Работа по монтажу новой системы связи заняла у нас практически шесть часов. Запасы топлива и воздуха уже подходили к концу до заветной отметки в тридцать процентов, после которой начинался аварийный резерв, оставалось совсем немного. Тем не менее дело было практически сделано.
Это модуль передачи данных, сказал Вильямсон, подключая небольшую серебристую коробочку с антенной к остальному оборудованию. Работает на частоте пятнадцать и пять мегагерц, вне диапазона основной внутрикорабельной информационной сети, плюс ещё и использует совсем другой протокол, а значит, подключиться к нему с помощью наших планшетов невозможно. У нас на борту таких установлено много, они обеспечивают обмен данными по радиоканалу между некоторыми вспомогательными системами. Ну это чтобы не тянуть лишних проводов. Вильямсон принял у меня из рук пару металлических хомутов и с их помощью притянул устройство к стойке.
В общем, таких штук у нас много, повторил он, поэтому даже если вдруг кто-то засечёт радиосигнал, то это не вызовет подозрений. Будем управлять новой системой связи через него.
Постой, но если он работает на другой частоте, да ещё и использует другой протокол, то как мы подключим к нему наши планшеты? поинтересовалась Даша.
За это не волнуйся, ответил Вильямсон. Сделаем всё в лучшем виде. Просто принесёшь завтра мне свой гаджет, я поколдую с ним немного и научу его общаться с этим парнем. Он хлопнул ладонью по только что установленному радиомодулю.
Как мы вообще поймём, что вся эта хрень работает? спросил я, глядя на смонтированное нами оборудование. Что, если Земля заговорит, а мы этого не услышим, потому что где-то напортачили?
Проверить работоспособность новой системы несложно, ответил мне Вильямсон. Мы можем послать сообщение сами себе. Наведём антенну на одну из лун Сатурна, включим передатчик, а затем попробуем принять отражённый сигнал. Если получится, значит, всё работает как надо.
А если нет? вновь спросил я.
А если нет, то будем разбираться, где и что мы сделали не так, ответила за Вильямсона Даша.
* * *
Прошло две недели с момента потери контакта с Землёй. Реакция среди экипажа на это была разная, впрочем большинство восприняли сложившуюся ситуацию стоически. Как бы то ни было, Дашин план сработал, люди поверили нам, и это помогло избежать серьёзных психологических проблем. Со временем все более-менее успокоились, свыкнувшись с мыслью, что на какой-то период мы будем сами по себе.
Нет, конечно, мы не прекращали попыток наладить связь, неустанно вызывая Землю на всех доступных нам частотах, однако ответа по-прежнему не было родная планета продолжала молчать. Более того, несколько раз мы даже попытались установить контакт с марсианской научной станцией «Маринер», чья система связи обладала достаточной мощностью, чтобы «дотянуться» до нас, однако и это не принесло никаких плодов. Вероятно, их антенны были попросту развёрнуты в другую сторону, туда, куда они были направлены постоянно к Земле, так что услышать нас они не могли. В принципе, мы не очень-то и рассчитывали на этот вариант, однако попробовать всё же стоило.
В общем и целом жизнь на борту шла своим чередом: мы, группа управления кораблём, усердно работали, готовя «Армстронг» к предстоящему выходу на орбиту Сатурна: проверяли оборудование, проводили различные расчёты, устраняли выявленные неисправности. Ребята из научной группы в меру возможностей помогали нам, не забывая при этом заниматься своими собственными заботами. Газовый гигант стремительно приближался, увеличиваясь с каждым днём, он постепенно превратился из яркой звезды прямо по курсу корабля в знакомую всем нам ещё по школьным учебникам окольцованную планету. «Армстронг» уже давно вошёл в сферу его гравитационного влияния и нёсся теперь к газовому гиганту по гиперболической траектории, покрывая тысячи и тысячи километров космического вакуума за неприлично малое по меркам земных скоростей время.
Наконец настал ключевой день всей нашей миссии, когда нам предстояло выйти на орбиту вокруг Сатурна. Мы должны были проскочить между внутренним краем его колец и атмосферой, одновременно с этим запустить двигатель, затормозить и тем самым замкнуть нашу орбиту вокруг него. Если по каким-то причинам у нас это не выйдет, «Армстронг» просвистит мимо планеты с бешеной скоростью, после чего устремится дальше, пока не вылетит за пределы нашей Солнечной системы.
Группа управления кораблем в полном составе находилась на мостике. Атмосфера в отсеке была наэлектризована настолько, что, казалось, воздух можно было резать ножом. Каждый из нас чувствовал небывалую важность приближающегося этапа полёта от того, удастся ли нам выполнить манёвр торможения и выйти на орбиту, зависел не только успех всей миссии, но и наши жизни. Касаемо самого газового гиганта, болтавшегося впереди и чуть левее курса, то он стал уже просто до неприличия огромным и продолжал увеличиваться с каждой минутой по мере нашего приближения.
Начинаю вывод реакторов на полную мощность, объявила Жаклин Кусто.
Федь, нам нужна коррекция? Даша повернулась ко мне.
