Вера заметила, что слова матери причинили боль Нике. Она решила ее поддержать.
Пирог пальчики оближешь!
А ты бы помолчала! Не помню, когда ты в последний раз к плите подходила. Как ты собираешься семью кормить? И убери ногу со стула, сядь нормально! Что за привычка с телефоном за едой сидеть.
Готовить я не люблю, а у Ники это хорошо получается. Сейчас нет проблем, все, что хочешь, можно заказать на дом или пойти в ресторан, отложив в сторону телефон, сказала Вера, понимая, что теперь гнев матери перенаправлен на нее.
Денег не хватит так питаться. Вообще, палец о палец в доме не ударишь! Ты же девочка. Сделай уборку в своей комнате! Развела хлам и бардак! Смотреть невозможно! Только гулянья на уме, да перед зеркалом крутиться, не переставала ругаться Марго.
Не нравится не смотри! Не заходи ко мне! Меня мой беспорядок устраивает, повышая тон, сказала Вера матери. Взяла телефон, демонстрируя, что не желает больше говорить с матерью.
Марго повернулась к Нике.
Видела нашего соседа Акакия Олеговича. Пойдешь к нему домой и сделаешь внутримышечный укол. Я ему обещала. Он ждет тебя сегодня после обеда, в приказном тоне сказала Марго Нике.
Фу, я не хочу. Он мне не нравится. Мне кажется, он подкатывает ко мне, ответила Ника.
И что? вытаращив глаза, сказала Марго. Присмотрись к нему! Он мужик холостой, умный, обеспеченный, с квартирой. Занимает хороший пост в мэрии, подняв указательный палец вверх, сказала Марго.
Ма! Он твой ровесник, он мне в отцы годится. Он противный и зануда. И вообще, я не хочу видеть его уродливый зад.
Какая разница, как выглядит его зад. Тебе воды с него не пить. Главное, что он за это хорошо доплачивает.
Акакий, имя какое дурацкое. Зачем ей этот больной старпер с уродливым задом? Если он такой замечательный, чего до сих пор не женился? не смогла не вмешаться в разговор Вера.
Он не больной. Он следит за своим здоровьем, прокалывает витамины два раза в год.
У меня были другие планы, огорченно сказала Ника, понимая, что визит к соседу неизбежен, так как спорить с матерью бесполезно. Та уже за нее решила и пообещала.
Какие у тебя планы?! Сидеть дома, в комнате. У тебя даже друзей толком нет.
Возможно, у меня мало друзей, но это не мешает мне наслаждаться жизнью, сама не ожидая от себя, возразила Ника матери.
Оглянись! Эта жизнь проходит мимо тебя.
У меня тоже свои планы, поэтому на ужин не ждите. Иду гулять, сказала Вера, желая скорее уйти.
Опять со своим Тимуром! Видела я его, ничего особенного. Он наиграется тобой и бросит, как все другие. Мне еще не хватало, чтоб ты в подоле принесла! Смотри у меня!
Да пошла ты, пробормотала себе под нос Вера.
Ты что-то сказала? Чтоб к десяти дома была, кричала Марго.
Между прочим, ты съела целых два куска этой херни, как ты ее назвала, встав из-за стола, сказала Вера, осадив мать.
Марго рьяно схватила грязную посуду и принялась ее мыть. Ника в расстроенном состоянии пошла в свою комнату.
Все Никины планы на приятное времяпрепровождение в кругу семьи рухнули. Сидя в комнате, она размышляла над обидными словами матери. Друзей у нее и вправду было мало. Да и друзьями их назвать нельзя было, так, хорошие знакомые. Посвящать их в свои сложные отношения с матерью она не хотела, стыдилась. Но излить душу, посоветоваться, найти ответы на свои вопросы, получить поддержку было необходимо. Она нашла выход из этой ситуации для себя, чтоб оставаться при этом анонимной. Существовало много веб-форумов интернет-сервисов для общения с несколькими пользователями интернета на общие темы. Выбор был велик: форумы на темы «токсичная мать», «плохие отношения с мамой», «мать как мачеха» и многие другие. Ника зарегистрировалась на одном из них.
