Послышалось ойканье, это один из солдат приложился от души своей палкой по спине немолодого уже дядьки.
А ну-ка быстро все выпрямились! рявкнул ефрейтор. С левой ноги делай шаг раз! Делай правой ногой шаг два! Делай левой раз! Делай правой два! Балбесы! крикнул он зло. Словно снулые утки шагаете. Да кто же так вообще ходит?! Пока все свои лапти тут не излохматите, будете у меня здесь до посинения шагать! Всё равно вас не раньше чем к завтрашнему вечеру в казённое оденут и обуют!
Ещё больше двух часов гоняли стерлитамакскую рекрутскую партию по плацу депо. Мимо проходили строем одетые в серые единообразные мундиры колонны рекрутов. Глядели с интересом на новичков и под крики своего начальства скрывались в больших деревянных строениях. Всё тело прибывших сковывала усталость, ноги с непривычки гудели. Как видно, ефрейтор с солдатами тоже утомились, и, посовещавшись, Панкратов отправился к тому каменному строению, куда несколько часов назад ушёл господин капитан.
Разрешаю стоять вольно! милостиво проговорил один из оставшихся при рекрутах солдат. Вольно, это когда одно колено чуть согнуто, а руки висят вдоль тулова свободно. И болтать при этой команде никак не позволительно! повысил он голос. Запомните, обалдуи, в строю болтать вообще даже не моги! Иначе самому разговорчивому палки, а всем остальным за то цельный час хождения строем причитается.
Появившийся через некоторое время ефрейтор пребывал в благостном расположении духа.
Их благородия сказали нам самим с лапотниками далее заниматься, объявил он важно солдатам. Они изволят чай там откушивать, и им теперяча недосуг сюда идти. Архип, Фёдор, нам Алексей Яковлевич соблаговолили передать свою благосклонность и милостивое расположение. Вот, братцы, и ещё на один шажок я ближе к своему унтерству, ну а вы к ефрейторскому чину стали.
Рады стараться! довольно улыбаясь, рявкнули солдаты хором.
Так, ну что, лаадно, тогда слушай все меня! повернулся он к замершему строю. Значится, все те два десятка душ, что прибыли из Стерлитамакского уезда, приказом начальства депо определяются во вторую учебную роту, в третий взвод, второе отделение. Где командиром буду я сам, со своими помощниками, кивнул он на стоящих рядом рядовых. Сейчас вы идёте строем к месту ночлега, которое военным языком называется казармой, там оставите свои вещи и займёте под себя нары. А потом уже безо всякой задержки топаете строем в котловое хозяйство для принятия пищи. Опосля будет вечерняя перекличка, и на этом сегодня всё. Завтра каждого из вас проверит доктор, потом вы пойдёте в помывочную и уже к вечеру получите причитающуюся вам форму рекрута. Вот тогда и начнётся ваша настоящая служба. А сейчас все взяли в руки свои узелки и торбы и построились в колонну по четверо! Разберите их там, братцы, кивнул он солдатам. А то они так и будут здесь толкаться, как бараны перед закрытыми воротами.
После нескольких минут сутолоки и тычков людей составили в небольшую колонну и повели в сторону виднеющихся барачного вида зданий.
Раз, раз, левой, левой! задавал счёт Панкратов. В одну ногу все идём! Ну что ты с ними будешь делать! Вот ведь дубьё деревенское! Не строевой шаг, а одно издевательство!
Научим, Никодим Ефимович, успокоил ефрейтора один из солдат. Ну чего уж тут, один неполный день ведь они у нас покамест. Пара месяцев пройдёт, и нестыдно их будет господам офицерам показать.
В полутёмном огромном помещении по бокам стояли ряды широких, сколоченных из толстых досок двухуровневых нар.
Дальше, дальше идите, туда вон, в самый конец двигайте! махали сидящие на них рекруты. Во, гляди, робята, ещё новеньких к нам подогнали! Ну да, дотемна, так же как и нас, в первый день их тоже гоняли.
