Борис решил: раз он лопух, можно побыть и ментом.
Как понимать полчаса? До темноты?
Какой темноты? Сам ты темнота! Мы ж работаем до семнадцати. Пока взлетим, поднимем, сбросим А им спуститься это тебе не лифт, тоже время. Короче, порядок такой.
Как-то это Он, выходит, приехал к концу полетов?
Приехал? Ну да, на своей тачке. Машина у него классная. А к концу так он всегда Наверно, чтоб посвободнее. Все норовят с утра пораньше, а ему ждать неохота. Тут приехал, заплатил, записался, к Михалычу, и на борт.
К какому Михалычу?
Как к какому? Михалыч у нас один. Риггер наш.
Немец?
Сам ты немец! Риггер это не фамилия. Укладчик он.
Укладчик?
Ну а кто еще? Те, кто любят это дело ну, прыжки, они себе парашюты сами покупают. Которые от случая к случаю клубные берут, уже уложенные, а этим, частникам, он всегда переукладывает.
Зачем?
Зачем? Ну, ты даешь! Если они сами дома уложат, так через одного лепешки пойдут. Укладка в этом деле самый главный момент. Вот Михалыч и при деле.
Так и ему, этому Тришину, тоже он укладывал?
Тришину? А кто же еще? Он, больше некому.
То есть если парашют не раскрылся, его вина?
Вина?! Ты чего? Никогда еще не было у нас, чтоб не раскрылся!
А вчера?
Что вчера? А, это Ну, еще ж неизвестно, в чем там дело. Может, он сам
Как это сам?
Ну, мало ли
А больше ничего особенного не заметил?
Да поначалу все как всегда. Крепость, чумной форт ей Данила показал, облетели красиво, потом пошли на другой конец, набрали считай предел, они вышли. Ничего особенного.
Она вроде обиженная была, может, ругалась?
Да ни фига она не обижалась, еще трепались там, перед выбросом.
Она по-русски говорила? Ты ж говорил, американка?
Я сказал американка? Англичанка же! А там вроде по-русски, он собрался, говорит, до встречи на земле, а она ему: «я ниже» и добавила что-то вроде «три мили».
Три чего?
Три мили. Мы поднялись на четыре с половиной тысячи метров. Он просил, давай еще, но Даня уперся для «Сессны» это потолок. Если еще выше, можно свалиться, тогда всем кранты.
Свалиться? Там у вас что, стенок нет?
Не, ты совсем? Если на пределе высоты аэроплан еще задерет нос вполне возможен штопор. Нам за это не платят, знаешь ли. А при выбросе вес падает, машина может сама подпрыгнуть, а результат одинаковый. Вот они и пошли примерно на трех милях, если по-английски.
Ты сказал, поначалу как всегда. А когда пошло не так?
Кто, я сказал поначалу? Ну да, а когда они пошли, я смотрю, одно крыло раскрылось, а другого нет и нет. Я и говорю Даньке: «Похоже, у нас нештат. Отказ у второго».
Крыло? Какое крыло? Они Икары у вас?
Ну, е-мое, ты вообще телик смотришь? Круглые парашюты только в армии остались, для лохов. Счас все купола делают плоскими, они летают, как воздушный змей. И называются крыло.
А почему ты решил у второго? А не у второй?
Кто, я решил?
Блин, кончай ты переспрашивать!
Ну, мы ж их там по мальчикам-девочкам не различаем! Первый-второй, и все дела Данила стал снижаться, а я гляжу и запаски не видно. Тогда мы и передали в Быки скорее всего имеем полный отказ. Нам сказали пройдитесь, посмотрите на земле.
Как пройдитесь? Вам же еще сесть надо было?
Не, ну ты конкретно тупой! Пройтись это типа облет сделать, пару кругов. Раскрытый купол на земле хорошо видно.
Прошлись? Облетели?
Прошлись. Ни хрена не нашли. Значит, раскрытия не было вообще.
А комбинезон? Он ведь красный, должен быть заметен?
Почему красный? Ой, извини Совсем не обязательно. У каждого свой. У этого, нашего черный был. А у нее серебристый с голубым.
Так вы там долго ходили в смысле летали?
Да у нас горючки оставалось на пять минут! Крутнулись, на выходе ноль по фазе и домой.
И больше ничего? Странного?
Ну почему ничего? Я и говорю, как сели, к месту подрулили, подбегает старший по земле. Вот оно самое странное и показалось
Старший странно подбежал? К самолету?
Я разве сказал к самолету?
Слушай, еще раз переспросишь в ухо дам!
