Соединенные Штаты и Советский Союз находятся в состоянии конфликта уже почти полвека, что является по своей продолжительности, несомненно, историческим периодом времени. В течение этих десятилетий каждая из сторон считала другую враждебной себе и угрожающей ее жизненно важным интересам и основным идеологическим принципам.
Каждая рассматривала другую как главный источник угрозы не только миру во всем мире, но и собственной национальной безопасности. Каждая громогласно заявляла о своей вере в такой ход исторических событий, который бы был равносилен ее победе, одновременно испытывая страх перед тем, что победу может торжествовать противная сторона.
Хотя такое соперничество стало главной особенностью двусторонних отношений в послевоенный период, американцы осознавали это медленно. Интенсивность социального соперничества двух сторон была, видимо, понята лишь после запуска спутника в 1957 г. Наоборот, Советский Союз почти все время оценивал себя с точки зрения возможности «догнать и перегнать Америку». Соперничество с Америкой давно стало лейтмотивом деятельности советских правительств, внушавших советскому народу необходимость постоянного состязания с основной демократической страной Запада. С этих позиций, по крайней мере, для Советов, возникновение «холодной войны» между двумя сверхдержавами было нормальным явлением, неотъемлемой частью идеологии и истории.
Для Соединенных Штатов дело обстояло иначе. Многие американцы видели в союзе военного времени предзнаменование мира и сотрудничества в послевоенный период. Уолтер Липпман, без сомнения, выразил точку зрения большинства американцев, заявив на страницах газеты «Нью-Йорк Геральд трибюн» в феврале 1945 г., сразу же после Ялтинской конференции, что Черчилль, Сталин и Рузвельт «приостановили и повернули вспять обычный ход событий в случае победы коалиции, которая, как правило, распадается после того, как война подходит к концу Жизнь доказывает, что военный союз отнюдь не преходящее явление, благотворное только перед лицом общего врага. На самом деле он представляет собой ядро и сердцевину нового международного порядка».
Непреходящее историческое значение Ялты состоит на самом деле в том, что она свидетельствует о постоянных амбициях России по отношению к Европе в целом. Ялта стала последней точкой тщательно отрепетированной советской дипломатии, ставившей перед собой цель добиться согласия Англии и США на преобладающую роль СССР во всей Европе. В Ялте Запад не только вновь робко поставил вопрос о Восточной Европе, но и отклонил опять же нерешительно и туманно советские притязания на доминирующее положение на западной оконечности Евразийского континента.
Поэтому было бы неверно считать, что в Ялте Запад согласился на раздел Европы. Правда заключается в том, что Франклин Д. Рузвельт и Уинстон Черчилль фактически уступили Иосифу Сталину Восточную Европу еще на Тегеранской конференции (в ноябре декабре 1943 г.), а в Ялте у руководителей Англии и США появились определенные сомнения относительно этой уступки. Затем они предприняли последнюю, но не увенчавшуюся успехом попытку договориться хотя бы о некоторой свободе для Восточной Европы, что соответствовало бы надеждам Англии и США на установление демократии на всем Европейском континенте. Тем не менее, западным государственным деятелям не удалой противостоять жестокости усилившейся после войны советской мощи, и в результате столкновения между сталинской силой и наивностью Запада сила взяла верх.
Американо-советское столкновение потрясло большинство американцев. Однако потрясение произошло в форме горького разочарования, а не как реакция на естественное развитие событий. Американцы думали, что это странное и временное состояние должно вскоре прекратиться. Последовавшую затем «холодную войну», хотя она и вызвала непроизвольную вспышку чувств у многих американцев, по-прежнему рассматривали как своего рода недоразумение», с которым следует покончить великим актом примирения.
Этим и объясняются периодические вспышки надежды в преддверии американо-советских встреч на высшем уровне и даже после их завершения, а также мучительные и обескураживающие колебания общественного мнения от эйфории в отношении разрядки и до истерии, порожденной «холодной войной».
В настоящее время большинство американцев начинает осознавать, хотя эта реальность воспринимается болезненно и неохотно, что американо-советские отношения действительно являются конфликтом, вызванным историей. Растет понимание того, что соперничество двух стран представляет собой борьбу, вызванную многими причинами борьбу, которая не может быть прекращена с помощью широких и быстрых мер и которую их стране придется вести терпеливо, но решительно многие десятилетия.