Шевелись! А ну за мной ступай! Чего там замешкались?! крикнул идущий впереди всех ефрейтор. Вот отсель и досель это место для ночного сна нашего отделения, отсчитал он десять крайних в длинном правом ряду нар. Тут, на месте всё своё положили, запомнили, кто где спит, и безо всякой задержки потом на выход пошли. Опять снаружи построились и строем на ужин маршируем. Три минуты времени вам тут осмотреться даю! и, развернувшись, пошёл в сторону выхода.
Димка нырнул к нарам и бросил на неструганые доски свой узелок и старый кафтан.
А вот мне наверху лучшивее, чем внизу будет! с верхнего уровня склонилась вниз конопатая мордаха Лёньки. Тута и чище, и начальство так не видит, как внизу.
От начальства нигде теперь не спрячешься, пробурчал Димка в ответ. Ладно-ладно, спи, где нравится, ты, главное, мне на спину смотри не спрыгни, кузнечик. И чего это, так мы и будем спать на голых досках, словно в тюряге? Ни матраса, ни подушки какой захудалой, огляделся он вокруг. Хотя напротив через широкий проход было видно, что рекруты из «старичков» сидели на какой-то подстилушке.
Стерлитамакские, а ну-ка быстро все на выход! донёсся издали уже знакомый голос командира отделения. Бегом, бегом, рохли! Кто замешкается, тот вместо ужина всю ночь на плацу будет стоять!
А кто будет плохо стоять, тому палки! проворчал негромко Димка, спеша к выходу.
Топая по утрамбованной многими сотнями ног земле, небольшая колонна прошла по плацу в сторону ворот и, немного не доходя до них, приняла вправо к низинке. Потом спустилась к похожему на большой деревенский амбар зданию и встала на месте по команде ефрейтора. Дальше, там, где поблёскивала река, виднелись ещё какие-то строения, а чуть в сторонке стояли широкие навесы. Около очагов-печей со встроенными в них большими котлами караулило варево два немолодых дядьки в поношенных солдатских мундирах. На изголодавшихся людей пахнуло дымком и съестным духом.
Колонна, смирно стоять! крикнул ефрейтор и подошёл к ближе к поварам.
Чего, Никодимка, никак тебе сызнова отделение доверили? спросил с усмешкой тот повар, что был моложе. Опять же их вещи пропьёшь и до рядовых потом снова скатишься.
Да нет, Проша, он теперяча у нас цельный ефрейтор, на отделении много на выпивку не насобираешь, хохотнул тот, что был постарше, с пышными седыми усами.
Ну, вы это, вы тут не очень-то шуткуйте! выкрикнул покрасневший Панкратов. Я тут как бы на службе и на начальственном месте как-никак состою! Повеление их благородия, господина капитана новую партию рекрутов сытно накормить. Они только недавно, около обеда к нам с речного каравана пришли, а завтра у них осмотр у доктора. И вид им надобно весьма здравый для того иметь.
А чего, раньше нельзя было сказать, чтобы мы для вас побольше порциона оставили? проворчал тот повар, что был с усами и, наступив на приставленную колоду, заглянул в котёл. А ну-ка, Проша, черпак мне сюды подай! Да ладно, на пару десятков каши у меня точно найдётся, пошерудив в котле поварёшкой на длинной ручке, наконец, пробормотал он. Так, вода вон в колодах, бачки́ с ними рядом стоят, как только ополоснут их, пусть потом ко мне подходят.
Ты, ты, ты и ты! ефрейтор толкнул четверых из отделения в грудь. Взяли бачки вон из той кучи, наскоро их помыли, и себя не забудьте заодно ополоснуть, а потом опосля бегом к поварам. Всем остальным мыть руки и морду вон в тех бадьях, кивнул он на стоящие в ряд деревянные кадки. После того садитесь на лавки под навесом и ждите. Вольно, разойдись!
Димка метнулся вслед за самыми шустрыми к колодам. Вода после жаркого дня была в них тёплая. Он черпал её ладонями, лил на голову, на шею. Глотал пересохшими губами живительную влагу.
Резкий удар по спине заставил его отпрыгнуть в сторону.
Чего тут тебе, баня, что ли?! помощник ефрейтора Архип угрожающе поднял палку. Плескается он здесь! А ну, бегом к столу!
Парень, шипя и почёсывая спину, рванул к навесу.
Сюда, Тимоха, сюда садись, Лёнька пододвинулся на лавке, уступая место рядом с собой.
