Я понял, что наша римская поэзия должна перейти на другой уровень. Поднявшись, я протянул руку. Топурия приняла мою опору и встала. Я резко сорвал с её дивных плеч тунику, обрывая и роняя россыпью на мраморный пол многочисленные дорогие заколки, пуговицы с геммами и золотые зажимы. Затем я освободил её дивные волосы. Жемчуг запрыгал и покатился по полу, но она не повела даже бровью. Я скинул свой скромный хитон. Удав в десять асб гипнотизировал свою жертву и, покачиваясь, приводил её в страстный трепет и стыд
Не смотря на права свободной гражданки Рима, она, в отличии от Офелии, совсем не была искушена навыками любовных утех. Раньше женщины, завидев моё достоинство, сразу брали инициативу в свои руки и рот. Но сейчас моя Селена-Афина-Афродита с трудом отводила взор от моего члена, заливалась красками и не знала, что делать. Я застелил мраморное ложе своим хитоном. Зажмуренные глаза и приоткрытый рот были для меня лёгкой загадкой.
Есть такие места, где приятны касания женам;
Ты, ощутив их, ласкай: стыд не помеха в любви.
Сам поглядишь, как глаза осветятся трепетным блеском,
Словно в прозрачной воде зыблется солнечный свет,
Нежный послышится стон, сладострастный послышится ропот,
Милые жалобы жен, лепет любезных забав!
Я впился в податливые губы и настойчиво стал ловить её язык. Время поплыло. Мой кинжал нашёл свой новые ножны и проверял их на прочность в разных позах, встречая лишь ритуальное сопротивление. Не снятые с бёдр и талии золотые цепочки звенели, потихоньку растеривая бриллиантовые геммы
Любо мне слышать слова, звучащие радостью ласки,
Слышать, как стонет она: «Ах, подожди, подожди!»
Любо смотреть в отдающийся взор, ловить, как подруга,
Изнемогая, томясь, шепчет: «Не трогай меня!»
Ночью мне Ваник рассказал, какова была дива Офелия в любви. Как она глубоко заглатывает, распоряжается зибби и без стеснения направляет его куда нужно, умело подмахивая при этом низом живота. Топурия же отдавала свои дары только под моим напором. И это мне нравилось больше, чем активность предприимчивой Офелии. Ваник поинтересовался, сколькими розами своей новой любовницы я овладел, и, узнав, что одной, подверг меня критике и дал пошлые (но для него нормальные) советы.
Топурия ещё не готова к этому, дружище.
Арам, ты глуп. Женщин надо драть много раз за день во все дырки, и они будут от этого крепки женским здоровьем и красотой. И если у женщины, хоть в малости, это не так, то виноват в этом её самец. Эти подруги наверняка нас ещё позовут. Давай поменяемся, и с Офелией ты почувствуешь себя настоящим мужчиной.
Я отвернулся, уходя в мечты. А Ваник занялся рукоблудством под скрип грубо сколоченной кровати. Четырёх сегодняшних изливаний, посвящённых Офелии, ему оказалось недостаточно.
Ты раб. И не можешь быть по-настоящему мужчиной. Потому, что в нашем случае не женщина принадлежит ему, а наоборот. И даже хуже. Мы это купленная на время игрушка, которую рано или поздно выкинут.
Ваник, увлёкшись своей ночной игрой, уже ничего не слышал. Я нисколько не сомневался, что героиней его грёз под бренчание на трыне была отнюдь не Офелия, а моя Топурия. Ёжась от такого осознания, я попытался уснуть, но это удалось только ближе к утру.
У римских дев в эту ночь тоже было интересно. В роскошном дворце Топурия возлежала на большом ложе, пригубив кубок, наполненный тосканским вином. Здесь же была и её верная подруга Офелия. Они отдыхали после любовной банной встречи. Через открытую дверь на балкон проникали пьянящие ароматы дивного сада, а цикады ткали музыкальный орнамент.
Топурия, расскажи про любовную силу твоего Арама. Он такой же скромный на любовном ложе? И какой у него пенис?