Не, мы выбрались, нам кучу бумаг писать, вот и пошли на вышку, сдаваться. ЧеПэ, не хрен собачий!
Ну, не томи Что старший сказал?
Говорит второго тоже нету.
Как это нету?
А так. Убег. Укатил. Там какой-то вроде пацан на мотоцикле крутился, он, вернее она его подозвала, парашют кинула, коза, сзади села, и др-р-р-р!
А как они узнали, кто убежал? Почему она, а не он?
Как узнали? Ой, извиняюсь Диспетчер говорит: «Ну, ребята, писец! Ваш нештатник крутой парниша, добра не жди!» Как будто от некрутого нам полное счастье
С чего он решил крутой?
С чего решил? Ой, ну прости, я нечаянно По машине. Я тебе говорил, на какой он тачке катается? Вон, на стоянке, красный «жеребец» Сверху видно машина на месте. Как приехал, так и стоит. Значит, это он накрылся. А баба с перепугу ноги сделала. Вот и все.
Постой, давай о другом. Они же к вам не с улицы приходят? Я имею в виду, на посадку?
С улицы? Не, у них обязательно инструктаж, их записывают там и доктор, если надо. У нас строго!
А можно на журнал посмотреть? Как они записались?
Как записались? Ну, пошли, посмотришь
В пухлом прошито-пронумерованном журнале чуткий репортерский нос уловил первый, пока слабенький запашок едва ощутимо потянуло сенсацией. Дата, время, номера лицензий, страховка Фамилия, имя, адрес Летчик ткнул пальцем в страницу:
Вот, смотри, за вчера прыгало шесть пар.
Они всегда попарно?
Почему попарно? Ой Да в нашу «Сессну» больше двух не лезет. По одному бывает, а по трое никак.
Покажи-ка Ага. Все местные, питерские, кроме последней
Последней у нас не говорят Лучше крайней.
Ну, крайняя О-па! Ты-то сам читал?
Кто, я? Читал, ясное дело! Не я один
А тут ничего странного не увидел?
Последняя заполненная графа гласила: Dzhuliya Lambert, London, U K.
А что тут странного? Я в школе английский учил Вот, пожалуйста: «Джулия Ламберт, Лондон, У Ка»
Ну?
Что? УКа Уголовный кодекс?
Какой кодекс! «УК» по-английски «Соединенное королевство». Англия. Имя, фамилия не знакомы?
Знакомы? С какой стати? Я там и не бывал никогда
А в библиотеке бывал?
Зачем?
Понятно. Ну, сходи, как проверка отпустит. А лучше маму-папу спроси, может, просветят
Ваня надулся, засопел.
Слушай, кончай нервы мотать. Маму-папу
Так, говоришь, красный «Феррари»? Да, вроде есть такой на стоянке. Ну, давай улыбочку! Фото на память.
Фото? На фига фото? Для протокола вроде не полагается. Подписать я подпишу, а фото не надо
Какого протокола? По-твоему, я мент?
А разве нет?
Нет, конечно! Где ты видал небритых ментов в джинсе?
Мало ли Маскировка, прикрытие
Додумался, конспиратор. Прикрытие Пресса! Газета «Ночной кошмар» слыхал? Я специальный корреспондент Позоров, к вашим услугам!
Пресса?! Специальный? убитый вид Вани-выпускающего вызвал серьезные опасения за его здоровье, Кошмар!.. Позор Да иди ты со своим фото знаешь куда!
В центре стоянки действительно стояло бросающееся в глаза приземистое четырехколесное чудо. На подходе к нему Бориса догнал запыхавшийся рыжий.
Эй, журналист! Подожди, я кое-что припомнил. Она сказала
Кто? Где? Когда?
Эта, англичанка Джудит. Когда? Перед выходом. Не, не три мили. Я еще подивился. Помнишь, капитан из кино про мушкетеров? Дуров там играл? «Тревиль!»
Ого! А вот это серьезно. Не «Дима», не «Эй, парень!» Кличка? Но ведь она его впервые видела? Или нет?
С чего бы ей мушкетеров поминать? Наши фильмы, и вообще Мне кажется, три мили больше похоже. У вас там шумно, моторы Да ты, наверно, и в шлеме был?
Фильмы? Да, в самом деле. А шлем я не надеваю, от него башка здорово чешется. Наушники, и все. Но я один всегда сдвигаю, мне надо их слушать
А подслушивать нехорошо!
Подслушивать? Кто сказал подслушивать? Слушать вдруг у кого проблемы Наверно, все-таки три мили. И высота, точно, такая была.
