Театр и бесценно дорогое кино могли позволить себе только избранные. А уж получить достойное образование один из тысячи. Циля и Йошка, двигавшиеся сейчас по дороге над театром, были немногими из таких счастливчиков. Втолковывая это в красивую голову подружки, Йошка жутко материлась и закончила, наконец, фразой из учебника:
Какая же ты дура! «Природоведение это наука о том, как вести природу за собой». Поняла? «Природо ведение»! Что тут непонятного?
Куда мы идём? спрашивала невпопад Циля. До экзамена четверть солнца осталось
Не сикай, успеем, бросила ей Йошка. Эти твои преподы из нор своих не вылезают, они и солнца-то уже лет десять не видели. Считать разучились. Что они понимают? Вот посмотри!
Она махнула рукой с раскрытым зонтиком в сторону светила и поправила темные очки на носу.
Видишь? Пока тот протуберанец из желтого в оранжевый не переползёт, можно ещё позаниматься. И без пьяных лаборантов-сексологов. Ведь ты уже на двенадцатом курсе, пора бы выучить. Да и идти осталось вон до той темницы.
На самом деле недалеко можно было разглядеть яму, закрытую пыльной попоной, просечённой для вентиляции многочисленными отверстиями.
А что там?
Ферма. Ослюды. Я двоих припоила. Увидишь.
Подошвы кожаных сандалий всё чаще липли к горячему покрытию дороги. Зонтики едва спасали от зноя. Хотелось сделать крошечный глоток, чтобы ополоснуть рот. И хотя по пути им встретилась одна дозаправочная колонка с тормозной жидкостью, Йошка даже не приостановилась. Циля была уже и выпить не против, но промолчала, подумала, что Йошка знает, что делает. Тем паче на ферме наверняка есть молоко. У ослюдов оно сбраживается прямо в вымени, газируется, но горло промочить им можно.
Шляться по поверхности земли днём было строжайше запрещено, можно было напороться на водный патруль, который мог депортировать их под землю на пятнадцать суток, но и на этот случай у Йошки было припасено две склянки воды на взятки. Спрашивать о них было неудобно, поэтому Циля молча и покорно переставляла ноги, шагая след в след за своим проводником, стараясь не поднимать лишней пыли.
Наконец, добравшись до фермы, они сложили зонтики и спустились вниз по каменным ступеням. В стойлах парами стояли беззвучные животные, точно, как на картинке из учебника: среднего размера ослы с верблюжьими горбами. Масть в темноте разобрать было сложно. Их силуэты сливались в левом и правом рядах от прохода в лениво шевелящуюся массу.
Подведя Цилю к знакомой паре ослюдов, Йошка едва удержала подругу, пригнувшуюся уже к вымени одного из них.
Да подожди ты! Дай я им воды дам лизнуть, потом отсосешь! А то и лягнуть могут!
Йошка старательно начала выливать воду из склянок на ладонь и подносить её по очереди к ослюдным мордам. Животные благодарно слизывали лакомство, молча, не издавая ни звука, чтобы не привлечь внимание своих сокамерников по темнице. Одно из них расставило задние ноги, и Йошка кивнула подруге: мол, можешь начинать.
Циля встала на четвереньки и припала к вымени. Молоко оказалось не таким газированным, как она предполагала, и по объёмному проценту спирта не превышало пяти-шести единиц. Напившись, она заметила, как второе животное тоже расставило ноги. Йошка протянула Циле освободившиеся склянки из-под воды и приказала сцедить в них остатки молока на обратный путь. Выдоив первого ослюда, Циля повернулась ко второму и обнаружила вместо вымени внушительных размеров член, болтающийся ниже коленного сустава. Выглянув с округлившимися глазами из-под пуза животного на Йошку, она кивнула в сторону члена головой и состроила подруге мученическую гримасу.
Нет! категорически заявила Йошка. А погладить можешь. Он сейчас добрый. Не тронет И молоко сюда давай!
Циля тут же вернула склянки и нырнула с головой под пах второго ослюда.
Пока Йошка прощупывала горбы на обоих животных, чесала их за ушами, оглаживала крутые бока, налитые мышцы под грубой кожей, а те в благодарность облизывали ей потные ноги, Циля дважды перевела дыхание под животом последнего из них. И затихла.
