Что, сучёныш, не спится, сейчас я тебя немножко воспитаю, глядишь, из тебя и человек получится! заорал он хрипло, и, качнувшись, двинулся ко мне.
2012 г.
ОПАСНАЯ СДЕЛКА
(юмористическая фантастика)
2029 год. Где-то на российско-китайской границе. Ночь
Кусты затрещали, и из них, отряхивая одежду и что-то недовольно бормоча, появился китаец Ли.
«Что же я делаю? сознание честного служащего Российской армии сержанта Воробьёва отчаянно пыталось воспротивиться сердечному порыву. Защищаю границу родины, а сам творю такое бесчинство!»
Перед глазами возник укоризненный взгляд Вики. От обиды девушка ещё больше надула и без того пухлые губки. Ну как тут откажешь? Тем более что он сам обещал ей этот подарок на день рождения.
Принёс? спросил сержант, когда курьер приблизился к разделяющей их колючей проволоке.
Та, та! замотал головой китаец, доставая из-за пазухи тряпичный свёрток.
Сердце Воробьёва забилось чаще, на лбу появилась холодная испарина. Он по-прежнему медлил, несмотря на то, что многое сделал для организации этой встречи. Он сильно рисковал, когда искал поставщиков. Да он и сейчас рискует. Через четверть часа здесь должен пройти патруль. Заметят при передаче товара и прощай честь и доблесть российского солдата. Состоится суд. Нет, его, конечно, не посадят. Но дальнейшая судьба контрактника, преступившего закон, будет печальной.
Твоя берёть? хитро прищурился курьер, и от его глаз не осталось ничего, кроме узеньких щёлочек. Или моя пошёл?
Да берёт моя, берёт, выдавил из себя Воробьёв. Сколько за товар?
Твадцать давай и твоя забирай.
Так, неделю назад сумма вполовину меньше была! округлил глаза военный.
Так, неделю назад твоя и надо было брать, развёл руками китаец.
Ладно, давай! махнул рукой Воробьёв и полез в карман за деньгами. Препирательства ни к чему не приведут, курьер не снизит цену. А вот патруль точно его обнаружит. Держи свои деньги.
Получив новенькие купюры, китаец тщательно пересчитал их, протянул сержанту свёрток и шмыгнул в кусты.
Воробьёв стоял возле ограды, и тревожные мысли терзали его. Правильно ли он поступил?
В конце концов, немного успокоив себя, военный понял, что допустил оплошность. Курьер ушёл, а он так и не проверил полученный товар.
Чувствуя сильное волнение, Воробьёв осторожно развернул материю, явив ночному небу, смотревшему на него миллионами блестящих завистливых глаз, кружевное женское бельё.
Когда в далёком 2014 году вышел, казалось бы, безобидный закон о запрете кружевного белья, ещё никто не знал, к каким последствиям это приведёт в будущем.
Спрятав подарок для своей девушки за пазуху, сержант заспешил по своим делам. Он ещё не знал о принятых вчера во втором чтении законах о запрете мини-юбок и надувных каблуков и поэтому был вполне счастлив.
Это же Россия страна больших возможностей и тупых законов.
2014 г.
СЕЛЬСКИЙ УЖАС
Я проснулся необычно рано, в семь часов утра. И это во время летних каникул! Однако страну сновидений я покинул не по своей воле. Так, всегда бывает, когда сквозь сон я слышу тихие, но в то же время, чем-то озабоченные, встревоженные голоса родителей. Они разговаривали на кухне, закрыв двери, с ними был дядя Саша, папин друг и компаньон, голос которого я не мог не узнать.
Я встал, запрыгнул в мягкие тапочки-коты, стеклянные глаза которых смотрели, словно настоящие, поёжился, потирая ставшую гусиной кожу на руках, в доме было тепло, но меня всегда пробирал приятный холодок, когда я покидал нагретую за ночь постель. «Опять забыл выключить компьютер», наблюдая за метающейся из угла в угол надписью на экране монитора, недовольно подумал я. Подошёл к столу, щёлкнул кнопку, монитор погас. Выйдя в светлую прихожую, я слушал обрывок отцовской речи, он нервно, что бывает очень редко, произнёс: «милиция приедет, она во всём разберётся». Я открыл двери, и взрослые затихли, смотря на меня. Папа стоял посреди заполненной утренним солнцем кухни, теребя замок спортивной олимпийки, дядя Саша, как всегда, словно спецназовец из фильма во всём цвета хаки, задумчиво вглядывался в цветную клеёнку на столе, сидел, прислонившись к громоздкому холодильнику «Indezit», мама, с бледным лицом, была у плиты, на которой уже что-то варилось.
