В глубине души они с братом надеялись, что писатель позволит им остаться в этом доме и после начала учебы в университете.
Как все прошло? Люся отложила книгу.
Я же не могу рассказывать. Коля опустился рядом с ней, взял бутылку с водой и залпом выпил половину.
Просто скажи, как тебе.
Нормально. Обычная болтовня. Ничего сложного.
Было что-то такое?
Какое такое?
Ну то, из-за чего он просит нас не говорить друг другу, о чем шла речь?
Да нет, не волнуйся. Просто расспрашивал, что любишь ты, а что я. Еда, увлечения, вещи. Думаю, станет просто сравнивать и смотреть совпадет или нет.
Интересно, как ему это поможет с книгой.
Кто его знает? Я вообще не понимаю, как эти книги пишутся. Коля поднял один из увесистых томов, быстро пролистал и откинул в сторону. Много прочла?
Даже не выбрала, с какой начать.
Я по-прежнему считаю, что можно ограничиться краткими пересказами.
Если бы они существовали, выбор был бы легче.
Может, мы плохо искали?
Перед тем как дать согласие приехать сюда, Коля почитал о Гончаре в Википедии, посмотрел его старые фотографии с официальных мероприятий, вскользь проглядел перечень написанных им книг. И посчитал, что этого вполне достаточно.
Мы хорошо искали. Гончара в школе не проходят, а во времена его популярности интернета еще не существовало.
Тогда у тебя есть шанс оставить свой след в истории, став единственным автором краткого пересказа книг Олега Гончара, рассмеялся Коля, раскрыв другую книгу и тут же ее захлопнув. О, я придумал! А что, если попросить сделать это кого-нибудь из местных обитателей? Раз Корги его помощник, то он наверняка читал все.
Скорей всего. Во всяком случае, ты можешь попытаться это узнать.
А чего я? Разве не ты с ним уже так подружилась, что пьешь шампанское по ночам?
Мне стыдно признаваться, что я не смогу это осилить.
Просто спроси, с какой книги начать. Пусть порекомендует. А потом вытянешь из него подробности.
Ну что ты! Я же мигом забуду. Здесь даже не все. Люся обвела рукой раскиданные книги.
Главное, запоминай название и финал, поучительно сказал Коля. Финал в книге самое главное.
Сказал тот, кто не любит читать.
И что? ответил он возмущенно. Я перечитал всю школьную программу. Не любить читать и совсем не читать это не одно и то же. Ты, кстати, в курсе, что все книги пишутся ради финалов?
К твоему сведению, я тоже была на том уроке литературы, когда Галина нам про это рассказывала.
Тогда ты должна помнить, что, если не знаешь, что сказать об идее произведения, просто пересказывай финал.
Мы опоздаем на обед! Люся резко вскочила. Нужно же еще успеть переодеться!
Зачем? удивился Коля.
Ты не заметил, что все приходят нарядные?
И что?
А то, что мы с тобой будем делать все-все, чтобы соблюдать здешние правила.
Даже если они будут молиться?
Даже молиться. Люся показала ему кулак. Забыл, что мы делаем это ради твоего универа?
Ладно-ладно, я же шучу. Коля выставил перед собой ладони. Мне несложно переодеться. Просто это забавно.
Ничего забавного. Тебе же сказали, что обед это для них важно.
Но почему именно обед? Я еще понял бы ужин. Так во многих семьях принято: собираться всем вместе после рабочего дня. Торжественный ужин распространенное явление. Но на вчерашнем ужине не было бабки. А Корги пришел в футболке, напоминающей половую тряпку и, пока ел, не вылезал из телефона. Гончар вообще ни с кем не разговаривал. И, если бы не Шуйский, я бы умер со скуки.
Люся подошла к нему вплотную. Часть собранных наверх волос рассыпалась по плечам, серые глаза смотрели с родительской строгостью.
Тебе не нужно ничего понимать! с нажимом произнесла она. Мы живем в шикарных условиях, нас кормят, поят и за это еще заплатят деньги. Какие вообще могут быть вопросы?
Глава 5
Из-за одной неприятной детской истории Коля очень боялся старых женщин.
В одиннадцать лет он заболел корью. Люся тоже заболела, но она поправилась быстро, а у него начался отит. Ухо воспалилось так, что температура подскочила до тридцати девяти, голова раскалывалась, есть было больно, а спать он совсем не мог. Едва начинал дремать, как сильнейший спазм вновь выдергивал его из успокаивающего забытья. Курс антибиотиков, которые прописал врач, не помог.