Ты легкомысленна и этим прекрасна, Офелия. И похоже, не ведаешь любовных мук и сомнений, а сразу берёшь понравившегося мужчину за член. Тебе не могут отказать. Выпиваешь каждого, как этот кубок, и меняешь на новый. Ты хочешь завладеть и Арамом? Тебе мало любвеобильного Ваника?
Ваник не велик трофей. С ним хорошо. У него большой зибби, как они его называют
Тут она прыснула от смеха. Топурия вслед за ней не удержалась и вино слегка выплеснулось из её кубка, пачкая полупрозрачную накидку и спелые груди под ней.
Зибби Хи-хи-хи зибби ой не могу
Как прекрасны смеющиеся девы! Свежесть и красота Сблизившись, Офелия начала слизывать алое вино, покрывая тело подруги поцелуями, спускаясь до низа живота. Топурия пребывала в неге, но не забывала нить разговора. Между её ног появилось улыбающееся личико плутоватой подруги.
Так какой у него зибби?
Снова прыснули прелестницы. Язычок Офелии коснулся лона Топурии Волшебная ночь!
Я влюбилась в Арама. Не хочу больше встречаться с этим мужланом Ксеном. У него все разговоры только про войну и оружие. С плеча приспускаю тунику, а он не замечает. Вот Араму я больше интересна. Он умный, хоть и раб. И внимательный. Вот было бы наоборот. Арам был бы римлянином, я бы вышла за него замуж если бы он меня попросил.
Ну, я вижу, что и с зибби, и с любовной силой у Арама всё хорошо. Но ты же сама сказала, что он раб. Узнай, кто его хозяин, и выкупи его.
Я не хочу мужа-раба. Пусть остаётся любовником, моим мужчиной. Раб станет моим хозяином, а я стану его рабыней. Мне по нраву такая мистерия, а не жизнь.
Да, армяне такие. Мой Ваник тоже в любовной игре считает себя хозяином. И мне нравится ему в этом потакать. Знаешь, я даже разрешила его зибби побывать в моей попке.
Офелия залилась румянцем от такого признания, а Топурия была мыслями с Арамом: «Действительно, а почему бы не выкупить?»
Однажды Авила повела нас в один из храмов впервые посмотреть оргию-мистерию. Во всём, что показывала нам наша весталка, был заложен смысл. Какова же загадка в показных совокуплениях, которые нам покажет прекрасная жрица?
В центре амфитеатра набралось тридцать две девы в белых туниках, с лавровыми венками над распущенными волосами. Они служанки весталок, своим телом служат храму и играют мистерии. Под музыку арф к ним вышли молодые статные мужчины. Объединившись в парочки, они гуляли и общались. Пухленький, кучерявый мальчик Амур играет для них в рожок. Общение переходили в поцелуи. Мужчины смелели, девы заливались краской и позволяли им всё больше и больше, быстро доходя до совокуплений. Вдруг в самый интересный момент один мужчина словно крякает, а с его пениса, как с надломленного сучка оливы, спускается вязкая капля смолы. Потом крякает другой, третий и так до последнего. Бедняги слишком быстро опорожнились, оставив своих дам в самый важный момент ни с чем. Кавалеры-неудачники сокрушались совсем недолго, и вскоре вместе пили вино в стороне от дам. Дамы же остались в ждущих любви позах в разорванных и задранных одеждах. В центр арены вышла Авила в образе Афины Паллады и затрубила в золотой корну. На звуки рога примчался козлоногий Фавн с огромным торчащим зибби и тут же начал всаживать его в жаждущие женские тела, постоянно их меняя. В сторонке простофили продолжали свою пьянку, а Фавн, не теряя времени, освящал своим единственным орудием одну за другой по три-четыре круга, вероломно вторгаясь во все естественные отверстия женских тел. Песня, глас любви, передавалась от одной исполнительницы к другой, меняя по ходу тембры, мощь звучания и силу страсти. Уже только к вечеру финалом трагикомедии стали безобразно валяющиеся пьяные тела мужчин с выросшими на головах рогами, тридцать две румяные, удовлетворённые девы и не потерявший ни капли энергии Фавн с таким же, как в начале, стоячим, большим зибби. Тридцати двух дев со всеми их дырочками ему не хватило, чтобы спустить свою страсть и присоединиться к пьяницам
Авила смогла донести, что мастер-любовник должен быть неиссякаем, как Фавн, и этому нам предстояло обучиться. Овидий не покидал мою голову:
Всем приходящим гласят: всяк да познает себя!