Что, получил, Барин, по горбу? Намылся?! хохотнул сидящий напротив Фрол. Поделом тебе, чтобы в следующий раз не зевал.
Вскоре от поваров подошли четверо рекрутов с бачками.
На кажную пятёрку предназначена сия посудина! возвестил громко ефрейтор. С завтрашнего утра и хлебный припас с сухарями вам будет полагаться, а пока и это ешьте. К молитве!
Все сидящие за столом встали и негромко зашептали молитву, полагающуюся перед вкушением пищи. Димка, вслушиваясь в речь товарищей, тоже шевелил губами, но её слов он наизусть не знал. «В этом времени так нельзя», тукала в голове мысль. Нужно было как-то врастать в эту жизнь. Даже в, казалось бы, такой мелочи, как сейчас, нужны были особые знания, которых у него пока ещё не было. Ведь сколько уже раз он замечал во время пути, как шептали перед едой степенные мужики, казаки и парни. А сколько их ещё, таких вот мелочей, предстоит пропустить через себя, чтобы они стали для него привычными. А ведь для людей из XIX века всё это далеко не мелочь, они действительно искренне верующие люди, просто для них это всё естественно, в отличие от него.
К трапезе! крикнул Панкратов, закончив молитву, и замелькали деревянные ложки.
Ячневая каша из дроблёного ячменя была холодной и скользкой, но кто же это сейчас замечал. Слышались только лишь громкое чавканье и стук ложек о медные стенки бачков. Начальство сидело отдельно, за дальним широким столом. У каждого там помимо каши в свойской тарелке была ещё краюха ржаного хлеба и парящая горячим глиняная кружка.
Заканчиваем ужин! крикнул ефрейтор. Бачковы́е моют свои посудины у кадок. Всем остальным оправиться и построиться. Ждите пока нас и чтобы тихо!
Стемнело. К ефрейтору с солдатами подсели повара, и все они, трапезничая, вели неспешную беседу.
Строй рекрутов стоял молча подле крайнего навеса. Слышались только сопение и негромкий шепот.
Кашу-то они вон с хлебом жрут и не торопятся, а ещё и овсяным киселём ее, небось, запивают, проворчал стоящий позади Димки Антип. А мы вот свою в брюхо наскоком, словно воробьи, закинули, и теперяча даже не поймёшь, ели вообще али, может, и нет.
Да ладно тебе, Антипушка, сказал со вздохом Захар. Хоть это дали, а то, слышал же, в самом начале вообще ведь не хотели ужином кормить.
От главного каменного здания донеслась барабанная дробь, и Панкратов нехотя встал со своего места.
Пошли, ребятки, вон уже и вечернюю зарю отбивают, пора этих вон укладывать, да и самим идти опочивать.
Вернувшееся в казарму отделение рассыпалось по своим нарам, и сразу же с мест послышались негодующие возгласы. Димка увидел свой развязанный узелок и валяющийся внизу старый кафтан.
С верхнего яруса спрыгнул Лёнька и зашарил в потёмках по земляному полу.
Тимох, ты мою суму случаем не видал? спросил он огорчённо. Сумы на месте нет, а там ведь и полотно, и рубаха с портками новыми была, да много ещё чего мне маменька с собой положила.
Нет, Лёнь, покачал головой Димка. У меня и у самого узелок вон развязан, да там так-то кроме лаптей и тряпки и брать ведь совсем нечего было.
В дальнем конце казармы у выхода мелькнул неяркий свет и раздался грозный начальственный окрик:
Кому это там неймётся?! Сигнал отходить ко сну когда ещё был?! Если ещё хоть один крик услышу, вся рота на плац шагать выйдет!
Емельян Назарович, господин унтер-офицер, да это новенькие там у себя шебаршатся! послышалось из расположения рекрутов-«старичков». А мы-то уже спим все давно! Не извольте гневаться!
Эй, лапотные, а ну заткнитесь там, не то потом вам тёмную устроим! раздались возгласы со всех концов казармы.
Полоска света приблизилась, и в центральном проходе выросла мощная фигура дежурного унтера. В руке он держал такую же масляную лампу, которую Димка уже видел ранее в уездном правлении. Язычок пламени колыхался, и световое пятно дергалось, освещая ряд нар и замерших на них людей. За унтером следовало ещё двое солдат с палками.