Выждав положенные после затишья полторы минуты, Йошка окликнула её:
Ну, как там? Готова?
Циля молча выбралась из стойла и, вытянувшись, прислонилась спиной к каменной колонне, подпиравшей свод. Движения её были томны и величавы. На усмешку Йошки она только покачала головой:
А ты жадная Что же ты молчала?
А что говорить? У тебя и воды-то нет!
А вот мою из-под меня он пить будет?! Я бы ему всё отдала!
Да и я бы отдала! рассмеялась Йошка. Не пьёт он. Даже грамма спирта или мочевины в растворе не переносит! А внутри нас, подруга, за двадцать лет места такого не найдёшь, откуда воду слить без добавки. Слёзы, и те не безалкогольные
И ты с ним ни разу!? изумилась Циля.
Ну, это не твоё дело Познакомились, и хватит
Лицо Йошки посерьёзнело.
Ты лучше об экзаменах подумай. А как диплом на руки получишь, вот на этих ослюдах и сбежим в Землю Обетованную
Куда?! прижала руки к груди Циля и икнула.
Да не кудахчи!.. Куда доберёмся. У них в горбах запаса жидкости на месяц хватит. И нам ещё останется. Надо только легенду придумать, чтобы по дороге не попасться. А воду они чуют. Сами ищут, где вода, не то, что мы
Как это «чуют»?!
Носом. Я в книжке одной запрещенной вычитала. Их только корректировать надо. Тупые они. Вода-то вниз течёт, а они всё наверх пытаются залезть. А он, верх, нам не нужен. Поняла?
Ничего не поняла честно призналась Циля, потупив глаза.
Ну и дура! Ты меня слушай, со мной не пропадёшь А то вот сдашь экзамен, и отправят тебя на искусственное осеменение. Будешь, как остальные, численность алкашей по плану увеличивать, где-нибудь в подвале. А мир так и не увидишь. Ни рек, ни озёр А я хочу человечество спасти! Благородный поступок совершить. Жизнь посвятить этому. Бурению на воду в их мозгах. Будем буреть вместе?
Лицо Йошки просветлело.
Я даже имена нашим тварям придумала. Мой будет Йошкин Кот. А твоя Цилина Целка.
А если поймают?! спросила о своём Циля.
Кто это нас поймает? Кто посмеет нас поймать?! Йошка залилась смехом. У тебя папа Генсекс. У меня Главлей, Главный Водолей. Ты в своём уме?! Да мы от любого откупимся! Был Ги, да и того Хвам ухайдакал. И Буяна, и прапора Ни банкиров теперь, ни армии, ни полиции. Кто им приказывать будет? Одни режиссеры да киношники остались. Пока Ученый Совет всех переназначит, не один пьяный сезон пройдёт Вот и надо когти рвать, пока не поздно. Пока полярный год не кончился. Новолуние наступит, где дороги искать?
А как же выпускной?! У меня и платье уже готово
Циле от ослюдного молока и дурных предчувствий опять стало нехорошо. Она икнула в очередной раз, схватилась за живот, сползла спиной по опоре на каменный пол и обхватила колени руками. Йошка присела рядом. Прижав голову подруги к груди, заговорила тихо, вкрадчиво.
Ты не волнуйся, глупая. Возьмёшь с собой своё платье. И туфли. И бельё с колготками. Наденешь ещё. Мир большой. Будет перед кем снять. Найдём мы тебе Господина Сердца! Главное экзамен сдай, освободись, поверь мне, всё хорошо кончится. Вот Йошкин Кот хороший же? Не обманула я тебя?
Очочченнь хороший, ревела Циля, зарываясь лицом к ней в тунику.
А тот будет ещё лучше! Вот увидишь!.. Такой такой, сильный, умный, как Хван, высокий как Буян, и красивый и элегантный как Ги А что ты там у меня за пазухой нашла?.. Вот хулиганка Да ладно уж, продолжай Только слёзы побереги, не обезвоживайся, нам ещё до кельи дойти надо
***
Учёный совет скучал в предбаннике мужского туалета кафедры природоведения. Ждали Генсекса и его дочь, Цилю, которая сегодня должна была сдавать последний госэкзамен. В подземных катакомбах, которые занимал университет, это было единственное помещение, которое освещалось не инфракрасными лампами, а старинными лампами накаливания. Тут можно было снять очки и маски. Только тут возможно было определить по мимике на лице и жестам, что собеседник говорит и как относится к услышанному.