Коля не находил себе места и совершенно измучился. В те дни он часто оставался дома один: бабушка работала, Люся училась, папа до вечера уходил неизвестно куда.
Когда лежать в постели становилось совсем невыносимо, он надевал длинный болоньевый плащ, который по возвращении тщательно протирал, чтобы бабушка ничего не заметила, и отправлялся гулять по окрестностям. Движение отвлекало от боли, но восприятие реальности притупилось. И все, что обычно его интересовало и приносило удовольствие, отошло на второй план, затуманилось и стало казаться неважным. А те вещи, которые он прежде совершенно не замечал, неожиданно проступили с необыкновенной ясностью.
Жук, попавший в бочку с водой, запутавшаяся в паутине бабочка, стрекоза, бьющаяся в стекло теплицы, мышеловки, расставленные в сарае, крысиная отрава. Он стал обращать внимание на раздавленных на дорожке улиток, мух, прилипших к развешанным под потолком клейким лентам, микроскопические жизни, которые не представляли ни для кого ценности.
Стоял октябрь. Еще не особенно холодно, но уже серо и сыро.
В тот день он отправился на речку. Миновал деревенскую часть поселка, прошел через пролесок, спустился по склону берега и, покидав в темную печальную воду камни, уже собирался возвращаться назад, как вдруг среди зарослей камышей заметил женщину бабку в длинной цветастой юбке и ярко-голубом платке.
Она ждала, притаившись, а как только поняла, что Коля ее заметил, полезла через сухие камыши к нему.
Он хотел сразу уйти, но подумал, что это будет выглядеть так, словно он испугался, поэтому терпеливо дождался, пока она не окажется рядом.
Бабка была страшная: маленькая, почти одного с ним роста, сморщенная, с белым слепым глазом и ввалившимся ртом, подошла почти вплотную и, рисуя пальцем в воздухе перед ним какие-то знаки, принялась бормотать: «Будут слезы, будешь сыт, будут слезы, будешь сыт, будут слезы»
Попятившись, Коля приготовился убежать, однако бабка вдруг взмахнула рукой и ему в лицо полетела сухая трава с комьями земли.
Вскрикнув, Коля закрылся локтем, но было поздно. В глазах защипало, как от перца. Он принялся их тереть, но становилось только хуже. Хлынули слезы, из носа тоже потекло. Отступив назад, Коля запнулся и сел на землю.
Что ты сделала? закричал он и тут почувствовал, как бабка запустила пальцы ему в волосы и, не переставая бубнить себе под нос, принялась их перебирать.
Коля хотел ее оттолкнуть, но никак не мог оторвать руки от лица, поэтому свалился на бок и стал извиваться, пытаясь не подпустить бабку к себе.
И тут его голой кожи между лопаток коснулось нечто ледяное. Он и сам не понял, как это произошло, ведь он был в плаще и свитере. По ощущениям это было похоже на лезвие ножа, вспарывающего его одежду. Коля сделал над собой усилие, отнял руки от глаз, встал на четвереньки и пополз.
И тогда с громким пронзительным визгом бабка запрыгнула ему на спину. Уселась, свесив ноги, и он услышал странные щелкающие звуки.
«Будешь сыт, будешь сыт», приговаривала бабка с каждым щелчком.
Два раза он делал попытку ее скинуть, но оба раза острое лезвие впивалось ему в плечо. Тут почва под ладонями стала влажной, вязкой, и руки его по локоть погрузились в воду. Коля догадался, что дополз до реки, и, не раздумывая, бросился в нее. Бабка заверещала и свалилась. Обжигаемый холодом, Коля нырнул и поплыл. Плащ сковывал движения, сапоги отяжелели и тянули вниз. Скинув их, Коля с огромным усилием открыл под водой глаза. Жжение прекратилось, но воздух в легких заканчивался. Вынырнув метрах в десяти от берега, он увидел сидящую на корточках у воды бабку и принялся изо всех сил плыть вниз по реке. Не будь Коля отличным пловцом, он в тяжелой одежде, ослабленный болезнью, наверняка не выплыл бы. Но он все же выбрался из реки возле железного моста и со всех ног помчался домой. Бежать в одних носках было больно, но он ничего не чувствовал, в голове только и крутилось: «Будешь сыт, будешь сыт». Неподалеку от дома его встретила Люся, которая в это время должна быть на уроках. Она помогла ему раздеться, тогда-то и выяснилось, что вся одежда: и плащ, и свитер, и футболка под ним изрезана на спине.
