прошлом году я прожужжал ей все уши, а именно: Белоус Валерия Викторовна! И на следующей неделе, в среду, у них с ней первое занятие! Мне все еще верилось с трудом. Я тихонько положил трубку и попытался понять, что со мной? Об истинном положении дел говорит самая первая реакция. Так вот, первое, что я почувствовал, была эйфория. Это уже потом включилась голова и начались размышления.
Отрицать было бессмысленно, все то время, пока я держал трубку в руках, я радовался как младенец. Но вот незадача, если бы это случилось годом ранее. А теперь мое сердце было занято. Все лето я с нетерпением дожидался одного встречи, только другой, и был серьезно настроен на прилежное ученичество в Братстве. Я планировал чаще бывать в Доме, не пропускать лекций своей группы и, возможно, принять участие в каком-либо деле. Быть может, я чересчур впечатлительный и во время каникул начитался Бог весть чего, но я хотел узнать то, что, на мой взгляд, было от меня сокрыто. Ну, лекции по философии, ну, группы, а если пройти все уровни, что дальше? Каковы перспективы? Стать помощником Марины Мирославовны? Дежурным? Обучаться и тоже читать лекции? Нет, должно быть что-то еще. В свое время я задал этот вопрос Ане, и теперь сам искал на него ответ. Мне до сих пор было невдомек, какова основная цель Братства и кто за всем этим стоит.
Отныне я появлялся в Доме регулярно. Я по-прежнему посещал обе лекции Марины Мирославовны по средам и пятницам, а также свою лекцию по четвергам. Кроме того, я променял свой любимый кинотеатр на еженедельные кинопоказы в Доме Братства. Каждое воскресенье в семь вечера в общем зале устраивался домашний кинотеатр. Демонстрировался какой-нибудь художественный фильм из киноколлекции, заявленный в расписании. Смотреть могли все желающие из любых групп. Фильмы, которые я посмотрел, мне понравились. Как правило, это было интересное и качественное кино с соответствующим Братству идеологическим контекстом. В коллекцию отбирались «вкусные» фильмы, глубокие и нравственные, они брали за душу и взывали к осознанию затронутых в них тем. Эти фильмы делали меня лучше, ну, или мне так казалось. Каждым просмотренным фильмом я пополнял и свою собственную фильмотеку.