И хватит с тебя! рассмеялся Догед и поднял правую руку.
Паскаль внезапно замер, почувствовав, как из руки того на него опустился странный магнетизм, который повелевал не двигаться и не сопротивляться. И трудно было не поддаться этому потустороннему обаянию! Ярко-бордовое облачение, струящийся плащ незнакомца, который развевался на ветру, как пламя от костра, завораживали как маятник гипнотизера жертву.
Догед только протянул было левую руку к мечу Паскаля, замышляя явно не доброе, как налетевший из-за спины Камиль спутал все карты. Вдалеке слышались голоса остальных рыцарей.
Вот щенок! Ну, я с тобой еще рассчитаюсь! Припомни мое слово! вскрикнул, отступая, Догед.
Так же внезапно, как и появился, столбняк Паскаля был разрушен. Догед исчез в оливковой роще, а Паскаль так и остался стоять на вершине холма с мечом наготове и бешено колотящимся сердцем. Камиль хотел было броситься в погоню, но Паскаль сделал знак рукой.
Но он уйдет! взволнованно крикнул Камиль, указывая на таящую вдалеке тень.
Не стоит. Это как раз то, что меня пугало. Мы слишком мало знаем.
Да нагнать мерзавца и голову с плеч! горячился Камиль. К чему тут знания?
Не скажи, друг, Паскаль положил руку на плечо младшему товарищу. Когда-то тебя погубит поспешность и горячность. В них теряется точность. А без точности и перо могущественнее меча! А он пишет такими перьями, от которых кровь застывает у тебя в жилах! И ты стоишь, как старая колода, что только и ждет удара топора!
Всем собраться. Возвращаемся обратно и бережем короля!
Паскаль свистнул и хлопнул в ладоши. Мир вернул себе краски, оставляя видение в прошлом. Паскаль стоял на палубе корабля, который рассекал морские просторы чужих вод, мчась в направлении к островам Азора. Вокруг столпились солдаты, друзья, ставшие на время путешествия моряками. Потрепанная команда прежней шестой центурии, лишившаяся своего центуриона и многих деканов, слушала историю Паскаля. Мартин сидел рядом на бочке с соленьями. Лицо его отражало всю задумчивость и работу мысли.
Мы столкнулись с опасным врагом, сухо выразил он общее настроение.
Если бы только Камиль понял это же, вздохнул Паскаль. Он все еще горевал по погибшему товарищу.
Осмонд, рослый мужчина лет пятидесяти, декан первого отряда, принявший на себя командование остатками центурии, кивнул Паскалю.
Что ж, мы теперь знаем, с кем имеет дело. Значит, узнаем и как противостоять ему. Не бывает силы без того, чтобы не нашлась другая, которая поборет ее!
Верно! Дело говоришь! раздались одобряющие крики солдат.
Мы не должны падать духом! твердо сказал Осмонд. Он-то, как любой начальник, знал, что поддержание дисциплины и надежды на успех это ключевые точки, на которые нужно обращать внимание. Рулевой, держать курс в ту сторону, где нас ждут острова Азора! Мы найдем остальные центурии, присоединимся к ним и вместе одолеем любого!
Мартин смотрел на море, что играло отблесками света, как ребенок зеркальцем. Не нужно, чтобы остальные знали то, что Мартину прямо сейчас говорила подспудная мысль, что шла из какого-то другого времени, места о том крушении, что потерпели остальные центурии, о той беде, что стряслась с Таниной. Он знал это наверняка!
Никто не прочел его мыслей, а слово он теперь берег, как никогда прежде. На кону стояла, кажется, не только жизнь сестры, его самого, товарищей, но и нечто большее, чего Мартин не мог предсказать.