Вопрос о выборе никнейма для чата не встал. Еще в детстве, когда папа Ники обращался к дочерям, он звал их всегда вместе: «Вера, Ника». Получалось на слух Вероника, как одно объединенное имя. Отец не разделял сестер, дарил одинаковые игрушки, играл с ними вместе, брал их куда-то собой всегда вместе. Сестренки воспринимали себя как одно целое. Если девочки озорничали, то он говорил: «Кто это сделал, Вера или Ника? Кто плохо себя ведет, кого наказать Веру или Нику?» Девочки не сознавались. Он снова спрашивал в надежде найти проказницу: «А кто это?» А девочки в ответ кричали: «Это Вероника!» Как будто это вымышленная, другая девочка и они здесь ни при чем. Сестрам нравилась такая игра. Они ловко пользовались именем Вероника как им было удобно, то воспринимая себя одним целым, то вымышленным персонажем.
Ника забралась в кровать, расположилась удобнее и взяла планшет. Этот неодушевленный предмет был отдушиной. Она держала его как спасательный круг. Она набрала свое имя, ВЕРОНИКА, сделала пару кликов мышью и попала в чат. На экране высветились знакомые прозвища невидимых людей, стремящихся излить свою боль, найти спасение в интернете, не опасаясь быть опознанными. Она просматривала сообщения, которыми обменивались собеседницы. Редко что писала сама, больше читала переписку других. Рассказы были так глубоки, эмоциональны, что ей казалось, что она слышит их голоса. Голоса таких же, как она, травмированных дочерей с затравленными душами.
ПРОСТО МАРИЯ: Не поверите, мне тридцать два года, а мать меня воспринимает как ребенка. Я с этим монстром живу в одной квартире с тех пор как умер мой папа. Она никогда и ничем довольной не бывает. Она настаивала, чтоб мы жили вместе, да и я не смогла оставить ее жить одну. Мы переехали вместе с моей дочкой, мужем к ней, хотя есть где жить отдельно. Она не скрывает неприязнь к моему мужу, питаемся отдельно, бесконечно скандалы.
РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Переезжайте в другой район, а лучше в другой город. Ой, чем дальше, тем лучше.
ПРОСТО МАРИЯ: Съехать не можем, мою квартиру сдаем, я в декрете, надо на что-то жить.
ОЛЬГА545: А моя мать конфликтует на пустом месте. Скандал может вырасти из чего угодно, из ерунды. Она не хочет слушать. Говорить, беседовать с ней невозможно. На людях она не показывает, что у нас проблемы в отношениях. А когда мы вдвоем, все время орет и заставляет делать, как она хочет. Ведет себя как эгоистка. Мои планы на жизнь ее не устраивают. Я потеряла уверенность в себе, она подавляет меня. Больше всего боюсь стать похожей на нее.
РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Прекратите с ней общаться, и все. Как шелковая станет, помяните мое слово.
ВЕНЕЦ НАДЕЖДЫ: Девочки, у вас цветочки! Уроки я делала, трясясь от ужаса и страха: то мой почерк не нравился, то за четверку она могла меня ударить. Она рвала тетради и заставляла переписывать до изнеможения. В меня летели книги, все, что попадалось под руку. Она драла мне волосы, сколько массажных расчесок об мою голову она сломала. У меня оставались синяки. Грозилась меня удавить, если я кому-то расскажу. А противнее всего наберет полный рот слюней и харкнет мне в лицо А сколько оскорблений и унижений я вытерпела. Сколько проклятий я слышала в свой адрес В двадцать лет я ей впервые ответила отпором. Дала ей оплеуху на ее побои и пожелала ей сдохнуть. Так она орала, угрожала, что повесится и напишет записку, что в ее смерти виновата я Я долго не могла понять, почему я так ненавистна ей. Вначале я искала проблему в себе, а потом, я поняла: дело не во мне. Свою злость и несостоятельность, неудовлетворенность от всей своей жизни она вымещала на мне.
ГОСТЬ 343: Такие мамаши обесценивают личность, подавляют своим авторитетом, манипулируют и предъявляют завышенные требования. Доказать им, что они не правы, что они виноваты, нереально.
РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Я даже думала походить к психологу Нет, это не нам, а таким матерям монстрам надо к психотерапевту.