Когда из подвала с туалетными кабинками (в которых были устроены ямы для испражнений и перед горкой с песком стояла лопата для прикапывания), когда из этого подземелья по каменным ступенькам поднялся Главлей, брызнул себе на руки спиртом, лизнул каждую руку на всякий случай и вытер ладони о штаны, один из профессоров, с выбритыми наголо лицом и головой, не продолжил прерванный разговор, а обратился к нему заискивающе:
А что, уважаемый, как идёт Ваше дело с увеличением жилплощади?
Копаем, коротко ответил Главлей, присаживаясь рядом на скамью, и погладил стриженую бороду.
И под кого же теперь? поинтересовался второй лысый профессор.
Под монгола. Ему временную пещеру давали снимать как начальнику охраны. Так он испытательный срок не выдержал. Не наш формат. Столько шурфов к поверхности надолбил своему Тенгри молиться, что гостиная осыпалась. Да и спал он на полу, с кем попало. Полная антисанитария
Непорядок! А какую площадь планируете прикопать?
Тысячи полторы-две квадратов. Дочь взрослая, возможно пополнение.
Учёный Совет понимал, что по Плановому Расчету Главлей может себе позволить даже пару внуков как человек заслуженный и верный Партии и Правительству, но, судя по выражению глаз на заросшем лице начальника, он явно лукавил. Прикопал он больше. И намного.
Говорят, сегодня, на первой четверти солнца, в театре эксцесс произошел, сказал профессор с рыжими усами. Будто бы монгола этого убили. И прапора полицейского. И банковского наследника, Ги Второго.
Кто говорит? спокойно ответил ему профессор с черными пейсами. Вы своим студиозусам больше верьте! Репетиция была студенческого «капустника», возникла дискуссия, она снята на камеру. Я видел. Творческая молодёжьНичего особенного. Обычные разборки на национальной почве. Виновные наказаны, направлены в Крым, на виноградники. Ги Второй сейчас стал похож на Микеланджело, отец им очень гордится. Говорят, это и в сценарии было прописано
А режиссер, этот Хвам, наймит, наказан? спросил профессор с бородкой шотландского боцмана. Я, конечно, понимаю, он человек дальневосточный, за девушек заступился, но убивать на репетиции?! Это не толерантно!
Хвам бежал, ответил Главлей официально. Ловим.
Под землей или на земле?
Конечно, под землей. На земле эта интеллигентская сволочь суток не продержится. Да у него и карточки на дозаправку нет. Что ему на поверхности делать?
Значит, он и по университету может где-то шарахаться? спросил выбритый наголо.
Не исключено, кивнул бородой Главлей.
Профессура осуждающе покачала головами.
В этот момент в предбанник постучали, из-за двери показался служащий в маске чумного доктора, с подносом в руках, на котором стояли стаканы и графин со спиртом.
Генсекс прибыл. Пора начинать, торжественно объявил вошедший и разлил жидкость по стаканам.
Руки профессоров потянулись к посуде с дармовым угощением. Главлей направил себе в стакан из рукава прозрачную струю, разбавив спирт на треть. Профессора Ученого Совета постарались отвести глаза и не придать этому значения.
Пожелаем Циле ни пуха, ни пера! приказал Главлей.
Чокнулись. Выпили. Дружно прокричали: «К чёрту!», согласно регламенту, и гуськом засеменили к выходу.
Главлей, уходя последним, придержал служащего за рукав и спросил:
Как он сам? В норме?
Как всегда. Первокурсниц щупает.
Понятно, покачал головой Главлей и добавил. Вы там в туалете, в пятой кабинке, черенок у лопаты подшлифуйте. Чуть занозу не засадил. И шарики глиняные добавьте в третью и четвёртую Они там заканчиваются.
Вы бы лучше в санузел «полуводы» у сточников заказали, хотя бы для профессорского состава, ответил ему служащий в маске. Перед студиозусами неудобно уже. Преподы спиртом подтираются. А потом в аудитории ногами сучат. Щиплет же
Ничего. Посучат и перестанут. Про лопату не забудь!..