Только познавший себя умеет любить умудренно.
На Ваника эта мистерия оказала огромное впечатление. Примером мужской силы он считал Геракла, оплодотворившему сорок дев. Но оказывается, что Фавн, хоть и не оплодотворяет, но способен удовлетворять и большее количество женщин. Удовлетворение он ценил выше зачатия. Да и гистрион, сыгравший Фавна, был реальным мужчиной, а не олимпийским полубогом, которого тысячу лет никто не видел. В его идеях, вдохновляемых Эросом, Геракл уступил пьедестал Фавну.
Он целый день пребывал в раздумьях и был молчалив, что редко с ним случалось. Он не понимал, как можно не отдать семя деве, если очень хочется
Наука Любви. Первый этап
Так мы попали к морщинистому, худому китайцу Си. На латыни он говорил плохо, но она, по большому счёту, не была ему нужна. На уроки к Си направили тринадцать учеников, включая нас с Ваником. Обучение он начал с тыканья пальцем в особые точки тела: синь, минь, цинь и так далее. Потом показал, как должна в теле двигаться энергия от оживающего зибби. Раньше, по незнанию, мы копили страсть на своём конце, ожидая, когда она выльется вместе с потоком семенного нектара. Мы узнали, что семенной нектар самое ценное, чего мы, мужчины, никогда и никому не должны отдавать. Это энергия и есть наша мужская сила. Непосвящённая в знания женщина стремится её получить, но получая, разрушает мужчину. Посвящённые женщины в Риме весьма редки. Они, за исключением весталок, ищут мужчину-фавна, которым нам предстояло стать, научившись у китайца всяким точкам, уровням, энергиям и пяти стихиям. В практических занятиях использовались молодые рабыни, служанки весталок. Моему похотливому другу плохо давалась китайская наука, и он всё время пачкал рабынь, за что Си наказывал его палкой. Ваник, каждый раз доходя до кульминации, забывал про все правила и учения, выплёскивая свои труды на спины, животы и лица миловидных служанок. Я же учился быстро, и когда смог удовлетворять аж семь рабынь на сухую, сдаваясь и получая поражение только от восьмой, орошённой нектаром моего сладострастия, Си начал наказывать служанок. Их подбирали для меня уже более миловидных и преуспевших в искусстве любви. Кому из них не удавалось получить моего семени, наказывалась тремя ударами палки по ягодицам. Меня это так возбудило, что я возжелал первую же наказанную рабыню. Её красные от наказания ягодицы сразу одержали надо мной победу, и палку строгого китайца уже получил я. Семь дней я работал над телами рабынь, побеждая свою животную похоть. На последнем уроке передо мной было уже семь отхлёстанных женских попок с задранными туниками, и я, наконец-то, сдал этот экзамен, пройдя по ним три победных круга.
У каждого ученика был свой демон сладострастия. Ваник не сдерживался, окучивая его любимую третью розу. Алмас, перс с самым большим зибби, не мог избежать изрыганий своего мощного зверя, завидя родинку на женском лице или ягодицах. Си для него сперва искал таких рабынь, а после мы просто наносили на лица и ягодицы красавиц рабынь пятнышки густой коричневой краской. Экзамен он сдал только через две декады. Финикиец Заур боролся со страстью к белокурым девам, а у его брата Ахума начинал подтекать зибби, когда служанка проникала языком в его срамное отверстие
Прошло пять декад. Шесть учеников, включая меня, освоили науку Си. Я стал мастером владения вниманием и обнаружил своё второе Я. Раньше я считал себя телом. Но иногда оргии заводили во мне такие ярые вихри энергии, что, находясь в теле, я бы с ними не справился. Моя точка наблюдения перемещалось вверх, откуда уже спокойно управлял, как своим телом, так и телами любовниц, сколько бы много их не было. Позднее, на последнем уроке, когда я в последний раз увидел морщинистое, жёлтое лицо моего первого учителя, он открыл своим лучшим ученикам тайну.
Закройте глаза и представьте женские груди. Вы видите?