Как много дочерей, уже даже взрослых женщин, которые сами уже были мамами, кричали от страданий и кровоточили ранами отчаяния. Ника, поняв, что она не одинока, что ее отношения с матерью не самый худший вариант, немого успокоилась. Отложила планшет и начала собираться. Приближалась пора идти к ненавистному соседу Акакию Олеговичу. Как бы она этого не хотела, она была вынуждена сделать это. Ведь велению матери она не могла сопротивляться.
5. Бабочки в животе
Отношения между Верой и Тимуром только начинали зарождаться. Большую часть времени они проводили на работе в ресторане. Избегая слухов и сплетен, на глазах коллег Тимур держался сдержанно и не подавал вида, что яркая кокетка Вера ему симпатична, и долгое время скрывал свое влечение. Ему не хотелось, чтоб из-за особенного отношения к ней пострадала бы его репутация строгого администратора и расшаталась бы дисциплина в коллективе. Рыжеволосая красавица не выходила из его головы, его настораживало ветреное поведение Веры, но он больше не мог сопротивляться законам природы. Начавшись встречаться, они договорились не позволять себе вольностей на работе, никаких сюсюканий и прикосновений. На работе они коллеги, он управляющий, она его подчиненная. А наедине они могут быть самими собой, не стесняться проявлений своих чувств. Пылкие взгляды и огонек в глазах влюбленных скрыть от любопытных коллег не удалось, как они ни старались. По ресторану давно уже расползались слухи об их взаимоотношениях.
Вера наслаждалась встречей с Тимуром. Ей было с ним так хорошо и легко, что проблемы с матерью отошли на второй план. Они в обнимку гуляли по Коломенскому парку, обходя центральные дорожки, находя более безлюдные места. Веру, знающую этот парк как свои пять пальцев, удивляло открытие новых, неведомых доселе троп. С ним она вообще открывала много нового или смотрела на старое новыми глазами. Он был интересным собеседником, серьезным и вдумчивым мужчиной, у которого на первый план выходили карьерные достижения и общественное положение. Он был на пороге тридцатилетия, довольно солидного возраста, но еще не совсем зрелого. Внешне он соответствовал своему возрасту, был стройный, симпатичный человек, с густыми русыми волосами, с глубокой вертикальной межбровной морщинкой, придававшей его лицу серьезность, придерживался модного стиля в одежде. Но при общении с ним его целеустремленность, начитанность, манера себя правильно держать делали его старше своих лет.
При нем Вера становилась более покладистой и спокойной, характер выравнивался. Он не делал ей замечаний, он не указывал ей на ее недостатки. Тимур ласково называл ее Лисенком, но не из-за внешнего сходства, что она рыжая или хитрая. Вера не была хитрой. А как он сам объяснял, потому что как лиса изящная, женственная, уверенная в себе, готовая и укусить, если надо. Находясь рядом с ним, она сама хотела соответствовать ему, такому сдержанному и спокойному. С его подачи ей верилось, что она найдет путь к чему-то лучшему в этой жизни. Он был для нее лучиком, путеводителем в ее жизни. Чем больше она его познавала, тем ярче и больше наполнялась светом ее душа. Другие мужчины воспринимали ее как желанную игрушку. Отдаваясь разврату и потехам, насытившись ее красивым телом, быстро забывали и переставали интересоваться. Они не замечали ее саму, ее сущность не волновала их.
Нагулявшись вдоволь, они проголодались и заглянули в кафе. Было очень шумно и многолюдно. Заприметив единственный свободный столик в не самом подходящем месте возле уборной комнаты для посетителей, Тимур хотел уйти. Но чувство голода давало о себе знать, да и кафе было настолько уютным, что они решили остаться и расположились напротив друг друга на мягких диванчиках. В скором времени им принесли заказ.
Лисенок, я заметил, ты сегодня чем-то огорчена. Грустна. Дома все хорошо? спокойно сказал Тимур.
А, поругалась с мамой. Забей, отмахнувшись, сказала Вера, затем поправила себя. Все нормально, как обычно, не стоит переживаний.
Может, я могу чем-то помочь? Я бы не хотел вмешиваться в ваши взаимоотношения, но если необходимо поговорить
Нет, не надо, отрезала Вера.
Рано или поздно встреча с твоей мамой все равно должна состояться. Ты не хочешь меня показывать? Ты этого не хочешь?
Вера вспомнила слова матери о Тимуре.
Хочу, очень хочу. Просто сейчас не самое подходящее время для этого.
Знай, я готов.