Дениска, сынок, а ты чего так рано? спросила мама.
Так бы в школу вставал разбойник! подхватил дядя Саша.
И почему взрослые всегда говорят «разбойник», обращаясь к мальчишкам, разве мы, маленькие и щуплые полководцы пластмассовой армии из пакета, похожи на них лысых со шрамами на лице и с настоящими пистолетами?
Что-то случилось? спросил я, протирая глаза. Взрослые переглянулись, словно мысленно совещаясь, говорить мне, или не стоит.
Деда Митяя, нашего сторожа, убили ночью, потухшим голосом произнёс отец и добавил, смотря на дядю Сашу: Не понимаю, зачем надо было его убивать, тем более, так, ведь ничего не взяли.
Деревня у нас хоть и большая, но новости в ней разлетаются быстро, тем более, плохие, какой и была весть о смерти весельчака и балагура деда Митяя.
Не узнав дома больше ничего о случившемся, я позавтракал и пошёл к своему другу, Олежке, жившему через дорогу. Играть настроения не было, все мои мысли занимало первое, случившиеся на моём недолгом веку, убийство в родном селе. Тем, более что деда Митяя я знал хорошо, он работал у моего отца уже два года, сторожил рабочую технику в поле, принадлежавшую папе и дяде Саше, являющимися фермерами и компаньонами. Хлопнула зелёная калитка, и Олежка выскочил мне навстречу, одетый в повседневную летнюю одежду просторные бриджи ниже колен и бронзовый загар на всём теле, впрочем, как и я.
Слыхал?! взволнованно спросил он.
Слыхал, вздохнул я.
Деда Митяя нашли без головы! Голова-то в десяти шагах лежала от него, в пшенице! выпалил на одном дыхании он. Отрезали её, да и выкинули!
Чего? чувствуя, как поплыло всё перед глазами, глухо спросил я.
Чего, чего, тётя Таня, дочь его, приходила с утра к мамке, сама и рассказала, а я подслушал!
Я попятился, садясь на лавку у забора.
Эй, ты чего? испугался Олежка.
Ничего, плохо видя из-за затмивших глаза слёз, выдавил я.
Домой я вернулся под вечер. Несмотря на испорченное с утра настроение, день мы провели весело. Полдня, пока был клёв, удили пескарей для Олежкиных уток в местной речке Каменке, протекавшей рядом с селом, а потом купались, играли в догонялки в воде с остальными деревенскими мальчишками. Мама, как всегда, строго прочитала мне лекцию о таком халатном отношении к пище, что ел я ещё утром, потом накормила меня вкусными блинами, я принял душ и отправился в свою комнату. Включил компьютер, загрузил любимую, но пока не поддающуюся игру, и вот уже я мощного телосложения парень, с кучей оружия, появляющемся прямо из воздуха, лишь стоит нажать клавишу, снова бреду по тёмным городским переулкам, вступая в жуткие, неравные схватки с расплодившимся злом.
Утром, прихватив пакет с солдатиками, я, как всегда, отправился к Олежке, и он снова огрел меня шквалом новых, невероятных новостей. Его мать, тётя Надя, работала в единственном в деревне магазине, в котором, как в единственном месте сбора всех деревенских баб, оседали все сплетни. Поэтому Олежка, часто отиравшийся на работе у матери, знал буквально всё, что творилось в нашем родном селе.
оказывается, этой ночью, которая прошла для остальных сельчан тихо и мирно, снова произошло убийство. Пастуха Ваську Доронина, вечером отправившегося собирать разбредшейся по совхозным полям скот, нашли утром в нескольких километрах от деревни ехавшие на работу золотари, что лет уж десять, как добывали золото в карьере в семи километрах от села. Добывали, вредя полям и всей экологии края, как говорил папа химическим способом.