Господин хороший, у меня тут добро пропало, встав с лежанки, жалобно протянул Антип. Ну как же это так, ведь из дому на проводах всё наложили!
Какое такое добро, дурак?! в негодовании выкликнул унтер. Не слыхал разве приказ ко сну всем отходить?! А ну-ка, быстро на выход пошёл! Берите его и наружу волоките! кивнул он солдатам. Те подхватили мужика и, шпыняя его, потащили по серединному проходу. У кого тут ещё чего пропало?! проговорил унтер с угрозой. Всё своё нытьё и жалобы это к отделенному командиру утром, а сейчас всем спать! Ещё раз кого услышу, точно всю роту на плац выгоню!
Унтер развернулся и потопал в ту сторону, куда только что утащили Антипа.
Казарма молчала. Димка повозился на жёстком ложе и накрылся кафтаном с головой. На душе было серо и тоскливо. Куда же он попал?!
Глава 5. Палки
Подъём! Подъём, рота! слышался громкий крик со стороны входа в казарму. Бегом выходи строиться! Бегом! Бегом, я сказал!
Толпа в серых мундирах спешила по центральному проходу. В неё влилась и партия новичков в крестьянских кафтанах. Снаружи слышались звук барабана и громкие крики. Рекруты, выбежав из здания, тут же занимали свои места на плацу.
Куда прёте?! выкрикнул здоровенный унтер, отпихивая в сторону новичков. Вон туда, в самый конец общего строя вставайте, там сейчас ваше место!
Сюда, сюда, стерлитамакские! махая руками, орал ефрейтор Панкратов. Совсем, что ли, слепые? Не видите вовсе меня?!
Двое его заместителей быстро сортировали подбегающих по шеренгам.
Стоять ровно, олухи! Чтобы начальству глазом не за что было зацепиться! покрикивали солдаты, выравнивая строй.
На середину плаца вышел молодой паренёк, примерно такого же возраста, как и Димка, с тростью в руках. Одет он был в мундир тёмно-зелёного цвета, перехваченный у пояса широким ремнём, с нацепленной на него шпагой. Поверх ремня виднелся шарф с кистями, на голове чёрная шляпа.
Равняйсь! Смирно! рявкнул от середины строя немолодой усатый военный и, подойдя церемониальным шагом к парню, вскинул руку к головному убору. Господин прапорщик, учебные роты для утреннего рапорта построены! Докладывает старший фельдфебель Игнатьев.
Молодой офицер оглядел строй и крикнул звонким мальчишечьим голосом:
Здравствуйте, рекруты!
Здравья желаем, вашблагородье, громогласно рявкнул строй в ответ. Даже отделение Панкратова умудрилось как-то не разрушить идиллию утреннего приветствия.
Прапорщик довольно улыбнулся.
Молодцы, видать, хорошо вас вчера повара кормили, изволил он пошутить.
Рады стараться, вашблагородие, грохнули в ответ учебные роты.
Фельдфебель, что у нас там по распорядку? спросил стоящего подле себя старшего унтера господин офицер. Ладно-ладно, махнул он рукой, даже не дослушав доклад, давай-ка ты, братец, сам тут на месте распоряжайся. Проверку, развод на все работы и всякое прочее, что там положено. Потом уже ближе к обеду мне доложишься, что тут у вас да как, а я пока у себя буду.
И развернувшись, помахивая тростью, пошёл неторопливо в сторону кирпичного здания.
Слушаюсь, ваше благородие, козырнул ему вслед фельдфебель и, развернувшись к строю, поправил свою плоскую двубортную шляпу. Распорядок дня на сегодня у нас следующий
Отделение новобранцев стояло перед боковым крыльцом того самого каменного здания, где находилось начальство всего рекрутского депо. Время от времени дверь распахивалась, и ефрейтор Панкратов выкрикивал фамилии новобранцев.
Блохин! и из строя выбежал Лёнька. Шапку тут, вот прямо у крыльца сымай, а заходя в комнату, докладывай громким голосом, кто ты есть таков, поучал парня командир отделения. Пошёл, пошёл, подтолкнул он его в спину.