Видно, почувствовав это ее просыпающееся возбуждение, руки становились все смелее и раскованнее, и она ощутила, как в этих невидимых ладонях появилась нетерпеливая жадность. Поясница, бедра, низ живота, ягодицы, лобок Кучерявая полоска его причесочки уходящая вниз дорожка любви. Пальцы не стали пробираться дальше в ее промежность, почувствовав, что она инстинктивно сжимает ноги. Никто никуда не торопился, никто никому ничем не был обязан, никто никого не принуждал. Тела сами отдавались телам, и эти звуки начинали сводить с ума.
Взяв Аню за руки, ладони потянули ее вниз. Почему-то у нее не было сил сопротивляться, и колени подогнулись сами. Пол был каким-то мягким и ватным, как будто ее укладывали на огромную кровать Звуки секса теперь раздавались совсем рядом. Они звучали в ее ушах все сильнее и отчетливее, завораживая, гипнотизируя, продолжая сводить с ума, и она покорно стала опускаться на пол, словно начав тонуть в этом безумном море стонов страсти.
К первым рукам присоединились вторые, помогая укладывать ее на мягкий пол и тоже жадно ощупывая, словно только и ждали появления нового женского тела. Всхлипнув, она попыталась было что-то сказать, но кто-то тут же закрыл ей рот своими губами, заполнив его горячим языком
Руки, пальцы, языки, губы, прижимающиеся к ней обнаженные тела. Ее трогали, ласкали, тискали, целовали и облизывали в темноте, и она все сильнее теряла ощущение реальности. Она уже не понимала, сколько человек ее одновременно ласкают, где мужские руки, а где женские, а только начала захлебываться в этом сумасшедшем водовороте ощущений. Кто-то сунул ей в ладонь эрегированный член И она вдруг почувствовала, что в ней начинает просыпаться похоть. Похоть, которую невозможно было контролировать. Похоть, которая растворила последние остатки разума. Похоть, которой она принадлежала теперь целиком.
Ее тело с готовностью подставляло себя этим безумным ласкам, желание все сильнее закипало в крови, а руки сами стали щупать чью-то наготу рядом, тоже наслаждаясь ею. Член в ее ладони начал деревенеть, рот заполнился горячей слюной, а ноги податливо раздвинулись под чьим-то напором. Ее тело уже откровенно истекало желанием, разогретым невидимым языком.
Когда кто-то нежно вошел в нее, она уже не помнила.
В какой-то момент всплыло, что она заглотила пульсирующий член, чувствуя, как чьи-то руки нетерпеливо тискают одну ее грудь, а какие-то губы жадно сосут вторую
Что происходило с ней дальше, Аня не помнила. Ей только показалось, что сквозь туман одурения она услышала приглушенный голос мужа.
Аня? Аня?! Ты здесь, Аня?! Тебе нравится?
Но ее рот был в это время заполнен, да что она могла ответить теперь?
Потом она ничего не помнила.
Проснулась утром на плече спящего мужа. Приподнялась, огляделась. В комнате было светло от восходящего солнца.
Привет, зашевелился, просыпаясь муж. Ну, как? Отомстила мне?
Прости меня, прошептала Аня.
Ничего страшного. Это я был с тобой и в тебе в темноте. Потому ни ревновать, ни укорять я тебя не смогу, даже если когда-то захочу. Звуки в комнате всего лишь запись. Пить хочешь?
Да, и она бесконечно долго, как ей показалась, любовалась, как он вставал с кровати и шел за соком в баре, потом как нес его ей и наблюдал, как она его пьет
На реке
Берег реки. Высокие, с голыми ветками, тополя. Тепло-синее апрельское небо. По реке плывут льдины. Река на днях вскрылась, на редкое один раз в год явление природы на берегах собираются поглазеть любопытные. Но я на своей «девятке» для экскурсии выбрал место, куда не ступала нога человека. Потому что со мной посмотреть на ледоход приехала Оля, а она замужем, встретить кого-либо из друзей или знакомых было бы совсем некстати. Да и я, хоть это и не так важно, был тоже женат, тоже ни к чему дополнительные беседы типа: «Ты чего здесь? А в машине кто?». Хотя выезд на речку абсолютно целомудренный. Планов относительно разврата не было никаких. Может быть, когда-нибудь
Оля работает зав отделом у меня в рекламе и сама как с рекламного щита. Причём на любую тематику. Хоть колготки во всю длину, хоть очки в модной оправе. С ней просто посидеть в машине, посмотреть на ледоход и то удовольствие. Но облик всё же не располагает к целомудрию. Есть во внешности Оли какая-то лёгкая, едва уловимая, блядовитость, которая по-иностранному называется несколько иначе, потому кажется помягче sexy. Это чуть ярче, чем у других женщин, косметика. Чуть короче юбочка. На ней чуть посмелее разрез. А кофточка из тонкого материала, через него бугорками прорисовываются плотные сосочки. Но вся эта провоцирующая откровенность именно по чуть-чуть. Не скатываясь к вульгарности, пошлости, безвкусию, либо наглому явному предложению себя мужчине. Всё-таки в тех пределах, за которые нежелательно выходить замужней женщине.