Я мельком посмотрел на монитор навигационной системы, убедившись, что за прошедшее время корабль не сбился с траектории.
Отклонений по курсу нет, так что, думаю, смело можем работать по рассчитанной вчера программе. В крайнем случае, если заметим, что нас будет сносить, можем сделать корректировки по ходу торможения.
Хорошо, тогда начинай разворачивать нас, сказала Даша.
Я натянул на голову гарнитуру, подключился к системе громкой внутрикорабельной связи и произнес:
Внимание экипажу, внимание экипажу! Всем занять места согласно купленным билетам, приготовиться к включению маневровых, мы начинаем разворот в ретроградное положение.
Корабль, летевший доселе носом вперёд, надлежало развернуть на сто восемьдесят градусов, так, чтобы двигатель работал на торможение. Щёлкнув одним из десятков переключателей у себя над головой, я включил реактивную систему управления, ввёл программу в автопилот и уже собирался было активировать его, но в последний момент передумал и переключился на ручной режим. Не знаю, почему я поступил именно так, наверное, это был просто порыв эмоций в какой-то момент мне вдруг захотелось ощутить-таки себя настоящим пилотом и сделать хоть что-то самостоятельно без посредства автоматики. Дарья с удивлением посмотрела на меня, впрочем, так ничего и не сказав. В конце концов, ни одна инструкция не запрещала мне управлять вручную, лишь отводя этому способу вспомогательную роль. Я мягко тронул рукоять джойстика, задавая кораблю направление вращения. Включились двигатели ориентации, по корпусу прокатилась волна легкой вибрации, плавно, словно в замедленной съёмке, «Армстронг» стал поворачиваться кормой вперёд. Разворот такой огромной туши не мог быть быстрым и занял без малого пять минут. Окончательно выровняв курс, я включил автопилот. Сверившись с данными навигационной системы, сообщил:
Разворот закончен, к маневру торможения готовы.
Принято, Жаклин, что у тебя? поинтересовалась Даша.
Температура первого ядра тысяча градусов, растёт, второе девятьсот пятьдесят и тоже ползёт вверх, отрапортовала инженер.
Принято.
«Армстронг» стремительно нёсся в сторону Сатурна, выставив вперед решётчатое сопло. Реакторы корабля постепенно набирали мощность, чтобы в нужный момент отдать её всю маршевому двигателю. Мы быстро пробежались по чек-листу, проверив наши системы и убедившись в их полной исправности и готовности к работе. Теперь нам оставалось лишь ждать.
Сатурна видно больше не было обзорное окно мостика смотрело теперь в противоположную от него сторону, поэтому я подключил один из своих мониторов к камере внешнего вида. Скорость сближения с планетой была столь высока, что, понаблюдав за её изображением на экране несколько минут, можно было увидеть, как она постепенно увеличивается в размерах. Я посмотрел на таймер обратного отсчёта, до включения зажигания оставалось двадцать минут. Вспомнил вдруг, как полтора года назад, сидя в этом самом кресле, точно так же ожидая запуска двигателя, глядел на вечерние огни распростёртых подо мной земных городов. Интересно, горят ли они сейчас? Или всё, что нас ждёт дома, лишь выжженная, покрытая радиоактивным пеплом пустыня? Мысль о том, что нам больше некуда возвращаться, пугала до дрожи, так что я попытался прогнать её. Нужно было сконцентрироваться на предстоящей работе.
Тепловая мощность реакторов сто процентов, температура обоих ядер полторы тысячи, держится стабильно, вырвал меня из потока тяжёлых мыслей голос Жаклин.
Хорошо. Уилл, как там у вас дела? спросила Дарья, обращаясь к Андерсону, находящемуся вместе с другими учёными в корабельной обсерватории.
Нормально, работаем по установленному плану.
Принято, будьте готовы к началу ускорения в течение пяти минут.
Понял вас.
Жаклин, готовь двигатель, скомандовала Дарья.
Девушка перещёлкнула предохранительные тумблеры и подключила силовые цепи питания, открыла клапаны, активировала насосы, прокачав топливо и хладагент для термоядерного реактора по системе. Панель контроля двигателя вспыхнула зелёным, сообщая о готовности к запуску.
Сделано.
Вновь, как и полтора года назад, я следил за тем, как таймер отсчитывал последние секунды до запуска двигателя. Наконец на экране загорелись заветные нули, вспыхнули индикаторы, и лёгкое ускорение прижало меня к креслу.
Есть зажигание, параметры работы двигателя в норме, давление в топливных магистралях в норме, температура плазмы в пределах нормы, параметры магнитного поля в норме, тяга сто процентов., отрапортовала Кусто.
Подтверждаю, ответила Даша. Нагрузка на турбогенераторы в установленных пределах, система охлаждения в номинальном режиме.