Корабль бороздил воды час за часом, день за днем. Гребцы сменяли друг друга строго по очереди, не выказывая недовольства на выпавший жребий. Эта сплоченность стоила того, чтобы не раскрывать известие, которое мигом бы лишило многих сил. Мы часто готовы прикладывать массу усилий в надежде достичь заветных берегов, веря в успех и любя братьев по оружию. И нельзя вырывать ни одну из этих трех спиц, что мчит колесницу к цели! По крайней мере, прежде времени. «А когда это потребуется придут, быть может, и новые решения, и новые силы, и надежды!» решил Мартин, исходя седьмым потом, но не выпуская крепкого галерного весла, когда пришла его очередь. Мышцы болели от усилий, но галера плыла дальше. И это было важнее всего. Не единица, но целое. Так рассуждал каждый. Иначе все дело было бы заранее обречено.
Спустя несколько недель болтанки моряки ощутили первые последствия. Кожа была побита непогодой, а волосы пропитались солью, но песни и рассказы не смолкали, чтобы тоска по земле не съела живьем.
Переносить осенние ночи было все труднее. Матросы ютились в каютах, чтобы хоть как-то надышать воздух и согреться. Ветер свистел сквозь щели в досках, а шум волн, бьющихся о корпус судна, проникал через хлипкие перегородки. И каждый раз одна и та же мысль сверлила ум, что человек здесь только хрупкая скорлупка посреди необъятной стихии.
Они пережили несколько жестоких штормов, потеряв троих товарищей.
Коварные воды! только и сказал один из гребцов, когда рядом с ним неукротимой волной смыло товарища.
А солдат рядом, седой человек с бородой цвета соли, только тяжко вздохнул. Корабль то поднимался, то опускался на волнах. Ясное небо после омытой слезами ночи было настоящей наградой.
Когда казалось, что силы уже на исходе, вдали показалось едва различимое пятнышко песчаного цвета.
Что это? Игра света или мираж? первым спросил Мартин, застыв на носу судна, как флюгер, указующий направление ветра.
Где? Что? Мерещится? Кто говорит? одновременно раздалось с дюжину голосов.
А ну-ка дорогу! самым басовитым из них оказался Осмонд.
Да ведь Мартин прав, Паскаль вглядывался в синюю даль, что играла заманчивыми бликами надежд и разочарований.
Точно, ей-богу! Глядите! И вы это видите? шум голосов не стихал, все более наполняясь радостью.
И было отчего: там, в туманной синеватой дали, брезжил песчаный клочок мечты. Как же всем хотелось вновь почувствовать твердь под ногами!
Это должен быть последний из южных островов, предположил Бенегер.
Раз мы идем с противоположной стороны, то должно быть! согласился Осмонд.
А значит, теперь нам останется только переплыть перешейки между островами и высадиться на первом, где и будет главный форт! подытожил подошедший Ансеис.
Эмиль хлопал в потные ладоши, Флорентин, щурясь одним глазом, водил кистью, будто намеревался запечатлеть эту картину в памяти. Словом, на носу собрались все, кроме гребцов. Последним тоже ой как хотелось присоединиться! Но кто же тогда будет грести? Ветер, как назло, стих, и паруса безжизненно болтались.
Наконец ступим на твердую землю!
Отдохнем в тенечке, вкушая свежие плоды!
Но призрачным надеждам не суждено было сбыться. По мере приближения они разглядели силуэт небольшого скалистого берега. Стало ясно, что пристать здесь толком негде. Решено было спустить лодки и отправиться на них. Спустили паруса, и гребцы подвели корабль к скалам. Вода здесь была мелкой, якорь мгновенно врезался в илистую почву. Скудный песчаный пляж в несколько метров встретил лодки.
Осмотреться! отдал приказ Осмонд.
Но осматривать нечего! послышались разочарованные голоса.
Это не остров, бурчал Эмиль, а недоразумение!
Словно небольшой выступ скалы с тонким слоем песка на вершине, подтвердил Мартин.
Многие члены экипажа зароптали.
Во всех донесениях прежних лет картографы и исследователи совершенно однозначно отмечали последний остров как вытянутый на несколько миль, с зарослями и прогалинами. Даже небольшой водопад рисовали в восточной части. Прежние центурионы как один подтверждали те сведения, заметил Бенегер как можно громче.
Тогда что здесь не так? басил Осмонд. Где остров?
Не укладывается в голове.
Здесь и лагерь то разбить негде: сплошные скалы идут, то выступая на несколько метров вверх, но в основном проваливаясь на десятки метров вниз, доложили первые гонцы, прибывшие после первого осмотра.