Ладно, я поехал. Пока. Извини, если что не так.
Что не так? А не, ничего. Ты только это Не пиши про библиотеку
Какую библиотеку?
Ну, типа я не знаю про ту, Ламберг
Не переживай, не буду. Тем более, о ней на вашем Бычачьем аэродроме вообще никто не слыхал.
Журналист на мгновение представил абзац: «Накануне в клубе «Альбатрос» состоялась незапланированная премьера. В постановке приняла участие героиня популярного романа «Театр» лондонская актриса Джулия Ламберт. Действие проходило на пленэре, при полном отсутствии публики. Прима как всегда успешно сыграла парашютистку, а ее партнер, доброволец из местных джентльменов, сыграл в ящик» Напечатают? Вряд ли Разве только в качестве прощального очерка. И работы потом не найдешь.
И еще, шмыгнув носом, добавил Ваня, Дежурная говорит, эта Жулия
Джулия.
Ну Она его будто ждала.
Ждала?
Ага. Она нарисовалась раньше, намного. Часов с двенадцати крутилась, а когда он приехал, тут и пошла записываться.
А как она его узнала? Думаешь, они были знакомы?
Ну кто говорит знакомы? По машине, как еще? Много ты таких видал в Питере?
Да, действительно. Слушай, ты молодец! Благодарю за службу! Ждала три часа, чтобы сказать про три мили Или километра?
Не, мили А к Михалычу пойдешь? Ты его только сильно не пытай, а то он и так с ума сходит. Один купол и то беда, а тут два!
Нет. Пусть уж с ним менты разбираются. Я потом. Мне сдается, вряд ли он виноват. Если б так, на его месте любой бы или удавился, или в Финляндию рванул.
В Финляндию?! А, ну-ну Шутишь все-таки.
Шучу. Ну, пока.
Журналист сам не понял, зачем, прощаясь с туговатым летуном, на всякий случай использовал известное правило психологии: человек лучше всего запоминает последнее сказанное в разговоре. Поэтому можно быть уверенным: в последующих беседах со своим начальством, полицией и прочими Ваня скажет про «три мили» и не вспомнит о «Тревиле».
Глава седьмая
2010, Нью-Йорк
Диплом юриста и несколько впечатляющих фотографий на стене, ранняя седина и задумчивый взгляд Вежливая тактичная манера речи. Понимающие кивки в нужные моменты Агент по недвижимости тонкая работа.
В огромном городе, где более половины населения составляют представители не самой чистой крови, даже смугловатая кожа служила Билли Коэну дополнительным бонусом. И фотографии. Кто не видел этого ужаса «Боинги», врезающиеся в «Близнецов» Клиенты обычно задерживали взгляд, а хозяин риэлторского агентства тихо пояснял: «Да. Мой первый бизнес был там, в южной. На сотом этаже Чудом уцелел. Проспал, не верите?» Мог и чуть увлажнить глаза. Верили. И покупали именно у него.
Оттенок кожи бизнесу не мешал, но при каждом взгляде в зеркало напоминал он, Уильям Коэн, хоть и стопроцентный американец, далеко не чистокровный. Мать, такую ее мать, абсолютно белая, а вот отец. Отца он не знал. Мальчиком привычно повторял материнскую байку: папа летчик, погиб во Вьетнаме. В семьдесят пятом Друзья понимающе кивали. В школе, в колледже. Но за спиной посмеивались, словно знали: его мать низкосортная подстилка. И главное доказательство она. Сестра. Малютка Филли родилась значительно позже окончания вьетнамской войны, тут уж ни на какого геройского пилота-морпеха не спишешь. И цветом кожи удалась наверняка в одного из мамашкиных клиентов. Чертова шоколадка!
В день совершеннолетия он вернулся домой с твердым намерением выпытать у матери все. Расколоть старушку, как говорили сверстники, товарищи по футбольной команде. Не удалось после пожара в забегаловке, где она мыла посуду, ее увезли в больницу. Ему объяснили произошла утечка газа, мать сильно пострадала. Надо быть мужественным и готовиться к худшему. Навестить удалось всего один раз, а поговорить не получилось вообще. Слабый голос из-под повязки попросил не бросать сестру, любить и заботиться о ней. Назавтра Дороти Коэн не стало.