Видим.
Кто смотрит на эти груди?
Мы.
Ответ заслуживает палки. «Мы» не бывает. Есть только «Я» у каждого. Какой правильный ответ?
Я.
Я это не тело. Я это то, откуда идёт внимание. Эта тайна ничего не будет стоить для тех, кто считает себя животным, мясным телом. Они возвращаются туда, откуда пришли. А вы пойдёте дальше завоёвывать лучших жён Рима.
Оргия мести и ревности
Меня перевели в храм Афродиты-Венеры. Почему-то Ваник тоже поехал со мной. Я уже мог играть Фавна в мистериях, удовлетворяя тридцать две девы и сохраняя свой нектар. В наставники мне прислали очаровательную весталку Елену, в которую я сразу влюбился, почти позабыв Топурию. Есть у этих весталок какая-то магическая школа женского очарования. Чтобы добиться её улыбки, я готов был изучить хоть весь еврейский Талмуд за семью печатями.
Но спустя месяц она отправила меня одного в богатую римскую баню в качестве лауреата под предлогом освежить свои недавно приобретённые навыки неутомимого Фавна. Лауреатами в Риме называют купленных на время любовников.
Богатые римлянки, прихватив своих любимых рабынь (а кто-то и рабов), скидывали в бане свои одежды и раскрепощались от повседневной жизни, наполненной скучными правилами и укладом. Купить на вечер такого неиссякаемого лауреата, как я, стоило больших монет. Такая плата была под силу только самым богатым и влиятельным римлянкам. Это могли быть и жёны сенаторов, и скучающие вдовы знатных покойников, и просто свободные девушки, любимые дочери богатых патрициев. Мне было всё равно. Даже, если женщина будет старой и непривлекательной, её рабыни способны поднять мои вихри Эроса, и мой зибби проведёт живительную, омолаживающую процедуру.
Но каково было моё удивление, когда в бане я обнаружил Топурию с Офелией. Они и были заказчиками меня, единственного лауреата. Также они располагали двумя дюжинами служанок и восемью чёрными статными рабами с большими достоинствами. Ах, до чего римлянки любят большие мужские зибби! У каждой в доме есть женские игрушки большие фаллосы
Приветствую тебя, Офелия.
Здравствуй, Арам. Сегодня Топурия разрешила быть с тобой. Будешь любить меня, красавец?
Я был удивлён. Наверняка Топурия что-то задумала в отношении меня. Значит, она меня не забыла и ко мне неравнодушна!
Из-за китайских ширм показалась Топурия в полупрозрачной тунике, моя любовь и мечта. Остывшие чувства вновь вспыхнули, как масло в огне. Внутри зажглось, отдавая жаром в лицо. Она вела себя строго и даже не взглянула в мою сторону. Но я понимал, что всё затевается только по её плану и только по отношению ко мне. И я это не только чувствовал, но и знал.
Тем временем Офелия под хитоном нашла мой член, взяла его рукой и повела меня к главной героине. Боже, как хороша моя белая, властная Селена! При первом взгляде на меня её глаза сверкнули, а на щеках выступил едва заметный румянец.
На этот вечер я купила тебя, раб. Исполняй желания Офелии и будешь награждён серебром. Хотя зачем рабу серебро?
Госпожа, ты сама говорила, что я не раб. И почему ты так жестока со мной. Не я ли тебе признавался в любви, любовался твой улыбкой и телом, дарил тебе любовь, которую ты принимала? Ведь это было совсем недавно. Что происходит?
Не желаю тебя слушать, смазливый раб. Любил одну, полюбишь и другую. Какая тебе разница, банный прислужник? Больше не говори мне о любви. Офелия, хотела Арама получай!
Она сделала жест, и Офелия увела меня в отдалённое место банного зала, крепко сжимая мой член. Топурия же, не снимая чудесной накидки, возжелала поплескаться в большой мраморной купели в центре, наблюдая за нашим уединением. По её воле чёрные рабы скинули повязки и с торчащими зибби попрыгали за ней в воду. Офелия же всосала губами мой член и причмокнула от удовольствия. Рукой она начала двигать туда-сюда мою плоть, неглубоко впуская головку моего зибби в трубочку пухлых губ.