Мы всё ещё приближались к Сатурну с огромной скоростью. Будучи второй по размеру планетой Солнечной системы, этот гигант обладал поистине колоссальным гравитационным полем. «Армстронг» нёсся к нему навстречу кормой вперёд, выбрасывая по ходу своего движения потоки разогнанных до бешеных скоростей частиц. Автопилот вел нас по составленной мною заранее полётной программе, я неотрывно следил за тем, как изменялась наша траектория, готовый в случае чего в любой момент внести корректировки либо вовсе взять управление в свои руки. Однако этого не требовалось, все шло чётко по плану, корабль, как и должен был, влетал аккурат в центр зазора между атмосферой планеты и краем её внутреннего кольца.
Скорость сорок пять километров в секунду, торможение идет согласно графику, сказал я.
Подтверждаю, тридцать минут до точки перицентра, сообщила Даша.
Смотрите! воскликнула Жаклин, указывая на что-то впереди, за окном.
Я взглянул в ту сторону. Из-за правого нижнего угла панорамного стекла показался краешек внешнего кольца. По мере нашего приближения к планете кольца раскрывались для нас во всём своём великолепии. Мы летели прямо над ними на расстоянии в несколько тысяч километров, но даже с такой дистанции они казались бескрайними, раскидываясь влево и вправо от корабля настолько, насколько хватало взгляда. Заворожённые этим зрелищем, мы уже с трудом успевали следить за приборами. Все сильнее и сильнее сближаясь с Сатурном, мы всё ближе и ближе подлетали к его экватору. Кольца вытягивались перед нами, уходя далеко в бесконечную перспективу. Масштаб этого колоссального космического творения с трудом умещался в голове. Общая ширина видимой части колец составляет порядка восьмидесяти тысяч километров, в шесть с лишним раз больше диаметра Земли! Древние и незыблемые, они были созданы силами гравитации из одного из самых первых спутников Сатурна, оказавшегося слишком близко к газовому гиганту и разрушившегося под воздействием его гравитации много миллионов лет назад. С тех пор они кружили свой неспешный хоровод вокруг этой далёкой планеты. Кольца не были однородны, они отличались друг от друга цветом и плотностью: одни были жёлтыми, другие с оттенком серого. В одном месте они были плотными, в другом практически прозрачными, периодически то тут, то там среди них встречались разрывы полосы пустого, ничем не заполненного пространства. В преддверии нашего полёта я достаточно неплохо изучил структуру колец, потому с лёгкостью смог отыскать взглядом самую крупную из этих щелей деление Кассини, ширина которого составляла порядка пяти тысяч километров.
Постепенно из-за всё того же правого края окна выкатился скруглённый бок самого Сатурна. Мы уже не неслись прямо к нему, а летели по касательной, стремительно приближаясь к нижней точке нашей орбиты. Я смотрел на огромный раскинувшийся под нами газовый мир. Там, далеко внизу, бушевали колоссальных размеров штормы. Яростный водородный ветер гнал метановые и аммиачные облака, закручивая их, образуя циклоны размером с земные континенты. Картина столь же величественная, сколь и завораживающая. Огромная планета наползала на нас, казалось, готовясь поглотить наш крошечный кораблик. Я в очередной раз сверился с монитором навигационной системы, нет, ошибки не было: «Армстронгу» суждено было пролететь на высоте 2850 километров над условной верхней границей атмосферы.
Три минуты до перицентра, сказал я.
Внимание всем, приготовиться к пересечению плоскости колец, по громкой связи объявила Даша.
Мы не летели сквозь сами кольца (это было бы настоящим самоубийством), но всё же вероятность встретится с каким-либо шальным камешком сейчас, при прохождении их плоскости, была относительно высока. Угрозу представляли частицы размером от пары миллиметров и более, всё, что было мельче, при встрече с обшивкой «Армстронга» должно было попросту испариться.
Я смотрел на картину за окном: огромный Сатурн заслонял собой половину мира, казалось, что мы летели к нему так близко, что стоит лишь протянуть руку, и можно будет коснуться верхушек распростёртых под нами облаков. Жёлто-серо-оранжевая масса плыла под нами, закручиваясь, перемешиваясь в огромных вихрях, бежавших по поверхности планеты. На фоне всего этого длинной изогнутой полосой выделялась чёрная тень колец. Я взглянул на сами кольца, они истончились, практически исчезли, превратившись в узкую, словно лезвие бритвы, серую линию.
Вспыхнули предупреждающие лампы, зазвучал тревожный сигнал.
Проходим кольца, датчики регистрируют микроудары по обшивке, пока ничего опасного нет, глядя на мониторы, сказала Даша.
Бомбардировка микрометеоритами не продлилась и секунды, «Армстронг» преодолел опасную зону без каких-либо проблем.
Навигационная система и система управления в норме, сообщил я.
Реакторы и двигатель тоже, вторила мне Кусто. Помолчав немного, она сказала: Говорят, в старину моряки, пересекая нулевой меридиан, имели обычай веселиться и палить из пушек. Надо бы и нам завести какую-то похожую традицию на случай первого пересечения экватора планеты.
А ещё, я слышала, они имели обычай в этот момент сигать за борт и купаться в море. Пушек у нас на корабле нет, а за бортом вакуум, так что я даже не знаю, что тут можно придумать, скептически ответила Даша.