Правда, замужней женщине хочется иногда покидать пределы семьи. Бывает такое у замужних женщин. И, увы, не так уж редко, как о них принято думать. Это ещё вопрос кто более склонен к полигамии мужчины или женщины, кому она более необходима. Но женщина хранительница домашнего очага. На ней держится маленькое государство семья, и поэтому, давая возможность слабостям или капризам одерживать над собой верх, женщина не афиширует свои победы, либо нечаянные радости. Они умирают вместе с ней.
Я достал шампанское, яблоки, шоколадку. Всё для Оли. Мне за рулём нельзя. Оле можно. Пусть выпьет, поговорит. Оля выпила, достала ментоловые «L amd M», закурила. Начала рассказывать про свою жизнь. Когда женщина рассказывает про свою жизнь это всё равно, что она перед вами раздевается. Чем больше расскажет тем больше разденется. Мужчине и делать-то ничего не надо. Только слушать, слушать. Изредка поддакивать. Подливать алкоголь, подсовывать что-нибудь вкусненькое. И не нужно лезть с руками. Придёт время женщина сама замолчит в недоумении почему это вы сидите рядом с ней, как истукан, почему не подкрепите своего сочувствия каким-нибудь жестом?
Оля замолчала. Я провёл рукой по её светлым волосам. Приятно пахнут каким-то шампунем. Окунулся лицом в волосы, вдохнул. Достал платочек, вытер с Олиного лица несколько слезинок. Да, в жизни у неё много сложностей Приоткрыл окно, вытряхнул пепельницу, выкинул огрызки яблок. Повернулся к Оле, приблизился к ней лицом, щекой коснулся щеки. Левой рукой направился выражать сочувствие: стал расстёгивать третью и последующие пуговички на кофточке. Первая и вторая уже были расстёгнуты самой Олей ещё дома у зеркала просто для красоты. Ну вот, ошибся: думал, что на ней нет лифчика, а это такой лифчик. С открытым верхом. Кабриолет. Оля задышала, губы приоткрылись, как будто ей не стало хватать воздуха. Пора оказывать первую помощь. Я накрыл их своими губами, и у меня, отнюдь не новичка в чрезвычайных ситуациях, чуть не поехала крыша: так жадно, жарко прильнула ко мне женщина. Так требовательно трепыхнулся и, бесстрашно скользнув по зубам, проник к нему в рот её язык, пропахший шампанским и табачным дымом. Приличия уже требовали проявить интерес к тому, что у неё под юбкой. Можно через боковой разрез. Есть ещё пуговицы посередине, можно расстегнуть и растворить половинки юбочки, как страницы модного журнала О! Здесь тоже сюрприз! Комбидресс. Этот кросснамбер женщины надевают, чтобы заинтриговать мужчину. Когда мужчина полагает, что до самого сокровенного осталась совсем ерунда, какое-то кружево на резиночке, или кусочек шёлка, его ожидает препятствие, которое в данный момент, когда мозги практически отключены, кажется совсем неодолимым. Он никак не может найти резиночку, на которой должен держаться шёлк, или какая другая женская тряпочная помеха. Нервно, торопливо он шарит по телу женщины, ища спасительной зацепки, но её нет. Ему начинает казаться, что его подруга нарочно себя зашила в плотно облегающий от сосков и до самого низа эротический наряд. Наглухо. А в это время женщина, зная, конечно, что от судьбы всё равно не уйдёшь, с тайной улыбкой прислушивается к ищущим пальцам своего избранника. Когда бы он ещё её так и кругом потрогал, если бы не комбидресс! Уже бы давно Наконец, лукавая обольстительница находит, что, довольно, не перегнуть бы палку, которая уже готова сломаться. Она берёт руку мужчины и опускает её чуть дальше вниз, куда он сам из-за волнения никак не попадал. И помогает ему нащупать и расстегнуть потайные крючочки