Ваську нашли у дороги, без рук, без головы, да и туловища толком не осталось! испуганно рассказывал Олежка. То ли отпилили ему всё, то ли отрезали, ну точно так же, как голову деду Митяю, следов человеческих рядом нет, да и тащили его не по земле! В магазине говорят, будто маньяк у нас завёлся! он совсем перешёл на шёпот. А я им не верю, тут что-то не то, не может же маньяк летать, таская за собой тело, а потом выбросить его в нескольких километрах от деревни! К тому же лошадь нашли, на которой Васька был, мёртвая он прервался, услышав шум приближающихся машин, мимо нас довольно быстро проехала «Волга» местного участкового Шестаковского, а за ней следом «Уазик» с синими номерами из района. Во, и менты уже тут! продолжил он. Лошадь-то тоже без головы, да какой, к чёрту, без головы, один зад с хвостом остался!
Нет, не маньяк, ошарашенный таким потоком информации, выдавил я под вопросительным взглядом друга. Точно не маньяк, человек такого не сделает!
Вот и я о том же! Ты внимательно слушал? Я кивнул.
Что я говорил про следы?
Что человеческих следов рядом не было.
Да, человеческих нет, а вот другие есть! Этими словами он буквально добил меня, я обалдело спросил:
Чьи, чьи есть?!!
Ну, в общем-то, их следами-то не назовёшь, деловито начал Олежка. Это борозды, шесть глубоких борозд через каждые десять-двенадцать метров, такие же были и на поле твоего папки, где нашли деда Митяя.
Тебе бы шпионом быть! с нескрываемым восхищением произнёс я.
А ты почаще в магазин ходи! хихикнул Олежка.
На речку мы сегодня не пошли, взрослые категорически запретили нам далеко уходить от дома, однако это нас не огорчило, мы нашли занятие не менее весёлое игра в войнушку.
В центр большого двора Олежкин отец привёз кучу речного песка, он расширял дом, и песок требовался ему для строительства, он был ещё мокрый и легко принимал форму. Возведя каждый себе по песчаной крепости, утыканной пулемётными гнёздами, вышками со снайперами и ловушками, мы начали войну, жёсткую и бескомпромиссную, по отношению друг к другу, не считаясь с потерями своих пластмассовых армий. Домой я пошёл, увидев, что приехал отец, он загнал свою «Ниву Шевроле» в гараж, и подошёл к стоящей в саду маме. Я подбежал к ним.
они, как всегда, не могут ничего понять, говорил отец явно о милиции. Ездят по полям, затирая и без того скудные улики, да руками разводят! Он строго посмотрел на меня. Ну а ты где у нас ходишь, бродяга?
У Олежки во дворе был.
Вот правильно, одобрительно сказал он. Играйте во дворах, либо у нас, либо у него, ни шагу на речку, или ещё куда-нибудь, сами должны понимать, не маленькие, опасно сейчас стало, даже днём!
Я кивнул, прошмыгивая в дом. Пока родители были во дворе, успел сделать всё, о чём договорился с другом, и теперь по моей кроватью, дожидаясь ночи, стоял термос с тёплым молоком, пакет печенья и фонарь.
Будильник, заведённый на полночь, тихо запикал, накрытый подушкой, я неспешно отключил его. Включил стоящий на тумбочке светильник. Приготовленные с вечера джинсы, футболка и тёплая кофта висели на спинке стула. Я быстро оделся, сложил всё, что вечером заготовил под кроватью в сумку, обул новые кроссовки. Готов. Осталось самое трудное выбраться из дома.
Погасив светильник, я включил фонарик и, стараясь не задеть стоящий на столе компьютер, полез на подоконник. Открывающаяся форточка протяжно заскрипела, к счастью, дверь в мою комнату плотно закрывалась, не выпуская никаких звуков, в том числе так сильно не любимых взрослыми, компьютерных. Форточка была большая, в неё мог бы протиснуться и взрослый, поэтому я без труда выбрался наружу, спрыгнул на траву. Старый пёс Джек недовольно заворчал, высовывая морду из будки.
Тихо, Джек, тихо.
Я кинул ему печенье, и он завилял хвостом, постукивая им о деревянные стены своего жилища. А я перебежал освещённый зажжённым возле бани фонарём двор и вышел за калитку. Олежка, стоявший на дороге, услышал меня, мигнул два раза фонариком, я ответил.