Это не только борьба идей или борьба за «сердца и умы» людей. Разумеется, идеологическое соперничество играет определенную роль, но его масштабы в последнее время сократились, что объясняется падением революционного пыла и идеологической притягательности Советского Союза. Конфликт между США и СССР проявляется главным образом в стремлении расширить влияние и господство над территориями и народами, а также в наращивании военной мощи с целью запугивания или сдерживания противника. Решающую роль в определении отправной точки, содержания и в конечном счете исхода этого исторического конфликта играют геополитические и стратегические соображения.
Конфликт между США и СССР возник как естественный результат крушения в итоге второй мировой войны международной системы, в основании которой находилась Европа. Довоенная система межгосударственных отношений, в условиях которой политическое и финансовое господство сохраняла за собой Великобритания, покоилась на поддержании непрочного равновесия на мировой арене между двумя крупными империями (британской и французской), несколькими более мелкими европейскими империями, восходящей японской империей и двумя крупными континентальными государствами (Германией и Россией). Соединенные Штаты же находились, по существу, в стороне от активных международных отношений в результате самоизоляции, вызванной отказом американского сената одобрить их членство в Лиге Наций.
Этот мир погиб во второй мировой войне. На останках старого мира, в котором господствовала Европа, возникло новое соотношение сил. Его определяли только две крупные державы, обе, по существу, неевропейские. Америка уже пользовалась влиянием в мировом масштабе, а Советский Союз господствовал на крупнейшем континенте мира, исторически и идеологически стремясь к статусу мировой державы. Вполне естественно, что Советский Союз рассматривал Соединенные Штаты как главное препятствие на пути к величию и осуществлению своих идеологических замыслов, хотя США вначале видели в СССР лишь угрозу безопасности их союзников, которую можно устранить с помощью тщательно разработанной политики военного сдерживания.
Таким образом, на первый план вышел тот самый исторический конфликт, который еще полтора века назад с удивительной проницательностью предсказал 26-летний француз Алекис де Токвиль, и каждая из двух держав в конечном итоге приобрела достаточное могущество, чтобы «вершить судьбами» стран земного шара.
Хотя в конфликт включились новые участники, он явился наследием старого, ставшего почти традиционным соперничества и, несомненно, геополитическим столкновение в крупных морских и господствующих континентальных держав. В этом смысле Соединенные Штаты унаследовали роль Великобритании (ранее Испании или Голландии), а Советский Союз стал преемником нацистской Германии (ранее кайзеровской Германии или наполеоновской Франции). Морские государства наращивали свою мощь, используя доступные водные пути для создания трансокеанских анклавных владений, через которые они осуществляли политическое и экономическое влияние. Континентальные державы стремились к установлению господства на материке, чтобы тем самым противостоять гегемонии заморского интервента. История учит, что такие конфликты носят обычно затяжной характер и не поддаются быстрому разрешению в результате победы или компромисса, как это бывает в случае прямых столкновений между морскими державами или между континентальными странами.
Геополитические факторы уже сами по себе могли быть достаточными причинами для возникновения конфликта между двумя крупнейшими послевоенными державами. Однако положение осложнялось тем, что Америка и Советский Союз кардинально отличались друг от друга в значительно большей степени, чем любые соперники, предшествовавшие им на протяжении истории. Пропасть между ними можно определить по десяти признакам:
1. По императивам их соответственного геополитического положения, как об этом только что говорилось.
2. По историческому опыту, который формировал политическое подсознание каждой страны. Соединенные Штаты были открытым, свободно расширяющимся обществом добровольных иммигрантов, которые не имели общего прошлого, но стремились к совместному будущему. Советский Союз был обществом, всегда подчиненных государству, строго регламентированным им и расширяющимся путем организованных из центра завоеваний и каторжных поселений.
3. По философским ценностям, которые либо формируют национальное мировоззрение, либо узакониваются с помощью идеологии. Соединенные Штаты придают первостепенное значение личности, что провозглашено «Биллем о правах». Советский Союз узаконил теорию и практику подчинения личности государству.