Да, да, такие провалы, что порой и дна толком не видно!
Что за ерунда? дивился Осмонд. И мы здесь не пополним даже запасы?
А это что? спросил Эмиль.
Оказалось, что ему удалось поймать небольшую ящерицу, которую он намеревался зажарить на только что разведенном костре.
Кто хочет попробовать?
Разрешите отлучиться? тем временем попросился Мартин.
Я с тобой, сказал Паскаль.
И я, попросился Флорентин.
Хорошо, сказал Осмонд, даю час. Нам все равно нужно понять, что делать дальше.
Мартин пошел первым.
Ты думаешь о том же, о чем и я? спросил Флорентин Паскаля, когда они отошли на десять шагов от места высадки.
Да, ответил Паскаль. А ты, Мартин, о чем думаешь?
Есть у меня кой-какие соображения. Конечно, вы явно владеете такими навыками, о которых мне только и мечтать
О, это дело наживное.
но и у меня есть способности, о которых вы не знаете, добавил Мартин вполголоса.
О чем ты? спросил Флорентин.
Мне иногда кажется, что я сплю и вижу себя совершенно другим человеком. И там мне приходят такие подсказки, до которых я бы сам не дошел. И способ общения там совсем иной.
Чудно, заметил Паскаль. Однако смотрите!
Вся троица замерла на месте. Они обошли очередную скалу по витиеватой горной дороге и прямо перед собой обнаружили узкий лаз, который вел внутрь горы.
Эээй! сложив руки рупором, крикнул туда Мартин.
«Йей-ей-ей!» долетел ответ.
Похоже, там глубоко, Флорентин призадумался.
Мы можем там затеряться не на один час, согласился Мартин.
Но я чую
Флорентин не успел выразить мысль, как пара солдат показалась из-за горного кряжа и замахала им рукой.
Осмонд велел всем возвращаться немедленно! Мы отплываем!
Что? Почему?
Скорее, скорее! Это приказ!
Все вернулись бегом. И правда: лодки быстро грузились и готовились выйти в море. Причина не заставила себя долго ждать: там, откуда они приплыли, с той стороны, где лежал остров, на котором погибли их товарищи Жерар, Филипп, Рабель и другие, оттуда на весь горизонт тянулась плотная сине-черная полоска, прорезаемая изредка ослепительно белыми судорожными нитями.
Ого! только и сказал Паскаль. Такой грозы я еще не видел.
И такого шторма тоже! донеслось из ближайшей лодки. Быстрее запрыгивайте. Первая лодка отплыла. А мы вас ждем! Если не успеем убраться подальше, нас на этих скалистых берегах размажет и взболтает, как яичницу в миске с гвоздями!
Стойте, стойте! попытался было запротестовать Мартин, но двое солдат подхватили его под руки и перенесли в лодку.
Паскаль и Флорентин запрыгнули, не дожидаясь особого приглашения. Лодка отплыла.
Что тебя смутило так? бросил Паскаль.
Не знаю. Чутье другого мира. Как хотите, назовите это. Только бы это не было самой большой ошибкой!
Что ж, скоро узнаем. В любом случае поворачивать поздно.
Лодки зашли с двух сторон галеры, солдаты быстренько взобрались по спущенным за борт канатным лестницам, хватаясь за руки товарищей. А Осмонд уже мчался на корму.
Рулевой! Курс на север, подальше от того шторма! Гребцы, по местам! Ребята, сейчас вам, как никогда, нужно выложиться по полной, если хотим выбраться сухими из воды!
О, отметил Паскаль, это занятная детская игра, я помню
Но предаваться воспоминаниям было некогда: работа закипела, все бегали, выполняя распоряжения, гребцы неистово погружали весла в пенящуюся воду. Галера сорвалась с места и пошла в обход острова.
Остров не составило труда обойти, настолько он был непривычно мал и выделялся, точно инородное пятно на белоснежно чистом покрывале. Попутный зюйд подул как следует и наполнил паруса, разгоняя галеру так, что казалось: еще немного и она взлетит над волнующейся морской пеной.