Люся была в ужасе, но ни о чем не спрашивала и, пока брат принимал горячий душ, собрала испорченные вещи в мешок и вынесла на помойку.
Позже, лежа в постели, Коля сбивчиво рассказал ей обо всем, что случилось.
С раннего детства он жил почти без присмотра. Болтался по улицам, хулиганил, дрался, сталкивался с разного рода мутными типами, но никогда прежде, да и потом тоже, его ничего не пугало так, как встреча с бабкой. Ему еще долго потом снились кошмары и на каждом углу чудился ярко-голубой платок. Однако, как ни странно, воспаление уха прошло видимо, организм так запаниковал, что в нем включились резервные силы, и уже через неделю Коля выздоровел.
А спустя месяц он услышал, как кто-то из ребят рассказывал о сумасшедшей деревенской старухе, которая средь бела дня накинулась с ножницами на маленького мальчишку возле продуктового магазина, и того с трудом отбили два здоровых мужика. Старуху схватили и увезли в психушку. Немного поспрашивав, Коля выяснил, где находится ее дом, и подбил Люсю в него залезть.
Он и сам не знал, зачем ему это, вероятно, надеялся, что преодоление страха прогонит кошмары, но, пробравшись в дом и обнаружив там кусок своего плаща, прибитый к стене, спать стал еще хуже.
Когда утром позвонила Магда и попросила его зайти, Коля счел это продолжением ночного кошмара, а сообразив, что не спит, неожиданно разволновался.
Было одиннадцать утра, сестра ушла к Гончару, а сам он собирался проспать до обеда.
Накануне они полночи играли в покер с Корги и неплохо повеселились.
Парень вел себя открыто и дружелюбно, словно они с Колей старые добрые знакомые. И это здорово, потому что он терпеть не мог неловкости и скованности в общении, бессмысленные, формальные разговоры и официоз.
Шутил Корги смешно, играл хорошо и ко всему прочему забавно флиртовал с его сестрой. Уж этого Коля не мог не заметить, пускай сей факт Люся и отрицала.
Он вышел через центральную дверь, запер ее на ключ и медленно спустился по широкой, с изогнутыми перилами лестнице.
На каждом этаже располагалось по две квартиры. Одна дверь напротив другой, а между ними сетчатая кабина лифта и выложенная бело-коричневыми шашечками плитки лестничная площадка.
Магда ждала, приоткрыв узкую щелку двери, и сразу же, будто чего-то опасаясь, запустила его в квартиру.
Хочешь честно? тут же в прихожей заявила она. Может, кто тут и рад вашему появлению, но это точно не я. Любезностей от меня не дождешься. Понял?
Понял. Коля уже мечтал поскорее убраться оттуда.
Квартира Магды показалась ему темной и зловещей, будто где-то в ее жутких недрах сидит и ждет своей страшной участи маленький несчастный мальчик. Он прекрасно осознавал, что это лишь проявление обострившейся фобии, но все равно видел в ядовитом взгляде ухмыляющейся бабки желание его сожрать.
Но ты мне пригодишься. Повернувшись к нему спиной, Магда вперевалочку направилась в глубь коридора. Иди за мной.
Коля не пошевелился.
Дойдя до угла коридора, она оглянулась:
Чего встал как пень? Разуваться необязательно.
Но он и не думал разуваться, а представлял, как будет выглядеть его позорное бегство. Что скажет писатель, когда Магда ему об этом расскажет. Как засмеется Корги и как станет стыдно сестре. Люся, конечно же, знала о его страхах и понимала их причину, но перед другими ей будет за него стыдно. Возможно, она даже начнет оправдываться и расскажет им его жуткую историю, чего допустить он никак не мог.
С трудом пересилив себя, Коля догнал бабку. Представшая перед ним комната была сравнительно небольшой и захламленной.
Видишь это? Она ткнула пальцем с перстнем в коробки возле стены. Их нужно отнести в подвал.
Все? Коля почувствовал облегчение.
Все до одной. Сто лет тут стоят. Надоели.
А что в них?
Что-что! Барахло всякое ненужное.
Может, лучше тогда на помойку?