Я сразу разгадал и оценил Олину хитрость. Для приличия поискал несуществующую резиночку на талии, погладил животик, попутно приласкал торчащие из комбидресса сосочки. Потом рука скользнула вниз и легко сняла с петель охранительные крючки. Коснулся В это мгновение Оля вынула язык из моего рта и шепнула: «Откуда ты всё это знаешь?». «Так мужики рассказывали» машинально ответил я. Пальцы уже обследовали поверхность, освобождённую от корсетных препон. По всем признакам, Оля этого уже ждала. Пальчиком я проник внутрь. Глубже Ещё Можно теперь попробовать подключить второй Ещё глубже Кончиками пальцев услышал впереди упругое препятствие, что-то вроде баклажанчика или основания огурчика. С ним нужно поработать Я тактильно обработал, поиграл с огурчиком. Потом прошёлся по гофрированной передней стеночке. Оля застонала закрытым в поцелуе ртом. Ага Интересный выступ Я медленно, потом всё убыстряя темп, стал проводить кончиками пальцев по передней стеночке, упираясь в эту внутреннюю загогулинку Оля вскрикнула, вцепилась в меня обеими руками, задёргалась навстречу ласке Потом затихла Я поцеловал её лицо, брови, закрытые глаза. Чуть позже помог достать сигарету, прикурил Шампанского не осталось, осталась «Кола». Вместе попили «Колу». Оля застегнулась, открыли запотевшие стёкла машины. Ах, да! Ведь на реке ледоход. Выйдем, просмотрим? Да, конечно. Надели плащи. Вышли. Полное безветрие, только шумит река. Сталкиваются в воде льдины, шуршат, проплывая мимо, комья мокрого снега. Я обнял чуть уставшую женщину. Она прижалась так, как будто давно хотела стать моей частью и вот, наконец, соединилась.
Знаешь Оля хотела что-то сказать и вдруг чего-то застеснялась. Потом всё-таки продолжила: Я в пятницу работу раньше заканчиваю. Мне бы хотелось Ты не мог бы меня встретить? С цветами. На проспекте Победы, где-то около шести?..
Её руки стали искать, где расстёгивается мой комбидресс, то есть, джинсы. Но тут я запротестовал. Нет, не нужно, не нужно мне никаких благодарностей! Всё было хорошо, давай просто поцелуемся, посмотрим на ледоход Но Оля не понимала. Она не хотела оставаться одна со своей радостью. Она хотела, чтобы я тоже
Вообще-то я, будь то в какое другое время, был бы и совсем не против. Оля мне очень нравилась, но сегодня, именно сегодня, я не мог. И не потому, что не мог, а потому, что обязан был вечером исполнить супружеский долг и собирался предстать перед женой, так сказать, с полным боезапасом. У нас в семье стало доброй традицией отмечать окончание месячных у жены маленькими домашними оргиями. Ни тебе презервативов, ни колпачков, ни таблеток! В любой момент, в любом месте в ванной, на балконе, на кухонном столе, упавши в жирный праздничный торт, в морозном подъезде на батарее, при ярком свете дня на заросшей травой могилке на городском кладбище, за городом в скирде соломы, на виду у механизаторов, борющихся за урожай, не думая несколько дней о тех опасностях, которые на каждом шагу подстерегают всякую молодую пару.
Но не говорить же обо всём этом Оле! Обидится. И сдаваться нельзя: какой же он будет иметь вид вечером после этого? А руки Оли уже в моих брюках, они уже достали Только не это! Ну, что ты будешь делать Не выдёргивать же!.. Обидится. Она же от всего сердца В общем, перестал я контролировать ситуацию.