Ну что так долго! заворчал он. Я заждался, пошли!
И мы пошли, никого и ничего не боясь, а точнее сказать, не осознавая, к чему это может привести, прямиком к злополучному полю, до которого, кстати, рукой было подать. Местом засады мы выбрали старую деревянную мельницу, она стояла на краю поля, доживая свой век, разрушаемая ветром и дождём, напоминая о том давнем времени, которое папа называл умным словом социализм.
Ночь была тихой и тёплой, но очень и очень тёмной, ни луны, ни звёзд. Мы сидели, молча вглядываясь через прорехи в стенах в царящий снаружи мрак. Ждали неизвестно чего, хрустя печеньем с молоком. Обстановка была необычной, тёмная ночь, тишина, старая мельница, того и гляди сюда ворвётся убегающий от погони Франкенштейн, а во мраке замелькают огни горящих факелов. Я зевнул, протёр уставшие глаза. И почему мы решили, что кого-то подстерёжем, увидим или услышим тащившего в поле очередную жертву убийцу?
Глупая затея начал, было я.
Тихо! призывно вскинув руку, прошипел Олежка, включая фонарик. Слышишь?!
Я вытянулся вслушиваясь. Поющие жабы, сверчки, стрекотание каких-то насекомых, лай собак, доносящийся из села, ничего не обычного. Я хотел уже что-то сказать, однако слова так и застыли в горле, когда над нашими головами загрохотало нечто сродни, разве что, вертушкам вертолёта. Это что-то пронеслось над дырявой крышей мельницы, и с шумом шлёпнулось в нескольких метрах от неё. Боясь включать свои фонарики, мы тщетно пытались хоть что-то разглядеть. Ничего. Ни огней, ни света. То, что приземлилось на поле, было явно не механического и неэлектронного происхождения. Щелчок кнопки на Олежкином фонарике мне показался таким громким, что я вздрогнул. Яркий луч метнулся в поле, в ту же секунду «вертолётный звук» возобновился, нечто большое, величиной с полугодовалого телёнка, молниеносно унеслось в небо. Стрекочущий звук удалился и снова умолк, снова возобновился и опять умолк, странное существо, своим передвижением напоминающее саранчу, улетало прочь от мельницы.
Саранча! оседая вдоль стены, прошептал Олежка. Гигантская саранча! Это она всех убивает!
Ты что, что за глупость! запротестовал я. Саранча не ест мясо, они травоядные, помнишь, по телевизору показывали, как полчища этих тварей заполонили и сожрали все посевы в Китае, да и на уроке биологии
Те из телевизора, может и травоядные! перебил друг. А это точно нет, ты видал её размеры, жуя одну лишь травку такой огромной не станешь!
Ладно, хватит спорить! найдя выход из положения, сказал я. Это легко проверить, пошли! вставая с деревянного ящика и беря сумку с термосом, позвал я. Если эта тварь оставила такие же следы, как те возле убитых, о которых ты мне рассказывал, то всё будет ясно!
Мы опустились по ветхой скрипучей лестнице и вышли из давно упавших ворот разваливающейся мельницы. Пошли по невысокой, чуть выше лодыжек, стерне, светя вперёд, покуда хватало лучей фонариков. И вскоре нашим глазам представились неоспоримые доказательства шесть пропаханных в земле борозд, оставленных шестипалым насекомым.
Проснувшись, я огорчённо подумал, что всё старая мельница, гигантская саранча, её следы, всё мне приснилось. Однако стоявшие под кроватью запылённые кроссовки и грязные следы на подоконнике свидетельствовали о реальности случившегося. Я, счастливый, встал, оделся, пошёл умываться и чистить зубы. Но что тут весёлого. Я выдавил из тюбика пасту. Мы, и только мы с Олежкой знаем, кто убивает людей. И что это даёт? Да ничего, кто поверит двум девятилетним мальчишкам в какую-то там байку, больше подходящую для сценария голливудского ужастика про гигантскую саранчу. Я начал с упорством начищать зубы «Блендометом». Да к тому же я никогда не решусь рассказать о своем ночном приключении родителям, как говорится в этих случаях, «Я не враг своему здоровью», хотя про здоровье уж больно сильно сказано. Да, меня накажут, запретят ходить на улицу, может быть, до конца каникул, но не более того.