Тимур открыл пакетик с сахаром, насыпал его в чашку с кофе, долго размешивал ложечкой и отдал Вере. Затем проделал именно так со своим кофе. Он делал так всегда, будь это обертка от мороженного, бутылка с водой. Сначала ей, а потом себе. А Вере этот жест внимания и заботы очень нравился. Понимая, что разговоры о матери для Веры болезненны, Тимур поменял тему.
Ты смелая? спросил Тимур.
Что ты имеешь в виду?
Я уверен, ты смелая и боевая. Как насчет прыгнуть с парашютом?
О, нет! Вера рассмеялась. Не настолько.
Я тоже пока не решаюсь, улыбнулся Тимур. Может, начнем с малого? Полетаем вместе в аэротрубе?
Прикольно! Ее глаза заблестели. Вера снова себя поправила. Мне кажется, это более безопасно и интригующе.
Значит, договорились. В следующий общий выходной летим.
А ты уже пробовал? спросила Вера.
Нет. Для тебя, как и для меня, это будет впервые. Хочу ощутить эти эмоции с тобой.
Я думала, мы пойдем на Клода Моне?
Не думал, что тебе будет это интересно.
Ты так много рассказывал про этого французского художника, что мне стало интересно Моне отец импрессионизма. Он прошел долгий путь от насмешек и нищеты до всемирного признания. Обожал свой сад в Живерни, его вдохновляли цветы, пейзажи, но и жен, детей он тоже рисовал. Был дважды женат. Первая жена умерла от туберкулеза, осталось двое сыновей. Вторую он взял с шестью детьми, но она потом тоже умерла. У него была катаракта на обоих глазах, даже после операций он не переставал рисовать. Некоторые его полотна стоят миллиарды, торопливо говорила Вера. Его имя стало брендом, в честь него до сих пор называют рестораны, салоны красоты и многое другое.
Ты так внимательно меня слушала, смущенно опустив глаза, сказал Тимур. Значит, решено: пойдем на его выставку тоже.
Он встал, сел рядом с ней на диванчик, обнял ее нежно.
Лисенок мой внимательный. Лисенок любит слушать, сказал Тимур, смотря в ее зеленые глаза, поправляя локон волос, выпавший из прически.
Они молча сидели в полной идиллии, их руки и ноги сплелись как ветви деревьев. Только посетители кафе, проходящие в уборную комнату, беспокоили Тимура. Мужчины всех возрастов, рас и мастей, проходя мимо них, не отводили масляных взглядов от Веры. Их даже не смущало, что девушка была не свободна и сидела не одна, они не скрывали своих грязных желаний. Сама Вера почувствовала волнение Тимура. Он больше не мог этого терпеть. Он оплатил счет и молча, спеша, вышел из кафе. Вера поспешила за ним.
Подожди, ты очень быстро идешь. Что случилось? Я что-то сделала не так?
Он резко остановился. Она поравнялась с ним. Глаза их встретились.
Я должен должен знать Ты моя? собравшись духом, спросил Тимур.
Конечно, я твоя. Твой Лисенок, гладя его по волосам, улыбаясь, сказала Вера.
Нет! Ты не поняла, Вера вздыхая, сказал Тимур. Я должен понимать
Она все хорошо понимала.
Я твоя и только твоя, ответила Вера и закрепила свои слова поцелуем.
Вернувшись, на пороге дома Вера встретила удивленную мать и сестру. Марго посмотрела на часы: без пяти десять вечера.
Что-то случилось? Все нормально? спросила Ника, переглядываясь с Марго.
Зашибись, сестренка, с улыбкой сказала Вера.
Вот это да. Первый раз пришла вовремя, сказала Маргарита.
Ты опять недовольна?
Довольна, просто поражена. Я не пойму, ты пьяна? рассматривая дочь с ног до головы, спросила Маргарита.
Трезвая я, Вера дыхнула матери в лицо в подтверждение.
Мама, ты не видишь? Да, она пьяна от любви, хихикнув, сказала Ника.
Тимур сказал, что не надо расстраивать маму. Сказано к десяти быть дома, значит, к десяти, сказала Вера. Он хороший, а ты не хочешь с ним знакомиться.
Все равно это ничего не решает. Один раз это не считается. Мне его здесь еще не хватало, размахивая руками, пробормотала Марго и ушла в свою комнату.