Оля встала с корточек, сбросила плащ на тополевую ветку, повернулась к своему мужчине спиной и нагнулась. Ох уж эти короткие юбочки! Их даже задирать не нужно. Комбидресс был уже расстёгнут. Да Оля, его, видимо, и не застёгивала. Ух, ты, как мило родинка! Оля, не глядя, пошарила у себя за спиной, ухватилась за то, что только что достала из моих джинсов и так замечательно приготовила. Сделала несколько сдаивающих движений, чтобы предмет окончательно затвердел и не вздумал увильнуть. Потом так же, на ощупь, приставила его к себе сзади и, чуть качнувшись в мою сторону, слегка подразнила коротким погружением и так, обезумевший от женского внимания, вздувшийся конец. Я всё ещё внутренне сопротивлялся происходящему. Нет, член не будет этого делать. Нельзя! Ведь я сам себе давал слово Я так продолжал думать ещё и тогда, когда Оля снова качнулась назад, застонала, но уже не останавливалась до тех пор, пока белая её попка не упёрлась в меня, а я оказался плотно прижатым к толстому тополю. Всё, брат, приехали. Деваться некуда. Вернее, деваться есть куда и от этого уже никуда не денешься.
Я взял Олю за талию, нежно, кончиками пальцев. Чуть нажал от себя Оля отстранилась. Чуть потянул к себе прижалась. Отличная управляемость! Как иномарка! Так и влюбиться недолго. От всех этих тонких, удивительных ощущений возбуждение достигло небывалой крайности. Я себя ощутил внутри Оли толстым, длинным и деревянным. Да, как под местной анестезией. Не просто крутым самцом суперменом себя почувствовал я. И как это у такой женщины и не складывается личная жизнь? Ну, Оленька, держись! И хорошо, что Оленька успела ухватиться за дерево. Деликатный я озверел. Из нежного любовника превратился в стахановца с примитивным и безжалостным отбойным молотком между ногами.
Ох, девочки, и что же это такое вы с нами делаете!
Между тем, ледоход продолжался. Река уносила на себе в Каспий всё, что плохо лежало. Любовники не заметили, как к берегу, в двух шагах от них, прибило льдину с рыбаком посередине. Он ловил рыбу из проруби и, возможно не заметил, что его уже давно оторвало и понесло по реке. Льдина толкнулась о берег, и это отвлекло рыбака от вожделенной дырки во льду, которая ничуть не пострадала. Он увидел Олю и меня и спросил: «Ребята, закурить не найдётся?» Пришлось остановиться. Оля, не выпрямляясь, и, продолжая держаться одной рукой за крепенький карагачик, другой дотянулась до сумочки, достала пачку сигарет и бросила её всю рыболову. Тот сказал: «Спасибо», оттолкнулся удилищем от берега, сел на складной стульчик и стал прилаживать новую наживку.
Я оглядел реку, насколько это позволяла моя привязанность, не заметил больше никаких рыбаков и хотел уже, было, продолжить свои преступные действия. Чтобы приободрить себя, я глянул на место соединения с полюбившейся ему Оленькой. Обычно это вдохновляет, вызывает прилив новых чувств и сил. Но тут случилось обратное. Я увидел, что любимый друг, а с ним и прилегающие окрестности обагрены кровью. Оля, Оленька, ты что, болеешь? спросил я женщину, которая, конечно же, ничего этого видеть не могла. Почему не сказала?
Оля оглянулась и ахнула: «Нет, не может быть, со мной всё было в порядке». А потом вскрикнула. Когда я отстранился от неё, чтобы прояснить ситуацию, Оля первая увидела, что на месте члена у меня какая-то торчащая кровавая колбаса. Произошёл отрыв уздечки, и шкурка засучилась до самого основания, под самые яйца. Если кто видел кролика, с которого содрали шкуру, или индейца, с которого сняли скальп, то может, получит некоторое представление, как это всё выглядело. Зрелище не для слабонервных. Эрегированная окровавленная мужская плоть, которая ещё не остыла от желания женщины С такими членами ходят по ночам вурдалаки в американских фильмах.
Только сейчас я почувствовал боль, как будто сильно оцарапался. Ну и дела! Оля, несмотря на неэстетичный вид торчащей колбаски, хотела взять её в рот слюна, дескать, заживляет. Я, конечно, был тронут, но отказался. Снял джинсы, пошёл к реке, обмылся структурированной талой водичкой. Обмотал пострадавший орган носовым платком, надел сверху презерватив. Вечеринка закончилась. Пора по домам. Но что сказать дома? В троллейбусе дверью прищемило? Покусали собаки, когда он писал на их столб? На худой конец, конечно, сгодится, но Да, но Лучше бы этого ничего не было.