Никаких помоек. Подвал внизу. Он открыт. Пройдешь до тупика, там и составь.
Коля подошел к коробкам и поднял одну. Она была объемная, но легкая. Он бы мог и пять таких зараз унести, если бы ему кто-нибудь нагрузил их сверху.
Дверь в подвал под лестницей была приоткрыта, и оттуда сильно тянуло сыростью и прохладой. Коля ткнул выключатель, и под низким потолком зажглись электрические лампочки. Здесь повсюду на уровне колен тянулись трубы, и, чтобы попасть из одной секции в другую, нужно было их перешагивать.
Лучшей зарядки с утра не придумаешь. Высоко задирая колени, он перескочил труб десять, прежде чем уткнулся в стену. От нее в обе стороны тянулись другие секции, но Коля, как и велела Магда, поставил коробку у стены и, не удержавшись, заглянул внутрь.
В коробке лежали аккуратно сложенные вещи одежда. Детская.
Вернувшись в квартиру Магды, он постоял немного у порога и, перепрыгивая через ступени, побежал на третий этаж.
Корги, взлохмаченный, сонный, в широких трусах, открыл ему. Ничего не спрашивая, он впустил Колю и молча ушел на кухню, откуда вернулся со стаканом воды и жестом позвал за собой.
В этой квартире было прохладнее, чем в других, и по коридору гуляли сквозняки.
Комната, куда Корги его привел, напоминала чилаут: пол сплошняком устелен пестрыми коврами, а из мебели только низенький деревянный столик и несколько темно-коричневых кресел-мешков. Повсюду раскиданы маленькие цветные подушки, в углу возле окна бесшумно крутился большой вентилятор.
Поставив стакан на столик, Корги упал в одно из кресел и наконец спросил:
Что-то случилось?
Нет, ничего! Коля подобрал с пола подушку и опустился рядом с ним на пол. Люся у Олега Васильевича. Извини, если разбудил.
Корги протер ладонями лицо.
А сколько времени?
Половина двенадцатого.
Самое время для завтрака. Ты уже ел?
Еще нет.
Тогда идем в кафе в соседнем доме. У них завтраки до двенадцати и обалденные блинчики с брусникой.
Мы с сестрой зареклись тратить деньги на кафе, клубы и прочие развлечения. Сознаться, что не хочет проходить мимо квартиры Магды, Коля не мог.
Губы Корги расползлись в теплой приятельской улыбке.
Идем-идем, после вчерашнего покера я твой должник. Сейчас только душ приму, и помчим.
Погоди. Коля едва успел поймать его за руку. Меня Магда попросила коробки в подвал отнести, вдвоем быстро сделаем, а потом завтракать.
В ясно-голубых, чистых и прохладных, как родниковая вода, глазах Корги промелькнуло удивление.
Ничего не выйдет. Я к ней на порог ни ногой.
Почему?
У нас взаимная неприязнь.
Коля насторожился.
Она считает меня демоном.
Демоном? Забавно. С чего это?
Честно?
Корги наклонился к Коле, и копна волос рассыпалась по лицу так, что остался виден лишь подбородок.
Она в меня влюблена, произнес он таинственным шепотом, и поэтому ненавидит.
Кто? Коля был поражен. Бабка?
Ну да.
Не может быть!
Не хочешь не верь. Он выпрямился. Забей на коробки, идем есть блинчики с брусникой. А то будешь к ней ходить, она в тебя тоже влюбится и проклянет за то, что ей не двадцать лет и ты не можешь ответить ей взаимностью. Нет, ну я не знаю, конечно, твоих вкусов. Но, как по мне, для любви она старовата.
В одной из коробок, которые я нес, были детские вещи. У нее есть внуки?
Никого у нее нет. И не было. Сто лет назад ее бросил какой-то парень, и с тех пор в голове у нее перемкнуло.
Значит, она сумасшедшая? еле слышно высказал Коля свои опасения.
Эй. Корги шутливо похлопал его по плечу. Ты что, испугался? Брось. Просто послушай меня: сам к ней не ходи, девчонок к себе не води, чай, который она станет тебе предлагать, не пей. И все будет нормально.
Слова Корги звучали странно, но Коля выдохнул, похвалив себя за предусмотрительность.
Я от нее сбежал, признался он. Она может пожаловаться Олегу Васильевичу?
Точно нет. Она еще сама будет умолять тебя не рассказывать ему об этом.