Каков южный ветер! Ох, каков! кричал рулевой, когда в его спину ударял очередной порыв.
Он будто хочет нагнать нас вместе со штормом и молниями! переживал Бенегер.
Выйдем и из этой передряги! кричал Осмонд, вышагивая по палубе. Не подведите, братцы! Скоро нас ждет укрытие от непогоды! Скоро нас ждет форт, полный друзей! Поднажмите!
Что и говорить: слова нового командующего придавали сил и энтузиазма. Дело ладилось, глаза солдат блестели от воды, пота и даже слез у самых прочувствовавших не все ведь были закаленные в походах вояки: были тут такие же, как Мартин, для которых экспедиция стала первым испытанием, первой закалкой. И потрясений, способных исторгнуть слезы из неокрепших душ, хватало! Грозы вдалеке полыхали все чаще!
Солнце скрылось несколько часов назад, когда небо стало полотном, окрашенным в оттенки чернильной синевы. Ночь накрыла мир внезапно, схлопнулись затворы на небесных окнах. Страшный свист слышался в ветре. Гребцы выбивались из сил, матросы ежечасно бегали натягивать паруса, крепили лини. Пока одни отсыпались в трюме жалкие несколько часов, другие вкалывали хуже перегруженных вьючных ослов.
Молния озарила небо, бросив на палубу бледный призрачный свет, а гром раскатился, как пушечный выстрел. Шторм надвигался и становился неизбежностью. Очередной порыв ветра ударил в спину рулевого, и тот повалился на перила. Бенегер, старый ветеран, стоял рядом с ним и перехватил штурвал на те секунды, не сменив маски мрачной решимости. Наступали минуты, когда каждый проверялся на стойкость. Таких минут ждет много повидавший и боится зеленый юнец.
Темные тучи закрыли луну и звезды. Ветер стал свирепым и неумолимым врагом, бросая на корабль волну за волной. Они ударялись о корпус с такой силой, что бревна стонали, тщетно протестуя. Молнии резали небосвод без предупреждения, выхватывая страх, запечатленный на лицах многих солдат.
Давайте, братцы, удесятерите ваши силы! истошно кричал Осмонд.
Впрочем, гребцы и без того работали как проклятые. Казалось, море готово было поглотить их целиком, и от этого отчаяния в них вошли какие-то нечеловеческие силы. Ярость шторма падала. Они отрывались! Ветер выл, как хищник, который выпускает добычу из острых клыков.
Эге! Видел бы только эту скорость Жерар! вопил Осмонд вне себя. Он бы вами гордился, орлы! Во славу и память его! Давайте, давайте!
Утро застало всех измочаленными, но бодрыми. Да, потеряли еще пятерых человек, но оставшиеся 25 человек словно сговорились, что теперь не время их оплакивать.
Где же острова? недоумевал рулевой. По карте мы должны их уже увидеть!
Вопрос повис в воздухе. Никто не решался озвучить страшную мысль, что стучалась в голову.
А это не они? раздался первый робкий голос. И что это там с морем?
Все пятьдесят глаз разом уставились на небывалый природный феномен: далекие острова, как миражи, висели в нескольких метрах от воды; в их очертаниях узнавались острова Азора. Но прямо перед миражом море будто впадало в самое себя, попирая все известные законы физики, обрываясь в незримую бездну, а через сотню метров так же в обход разумения «текло» вверх, выныривало из ямы серой массой, набирало цвет и формы и вновь становилось морской гладью.
Что за чудеса? пробасил Осмонд.
Не та ли это «циклопическая воронка», о которой предупреждали нас островитяне? спросил Бенегер.
Не нравится мне это, выразил Паскаль общее мнение.
Многие тут зароптали и побросали весла. Галера сбросила скорость, спустила паруса и застыла в нерешительности. Далекий южный шторм прекратился, так и не поглотив жертву, но теперь перед ними встала новая опасность.
Боюсь, 1222 год войдет в летописи династийного календаря как год, в котором королевство потеряло сразу три когорты полторы тысячи человек! сказал Паскаль.