Годы учебы и первых попыток пробиться в люди Билл старался не вспоминать. Многое там не пришлось бы по вкусу большинству законопослушных граждан, но жизнь есть жизнь. Своей главной заслугой считал сохранение свободы и независимости от крупных преступных группировок. Не отличаясь ростом и силой, брал мозгами. И еще сам участвуя в распространении «белой смерти», не попробовал порошок ни разу. А сестра росла в приюте, как он называл дешевый интернат для сирот, где ей предоставили кров, кормежку и кое-какую школу.
Все это время сын помнил о матери, не забывал и ее последних слов. И каждое мгновение, каждая молекула этих воспоминаний были пропитаны ненавистью. Решение отомстить подлой потаскухе за свое загубленное детство, изуродованную юность, нищую молодость, полные насмешек и оскорблений, Билли хранил глубоко в сердце и никогда никому не выдал. Орудием мести следовало стать сестричке, Филлис.
Имя девочки по замыслу мамы было призвано сделать ее любимой и счастливой вот об этом-то он и позаботится! Разница в их возрасте составляла одиннадцать лет. К тому моменту, когда настало нужное время, Уильям уже обзавелся собственной фирмой с офисом, клиентурой и неплохими перспективами. И собственным домом, куда забрал сестру из интерната, по всем правилам оформив опекунство.
Там и воплотил давнюю мечту, в буквальном смысле выполнив данное умирающей обещание заботиться о сестренке и любить ее. Заодно с любовью старший брат приобщил юную красавицу к легким наркотикам и, постепенно обучая, вывел на материнскую стезю сделал проституткой. Ее помощью иногда пользовался и в своих делах, когда требовалось размягчить особо несговорчивого клиента. Она справлялась, и все шло просто отлично, пока шалава не встретила каких-то сектанток.
В один прекрасный день просто исчезла, не сказав ни слова, ничего не объясняя. Как посмела? Он попытался навести справки что за клуб, кто и по какому праву забрал у него игрушку, рабыню? Да, она совершеннолетняя, опека над ней недействительна, но все равно принадлежит ему! Все старания разыскать пропажу оказались безрезультатны.
На его ежедневные звонки отвечал механический голос: «Аппарат абонента временно недоступен». По прошествии месяца пришла СМС: «У меня все в порядке. Не ищи, скоро вернусь». Сегодня, наконец, позвонила, сказала: придет. Им надо поговорить, лучше всего в его офисе. Вечером, без свидетелей.
Седьмого сентября всем памятного года он окончательно договорился об аренде двух комнат в Южной башне, а десятого впервые поднялся на сотый этаж. Поглядел из окна: дух захватывает! Сделал фото. Отлично, завтра приступим. По новенькому телефону пригласил первых клиентов.
Показал рабочим, как следует расставить мебель, спустился и отправился в ставший уже бывшим офис, оттуда на демонстрацию нового домика очередному счастливчику. Завершение сделки запланировали уже на новом месте, двенадцатого.
Одиннадцатого он, разумеется, никуда не проспал ранний подъем его никогда не привлекал. Зачем вставать ни свет ни заря, отказывая себе в удовольствии понежиться часок в теплой постельке? Первые клиенты появятся к десяти, не раньше. Те, кто с рассветом мчится за покупками, ничего не покупают, кроме бензина, кофе и пиццы. За жильем в такую пору стремятся только бедняки не его категория.
Поэтому ужасающую картину крушения несбывшейся мечты увидел по телевизору и отчетливо понял: из этого надо извлечь максимум выгоды. На месте побывал, как только осели тучи пыли, но не ради участия в какой-либо благотворительности, борьбе с огнем или раскопках, боже сохрани! Ему надо было пропахнуть дымом, гарью, горечью катастрофы с сугубо практической целью для предъявления доказательств страхователям. Ведь рано или поздно наступит время компенсации.
Он не ошибся, все прошло наилучшим образом, и потеря на сотом этаже обернулась приобретением на нынешнем, десятом в старом, но солидном дорогом здании вблизи от центра. Высоту выбрал такую, чтобы в случае чего не зависеть от лифта. И офис с выходом на широкую старомодную лестницу с просторным проемом. Страх, испытанный при виде кошмарных развалин, где вполне могли быть и его останки, впитался намертво. Никакая сила мира не смогла бы заставить жить или работать там, откуда нельзя за минуту сбежать по такой вот лестнице надежной, прочной. Вечной.
Но поднимался обычно все-таки на лифте. Тоже старом, солидном, надежном. Тот при движении слегка поскрипывал, кряхтел, успокаивая пассажиров: «Да, я не какой-нибудь торопливый юнец, мне спешить некуда. До десятого этажа довезу, не извольте беспокоиться. А выше только крыша»