Главлей отодвинул служащего с дороги и шагнул за дверь.
***
Циля и Йошка подоспели вовремя. В погребе обеззараживания, пока абитуриентки с кафедры санитарии слизывали с них, лежащих на соседних нарах, пот, Йошка давала подруге последние советы по сдаче экзамена.
Главное не торопись. Готовься подольше. Дождись, пока им второй графин принесут. Тогда можешь задать вопрос, что какой-то текст не совсем разборчив. В общем, пори, чо хошь Они спорить начнут, и ты ещё время выиграешь, до третьего графина. Ну, а там уже смело иди отвечать. На лысых внимания не обращай, делай вид, что не расслышала, о чем спрашивают. Усатому не подмигивай. К тому, что с бородкой, спиной не оборачивайся. А над тем, что с пейсами, нагнись и постарайся показать, что у тебя под декольте. Он язык проглотит и будет молчать до конца экзамена. Останется мой папаша, Главлей. Но я его уже предупредила. Он воспитанный, он считает, что задавать девушке вопросы, на которые она ответить не может, неприлично Поняла?
Одна из абитуриенток, увлёкшись вылизыванием цилиной подмышки, случайно задела плечом сосок на её груди. Покраснела и извинилась. Циля взглянула на неё недоумённо. Йошка звонко шлёпнула виновницу по бедру и предупредила:
Поаккуратней, слюнявая! Тебя чему на подготовительных курсах учили? Ещё раз дотронешься, кроме языка, чем-нибудь до чего-нибудь, останешься без маникюра!.. Повыдергаю!.. И быстрее давайте, мы опаздываем!
Абитуриентки заработали языками вдвое чаще и тщательнее. Как только кожа выпускниц подсохла, им предложили разноцветные туники. По обыкновению, Циля и Йошка выбрали желтый и зеленый цвета соответственно.
В Главную аудиторию, занимающую подвал размерами чуть меньше театра, они спускались не торопясь, пытаясь произвести на профессоров, сидящих внизу, должное впечатление.
За спинами профессоров располагался стол, за которым восседали папочки. Генсекс что-то нашептывал на ухо Главлею, Главлей давился сдерживаемым смехом.
Верхние скамьи были заполнены разномастными учащимися, пришедшими сюда набраться опыта сдачи одной из важнейших дисциплин при университете. Они ёрзали на скамьях и пихали друг друга локтями, потихоньку переругиваясь. Гул от них напоминал скрипы и хлопанья многочисленных дверей, но на каком-то дальнем, втором или третьем этажах.
Внизу, перед скамьями амфитеатра, располагалась огромная грифельная доска с необходимым набором цветных мелков. Напротив, лицом к Ученому Совету три кафедры с надписями. В центре «REUS». Слева от неё «DEXTER». Справа «SINISTER». Правую кафедру занимала Ишта с неизменным серым полотенцем на плече. Йошка, приподняв тунику выше колена, поднялась на левую. Циля заняла кафедру в центре, с колокольчиком на столешнице.
Церемония началась.
Первым встал бородатый профессор и, не раздумывая, вынул камень из-за пазухи и со всей силы бросил его в толпу студиозусов, кривляющихся наверху. Шум поутих и перешёл в ровное шипение. Следующим шагом стало торжественное внесение первого графина со спиртом. Третьим краткая увертюра к предстоящему событию. Достав из-под стола волынку, бородатый препод завёл нудную мелодию, продолжавшуюся ровно столько, сколько потребовалось времени на опорожнение графина на профессорском столе. Закончив, бородатый выпил оставленный ему полный стакан, крякнул и произнёс:
Заседание объявляется открытым. Прошу задавать вопросы обвиняемому. Защита, полузащита, нападение, рефери на линиях все готовы?
В аудитории раздались крики и свист. Кто-то рванул небольшую петарду. Ишта, спохватившись, пробежала по всем рядам, размахивая полотенцем, и, нескоро, тяжело дыша, вернулась на место. Йошка только пожала плечами, взглянув на неё с лёгким презрением. Циля стояла ни жива ни мертва.