4. По политической организации и политической культуре, определяющим то, как обсуждаются, принимаются и пересматриваются решения. В Соединенных Штатах существует система открытого политического соперничества, подкрепленная независимыми средствами массовой информации и находящая выражение в тайном голосовании, свободных выборах и преднамеренном разделении власти на исполнительную, законодательную и судебную. В Советском Союзе все эти формы власти монополизированы в руках закрытого и подчиненного строгому порядку руководства, которое само себя выбирает и увековечивает, осуществляя полную цензуру средств массовой информации и придавая особое значение тщательно продуманной политической и идеологической обработке народа.
5. По взаимосвязи духовного с политическим, которая помогает определить внутреннее содержание человеческой личности. В Соединенных Штатах церковь специально отделена от государства ради максимального расширения свободы вероисповедания и сведения до минимума духовной роли государства. В Советском Союзе церковь подчинена государству, но не ради того, чтобы официально сохранять религиозные ценности, а с целью насаждения поддерживаемого государством атеизма и строгого ограничения религиозной деятельности.
6. По экономической организации. В Соединенных Штатах сложилась система, которая, несмотря на несовершенство, предоставляет благоприятные экономические возможности и поощряет личную инициативу, частную собственность, рискованные предприятия и стремление к получению прибыли. И эта система обеспечила высокий уровень жизни большинству американцев. В Советском Союзе всю экономическую деятельность направляет политическое руководство при централизации основных средств производства в руках государства и преднамеренном ограничении свободной инициативы и частной собственности, что происходит в обстановке непрерывных экономических лишений и относительной отсталости.
7. По образу жизни, выражающему стремление личности к удовлетворению своих запросов. В Соединенных Штатах существует постоянно изменяющееся, сориентированное на потребителя, в высшей степени мобильное общество с несколько примитивной массовой культурой, которая подвержена различным зигзагам и часто искусному воздействию. Оно имеет тенденцию к неожиданным переменам в настроениях при недостаточно, видимо, развитом чувством гражданского долга. Это не позволяет государству официально предъявлять к личности слишком большие требования, что наглядно показывает отсутствие в Соединенных Штатах обязательной воинской повинности. Советский Союз поддерживает более строгое, ограниченное и поставленное под контроль существование людей в рамках насаждаемой сверху культуры, от которой советские граждане находят убежище в более глубоких и, возможно, более тесных семейных дружеских связях, чем в Америке. Однако на жизнь всех советских граждан накладывают тяжелый отпечаток требования официального социалистического патриотизма, а также милитаризация образования, осуществляемая даже на его начальных ступенях.
8. По внешней идеологической притягательности обеих систем, определяющей отношение к ним в остальных странах мира. В Соединенных Штатах существует общество, которое влияет на мир через средства связи и массовой информации, особенно сильно «американизируя» молодежную культуру и создавая преувеличенное, навеянное событиями в Далласе восприятие Америки. Советский Союз привлекателен для бедных стран, которые видят в нем пример якобы справедливого социального развития. Он преподносит себя в качестве передового отряда мировой революции, хотя подобный образ все более тускнеет по мере того, как мир убеждается в застое, экономической неэффективности и политической бюрократизации советского общества.
9. По историческим циклам, через которые прошли эти великие страны на пути своего развития, достижения его наивысшей точки и упадка жизнеспособности и могущества. Соединенные Штаты, несомненно, находятся в стадии апогея. И хотя некоторые полагают, что эта стадия осталась позади, США по-прежнему являются первой державой мира. Советский Союз сегодня, как и на протяжении всей своей истории, продолжает стремиться к положению Третьего Рима, и поэтому он, возможно, более заинтересован в достижении превосходства и более готов, чем его соперник, идти ради этого на необходимые жертвы.
10. По содержанию понятия исторической победы, которое косвенно влияет на определение ближайших целей. Соединенные Штаты без особого энтузиазма выражают свое стремление к «миру во всем мире» и всемирной демократии, а также патриотической и, несомненно, выгодной им тенденции ассоциировать такое положение дел на международной арене с продолжающимся превосходством Америки. Советский Союз предпринимает более концентрированные усилия для того, чтобы «перегнать Америку», стать во главе сообщества все более схожих по духу социалистических государств и занять господствующее положение на Евразийском континенте, откуда было бы полностью устранено влияние его противника.